Платой будет твоя душа...

      Тьма — стала нашим миром. Боль, смерть и ужас, Это всё, что осталось. Мир давно уже мёртв. Давно…       Мрак… Тёмное, без единого лучика света, Мордредом забытое место. Гнетущую тишину периодически нарушает сдавленный кашель и звонкие, ужасно нервирующие, капли падающей воды с потолка. Сковывающий холод пронизывает насквозь, негромко завывая по углам. …Драко дрожал, лёжа на холодном каменном полу. Распахнутые глаза бессмысленно уставились в одну точку окружающей его темноты. Она сводит с ума, пробуждая все самые ужасные страхи. Стёртые в кровь запястья и щиколотки закованы в громоздкие, с высеченными на них рунами, оковы. Смешно, ведь у того, что от него осталось, вряд ли есть силы сопротивляться или даже встать. На всём теле ни одного живого места, постоянная боль, ужас и отчаяние. Из одежды лишь старые, рваные брюки, которые уже на них и не похожи – обветшавшая ткань, вроде серой половой тряпки. Который день Малфой всё явственнее чувствует полыхающую внутри лихорадку. При каждом вдохе лёгкие горят огнём, а снаружи бьёт леденящая дрожь, её не унять.       Притянув дрожащие руки поближе к губам, он судорожно втягивает носом воздух, медленно выдыхая белое, срывающееся с его губ облачко пара, но руки не чувствуют тепла, а окоченевшие пальцы не шевелятся…       Он слишком хорошо запомнил тот момент, когда открыл глаза и понял, понял, что ничего больше не вернуть. Ни доверия, ни милости… Ему не поверят. Это конец. …Предатель – то, что шептали, кричали, и то, что он читал в глазах каждого…       Первое время он, правда, пытался держаться. Пытался не сломаться. Не умолять в ногах Лорда остановиться, не рыдать от боли и стараться... Стараться не бояться того, что могут с ним сделать. Да, он слишком хорошо знал, как с такими, как он, расправляются. Знал. …Но теперь он давно уже не тот, кто гордо стоял по правую руку Тёмного Лорда. Жалкий предатель. Ничтожество.       Он сдался. Медленно умирая, смирившись с таким концом. Он забыл, каково это – дышать полной грудью – не болезненными, хрипящими вздохами, из-за сломанных в нескольких местах рёбер. Он уже не знал, как жить без дышавшего холодом в его спину ужаса, – он был вечным спутником, не оставлял ни на секунду, уже, кажется, вечность.       Круциатус стал теперь слишком привычным. Гораздо страшнее были вариации ядов, которыми Лорд периодически поил его по небольшой дозе. Недостаточной, чтобы убить, однако столько, сколько нужно, дабы выжигать его внутренности, заставляя задыхаться и давиться льющейся изо рта кровью. Нужное количество для ужасной боли, раздирающей всё его существо.       С каждым разом вливая в его рот разного цвета жидкости, мужчина наблюдал за его страданиями, как над подопытной крысой. И когда Драко готов был умереть – давал противоядие. Да, ломать слизеринца и его волю к жизни было излюбленным занятием Лорда. И он добился своего.       В холодных подземельях Малфой-мэнора сейчас валялась безвольная, сломанная игрушка. У которой не было сил чтобы сопротивляться, кричать, умолять. Он сломался. Сломался…       Как будто был уже и не здесь. Смотря затуманенным взором в никуда, он пытался вспомнить лица улыбающейся мамы и смеющегося отца… Но в истерзанном сознании всплывала лишь зелёная вспышка света: пустой, серый взгляд… стоящая рядом на коленях, плачущая Нарцисса и кровь. Кровь. Кровь… Сколько раз он мечтал о смерти? Сколько раз проваливался во мрак, надеясь, что это конец? Однако его снова и снова возвращали обратно. Лорд собственноручно залечивал раны, восполнял недостающую в организме энергию; а потом всё начиналось сначала.       