Шёпот океана

Запах ладана сладкий и душный, остаётся на языке тяжёлой смолой и окутывает её фигуру мутным дымом. Ей двенадцать лет. Она на коленях посреди Храма Божьего, держит в руках свой нательный медальон - знак принадлежности к божеству этого места. Медальон небольшой: жемчужина в клетке из серебра на кожаном шнурке. Старшая жрица задаёт ей вопросы, на которые не обязательно давать ответы. - Дитя, готова ли ты отринуть цепи земные и раствориться в ветрах? Кивок и поклон до самого пола, касаясь носом мраморных плит. - Готова ли нести своё сердце в ладонях к людям, не ценящим свет? Ещё один поклон. Запах ладана и отдалённый шум моря сводит с ума и дышать, кажется, уже не возможно. Потолок у Храма высокий, но недостаточно - дым стелиться по залу тяжёлыми ароматными змеями и давит, давит, давит.. - Готова ли вернуться в лоно Матери-воды? Она не готова, но кивает смиренно, отбивая последний, решающий поклон. Тогда она мечтала о том, чтобы вырваться из этой душной кельи, сбежать с острова, сбежать от матери-моря и отца - Морского Дьявола. Смешно. Этот Мир - почти полностью состоит из воды... От неё не сбежишь. Даже человек состоит из неё больше, чем на половину. От себя не уйти. Девочка чувствует, как на её голову надевают фату, приминая её тяжёлым венцом. Жёсткие, сильные руки жрицы держут её за плечи, пока она не поднимает взгляд, рассматривая трещины в мраморе: один, два, пять, пятнадцать. Катрены спеты. Её голову задирают вверх, заставляя смотреть глаза в глаза. У старой жрицы они давно слепы; белёсые, мутные и пугающе пустые, цвет из них вымыли отливы и приливы, выдули ветра и песчинки соли. Жрица - старая морская тварь, обитающая на дне океанов. Жрица - опаснее, чем Морской Король в гневе. Жрица уже никогда не станет человеком. Сквозь плотную темно-синюю вуаль видно плохо; её ведут к выходу из Храма, и, пока она семенит босыми ногами по ледяным скалам, продолжают читать катрены и хвалы Морю, Ветру, Небу, Солнцу и Луне. В штормовом зареве слышен далёкий гром, но молний она не видит, сосредоточившись на ходьбе. Шагая по скалам, по мху и, наконец, песку. Бесстыжие чайки славят приход новой жрицы Моря. Старуха протягивает ей изящный кинжал, с белой костяной ручкой и гравировкой на Старом языке: «Brevis nobis vita data est, at memoria bene redditae vitae sempterna». «Нам дана короткая жизнь, но память об отданной за благое дело жизни вечна». Они заходят в полосу прибоя; ноги оставляют на мокром песке глубокие следы и девочка чувствует, что вот-вот упадёт, ведь скалы были твёрдыми и мёртвыми, а этот красный, абсолютно красный, кровавый песок - жив. Она слышит его совершенно чужеродное дыхание, путающееся с дыханием всего живого. Жрица садиться перед ней на колени, пачкая свою белую рясу и тянет руки вверх, к ней, к буре над ними и что-то нечеловеческое, чужеродное и необъяснимо могущественное смеётся над их головами громом и молниями. У девочки не дрожат руки. Brevis nobis vita data est, at memoria bene redditae vitae sempterna - блестит гравировка на клинке и манит чужая, открытая сухая шея. Жрица молчит. Нам дана короткая жизнь, но память об отданной за благое дело жизни вечна. Один глубокий порез, милосердный и тихий. Жрица не хрипит, только смотрит вверх, не опуская рук к земле, к морю, к девочке, ставшей новой жрицей. Вокруг них шумит прибой и кричат чайки, приветствуя новую хозяйку Храма на Скалах. Храма, в котором верят в Морского Дьявола и отпускают души дальше, поближе к звёздным путям и другим землям, спрятанным за пределами этой небольшой голубой планеты. Храма, в котором моряк может попрощаться со своим другом, сгинувшем в морской пучине. Храма, в котором теперь новая жрица. Сухая старуха оседает в волны, распадаясь под ногами девочки на морскую пену, песок и хриплый смех. *** До Храма, её звали просто: «Эй, ты!». Безымянный ребёнок на улицах