- А как вы познакомились с отцом?
Миссис Бакет на минуту оторвалась от нарезки овощей и обернулась к сыну с ласковой полу-улыбкой. На фоне потрескивала рыба на раскаленной сковороде.
- Ты раньше не задавал таких вопросов.
- Просто интересно стало, -Чарли пожал плечами, - вы живёте душа в душу. Я никогда этого не понимал, но вдруг стало любопытно - неужели такие случайности действительно случайны?
- Ты влюбился?
- Ну мам!
- Э-э-эй, Земля вызывает Чарли Бакета! Оглох? Неожиданно перед глазами замаячила знакомая бледная рука с россыпью родинок. Рука до того тонкая и изящная, что мало кто мог себе представить её, выкручивающей запястья какому-нибудь двухметровому амбалу. А ведь она могла. - Что? - Говорю, если ты продолжишь меня игнорировать, я утоплю тебя в этой вашей гадской шоколадной реке. - Да тише ты! – Чарли еле успел опомниться и так резко обернулся, что девушка за его спиной отшатнулась на пару шагов назад, прижимая к глазу какой-то странный сверток. Виолетта Борегард сильно изменилась с их первой встречи на эксукрсии по фабрике Вилли Вонки. В этой высокой и стройной альфе едва ли угадывалась та маленькая хвастливая девчонка, охапка золотых медалей которой гремела громче собственного голоса. Фанатичное желание соперничества сменилось в ней не менее фанатичным безразличием к окружающим и их успехам, оставив после себя лишь нечеловеческую способность мисс Борегард впахивать день и ночь до потери пульса ради поставленной цели. Сама Виолетта не раз признавалась, что стала, пусть и не невинной, но всё же жертвой непомерных амбиций своего родителя с кучей комплексов и нереализованных желаний. «Она мстила через меня всем – матери, что бросила нас одних после моего рождения, обществу, не признающему почти никакие достижения омег, и, наконец, всему миру, в котором ей не посчастливилось появится на свет. Жалко её. Но я не хотела и не хочу быть трофеем в руках её самолюбия. Поэтому и сбежала». - Что с тобой? - Ты про это? – Виолетта отняла от отекшего красного глаза сверток, - не поверишь – замороженный нагеттс. Льда я доме не оказалось, пришлось сымпровизировать и завернуть его в салфетку. - Жаль бедолагу, который решился тебе поставить фингал, - в голосе Бакета не было и капли сочувствия, - боюсь, он уже мертв. - Если бы я только могла бороться с собственным организмом, - раздражению Виолетты не было предела, она снова приложила холод, развернулась и уверенно зашагала к классу, - тетка притащила новый цветок, а его потрогала на свою голову. Чтобы она провалилась со своей оранжереей куда-нибудь в Ад, и так каждое цветение заливаюсь от них слезами и соплями.
- Мы учились в одном колледже, - мисс Бакет ловко разрезала сельдерей на две половинки, - папа учился годом младше. Моя подруга была сестрой его соседа по комнате. Сам говорил, что приметил меня сразу.
- А ты его?
- Ах, я была просто ужасна, - засмеялась женщина, - ты же знаешь нашего папу, какой он бывает мягкий и не напористый, и я очень долго ему отказывала. Так казалось всем. Но…Возраст – вот что было самым главным препятствием в моей голове. Знаешь, ведь омег стараются брать совсем ещё молодыми. Многие обращают внимание на младших братьев и сестер своих друзей, примечая себе будущую пару.
Чарли прекрасно это знал. А ещё знал про контракты, которые заключают между собой даже не пары, а их семьи, чтобы альфе досталась достойная нетронутая молодая пассия. Сейчас молодежь старается отходить от традиционных подходов к заключению брака, Бакет это видел даже на пример собственных друзей, но власть одних над другими оставалось негласным правилом.
