Мошенник

Келуса ведёт: в глазах стоял жар, и казалось, что у него температура. В голове было легко и до безобразия пусто, отчего он ложится на стол без сил; холодная столешница приятно остужает горящие щёки. Он чувствует себя удобно, но горло жгло от горькости и жгучести спиртного. Он даже не помнил толком, как всё так обернулось, что сейчас он беспомощно пытается связать хоть одну мысль в единое предложение, но те расплывались и совсем не хотели образовывать что-то разумное. Ему не было так плохо даже после чая хозяина Ду. — Эй, приятель, неужели это всё, на что ты способен? — ах, точно. Келус не собирается прислушиваться к этому дурацкому голосу. Он знал, что источником всех его проблем был Авантюрин. Его елейный голос раздражал, и, в действительности, хотелось как следует с ним подраться, чтобы замолчал и прекратил подшучивать. Это ведь даже не смешно, все эти его трюки с фишками, монетами, картами… руки Авантюрина были такими красивыми, когда он ловко подбрасывал монету, катая её между пальцами. Авантюрин сам по себе был красивым, наверное. Келус смешно подумал, что это тоже этакая инвестиция, которыми Авантюрин был одержим при первой их встрече. Это потому, что Авантюрин был азартным человеком? Келус не понимал его. Ему было достаточно и того, что Авантюрин красиво улыбался, щуря свои невероятные глаза, создавая образ… лисы, наверное. Келус на миг даже подумал, что Авантюрин принадлежит к лисьему племени Сяньчжоу, потому что характерных черт было предостаточно. Но было много того, чего Келус не знал и не понимал. Например, сейчас Келус не собирался сотрудничать с Авантюрином из чистого упрямства. Ему было душно и хотелось спать. А ещё хотелось вернуться в грёзу с мусорным королём… там было столько интересных баков, в которые он мог заглянуть. Нет, это было бы невежливо… в конце концов, нельзя нарушать законы королевства… — Приятель, да ты пьян, — смеющийся голос походит на мёд: ласкает слух, отчего по телу проходит дрожь. Келус недовольно поднимает голову, задерживая взгляд на улыбающемся лице сотрудника КММ только для того, чтобы опустить её снова на стол. Интересно, по чьей же вине он был пьян? Он не собирался возиться с этим ненормальным. И ему не нравились неоновые глаза, что походили на вывеску этого бара неподалёку. — Эй, не будь таким. Не игнорируй меня. Келус хочет ругаться, но у него просто нет сил. Ему проще достать биту. Или ударить самодовольное лицо кулаком. Келус понимает, что ему проще вообще ничего не делать. Голос у Авантюрина все равно приятный, звучит нараспев и лукаво среди шума прочих пьяниц. Келус задумался, а не являлся ли он сам таким же пьяницей… — Эх, ты что, действительно собираешься меня игнорировать? — Авантюрин выглядит смешно: недоумение на его лице было красивым. Точнее, смешным. Келус хмурится. — Так дела не ведутся, приятель… — …лчи. — М? Что ты сказал? — Келус давит тяжелый вздох. Ему хотелось спать всё больше, и он раздражён. Это было плохо, потому что это вина Авантюрина. Келус думает, что не должен был соглашаться на совместную прогулку по миру грёз. Ну, то есть, Авантюрин был интересным, с ним весело проводить время и всё такое, но всегда было ощущение того, словно тот был слишком далеко. Так далеко, что казалось, что и не рядом вовсе. Почему-то это было грустным. Келус всё же вздыхает, прикрыв глаза. Было легко. И мыслей почти не было. — Просто замолчи, — говорит он приглушённо. Авантюрин где-то над ним снова смеётся, но ничего не говорит. Ненормальный какой-то. И что ему оставалось ещё делать? Они сидят за одним столом. Келус почти стёк на пол, но это не имело значения. Он поклялся, что больше никогда не согласится пойти в «интересное местечко», если это предложит какой-нибудь Авантюрин. Он просто хотел попробовать «усладу», никто не говорил ему, что вместе с ней он попробует почти весь ассортимент алкоголя в этом баре. За чужой счёт, конечно, но всё равно это было не очень хорошо. Он должен сказать спасибо или поругаться с Авантюрином? Келус почему-то задумывается об этом, чтобы в конце концов вздохнуть и посмотреть на Авантюрина, что расслабленно покачивал золотистый алкоголь в своём стакане. Пальцы в обтягивающей перчатке выглядели особенно эстетично, сжимаясь вокруг стекла. Келус думал, что они хорошо бы легли ему на язык. Он не пугается этой мысли, почему-то казалось, что она была