небольшого портового острова, на входе в великий Гранд Лайн. Её отец был обнищавший и опустившийся кузнец, а мать она не знала, та ушла из семьи, бросив ребёнка на отца. Её выростили море и ветер. Они расчёсывали калтуны в её волосах, загоняли рыбу в её неумелые в то время сети, баюкали тихим шёпотом волн, когда она засыпала прямо в порту. В то время она не замечала этих странностей, не знала, что любого другого ребёнка уже тысячу раз бы украли и продали бы какому-нибудь омерзительному и злостному ублюдку. Она наслаждалась тёплыми объятиями океана, гладила морды Морских Королей, подплывающих к диким пляжам, где она слонялась в гордом и печальном одиночестве. Жестокие и пугающие чудовища ластились к её маленьким ладошкам, подставляя сильные шеи и спины её пальцам, катали её по волнам, как огромные морские лошади. Блеск их чешуи и умные, быстрокрылые чайки - добрые друзья её далёкого детства. Когда ей было около восьми лет, в их город приплыла Жрица. «Морская ведьма!» - шептались знающие капитаны, склоняя головы и одëргивая непосвящённых прохожих. Город замер в ожидании её слов, а слепая, старая Жрица лишь усмехнулась безумно улыбаясь и смотря сквозь толпу, садясь на бочку прямо посреди улицы. Тогда безымянную девочку что-то дёрнуло в её сторону и ноги, впервые в жизни, подвели хозяйку, поведя её на казнь. Она шла вперёд, к пугающе молчащей старухе в синей рясе с белым, как морская пена, воротником и не верила, что это происходит с ней. И люди расступались перед девочкой послушными волнами, жались к домам с той же силой, с которой летели брызги к серым скалам. - Дитя... - пробормотала жрица, хищно склонив голову к тонкому плечу. Ветер играл с длинными седыми косами, ласково трепал пряди чёлки. - Ты слышишь зов Моря? Она всегда слышала этот зов. С самого рождения вода тянулась к ней - брызгами ли, пеной или солью теряющейся в волосах. Она, ещё безымянная, несмело кивнула ей, подходя ещё ближе, на расстоянии вытянутой руки. Жрица улыбнулась ласковее, мягче, и встала, потрепав её по макушке, осторожно перебирая пальцами тонкие пряди. - А как давно? - спросила женщина, не убирая руки. - Всегда. - несмело ответила девочка. Жрица тогда рассмеялась. Громко, хрипло и каркающе, как огромная ворона, слетевшая с места. - Пойдём со мной, маленькая Океанида. Пойдём домой. И безымянная ушла за страшной ведьмой, приплывшей на остров в лодке запряжённой огромным Морским Королем. В тот день на острове зародилось сразу две легенды: о появлении на свет нового Короля и об ужасе моря, новой Океаниде, о той, о которой не принято говорить вслух, чтобы не оказаться под трибуналом. Этот город позже назовут Логтауном, городом начала и конца. *** Женщина, назвавшая себя Шуй («Как течение, малышка!» - смеялась жрица), отвезла её на остров, затерянный в самом великом океане. Они не переходили через неприступные красные горы Рэд Лайна, нет. Они проплыли через пояс спокойствия, Калм Бэлт. Жрица только смеялась над её восторженными прыжками по маленькой лодке и писком до небес. Морские Короли, настолько огромные, что выныривая, казалось, затмевают солнечный диск радостно дурачились с нею, позволяя плавать под водой на их спинах, держась ладошками за плавники. Дружелюбные монстры кивали головами, подставляли шеи и кричали всему миру о том, что скоро, так скоро, мир совершит новый виток во времени - маленькая Океанида подтолкнёт старый порядок к краю пропасти. Морские Короли знали её судьбу от и до, чуяли её будущую силу. Но тогда она не знала. Она насладилась путешествием в новое место, которое Шуй называла домом. *** - Эй, мелочь. - сказала Шуй, тщательно разжевывая вяленое мясо пеньками зубов. - Как тебя зовут? Девочка промолчала и пожала плечами. - «Эй, ты!» может считаться именем? Жрица, казалось, задумалась. А потом снова расхохоталась. Морской Король, перевозивший их лодку, повернул голову к