Позов точно помнит слова Павла Алексеевича про N-34. «Слишком долго Химик гонялся за этой группой препаратов, Диман. Только сделаешь себе нервы», — уверял Паша. А что Диман? Посмеивался, уверенный в себе, рассказывал Данику про возможности изобретения следующих нескольких групп препаратов, а тот кивал восхищённо. Паша только головой качал и отговорить друга пытался от этой затеи. «Не к добру это, Диман», — предупреждал Паша.
А Даника отец тогда поддержал, и Диму заодно, и Поз был рад, всё-таки папа его подопечного — не последний человек в этой отрасли. Дима делился тогда с Пашей, увлечённый, рассказывал о том, как прошла беседа с Александром, отцом Даника. А Паша только ещё более удручённым выглядел. «Не надо было вам распространяться», — и вздыхал тяжело.
Проходит три дня с тех пор, как Даник умер и Дима не уверен, что смерть естественная. Это даже в мыслях звучит нелепо, и Позов совсем не позволяет себе думать в эту сторону.
«Нужно связаться с Сашей», — всё-таки решает на второй день Дима. Но связаться не получается, никогда уже не получится. Саша умер неделю назад. Дима узнаёт о похоронах Александра от их общей бывшей коллеги, когда так и не дозванивается ни до Саши, ни до его жены.
И приходит время самых нелепых мыслей за последние несколько недель. Например такая: возможен ли вариант, что Даника нарочно убрали?
Врач утыкается лицом в свои ладони и старается унять головокружение. Надо подышать. Мозг как будто отказывается делать это автоматически и Дима заставляет себя делать глубокие вдохи и медленно выдыхать.
Надо позвонить Паше, — это звучит в его голове здравая мысль.
Надо позвонить Паше, чтобы он подтвердил, что Дима в бреду.
У Позова пульсируют виски и он старается не проваливаться. Посчитать не получается даже до пяти. Он смотрит вокруг и цепляет взглядом бутылку с водой.
Антон три дня назад прибежал в лабораторию с охапкой таких. Дима вспоминает это и хочет успокоиться, хочет почувствовать, как его опять притянули к себе поближе, чтобы можно было уткнуться в длинную шею. И наплевать, если там снова какая-то красивая цепочка холодит Диме нос. Кроме Антона таким нежным с ним никто не бывал.
Связаться с Пашей не получается.
Но Дима не хочет оставаться со своими тёмными участками мозга наедине, не хочет слышать все те мысли, что повторяют ему эти слова всё громче и громче.
Возможно, они теперь все в опасности.
То, как Артём уверяет, что поломки в системе — это не случайность, и то как Масленников убедительно растолковывал Позову, что кто-то из людей на корабле специально совершил саботаж. Дима снова вдыхает побольше воздуха. Он сейчас не выдержит.
В лабораторию заходит Антон и врач поднимает голову на звук. Он всё это время сидел на полу у стенки, серьёзно?
— Поз, ты чего? — Шастун теряется и через секунду подлетает к врачу. Дима протирает глаза пальцами и мотает головой.
— Да нормально, просто сидел тут...
— Блин, Поз, я так испугался. Вставай, наверное, — Антон не ждёт, берёт друга под локоть и тянет вверх. — Поз…
Дима чувствует, как колени слегка дрожат. От слабости, конечно, от чего же ещё.
– Ты же знаешь, что ты можешь мне всё рассказать, обо всём попросить… знаешь?
— Антош… обними меня?
Голос почему-то дрожит. Странные мысли почти полностью поглощают, не оставляя от Димы ни кусочка.
Антон накрывает своими руками, а Дима вдыхает родной запах и наконец чувствует, как дыхание приходит в норму.
Удивительно, как один человек может всё поменять.
О большем Поз никогда не попросит, он даже себе боится признаться, чего хотел бы. Но они больше не в универе, а Антон теперь не тот маленький мальчик, что восхищённо смотрел на Диму, не отрываясь.
Дима вдруг осознаёт, что сейчас Антон, его Антон, похож на себя в прошлом, только теперь источник его вдохновения совсем не Дима. У пацана глаза светятся, когда тот возвращается из комнаты механиков, а Дима как самый последний дурак взгляд оторвать не может.
Он чувствует, как Антон водит рукой по спине, слушает голос, который так отчаянно пытается его успокоить, и дышит.
Позов абсолютно уверен, будь тут Паша — стало бы легче. Так Дима смог бы вслух проговорить свои ощущения, разделить с кем-то эту странность, получить поддержку. Увидеть понимание.
Но с Пашей так и не удаётся связаться, хотя Дима не оставляет попыток. В своей кровати он снова пытается это сделать. А потом бредёт по коридору в сторону капитанской комнаты, почти не глядя по сторонам.
