Голограмма

      Ритмичное эхо шагов не успокаивает. Звук долбит по ушам в такт сердцу, раздражая и без того натянутые до предела нервы, но Лу не останавливается. Ступенька, две, три. На четвертую кого-то вырвало. Пятая, шестая.       «Да сколько их еще?»       Наконец, полумрак и противный тухлый запах остаются за тяжелой металлической дверью, а с ними и часть царапающей грудь досады. Что оказалась здесь, в гребанном интернате. Что стала псиоником. Или родилась? Хрен разберет.       На крыше прохладно. Лу резким движением убирает с глаз растрепавшиеся волосы и складывает руки на груди, защищаясь то ли от промозглого ветра, пахнущего приближающимся дождем, то ли от всего мира.       На крыше свободно. Вообще-то тут обычно тусуются ребята, курят тайком пронесенные сигареты, болтают, смеются над только друг другу понятными шутками…       «Как обдолбанные».       …но не во время обеда. Особенного такого — в честь ежегодного приезда экскурсионных групп с первого и третьего интернатов нормальных продуктов закупили, даже сладкое положили.       Лу сильнее прижимает сложенные предплечья к животу, вспоминая золотистую корочку жаренных натуральных овощей и их сладковатый аромат.       «Че теперь еще год ждать, чтобы попробовать?»       На крыше спокойно. Ни раздражающего гомона, ни насмешливых взглядов, ни зажравшихся уродов, возомнивших, что могут поиздеваться над новенькой. Ни-ко-го.       — Не замерзнешь?       От неожиданности Лу дергается, больно прикусывает щеку, вытягивает руки вдоль тела, словно ее застукал один из преподавателей, а не какой-то смазливый пацан.       — Твою ж…       «Зашибись. И здесь не спрячешься». — Лу оглядывается в поисках кого-нибудь еще, но, не обнаружив ни души, снова возвращает хмурый взгляд на парня. — «А раньше не мог голос подать?»       — Я тут один. — Легко улыбнувшись уголком рта, он отводит ссутуленные плечи назад. — Был.       Сидит на парапете, уперев локти в колени. Отросшие каштановые пряди падают на ресницы, а незнакомый тип небрежным движением, словно на автомате, отводит их назад, позволяя пасмурному небу отразиться в темных, почти черных глазах. На вид он ненамного старше самой Лу — лет на пять? — но, в силу возраста, ее тринадцать рядом с его примерно-восемнадцатью ощущаются совсем младенческими.       Лу это не нравится. Она воинственно расставляет ноги:       — Если хочешь побыть один, сам проваливай. Я уходить не собираюсь.       — Без проблем. Не помешаешь. — Парень пожимает плечами, ничуть не напрягаясь от присутствия незнакомого человека. — Я тебе тоже мешать не буду.       Расслабленно наклоняется вперед, отчего штанины его слишком короткой для роста формы сильно задираются — резко вымахал, как и все подростки. Лу косится сначала на эмблему первого интерната, а потом на полупустой поднос с обедом:       — А в столовой поесть нельзя было?       — Шумно. Людей много — все касаются.       — Брезгуешь, что ли?       «Вся эта программа по обмену опытом и налаживанию сотрудничества между интернатами — херня полная. Показуха. Первый и третий сюда приезжают утвердиться в своем превосходстве. И этот тип такой же».       — А ваши эмпатики нормально в толпе себя чувствуют?       Парень щурит глаза. Спрашивает так, будто реально интересно, но при этом его спокойный размеренный голос действует, как холодный душ на раскаленный металл. Лу даже смущается — стоит тут малявка, на старшего наезжает.       — Не знаю, не приходилось общаться. У нас их мало, да и я тут совсем недавно.       — Я так и подумал. Какие пси?       — Телекинез.       — Круто.       — Ага.       Незнакомец тепло улыбается, вмиг растеряв весь свой строгий вид. Спустя несколько секунд затянувшегося молчания отводит взгляд, и Лу даже удается расслабиться в его присутствии. Совсем чуть-чуть. Достаточно, чтобы спокойно пересидеть оставшееся до занятий время.       Издалека ползут тяжелые тучи — к вечеру точно вольет, а сейчас воздух пахнет пылью, покалывает щеки.       «Как же холодно, зараза. Надо было куртку захватить».       Времени не было. Убежала сразу после того, как размазала свой обед о рожу одного придурка, а шмякнувшиеся на пол остатки овощей отпечатались на подошвах его дружков, которые кинулись на девчонку с кулаками. Лу знает — они ей этого не простят. Прижмут к стеночке в темном коридоре и оставят пару синяков и царапин на память.       «Пару десятков», — досадливо думает она. — «Ну а че делать надо было? Пристали, порцию хотели отжать. Лучше так, чем она бы этим мразям досталась».       Отвлекает шуршание упаковки. Лу таращится, как парень открывает пакет с морковным кексом — тем самым десертом, которым в обычные дни не балуют — и шумно сглатывает. Ее живот издает протяжный вой, привлекая к себе внимание.       Незнакомец останавливает движение:       — Ты голодная? На обед не ходила?       — Ходила. — Лу ограничивается односложным ответом, но секундой позже, сама до конца не понимая зачем, поясняет, хотя ее собеседник не настаивает. — Пришлось пожертвовать еду в пользу обделенных. Мозгом.       Парень сочувственно поджимает губы, ничуть не удивившись:       — Ясно. У нас тоже такое практикуют.       — Правда? Слышала, вы там у себя по струнке ходите.       — Наоборот. Родители платят, поэтому многие чувствуют безнаказанность.       «Черт. Как его на "родителях" перекосило».       Лу кивает, неосознанно делая шаг ближе:       — Звучит логично.       Глаза бегают с лица пацана на кекс и обратно. Естественно, он быстро это подмечает, протягивает сладость ей.       — Возьми. Хоть что-то перекусишь.       — Не. Обойдусь.       — Я правда не хочу, бери.       Лу упрямо машет головой. Уши по очереди закладывает от разбушевавшегося ветра. Еще немного и находиться здесь будет невыносимо, а до конца перерыва времени хватает.       Парень принимает отказ, тоже ежится, кутаясь в куртку, тоже терпит, не желая возвращаться туда, где еще более некомфортно, хотя и совсем по другой причине.       — А что твоя социальная группа? — немного погодя спрашивает он. — Извини, если лезу, куда не просят.       — Ничего. Они… — Лу вспоминает, как подскочил светловолосый мальчишка — Йонас, — но не успел даже дернуться, ему только и осталось ошарашенно наблюдать за стекающим по форме обидчика томатным соусом. — Они хотели заступиться. Наверное. Но я сама справилась.       — Как же?       — Сказала же: отдала обед. Прямо в рожу отдала.       На лице парня мелькает удивление, а потом он так заразительно смеется, что Лу тоже не может удержаться от ухмылки.       «Даже теплее стало… Тьфу, бред какой».       — А ты боевая, — произносит, поднимаясь с места.       Подходит ближе, держа вежливую дистанцию, и впервые за все время заинтересованно разглядывает ее лицо, словно хочет запомнить.       — Какая есть.       Ветер утихает, давая двоим еще время побыть в своем укромном уголке свободы. Парень, попрощавшись, уходит первым. Провожая его взглядом, Лу не чувствует облегчения, что, наконец, осталась одна, как и хотела. Следы чужого присутствия быстро растворяются вместе с приятным послевкусием разговора, а о случившемся напоминает только предусмотрительно оставленный на парапете кекс в шуршащей упаковке.