Примерно раз в три дня его кормили и поили (если конечно подобие воды и кусок чёрствого хлеба можно назвать едой). Драко сначала пытался считать их, дабы не сойти с ума, но вскоре оставил эту затею; зачем? Зачем стараться, оставаться в себе? Жажда к жизни покинула его измученный разум. Он только хотел больше не просыпаться. Сколько длится этот ад? Когда он наконец умрёт?.. После каждого визита Тёмного Лорда Драко отчётливо чувствовал грань; вот, кажется, ещё чуть-чуть и он навсегда провалится в желанное спокойствие.       …Мама и папа, те, кто до последнего пытались защитить его, те, ради кого он хотел жить, ждёте ли вы меня ещё?.. Когда их не стало…       Нет. Когда их убили на его глазах, он понял, что вместе с потухшими взорами родителей, исчез его последний стержень. Тогда-то он и сломался, истлел внутри. Всё потеряло смысл. Там, над истерзанными телами своего отца и как-будто спящей мамы. Он понял, как глубоко ошибался. Понял…как же они были правы.       И теперь, с искусанных губ срывался не то стон, не то шипение. Он, словно умалишённый, смеялся, вспоминая, как отец, меняя сторону, надеялся, что сможет уберечь их.. Смеялся… Понимая, как это было глупо и нереально. Да, им обещали защиту, обещали помилование, но кто же знал, что, получив всю нужную информацию, их не задумываясь передадут Лорду. «Другие нужнее» – так, вроде бы, сказал министр… Но самое смешное, что тех «нужных» уже давно не было в живых. И Драко снова, как наяву, видит себя в «тот» момент. На коленях, умоляющего помиловать отца, не убивать мать. Само собой, он знал, что это бесполезно, однако всё равно просил убить его, а не их…       Лорд смеялся. Смеялся, убивая Люциуса – медленно, жестоко. Смеялся, убивая и Нарциссу, смотря прямо в слезившиеся серые глаза скорчившегося в его ногах мальчишки. Он никогда. Никогда всего этого не забудет, не сможет; больше уже и не пытался.       Капли крови скатывались с искусанных губ. А по камере разносился едва слышный, кашляющий смех.                                                              *****       Магический мир потерял надежду под конец войны, вместе со смертью своего героя. Он не смог победить Волан-де-Морта в решающей схватке… И вот тогда начался кошмар. Смертями и кровью заполнялись опустевшие реки. Безумие. Чистое безумие.       Пожиратели убивали безостановочно, наслаждаясь триумфом своего Господина. Министерство долго тоже не продержалось, оно пало, сразу после передачи Малфоев Лорду. Об этом Драко узнал от проходящих мимо его двери пожирателей. Они смеялись над глупостью и трусостью его отца, а Драко желал убить их всех. Жаль, что не мог. Мир заливался алыми красками, а остатки тех, кто ещё мог жить, прятались в убежищах, спасая свои никчёмные жизни.       Это был не тот мир, что ему обещали. Не то, что называлось Великой страной. Не то, чего они хотели добиться. Это было время смертей и неважно кого: чистокровных, маглов, грязнокровок или полукровок. Умирали все, кто не был на стороне Лорда. Все, кто не внушал доверие пожирателям. Время предательств…       Последний приют, продолжающий бороться, последняя крепость, которую никак не мог взять Тёмный Лорд – Хогвартс… Но вскоре и он падёт под натиском. Слишком многие переходили на тёмную сторону: а иначе было не выжить.       