- Говорят, что аллергия имеет психосоматическую этиологию. Какую часть себя ты не можешь принять? – они свернули за угол и направились в кабинет биологии, по пути здороваясь со многими знакомыми Виолетты. При всей своей язвительности, эта девушка очень ловко и умело строила нужные ей связи. - Спасибо, мистер Бакет, вы решили мою проблему, сейчас запишусь к психологу и перестану превращаться каждую весну в рыбу-каплю, - они бросили вещи на привычный места, и Чарли уселся ровно так, чтобы видеть чернично-синий затылок Боригард. Цвет волос - единственное, что осталось как ненавязчивое напоминание о том самом происшествии с жвачкой. Класс вяло и тихо жужжал, люди неохотно подтягивались к первому уроку, и Чарли невольно заметил, как прежде чем обернуться, Виолетта сверкнула глазами – или лучше сказать глазом – в сторону скрюченного над учебником, миловидного омеги, который в свою очередь ещё больше стушевался и практически поцеловался с книгой, распространяя приятный запах календулы. Такая реакции подруге более чем понравилась, а Бакета заставила мысленно вздохнуть – ему бы тоже стоило засматривать вот на таких хрупких очаровательных милашек, но встает у него только на великовозрастных альф. Точнее, на одного конкретного мужчину, чья гендерная принадлежность сейчас стояла под очень большим вопросом. - Ещё долго будешь с нами тут тухнуть? - До конца года, - говорить это было неприятно, - я много раз уговаривал мистера Вонку, но он ни в какую. Настаивает, чтобы я окончил школу и поступил в университет. - Не знала, что шоколатье нужен диплом, - хихкнула Виолетта, утирая с щеки воду с растаявшего нагеттса, - а просто пойти работать к нему? - Родители тоже против. Ты же знаешь, с тех пор как мама ждет ребенка, с ней невозможно спорить. С папой, кстати, тоже – у него ведь жена беременная. Но сейчас я уже понимаю, что они все правы. Мне не хватает должного терпения, хочу скорее взяться за дело. Оно и к лучшему – я бы не хотел с тобой расставаться так скоро. - Ты с ним разговаривал? - девушка подвинулась ближе и понизила голос. Чарли отрицательно помотал головой. - Мы с ним даже не виделись ни разу за выходные. Я зря вспылил тогда, да ещё и на пустом месте. - Пфф… - Он видимо и не ждал меня, - в голосе Чарли вновь проскользнуло уже привычное раздражение, - раз пригласил на фабрику этого мистер Фостера. Он никогда никого ещё при мне не приводил. - Ну это и не значит, что там никого и никогда не бывало, - парировала Виолетта, - разве он бы хотел, чтобы ты видел омег, которых он приводит? Эти слова обожгли молодого парня как раскаленные железные прутья. Он не раз сам задумывался об этом, ведь у Вилли Вонки никогда не было постоянного партнера. Да и не постоянного тоже. Он всегда, сколько его помнил Чарли, был один. И с фабрики практически не отлучался. - Я не буду с тобой обсуждать его личную жизнь. Она ни меня, ни тебя не касается, - отрезал Бакет, Виолетта в свою очередь беззлобно фыркнула, - а вот то, что он мне не дает решать некоторые дела фабрики… - Доброе утро, класс! Рада вас видеть! Студенты замолчали и дружно встали с мест.- Но у меня не только возраст, но и репутация была не самая роскошная. Расторгнутый контракт, ссора с семьей альфы, который был на пятнадцать лет старше.
- Мама, если ты не хочешь…
- Нет, нет, дорогой. Это уже не имеет значения. Я люблю твоего отца и счастлива, что даже при всех моих попытках к сопротивлению, он проявил настойчивость и не отказался от меня, - она сделала паузу, чтобы взять кабачок и продолжила, - а все-таки, почему ты спросил?
Чарли задумался.
- У нас уже многие ребята состоят в отношениях, а мне как-то…ну знаешь, не особо везет, - он не врал, но это была лишь часть правды, - и я всё думаю, что может я просто для них не создан? Может я навсегда останусь один?
Миссис Бакет вдруг неожиданно оторвалась от своих дел и подошла к сыну, чтобы со всей возможной нежностью прикоснуться губами к его волосам.
- Запомни, милый: ты не должен боятся одиночества. Твоя судьба ждет тебя – я уверена в этом. Не торопись, не создавай вокруг себя искусственных событий. Даже если тебе суждено остаться одному – это только твой путь, и тебе не нужно специально искать кого-то, чтобы быть похожим на других.