Комната капитана закрыта, поэтому Дима идёт в центр управления. Старший помощник капитана внимательно следит за радарами, нахмурив брови. Серёжа никогда его не выгоняет, ни разу не сказал учёному, что тот отвлекает капитана от серьёзных дел, как это мог сказать Артём.
Матвиенко держит курс 40-57. Диме вдруг интересно, как помощник не путается во всей этой информации. Всё систематизировано, но всего очень много. Дима ловит себя на мысли, что совсем не понимает. А ведь Серёжа в своё время очень интересовался лабораторией, и даже пытался разобраться, что и как там всё работает.
– Дим... я это, – Серёжа несмело подаёт голос, откашливается и поворачивается к Позову, – я хочу быть уверенным, что ты в безопасности. Я без всяких там... просто волнуюсь, Поз.
Диме требуется секунд десять, чтобы понять, о чём говорит Серёга.
— Серёж, я задолбался чуть ли не каждый день выслушивать ото всех, что Шаст пришёл – и началась какая-то муть. Мне ближе Антона нет никого. А ты вот такое мне говоришь. Я тебя нахер не посылаю, только потому что ты стал мне дорог.
— Понял, больше никаких подозрений в сторону Антона, а если мне будет казаться что-то подозрительным – спрашиваю тебя. И ты мне рассказываешь. Без всякого подтекста. Лады?
— Дурак ты.
Дима толкает Серёжу в плечо рукой, а тот ловит чужую руку и прикасается губами к запястью. Дима смотрит прямо на мужчину, а тот взгляд поднять не может, глядит куда-то в пустоту, но руку не отпускает. Дышит в кожу и Позов наконец-то чувствует, что вдох и выдох получились нормальными. Неужели дыхание не сбивается?
— Ты стал нам дорогим человеком. Поэтому все о тебе беспокоятся.
Серёжа отпускает его руку и глаза прячет. Дима думает, Матвиенко ещё больший дурак, чем он. Продолжительный вдох не доставляет никакого дискомфорта, но кажется, старпом интерпретирует это по-своему.
— Ну что мне сделать, чтоб стало лучше?
Дима мечтает, чтобы этот вопрос задал правильный человек. Но объятия Матвиенко внезапно кажутся прекрасным успокоительным.
***
Удивительно, как несколько недель способны приблизить тебя к какому-то человеку, которого ты не знал раньше. Егор и Арсений очень хорошие. Антон восхищается, любуется, с удовольствием входя в пространство, куда его приглашают эти двое. Вспоминает, он раньше тоже о таком мечтал.
Чтоб под рукой был человек, который полностью покроет все твои потребности, какими бы они ни были. Егора успокаивают, за Егором присматривают. Старший механик даже трогает его нос периодически, проверяет, чтобы не был холодным.
Первые пару раз – веселит, и в ход идут шутки про пуньканье носика, а потом это становится привычным и Антон ловит каждый такой момент. Когда у Егора поднимается температура – Арсений выпроваживает Антона (и себя заодно) из комнаты и требует, чтобы младший спал по графику. Переживает, вдруг тот заболеет.
А Егор ведёт себя, будто так и должно быть. Будто это обычные вещи и ничего тут удивительного нет. Они в течение рейса втроём обсуждают фильмы, сериалы, знаменитостей и всякое разное, так что у них появляются общие внутряки, какие-то свои словечки, какие-то шутки, которые поймут только они.
Антон правда рад быть с ними и все эти недели – он понимает – механики тоже прикладывали усилия, чтобы принять его.
Он смотрит в потолок и старается думать. Правда напрягает свою голову. Разве не это называется доверием? Можно ли сказать, что они привыкли друг к другу? Скорее, можно сказать что они очень щадяще к нему относились, так думает Антон. А теперь что? Антона натурально наказали. Ударами по щекам, не сильно болезненными, но унизительными.
Это тайна, но Антон безумно любил получить пару пощёчин во время минета,
да даже не пару. Любил находиться на коленях перед партнёром, любил отдаваться целиком. А в этот раз получилось неожиданно.
В этот раз... что это вообще было?
Антон не может разобраться на следующий день, потому что когда они втроём собрались в комнате безопасности проверять систему, Арсений вёл себя как обычно. Не отдалился, ни на что не намекал, стандартно шутил и уделял внимание каждому из помощников.
Значит, стоит вести себя как обычно, да? Стоит, решает для себя Антон. Стоит ни в коем случае не показывать, что переживает о случившемся.