Гарри. Мёртв… – и снова боль, ужасная, разрывающая его на части. Она где-то глубоко, там, где когда-то была душа. Тогда он не смог поверить, отрицал. А потом... гриффиндорец встал перед летящим в него убивающим…                                                             *****       Скрип двери, вырывающий белобрысого пленника из размышлений... Размеренные шаги и шипящий, отвратительный голос – кажется, он слышал эти звуки вечно. — Дра-ако… вот и я. – чуть вздрогнув, Малфой отрывается от созерцания стены, – Заждался? – змееподобное создание, наклонившись, застыло. Возвышаясь над ним, оно рассматривало прищуренными глазами свою любимую зверушку.       Вряд-ли сейчас хоть кто-нибудь узнает в валявшемся ничтожестве наследника чистокровного, благородного рода. Слишком тощее, неживое, испещрённое шрамами тело. Бледная, почти прозрачная, в тёмных разводах кожа. Отросшие, лохматые, уже давно не такие белые волосы да обречённые, пустые, серые глаза. И ни одной эмоции, даже страха…        Только безнадежность. Только апатия.       Он лежал на боку, в своей-же засохшей крови. — Какая красота. – Волан-де-Морт шипяще засмеялся, а на губах растянулась злобная, безумная ухмылка. Он всматривался в пустое, не отражающее ничего лицо, – Знаешь, а ведь когда-то я хотел милосердно убить тебя. – он наклонился ещё ниже. Холодная, шершавая рука коснулась плеча; нестерпимо хотелось скинуть её, однако даже это движение казалось бессмысленным и таким невозможным усилием.       Тонкие, длинные пальцы обхватывают подбородок, а бескровная, обтянутая кожей голова, склоняется набок, пожирая взглядом бледную шею мальчишки. — Но я так рад, что передумал, – оскал исчезает, оставляя только пустое, не отражающее совершенно ничего, выражение, и горящие беспощадной кровью глаза. – ведь иначе, сейчас бы не видел такой потрясающей картины…       И снова смех: безжалостный, отвратительный, ненастоящий. От него ползут мурашки по спине. Замёрзшие руки судорожно хотят обхватить свои плечи, но могут лишь сжиматься в кулаки. А перед глазами появляется изуродованное тело отца, и, как-будто наяву, звучит мамин плач.       Пальцы прошлись по шее, заставляя вздрогнуть, а по спине снова рассыпалась крупная дрожь. Да, голова утверждает одно, а тело помнит... Слишком хорошо помнит все пытки.       Стиснув зубы, пленник закрыл глаза. Он не хотел снова молить о смерти и скулить от пронизывающей всё его тело боли. Хотя и знал, что всё равно не вытерпит. Нет, не сможет. Он опять почувствовал знакомое, удушливое ощущение волн тёмной магии. Она медленно подняла его в воздух, а после, спина коснулась лопатками сырой, холодной стены. Несопротивляющиеся руки резко дёрнулись вверх, магия Лорда подвесила их за торчащий в стене крюк, на цепь от колодок. Ноги едва касались земли, а тело ныло от боли. Все мышцы напряглись, вытянулись, а грудную клетку, как огнём опалили. Он задыхался, сломанные рёбра давили на лёгкие, не давая сделать вздох. Он инстинктивно попытался подтянуться на колодках, чтобы облегчить тяжесть в груди, но стало лишь хуже. Кровавый кашель...Его мутило....       Наконец, сипло вздохнув сквозь боль, он измученно медленно открыл глаза, которые замерли на змеиной морде в нескольких шагах от себя. Тёмная тень, сложив руки на груди, склоняя голову набок, с интересом, как-будто впервые видя некую диковинку, рассматривала свою игрушку.       Сжав челюсти, Драко попытался унять дрожь, однако она только усилилась. А из-за невозможности нормально вздохнуть, закружилась голова, в глазах поплыло и быстро потемнело, пульс подскочил. — Нет, – шипящая усмешка, – если ты сейчас отключишься, то пропустишь самое интересное. – холодный, угрожающий шёпот. Едва слышное заклинание, и вот по-новой, знакомое ощущение, словно тебя окатили ледяной водой с ног до головы и дали отрезвляющее зелье. В голове сразу же прояснилось, перед глазами перестало мутить, а Лорд устойчиво стоял напротив. — Во-от, – на губах снова оскал. – так-то лучше.       