Он крепко сжал её руку.
Мама как всегда была права.
***
Есть та степень нетерпения в людях, когда они же перестают искать поводов и предлогов для тех или иных действий. Взвинченные до предела, находящие в состоянии крайнего возбуждения, они опускаются до самых унизительных поступков, переступая через гордость и честолюбие, и даже через жалость к себе. Именно в таком расположение духа находился мистер Вонка, идя по длинному коридору, выстланному красным бархатным ковром напротив входной двери. Со стороны могло показать, что он очень занят и решает на ходу какие-то невероятно важные вопросы: об это говорили и трое семенящих умпа-лумпов, которым раздавались указания, и его напряженное, озабоченное выражение лица. Но тот, кто хорошо знал Вилли Вонку, понял бы по его небрежному обращению с подчинёнными, что предмет его забот находится далеко за пределами фабрики. - Чарли не приходил? – он уже третий раз задавал этот вопрос, прохаживаясь из одного конца коридора в другой, не желая упустить тот момент, когда воспитанник соизволит явиться, и все равно получал один и тот же ответ. «А что если нет? – с досадой думал Вилли, нервно перебирая листки в руках, - что если он уже не придет ко мне? Неужели я так сильно его обидел?» Только мужчина повернулся спиной ко входу, чтобы уйти в противоположный конец и вновь вернуться обратно, дверь красноречиво скрипнула. Сомнений быть не могло – только одному человеку было дозволено свободно посещать и покидать фабрику, кроме самого Вилли. Ах, какое счастье, что порой такие нерасторопные умпа-лумпы не смазали петли! На пороге действительно собственной персоной стоял Чарли Бакет в промокшем на сквозь бежевом пальто, с прилипшими к вискам завитками темно-русых волос и растерянными, таким очаровательно растерянными, ещё совсем детскими глазами цвета оливкового дерева. - Звёздный свет! – мистер Вонка развернулся, быстрыми уверенными шагам пошел в сторону двери. И это обезоруживающее счастье от встречи с Чарли абсолютно покорило последнего, лишив дара речи. Он позволил снять с себя пальто и длинный черный шарф. Потом медленно отряхнул мокрые на сквозь ботинки. - На улице такой ливень, не правда ли? Ты, наверное, замерз, – наставник стоял напротив, держа в руках его аккуратно сложенную верхнюю одежду, и улыбался, сдержанно и немного нервно. Вместо привычного костюма с цилиндром и тростью на нем был кашемировый малиновый свитер и шелковые пижамные штаны фиолетового цвета. Ужасное сочетание для любого другого, но Вонка выглядел таким теплым, нежным и домашним, таким невообразимо притягательным, что сердце Чарли не выдержало. Он одним большим рывком сгреб мужчину в охапку и прижался щекой к его плечу, утопая в этом тягучем море горького шоколада. - Чарли…? - Мне так жаль, - его руки обвили чужую талию, - я ужасно себя чувствую. - Я тоже, - послышался тяжелый вздох, - мне плохо после нашего последнего разговора. Не стоило бросаться такими словами. И сразу вдруг всё стало так просто и понятно. В воздухе витала прохлада поздней осени, смешиваясь с шумом проливного дождя, который с неистовой силой бил по стеклам высоких окон безобразно длинного, темного коридора. В щелях рам свистел ветер, облезлые лапы деревьев раскачивались как маятники на фоне чернично-серого неба. И всё это застыло перед глазами Вилли Вонки одной сплошной картиной, пока он чувствовал, как с каждой секундой Чарли всё сильнее и сильнее сжимал его в своих объятиях. Мужчину напугал этот жест отчаяния. Напугало остервенение, с которым бедный парень на него накинулся, будто бы пытаясь спастись от невидимой опасности: как ребенок, который ищет защиты за спиной своего родителя. От мыслей о Чарли омежья сущность Вилли сладко-пресладко заурчала, окутывая единственное своё дитя теплом ответных объятий. Пальто с шумом свалилось на пол. - Всё будет хорошо, - юноша в его руках задрожал от этих слов, чувствуя абсолютное бессилие перед нахлынувшими эмоциями, - я здесь, я рядом.