Дневник, изменивший судьбу.

Всё ещё нервный, слегка напуганный последними событиями, Тарталья наконец вернулся домой. Ночная прогулка заметно помогла в снятии стресса, но неприятный осадок никак не желал покидать разум несчастного парня. Мысли и воспоминания, резко нахлынувшие не более часа назад, до сих пор прокручивались в его голове: "Могло ли быть всё иначе?.. Может, вообще не стоило браться за это чёртово задание с Доктором?" Идти к Синьоре и просить о, в каком-то роде, пощаде от его секретного задания смысла нет. Дама так или иначе не позволила бы ему отлынивать от этого поручения, да и к тому же, миссия дана ему на какой-то месяц, а прошло уже почти двадцать дней. "Ещё чуть-чуть, Чайлд... Нужно совсем немного подождать." - бормотал Аякс, закрывая дверь просторной ванны за собой. Он прекрасно понимал, что, если ему и удастся избежать гнева властной госпожи, то позор и унижения со стороны остальных предвестников гарантированы на многие месяцы, а то и годы вперёд. Как бы Чайлд не пытался убедить себя в отвращении и неприязни к Иль Дотторе, его глаза при одном только виде его силуэта тот час устремлялись на мужчину, без стыда рассматривая каждую, порой до мурашек завораживающую, проступающую под до́бела накрахмаленной рубашкой, упругую мышцу мускулистых рук. Наблюдать за Доктором, как непристойно это бы не звучало, было сущем удовольствием. ... Находясь под тёплыми струями воды в душе, Тарталья пытался смыть с себя не только следы подступающего возбуждения, но и копошащиеся в едином клубке мысли. Он раз за разом прокручивал в голове всё, что произошло с ним за сегодня, в том числе и прогулку, что сопровождалась нахлынувшими воспоминаниями о первой искренней любви к девушке, что так и закончилась, даже не начавшись. Молодой человек выкрутил температуру воды на максимум, а сам прижался к холодной стене спиной, выдыхая горячий влажный воздух. Парень слишком долго откисал в душе. Усталость после небольшого марафона от жилища Иль Дотторе и горячий водяной пар разморили юношу. Волна горячего пара била в лицо, в ванной было тяжело дышать. Самонадеянный Аякс перепарился, его сердце билось часто-часто, будто намереваясь пробить клетку рёбер и вырваться наружу. С трудом дотянувшись до крана, горячие струи воды наконец были выключены. Тревожные мысли никак не покидали разум Тартальи: всё ли он убрал в комнате господина? Смог ли он скрыть все улики о своём прибывании на верхнем этаже его дома? По прошествии десятка, может двух, минут, пазл в голове парня начал складываться. Дневник. Чайлд, обхватывая голову руками, судорожно вспоминает момент, когда он, снимая с себя одежду, не ощущал привычного груза от бумажного изделия. Но где он мог его забыть? Неужели в комнате..? - Нет. Нет, нет, нет... - заскулил Аякс, сползая спиной на до неожиданности холодный кафельный пол и прижимая к груди подрагивающие от страха и нахлынувших эмоций колени. Да, как бы юноша не желал мириться с судьбой и накипающей внутри то ли гневом от первого задания, что пошло под откос, то ли обиды и разочарования из-за собственной оплошности. Кажется, его драгоценная вещь покоилась на тумбе, когда он прятался под кроватью, или же на столе, когда юноша проверял массивный шкаф с ненужными его вниманию вещами. Отчаиваться было рано. Накопившийся опыт за некоторые годы работы в организации и удачно провёрнутые им сделки за это время попросту не могли позволить Чайлду сдаться и просить помощи у Синьоры. Парень хмыкнул, убирая рукой со лба налипшие мокрые пряди. Он слишком глубоко погрузился в анализ фрагмента воспоминаний и не желал возвращаться в реальность осознания мира. Найдя в себе остатки сил, юноша закутался в банный халат, покидая ванную. Взглянув на часы, он понял, что вот-вот начнёт рассветать. Ложиться спать было бессмысленно. Непроизвольно стекавшие с всё также предательски прилипавшей к коже чёлки капли воды неприятно касались чувствительных висков юноши. Решив, на всякий случай, убедиться в отсутствии дневника, что являлся прямым "зеркалом души" Чайлда, он стал обыскивать внутренние глубокие карманы куртки, где обычно и хранилась важная тому вещица. Пара тщетных минут поисков заметно разочаровала, не показав ожидаемого результата в виде обнаружении записной книги. Обречённо выдохнув, парень надевал