корме в немом вопросе. Немного успокоившись, жрица нашарила рядом с собой бутыль рома и глотнула. Внимательно оглядев девочку, она печально улыбнулась и тихо проговорила: - Нет. *** Кендра. Вот уже много-много лет. Шуй объяснила тогда, что это имя ей нашептал Морской Дьявол. И Кендра только посмеялась, что Дьявол, это так, байки. Но вот, ей двенадцать лет. Она стоит по щиколотку в воде, очнувшись от жуткого таинства и шока убийства. А вокруг неё - беснующейся, грохочущий океан,приплывшие к самому берегу Морские Короли в количестве полусотни и ужасный клинок, совершивший не первое убийство. И Кендра тогда рыдала взахлёб, сидя на песке, размазывая сопли и слезы по смуглым щекам. И чувствовала что на её лице появились чешуйки, а волосы, вывалившиеся из ритуальной косы, были жуткого, неправильного цвета. Тогда она наревелась лет на десять вперёд. Потом встала, подтерла нос и потопала делать свою работу. Океанида нынче в этом мире только она сама. Единственное напоминание людям о том, что хоронить людей даже в море надо по-человечески. Огрызок мёртвой, почти забытой миром истории о создании, без мишуры и прикрас. Кендра мало помнила, что делала в ту неделю, после того, как стала Жрицей. Она слилась в один длинный-длинный день, где вчерашняя девчонка намывала полы Храма, вымывая из стен запах мёртвого ладана и ядовитых трав, драила само святилище - огромный зал с широким восьмиугольным фонтаном с солёной водой, что била вверх благодаря восходящему вверх ручью и питала собой весь храм, да читала катрены по погибшим, отмаливая их души у Манты, прося дать им следующую жизнь полегче. Всё это нужно было сделать для того, чтобы потом службы проходили в правильном порядке. *** Вообще, после двух лет спокойной жизни на острове Храма, затерянном в водоворотах Гранд Лайна, Кендра осознала, что ей нравилось быть Океанидой. Её устраивало одиночество, и если по-началу ужасно не хватало подзатыльников, заряженных мудростью (и чистой волей вооружения!) от Шуй, то сейчас.. Сейчас она шутила с мимо проплывающими Королями, болтала с волнами и вела душещипательные беседы с мертвецами. Мужчины и редкие женщины-морячки, которые были достойны уйти дальше, попадались не часто. Её Богиня не была сурова - нет, совсем нет, но сам Мир требовал постоянной поддержки и слабые, отвратительно испорченные души радостно переваривались в его желудке. Это был заведенный порядок вещей, длящийся от начала веков. *** - И что, прямо-таки вас сын и съел? - спросила Кендра, удобно устроившись на полу святилища, упёршись спиной в мрамор фонтана. - Сам в шоке, дочка! Растил, суку такую, как родного, а он! - распалялся пират и капитан неизвестной ей команды. - Думал, что дьявольский фрукт может перейти напрямую, если сожрать сердце носителя! Да где это видано, а? Кендра пожала плечами. Она знала, кто придумал фрукты, знала зачем, даже знала, что некоторые люди способны передать эту силу своим детям (сильная воля плюс отчаянное желание и чистая душа!), да вот только в жизни фруктовика не видела. Что ей ответить? Мужчина уже начал её раздражать своими причитаниями о его судьбе, так что она встала с пола. Внимательно вгляделась в духа, отмечая лёгкую гниль у сердца: не так просто всё было с его сыном, ой не просто! Океанида улыбнулась краешком губ. Суд в её владениях вершился быстро. Она пошла кругом вокруг фонтана, запевая поминальный катрен. Безымянный дух задёргался и зашипел. Тетис, слышишь мой крик? Манта видишь мой знак? Этот мужчина, ещё не старик, Не будет на небесах! Звезды сожрут его душу! Выжгут глаза и уши! Возьми его, Дьявол Моря, Спаси его сердце от боли! Укрой его под водою, Хранитель людского горя... С этим напевом Кендра вышла из зала, закрыв тяжёлые створки, чтобы не слышать последние проклятия убийцы, насильника и последнего ублюдка, капитана торгового флота и в принципе-то дерьмового человека.