Драко знал, как работает это простенькое заклинание: оно не даст провалиться в темноту и вырубиться от боли или обилия ран. Волан-де-Морт частенько практиковал его на своих жертвах, а на нём – почти каждый грёбаный раз. Пытки становились бесконечными, тот мог часами наслаждаться игрой, ломая его и восстанавливая снова и снова. Снова… И снова.       Но Драко знал за что, понимал почему… И от осознания становилось только хуже. Костяная палочка, направленная на него, опять заставила тело напряжённо замереть, пробуждая противный липкий страх. Нет, не неизвестности, скорее знания того, что его ждёт. — Будет немного больно. – обманчиво спокойный голос.       Дрожь уже невозможно унять.       Драко попытался сконцентрироваться на звуках капающей воды, закрывая глаза. Однако это никогда не работало. — Fulgur percute. – слова, которые он выучил наизусть; знакомая, жёлтая вспышка, и неминуемое жжение по всему телу, выворачивающее наизнанку внутренности – заклинание разрядов. С губ, сквозь сжатые зубы, сорвался протяжный стон, через несколько секунд превращающийся в сдавленные крики. Тело билось в конвульсиях, дёргалось. Все мышцы сжались и вытянулись, как по струне, из ушей и носа начала капать горячая кровь. Внутри всё горело огнем, а снаружи – сковывающий холод.       Лёгкие не могли вздохнуть… Во рту вкус железа.       Когда казалось, что он сейчас задохнётся, всё прекратилось. И Драко безвольной куклой повис на цепях, неистово хватая дрожащими губами воздух. Сердце слишком медленно восстанавливало ритм, мышцы сокращались, расслаблялись; его всё ещё трясло. Кашляя и сплёвывая кровь…Его разум вновь вернулся к ненавистным, опустошающим мыслям.       «Хватит. Больно… Когда всё закончится?…Я не могу больше… не могу…хватит. Хватит…п-пожалуйста…»       Холодные пальцы опять приподняли дрожащее лицо, алые зрачки смотрели прямо в душу, а жестокая ухмылка расплылась шире. — Сегодня ты так быстро сдался? – эти слова приговором прозвучали над ухом, в который раз заставляя холодными тисками обхватить плечи. Дрожь усилилась, хотя, казалось бы, куда ещё больше, а по спине потёк холодный пот. — Н-нет. – срывающийся, еле слышный шёпот. Кого он пытается убедить?       Багряные зрачки сузились, пальцы, держащие за подбородок, сильнее сжимая и заставляя смотреть в глаза, притянули голову ближе. От лица Лорда веяло могильным холодом, а Драко никак не мог унять дрожь. — Ful-lgur percute. – противно растягивая слова, медленно склоняя голову набок, не выпуская жертву из своих тисков, прошипело подобие губ.       Всё тоже самое. Он кричал, задыхался; кости как-будто ломало, мышцы жгло. Сердце неровным пульсом стучало где-то в голове.       «Всё, что угодно, только бы эта боль ушла… всё, что угодно…»       Это повторялось бесконечно-неизвестное количество раз. Когда вместо криков с губ слетал только хрип – Драко казалось, что он видел силуэты родителей где-то позади что-то невнятно шипящего Лорда. Они улыбались и звали, что-то говорили, манили его, однако он знал, что то лишь иллюзия, мучительное видение. Оно всегда растворялось сразу же, как заклинание переставало действовать.       