привычный ему образ, который был подобран пару лет назад, когда он только стал членом Ордена. Красный аксельбант Тартальи, а также рубашка под мундиром и маска, багровые ромбы в серьге и гербовой брошке являются самыми контрастными элементами его одежды. Как считал сам владелец костюма, алый цвет отлично сочетается с остальными элементами его одежды, не делая образ излишне чёрствым, но ясно давая понять, что перед ними настоящий воин. Чайлд понимал, что медлить ни в коем случае нельзя, и, как только Иль Дотторе покинет нужный ему двухэтажный дом, нужно начинать приводить свой ещё не до конца обдуманный, спонтанный план в действие, который заключался в, с какой-то стороны, "краже" своей собственности с чужой территории. Действовать нужно будет аккуратно как никогда, дабы избежать стычки с хозяином огромной лаборатории Фатуи. Понадёжнее закрепив на тёмном ремне серых брюк Глаз Бога в серебряной оправе, Тарталья покинул свою квартиру. Только солнце показало первые, уже плохо согревающие, лучи над горизонтом, юноша прячется в своём "убежище" в виде небольших, но всё ещё вполне способных укрыть от чужих взглядов тело Чайлда, кустов. По привычке Господина, которую Тарталья обнаружил в ходе своих наблюдений за Доктором, мужчина всегда, даже в полдень, включает свет хотя бы в одной из комнат. Оно было понятно, ведь оконные стёкла, по крайней мере на втором этаже, были покрыты специальной плёнкой, благодаря которой проходящие мимо люди не имели возможность распознать действия Иль Дотторе в своём жилище. Чайлд никак не хотел попасться на глаза владельцу нужного ему дома, поэтому решил понаблюдать за происходящим ещё с десяток минут. Холодный ветер до мурашек пробирал непоколебимого суровыми условиями юнца, но сегодня что-то было не так. Возможно, страх подстёгивал и без того напряжённого Тарталью, заметно усиливая его восприимчивость к обыденным трудностям. Где-то совсем близко, чуть ли не рядом с самим ухом вздрогнувшего парня, упал пожухлый листок, заставляя того обратить на себя внимание. Когда-то красный, казалось, готовый крепиться вечно на ветви Песчаного дерева подле двухэтажного жилища, лист сейчас лежал на ладони Аякса. Каким бы бездушным, холоднокровным убийцей не считали его соратники-Предвестники, он, хоть и редко, но оставался верен искренним светлым чувствам и желаниям души, тем самым поражая самого себя. В голове парня пролетела короткая мысль: "Обязательно... Когда я верну дневник, обязательно украшу одну из чистых страниц этим, казалось бы, неприглядным листком." На самом деле, хозяин этих дум опасался разговаривать на задушевные темы со своими "товарищами", ведь каждый, кто завидовал или даже ненавидел Одиннадцатого Предвестника, мог использовать всё сказанное им в корыстных целях. Например, преподнести госпоже Синьоре Чайлда в недобром свете ничего не стоило паганцу-Скарумучче. Лишних хлопот не хотелось. С самого вступления в Ордены, Аякс навсегда отказался от собственного "я", надев на себя ледяную, неприступную маску отважного война. Да, отвергать всё и вся было нелегко в первое время, но жизнь меняется, изменился и сам парень, его нравственные интересы и философия. Осмотревшись ещё раз, Чайлд не заметил ничего подозрительного, что могло хоть как-то угрожать, может быть, единственной возможности вернуть принадлежащую ему вещь. По прошествии пятнадцати, а то и больше, минут, Иль Дотторе так и не удосужился "оповестить" измотанного этой ночью, посещавшими мыслями и переживаниями парня о своём нахождении в здании: свет из окон так и не был замечен Тартальей, да и привлекающих к себе внимание шорохов и звуков тоже не улавливал его слух. Видимо, Доктор и в правду ушёл сегодня на работу пораньше. Окрылённый надеждой и предвкушением его, так сказать, лёгкой победы, Чайлд в два прыжка оказывается у нужного ему окна, как и в первый раз подтягиваясь за массивную ветвь дерева руками. Парень толкает пластиковые створки, благо, они были неплотно заперты, и внимательно оглядывает довольно тёмную комнату. Всецело убедившись в отсутствии хозяина дома, юноша аккуратно спрыгнул с подоконника на пол. Парень стряхивает с себя пару сухих листков, что невольно вплелись в его волосы, когда тот карабкался по шершавому стволу, и попутно вбирает в лёгкие некогда уже знакомый аромат