правильной и вполне естественной. То есть, ну, кто бы не захотел взять в рот эти пальцы? Они выглядели… вкусно? Наверное. Келус сам не понимает, почему думает об этом, озадаченно переводя взгляд на лицо Авантюрина, ища не то объяснение, не то одобрения… Келус правда был пьян. — Хочешь ещё? — спрашивает мужчина, и Келус слабо качает головой. Если он выпьет ещё — его точно стошнит. На самом деле, ему просто внезапно хотелось взять чужие пальцы в рот. Внезапно и без объяснений, как это обычно и бывает. — Ау-у, приятель? Келусу думается, почему Авантюрин всё никак не замолчит. Кажется, у него язык просто не мог спокойно полежать, всё надо говорить и говорить, говорить и говорить, как будто ни минуты не мог посидеть в тишине. Келус с усилием поднимается с места, криво шатнувшись, когда перед глазами нелепо поплыло лицо Авантюрина. Тот казался позабавленным и взволнованным. Келус чувствует, как пол уходит из-под ног, понимая, что был чертовски пьян. Весь мир кружился, и казалось, что он беспомощно лежит на одном месте, хотя на деле хлипко держался за протянутую Авантюрином руку. Это раздражало и злило, поэтому он тянется, делая шаг вперёд, чтобы навалиться на него и в конце концов сесть на колени, ухватившись крепко за плечи. Чужие глаза расширились в удивлении, и это выглядело забавно. Всё красивое лицо Авантюрина было забавным. Келус криво ухмыляется. — Не ожидал такой прыти от столь милого и тихого парня, — тянет Авантюрин, хотя Келус ясно видел смущение и скованность. — Что же ты собираешься делать в такой позе? — Замолчи, — говорит он наконец внятно; поддразнивания его не смущали, нет, просто Авантюрин щебечет, как неугомонная птица, и Келус решает его заткнуть наверняка. Прислонившись к чужому лбу, чтобы неосторожно помять модную причёску, Келус заглядывает в неоново-фиолетовые глаза, вновь поражаясь их цвету. В самом деле, во вселенной столько всего необычного. В конце концов, его глаза инстинктивно закрылись, когда он наклонился, преодолевая последние несколько дюймов до чужого болтливого рта, крадя губы Авантюрина. Простое касание, которое не походило на те, что были более уместны на Пенаконии, планете развлечений, но и этого было достаточно. Он знал, что сумел удивить Авантюрина, и чувствовал гордость, намереваясь отстраниться, только чувствует пальцы в своих волосах, что манипулируют положением его головы, удерживая на месте. Из простого касания Авантюрин превращает это во что-то действительно пошлое, достойное Пенаконии, прижимая его ближе, чтобы скользнуть по губам и переплести языки, как будто намереваясь высосать из него душу. Келус слабо сопротивляется, прежде чем отпустить ситуацию, крепче ухватившись за плечи в дорогом пиджаке. Причмокивающий звук слюны и сбивчивое дыхание были такими громкими, что казалось, что их слышит весь бар. Он стонет в поцелуе, приоткрыв глаза, чтобы увидеть чёртову неоновую бездну, и задыхается. Ему катастрофически не хватает воздуха, отчего всё, что он может — тереться о чужое тело и стараться не отставать от темпа, с которым Авантюрин давил на него. Это было хорошо. Келус впервые целовался по-настоящему, поэтому чувствовал онемение по всему телу, будто из конечностей ушла вся сила, и голова шла кругом. Он чувствовал, как в штанах становилось тесно, и у Авантюрина было также, отчего он почти хныкнул. Губы Авантюрина ухоженные, мягкие и всё ещё хранили запах алкоголя, и становилось до одурения легко, хорошо, просто потрясающе приятно. Когда Авантюрин отпускает его, Келус тянется за ним, но сильная хватка заставляет замереть на месте. Он непонимающе склоняет голову к плечу, смотря из-под опущенных ресниц, пытаясь перевести дыхание, а Авантюрин угрожающе низко говорит: — Ну же, приятель, успокойся, — Келус видит, как в глазах Авантюрина горит бездна. — Иначе мы займёмся сексом прямо здесь, на этом столе, на глазах у публики… уверяю, ты будешь великолепно смотреться на моём члене… Келус чувствует, как горят уши и дёргается собственный член в тесноте брюк. — …но я ведь не зверь, поэтому… что думаешь о том, чтобы переместиться в более тихое место, м? — Келус слушает этого болтуна, кивает, и думает, что внезапные грязные разговоры очень смущают. — Какой послушный мальчик, — Авантюрин прищуривается в довольной улыбке, обхватив плотнее чужую талию. Почему-то Келусу казалось, что он попал в руки к мошеннику.