Дрожь била, не переставая, и даже не дававшее отпустить его темноте волшебство, казалось, переставало действовать…Очнулся он снова на полу. Глаза безвольно закрылись, а холод, как будто сковал даже сердце. Болезненная дрожь никуда не делась, как и тупое осознание: он вновь не умер. — О нет, Драко, рано ещё спать, у меня для тебя ещё остался сюрприз. – раздалось где-то поблизости противное шипение. – Я так долго искал его и уже почти было решил оставить эту затею! – голос наигранно горько вздохнул, а серые глаза медленно распахнулись, натыкаясь на холодные, красные, как у змеи, зрачки и серое уродливое лицо.       Драко почувствовал, как немеют от странного, жуткого предчувствия пальцы. — Но он сам попался в мои руки. – выплюнув последние слова, Лорд, распрямившись, неспешным, плавным шагом, устремился к решётчатой двери подземелья.       Взгляд серых очей следит за удаляющейся спиной, а через мгновение, глаза пленника в ужасе расширяются и неверяще замирают на нескольких пожирателях, втаскивающих сопротивляющуюся жертву. — Н-нет... – сдавленный хрип, он сорвал голос из-за криков. – нет, н-нет… нет... Нет-нет-нет… – как умалишённый, слишком тихо бормочет Драко. Закашлявшись и сплюнув кровь, он пытается приподняться, но руки, не выдерживая веса тела, подгибаются и, снова задыхаясь, он падает на живот. — Ма-а-алфой, – протянул холодный, без привычного шипения, ненавистный голос, – где же твои манеры? Разве так встречают гостей?! – хохот, леденящий, жуткий, – Твой отец разочаровался бы. Попробуй хотя-бы поздороваться, – расфокусированный взгляд медленно поднимается на Лорда, стоявшего рядом с застывшим в ужасе другом. Нет. Не‐ет… — Правда-же… Забини? – прошипел Лорд, тогда как пожиратели противно загоготали, крепко держа под руки связанного слизеринца. Драко кусал губы, смотря в карие очи напротив. Последнего оставшегося в живых человека, дорогого ему человека.       Кто-нибудь…Пожалуйста… нет! С глаз непроизвольно покатились слёзы, губы скривились, сдерживая рвущийся наружу крик.       Мулат дёргался, пытаясь вырваться, проклиная всех и вся. Его веки неверяще распахнутые, пытались что-то сказать, отрицая, до последнего отрицая.       Снова рассмеявшись, змеиная морда подошла к лежащему на полу. Драко, не отрываясь от карих глаз, боковым зрением видел, как Вол-де-Морт достал серебряный кинжал. Он не обратил внимания на резкую боль, когда тот схватив его за предплечье, слегка приподнял над полом, приставляя к кисти железо. Драко смотрел в перекошенное от злости лицо Блейза, по щекам которого текли слёзы отчаяния, а затем и на свою, левую руку, распоротую до локтя.       Он чувствовал жуткую боль, но где-то на задворках сознания. А ещё слышал, словно издалека, своё шипение и скулёж, а также смех мучителя. — М-м-м, как тебе Забини? – всё ещё держа за ту же руку, он швырнул Драко к ногам замершего каменным изваянием друга. Пленник взвыл, вновь стараясь вырваться. Слёзы, не переставая, капали с его лица.       А Драко вновь почувствовал затягивающую темноту…Может, на этот раз?..       Новая боль вырывает из желанной дремы. Лорд держал его одной рукой за волосы, а другой прижимал кинжал к горлу. — Ну что, расскажешь, или продолжим? – протянул Тёмный Лорд, ещё сильнее сжимая в своих пальцах белые пряди, заставляя Драко вновь смотреть на мулата.       Тот неотрывно сверлил взглядом кинжал у горла друга. Он молчал, нервно кусая губы, глаза были наполнены какой-то неимоверной тоской, сменяясь болью, злостью, беспомощностью и отчаянием. Парень молчал. — Нет? А я думал этого будет достаточно. – ухмыльнувшись, Лорд резко воткнул кинжал в правое плечо, а после медленно, всё так же держа слизеринца перед другом, не вытаскивая узкое, короткое лезвие, повёл его вниз по руке.       