терпкого, но в то же время столь манящего бергамота. Обволакивающие разум нотки спелого цитруса напоминали что-то совсем знакомое, родное. Чайлд знал, что как бы он не хотел, но в этот раз нежиться в объятиях согревающего тело и душу одеяла уже нельзя. - А жаль... - чуть слышно проговорил Предвестник. Юноша визуально помнил расположение оставленного им в прошлый раз дневника, моментально подходя к прикроватной тумбе. Книги не было. Глухо сглотнув подступающий откуда-то изнутри ком в горле, Предвестник старался мыслить здраво. В лучшем случае, его вещь по ошибке приняли за хлам или не пойми откуда взявшийся предмет и просто убрали на одну из полок. Чайлд бесшумно подошёл к стеллажу, быстро разглядывая цветные обложки всех бережно сложенных по стопкам трактатов. Закономерность расставления книг по полкам была проста: журналы с рекомендациями об неизвестных Тарталье машинах и старые издания от без следа пропавших авторов были расположены на верхней полке. На нижних же панелях книжного шкафа - бесчисленные инструкции о механизмах, тезаурусы разных языков (видимо, Дотторе в своей лаборатории также расшифровывал отрывки из когда-то найденных Организацией миниатюр. Прочие учёные, взглянув на необычные рукописи, предполагали, что это ничто‌ иное как язык Каэнри'аха) и прочие энциклопедии с научными атласами. Сразу бросалось в глаза отсутствие фамилий и имён авторов на переплётах всей имеющейся литературы Доктора. Чайлд заметил это ещё при вчерашнем ознакомлении с научными материалами, но проявлять должное внимание на этот факт почему-то не стал. Как бы не старался юноша разглядеть нужную ему обложку тёмно-серого оттенка среди других книг, всё было тщетно. С каждой минутой прибывания в чужой спальне Тарталья раз за разом убеждался в горькой правде: вернуть дневник будет невозможно. Дневник, где записаны основные подробности важных контрактов с самой богатой женщины Ли Юэ, чьё имя Нин Гуан, и заканчивая секретными сделками и поставками различных материалов из само‌й Снежной, о которых никто не знал, кроме самого Аякса и госпожи Синьоры, он больше не увидит. Парень переживал больше не за это, ведь мужчина, который, скорее всего, уже не раз перечитал содержимое его записей от корки до корки, тоже один из Предвестников, поэтому особых недопониманий и хлопот возникнуть не должно: у всех есть тайны. Возможно, даже и он сам когда-то сотрудничал с некоторыми Организациями из Снежной и не только. Помимо отрывков из документов Чайлд частенько описывал в заметках свои переживания и мысли о всём, что с ним происходило за последние несколько месяцев. Все извращённые желания со стороны юнца, направленные на Дотторе, в мельчайших подробностях были расписаны на когда-то пустых страницах. ... Раздосадованный происходящим, Чайлд в который раз тяжело вздохнул, всё-таки решив присесть на давно облюбованную им кровать хозяина дома. Юноша прекрасно осознавал, что паниковать ему точно нельзя, нужно лишь хорошенько всё обдумать и принять наилучшее решение. Даже если Аякс не сумеет вернуть по праву принадлежащую ему вещь, то хотя бы сможет побольше разузнать информации об Иль Дотторе, таком же опасном, непредсказуемом Фатуйце как и сам Чайлд, и главном зачинщике последних неприятностей Тартальи, связанных с поручением госпожи Синьоры. "Верно... Расслабляться времени нет. В другой раз смогу понежиться в просторных хоромах господина. В другой раз..." - с некоторой тоской и досадой пробурчал себе под нос рыжеволосый, резко поднимаясь с прохладных простыней. Осмотревшись ещё раз, Чайлд обратил внимание на дверь, что в прошлый раз, когда он находился в доме мужчины, была заперта на ключ. Подойдя ближе к выходу, тот аккуратно дёрнул за ручку. Благо, ригели замка и защёлки не были закрыты, и механизм с лёгкостью поддался, отворяя некоторого рода преграду. Пару шагов вперёд, и спальня остаётся позади. Впереди лишь неизведанное, невиданное парнем, но заманчивое, потому, в который раз пробежав глазами, он замечает некую картину: деревянные ступени массивной, крутой лестницы, которая была увенчана строгими металлическими перилами, а чуть ниже красовались начисто отмытые стёкла, через которых можно было хоть что-то, но разглядеть. По началу, не заметив это своеобразное дополнение, можно было подумать, что