***

      — Да ты гонишь!       — Тогда откуда я знаю?       — Кей… охренеть. Это правда был ты?       — Да, лучик, я тоже тебя сразу не узнал, хотя боевую девчонку хорошо запомнил.       Лу, не прерывая зрительный контакт, перебирается к Кею на колени, лукаво улыбается привычному ощущению его ладоней на своих бедрах. Кожаная обивка дивана тихо поскрипывает, а фильм, который они включили, теперь играет фоном для куда более интересного разговора.       — А сейчас как сложил два и два?       Мужские пальцы скользят по светлым волосам.       — Ты впервые такую косичку заплела, как тогда, вот и екнуло. Сначала думал, что показалось, а потом… провел параллели.       — Охренеть.       Лу смотрит так, будто видит своего мужчину в первый раз. Веселясь, гладит его по щекам, накидывает челку на глаза, силясь уловить мельчайшие изменения.       — Ага. Что тогда у меня кекс угнала, что спустя десять с хвостиком лет сэндвич из рук выбила.       — Эй! Кекс ты мне сам оставил, я отказалась.       — Твой умоляющий голодный взгляд с тобой бы поспорил.       Колени Лу располагаются по разные стороны от его ног, она ерзает, будто устраивается удобнее, а замирает только тогда, когда чувствует его возбуждение. Взаимное, между прочим. Проводит ладонями по натренированной груди, вынуждая откинуться на спинку дивана, заглядывает в родные глаза, светящиеся нежностью и… любовью — слово, к которому она уже начинает привыкать, — целует, чувствует ласковые касания языка в ответ, отстраняется лишь на пару миллиметров, лишь на пару мгновений.       — Мог подумать, что спустя года будешь встречаться с той девчонкой?       — Надеялся, что еще хоть раз увижу ее. — Кей гладит по спине, забирается руками под футболку. — Что было с парнями, которые тебя обидели?       — Мы с Йонасом побили их.       — А тот морковный кекс. Ты его съела?       Лу широко улыбается, губами чувствует, что Кей делает тоже самое, и вместе ответа целует его еще крепче, на этот раз не останавливаясь.