Драко, извиваясь из последних сил, хрипло кричал, в очах темнело от раздирающей боли, а острие неумолимо вспарывало плоть ещё целой руки. — Хватит! – перекрывая ужасные звуки, Блейз из-зо всех сил пытался вырваться, – Прекрати! Я… я все скажу! – он опустил голову, не в силах больше смотреть на бледное тело…Режущий плоть кинжал, хлещущую кровь, – Я всё… – он не мог больше слышать и видеть этого. Не мог. — Н-не… с-смей, – едва слышно зашипел Драко, – …не смей. – на выдохе голос осип, когда Лорд вонзил нож ещё глубже, продолжая свою тягучую пытку.       …Когда он вынул серебряное лезвие, обвисшего в его руках Малфоя трясло крупной дрожью, с рук текла безостановочными потоками кровь. С его губ то и дело срывались хриплые всхлипы. — Д-Драко, – не своим голосом простонал Забини. У него потемнело в глазах, а жуткий смех давил на нервы. Вид друга убивал похлеще Авады. – я…       Они снова встретились взглядами. Серые, пустые, наполненные болью и карие, блестящие от влаги. Холодные, дрожащие, посиневшие губы, неслышно шептали всего одно слово: нет.       Блейз, сжав челюсти, сквозь зубы обречённо простонал, голова безвольно опустилась на грудь. Он всё понимал, однако это было выше его сил. — Вот как, – холодно, с расстановкой, бросил Волан-де-Морт, опустив голову Драко, – жаль, но это и не важно. – безэмоционально проронил он и наконец выпустил из рук окровавленное тело, неспешно подойдя к дёргающемуся в железной хватке пожирателей пленнику. С серебряного кинжала капала алая жидкость и Драко, как завороженный, смотрел на красные, падающие капли.       Лезвие блёснуло и замерло у глотки мулата. — Попрощайся, Драко. – расплываясь в жуткой ухмылке, торжественно сказал Тёмный Лорд. — Блейз… – тихое и такое безжизненное.       Вновь блеск серебра, а с куска вычурной железки льётся новая кровь… Малфой смотрит на тёмные, теперь застывшие, стеклянные глаза. На падающее тело, на грустную, вымученную улыбку и растекающуюся алую лужу на каменном грязном полу темницы. «Мёртв…»       Дрожащие окровавленные руки пытаются приподняться. Тяжёлое, израненное тело, из последних сил ползёт к нему. Нет-нет-нет… Этого не может быть… не может!.. Руки пытаются дотянуться до валяющегося в неестественной позе друга.       Он не хочет верить. Попросту не может…       Блейз – его первый друг. Первый человек, которому, помимо родителей, он доверился по настоящему. Тот, кто что бы не случилось, никогда его не оставлял. Всегда поддерживал. Тот, перед кем не нужно было надевать маску. Лучше всех понимал…       Бледные, дрожащие пальцы хватаются до того, чего дотянулись, – до кисти, как бы протянутой к Малфою руки. Они сжимают, трясут. Рот что-то бормочет. Слёзы перемешанные с грязью. Пожалуйста. Пожалуйста…       Трясущееся тело придвигается ближе, склоняясь над окровавленным другом. Боль, разрывающая его душу на части. Снова. Он потерял родного человека…       Смех. Потерявший надежду, леденящий душу.       Слёзы капают на застывшую маской улыбку, на стеклянные, не выражающие больше ничего пустые глаза… …Мёртв.       Он не замечает, как его поднимают с пола. Не видит, не осознает, что его уводят из камеры. …Мёртв.       Не слышит приказов Лорда. Не чувствует боли… Только одно слово звучит в его голове. И он не пытается даже понять его смысл, это просто факт. — МЁРТВ.       А перед глазами, всё так же кровавый труп его друга… Всё вокруг меркнет, а стук собственного сердца оглушает. Медленный, неестественно громкий. Он отдаётся в ушах, заглушая все остальные звуки. Блейз – мёртв…       И снова, холодная и непроглядная тьма обхватила его в свои колючие объятия…