ограждения закреплены на какой-то другой механизм, скрытый и не с первых секунд видимый глазу человека - ожидаемо от Профессора. Ступени вели вниз, на первый этаж дома, где были расположены ещё две или три комнаты, одна из которых, по мимолётным догадкам Тартальи, являлась уборной, а другая - кухней или же смешанной с ней гостиной. Быстро, но не менее аккуратно, с некоторой опаской спускаясь ниже, - как никак, ожидать в доме мужчины можно было чего угодно, начиная с милых комнатных украшений и заканчивая даже чучелами разных животных, - парень остановился, чуть отдышавшись и переводя дух, буд то ожидая чего-то, тянул время, вслушивался в разные скрипы, возможно, шорохи и прочие звуки. Тишина. Чайлд шумно выдохнул, а капелька похолодевшего пота, скатившаяся с разгорячённого лба на висок, а после и на скулу, заставляя нервно сглотнуть. - Тише, тарталья, тише... - сам себя успокаивает юноша, - Ты, как не крути, сам Предвестник, настоящий воин, непобедимый и бесстрашный, - шёпотом, - бесстрашный... Уже не отрицая факта, что что-то невольно волновало парня, заставляя пассивно вздрагивать и колебаться после практически каждого сделанного шага на встречу новой комнате, закрытой либо на дверную защёлку, которая имеется практически во всех дверях, по крайней в округах угодий Гео Архонта, Ли Юэ, либо на замок, запертый уже ключом. Всё же задание и есть задание, тут не отвертишься, да и дневник, который ему дорог больше жизни, нужно было вернуть, желательно в целости и сохранности. И потому, стараясь перебороть личные наваждения и предубеждения о предстоящих ему сюрпризах, решительно двинулся вперёд. Как оказалось, первая дверь, обрамлённая по углам металлическими вставками и маленькими кусочками зеркал по середине, была, к сожалению, заперта, и, больше не раздумывая, подошёл ко второй, более узорчатой, окрашенной в относительно светлые, может, серые тона, как ему казалось в темноте, с, на всякий случай, выключенным светом во всём коридоре, - лишняя предосторожность никогда не будет лишней. Этот проход так же не чуть не порадовал Аякса, который безуспешно прокручивал округлую, леденящей до мурашек по тыльной стороне ладони, металлическую ручку, что отличалась от первых друх, на которых достаточно с небольшой амплитудой и напором надавить, и та сразу поддаётся, отворяясь, но не здесь. Подобного парень никогда ранее не встречал, даже в окрестностях Фонтейна, хоть и всего однажды побывав там с посланием Царицы для верховного судьи, Невеллета, который, в свою очередь, играет не мало важную роль в Гидро регионе, став вторым по значимости после Архонта Фокалорса; его беспристрастность и суровость знамениты, но он также известен для всех в округе своей справедливостью и хладнокровным, расчётливым суждением. Не раз прокрутив в одну, после в другую сторону неподатливый механизм, парень сдался, уже желая выломать или просто снять с петель необычной раскраски дверь, чему Тарталья был обучен ещё в свои двенадцать, а то и одиннадцать лет, когда был на обучении в стране, в которой родился и преданно служил и по сей день, Снежной, государстве вечной мерзлоты и частых, порой довольно продолжительных по дням, а то и неделям метелей, а так же родине военно-религиозной организации, находящейся под контролем Царицы - самим Фатуи. Всё же весь пыл пришлось поумерить - парень, не смотря на свою находчивость и опыт не только в бою, но и обычный, жизненный, решил не торопить события, ибо не мог с точностью или хотя бы с какой-то уверенностью предугадать всё, что могло ожидать его по ту сторону, в запертом на ключ помещении, от чего решил своё, в каком-то роде, ознакомление с чужими апартаментами. На обследование оставшейся комнаты на первом этаже ушло в разы больше времени, ведь та, как ни странно, была открыта. Предвестник, с осторожностью и опаской толкнув дверь от себя, с еле уловимым для его ушей полускрипом, и настежь отворяя её, наспех пробегаясь и охватывая взором новое, ещё неизученное пространство, с некоторым успокоением в голосе выдохнул - на первый взгляд ничего опасного не было, по крайней мере сейчас. Тихими, практически беззвучными шагами прогуливаясь по комнате и подходя ближе к одному из книжных шкафов, остановившись на расстоянии вытянутой руки перед ним, юноша стал всматриваться в названия