Антон встаёт с кровати. Пора работать. В коридорах почти никого, Антон знает. Поз пошёл к Матвиенко, который следит за управлением. Артём по расписанию должен быть в своём кабинете, Егор и капитан сидят в капитанской комнате, механик говорил Шастуну, что собирается туда.
Комната с блоками питания стала почти родной, опять же, спасибо Арсению и Егору. Надо ещё постараться, чтобы за такое короткое количество времени так хорошо и подробно разъяснить новенькому на корабле все детали.
На борту внезапно вырубается свет. Антон ловит жёсткое дежавю, вспоминает, как они с Даником сидели в лаборатории и случилось точно то же самое.
Шаст поворачивает налево, проходит ещё несколько кабинетов – и снова поворот. Замедляет шаг. Дыхание почти неслышное. Шагает ещё раз бесшумно. И слушает.
Показалось?
Антон на секунду чувствует себя безумцем, но зажмуривается и решает. Ва-банк. Этот приём помог ему в прошлом не один раз — так пусть и сейчас поможет.
– Это ты, – странно, но в голосе нет ни капли страха. Прекрасно. – Узнал тебя по взгляду.
В ответ тишина, Антон не спешит оглядываться по сторонам и крутиться, как идиот. Он стоит и смотрит в одном направлении, куда шёл, опускает руку с фонариком, словно даже свет теперь не нужен и усмехается громко.
– Так смотришь на меня... думал, я тебя не почувствовал?
Ему никто не отвечает, Антон знает: ему и не ответят. Но если существует хоть маленький шанс, что сейчас нечто из темноты – это действительно кто-то одушевлённый, значит этим нужно пользоваться. Значит, он хотя бы будет думать, что Антон его просёк. Это на руку, нужно играть до конца. А ещё пора бежать к экипажу.
– Ну помолчим, – задорно бросает парень, разворачиваясь. Бежит к команде. Бежит, а сердце заходится в таком бешеном темпе, что кажется, будто Антон спасается от погони.
***
Егор с Артёмом знаком настолько давно, что и не помнит жизни без него. Самый лучший друг, такой, которому можно довериться. Надёжный. Егор абсолютно точно понимает капитана, когда видит в его глазах неподдельное доверие, и Артём этого заслуживает.
Артём наблюдает за тем, как старший механик включает свет; слегка недовольно бурчит, что стармех снова задержался. Арс уверяет, свет и правда может выбивать случайно, а Тёма смотрит на Попова, как будто тот про единорогов ему втирает.
Позов складывает руки на груди и закатывает глаза, а рядом с ним – Антон, у которого точно так же вздёрнуты брови.
Егор понимает Артёма, который настолько устал, что последние полгода кое-как стряхивал себя с кровати по утрам. Егор никогда такое не проходил и надеется не почувствовать этого на себе.
Матвиенко кричит, возмущённый, катит бочку на механиков, рассказывает, откуда у них растут руки, по его мнению.
– Ну так, ты в следующий раз возьми и сам почини, Серёг, – не выдерживает Арсений, отвечая грубо. А тот всё продолжает накалять:
– А можно было изначально работать так, чтобы ничего не ломалось, представляешь себе?!
– Так, давайте все успокоимся, – влезает в спор капитан и пытается всех утихомирить. Егор смотрит на Артёма. Артём выжат. Устал. Ни слова не говорит.
— Нет, почему? – Арсений поднимает голос. Скорее всего, снова обижен, потому ссора набирает обороты. Егор не хочет снова это слушать. – Давай, Серёг, продолжай!
— А, так я могу сказать всё, что думаю?
— Ну давай!
— Гандоны! – выкрикивает старший помощник, обращая на себя внимание всех, даже Артём словно только что проснулся. – Это уже второй раз происходит, я уверен, что это не случайность! Тёма подтвердит.
Тёма молчит, капитан хмурится. Арс подходит ближе к старшему помощнику и злобно смотрит.
– А зачем нас-то постоянно задрачивать? Мы ваши жопы спасаем, и мы же крайние, – стармех жестикулирует, говорит эмоционально, словно накипело. – Так может, просто найдёте себе других механиков?
– Вот и отлично, а то что-то подозрительно – вас теперь трое, и что-то постоянно из строя выходит!
На этих словах Егор замечает, как Позов поджимает губы, прикрывает глаза на мгновение, а потом громко выдыхает в потолок. У Антона глаза распахиваются от возмущения:
– Это такая беспочвенная предъява, это потому что ты гандон!
– Так, мы никого не будем заменять. По крайней мере, пока я на этом корабле – я за него отвечаю головой, – вклинивается в переругивание капитан. – Я всё сказал, мне не нужны здесь сотрудники, которые не в состоянии договориться.
Собрание в этот раз закончилось сверхбыстро...