произведений и авторов. По сравнению со стеллажами в спальне Иль Дотторе, здесь было довольно много классики, произведений в жанрах ужасы, детективы и даже романы и комедии. Конечно, на верхних полках, где парень, не смотря на все свои ожидания ранее, надеясь найти хотя бы малейшие улики о злодеяниях, секретных опытах, экспериментах и прочих манипуляций со стороны Доктора, на что уходят вполне приличные, даже очень, суммы ценной валюты, моры, которую из личных банков Фатуи, как от сердца, отстёгивает Панталоне, номер девять из Предвестников, в ответ на что Дотторе ссылается лишь на то, что работает над глазом Порчи, дабы воссоздать невероятную, новую, мощную силу, с которой он сможет воссоздать усовершенствованную версию человека, способную одолеть даже самого Архонта. Пыльные бумаги, свёрнутые в трубочку и обёрнутые эластичным жгутом, плотно прилегающим к самим, по видимому, документам, скатились с верхней полки, которая почти что касалась довольно высокого потолка, - наверное, мужчина пытался так спрятать ценную информацию, маскируя все улики под предлогом обычной литературы. Тихо хмыкнув и доволясь своей находчивости и внимательности, ехидно улыбнувшись, Тарталья оттянул жгут, снабженный специальным ремешком для фиксации и надежного затягивания, от чего тот, поддавшись напорству ловких пальцев, растянулся, ослабив удержание нужных ему листов толстой бумаги. Наконец полностью освободив их, парень разгладил смятые края листов: на посеревшей от времени бумаге было написано что-то размашистым, мало разборчивым подчерком, - к ним Аякс решил, что вернется позже, - а зарисованные с задних сторон обоих бумаг планировки этажей, чем-то знакомых Чайлду расположением комнат, лестницы и прочих деталей, больше заинтересовали его взор. Аякс не ошибся и, освежая свои недавние воспоминания, а после рисуя примерную картину в мыслях о проделанном им пути к каждой из запертой, а после и к этой, единственной, не включая спальню мужчины, открытой комнате, больше смахивающую на место отдыха или же домашнюю мини-библиотеку с коллекционированными изданиями книг не одной пятёркой лет жизни обычного человека, что, нельзя не признать, приятно поражало и на некоторые доли секунд заставляло усомниться в доступных каждому второму сведениях не только остальным Предвестникам или кому-то из органов власти, которые постоянно осведомлены практически всей информацией, всем, что произошло вчера, сегодня, быть может, и завтра, но и обычным гражданам стран Тейвата, что распространяли слухи и личные догадки, даже не удостоверившись в их реальности, по маленьким деревенькам, городам и прочем населённым пунктам, что, конечно же, слышал от народа и сам Чайлд, отправившись в Фонтейн какие-то месяцы назад, выполняя поручения. - Эксклюзивный архитектурный проект этого дома? - будто у потрепавшихся от долгого времени бумаг спрашивал Чайлд, уже зная ответ на перёд. Всё складывалось: расстановка комнат на верхнем и нижнем этажах, примерное расположение окон и дверей, даже некоторая мебель была намечена карандашом, который, по-видимому, пытались стереть, но следы всё равно остались, хоть и еле заметные, давая о себе знать; лестница, ведущая к низу, обрамлённая с внешней стороны резкими чёрточками-перилами, что больше походили на не скрытые ошибки автора проекта, который по чистой случайности, а может и нарочно, оставил такого рода небрежности. Но Тарталья сразу понял, чем на самом деле они являются, ведь рассматривал эти специальные ограждения, обрамлённые стеклянными плитами, начиная со второго этажа, внимательно изучая, добрых пару-тройку минут. Под угловато начерченной лестницей располагалось ещё одно окно, а , скорее, дверь, ведущая ещё ниже, как было понятно по данному эскизу. Всё верно. И отбрасывая пару безнадёжных листов куда-то назад, возвращался к просмотру и поисков завалявшихся документов или записок, писем и прочего, уже рассматривая очередную книгу, состоящую из трёх крупных томов, быстро пролистывая и заглядывая в каждый второй разворот между слипающимися от времени страницами, пытаясь найти хоть малейшую подсказку, малейший просчёт безумца, который хоть где-то, но должен был просчитаться, оставив некий след, по которому полноправно можно навести справки на мужчину, заставив его выплачивать все задолженности в банк и возвращая деньги, взятые взаймы у Панталоне, обратно владельцу. Стоп. Дверь? Не менее быстро, обернувшись и отступая на пару шагов назад, наспех возвращая увесистую книгу на своё прежнее место, Чайлд поднял листы с пола, который, что было подозрительно странно, довольно далеко отлетели по его личным расчётам, но, не заостряя особого внимания на таких деталях, он быстро начал всматриваться в незатейливый проект, а после и в сам текст, малость корявый, непонятный для Аякса. С большим трудом разобрав первые строчки, юноша уже точно удостоверился в том, что дом, в котором он сейчас прибывает, ничей, не имеющий определённого владельца. Этот дом, если сам Чайлд не ошибался, а его глаза не врали, продолжая букву за буквой складывать во единые слова, словосочетания и предложения, нарушая многие законы, например, за проникновение на чужую территорию без разрешения и согласия владельца, тщательный обыск его жилища и так далее - перечислять всё, что он умудрился нарушить за считанные часы, было бы просто бессмысленно; и пальцев на обеих руках навряд-ли хватило бы при подсчёте. Двухэтажное строение, как выяснилось, принадлежало далеко не Иль Дотторе, а Сказителю, его другу и напарнику, коллеге по миссиям и дипломатической работе, если можно вообще таковым считать этого наглого, напыщенного мальчишку, который скорее всего водил шашни с Доктором, скрывая какие-то мелкие детали от своих соратников и самой, как уж получается, Синьоры. Ожидать от этих неудержимых импульсами и резкими перепадами настроения можно было чего угодно и когда угодно, а вдвоём этот безумный дуэт мог вполне пошатнуть власть Организации не только во всём Тейвате, но и в самой Снежной, от чего лёгкая дрожь по коже и мурашки, выступившие узорчатыми, еле заметными глазу, но довольно ощутимыми для самого парня, который уже успел напридумывать многое, что может произойти, если он провалит столь важную миссию своей Госпожи, ведь отменять факт того, что на Аяксе сейчас, возможно, лежит вся судьба и ответственность за будущее Фатуи, да и, в целом, всех горожан и жителей различных деревень, что разбросаны по краям огромных республик. Вполне можно было предположить, что лишь спальня, в которой Тарталья изначально оказался, забираясь уже во второй раз по дереву, а после, уже ухватываясь за оконные выступы, оказывался наверху, полностью принадлежит Доктору, ведь нотки парфюма, которым Скарамучча пользовался на постоянной основе, Чайлд мог вычислить без особых затруднений, - уж больно резок этот аромат. А заправленная ранее выглаженными простынями, вещи, бережно убранные в шкаф и всё остальное никак не отдавало обладателем самой неудобной шляпы, потому сам факт того, что эта, пусть и не самая уютная, но всё же отличающаяся даже дверью от дизайна остальных комнат. - Сейчас Скарамучча на другом задании, вроде бы... в Инадзуме, - сам себя успокаивает Чайлд, всё ещё держа и не выпуская ни на секунду из рук ценные бумаги, которые буд то морально помогали Тарталье мыслить рациональнее, рассудительнее и более спокойно, - Значит, он вряд-ли вернётся в ещё ближайшие дня три, - выдохнул он, продолжая ход мыслей. Теперь вопрос, на который парень до этого самого момента даже не задумывался, уже не говоря о хоть малейшем проявлении интереса к его помощникам, наставникам и практически равным по статусу Предвестникам, как и он, вспомнил ситуацию, когда в первый же день, перед началом его практически секретной миссии, Чайлд разминулся в дверях рабочего кабинета Синьоры со Скарамуччей, выпалившим не одно едкое словечко, до жути сжимающее душу и чем-то сдавливая всё сердце, чуть сковывая мышцы и притупляя разум уже от личного гнева на тёмноволосого глупца, который, вместо того, чтобы проявить хоть малость уважения к Даме, лишь нарочно хлопнул тяжёлыми дверьми, вызвав протяжный по всему кабинету басистый гул. Но почему, казалось бы, он не согласился приняться за задание, которое вполне себе безопасно, по сравнению с прежними боёвками, когда у тебя есть только два варианта для окончания: жизнь или смерть; да и награда, которую обещала в конце, была весьма велика, не включая возможное дополнительное вознаграждение за хороший труд, лучшие результаты скорость выполнения и прочее. Парниша, чью макушку наполовину сдавливает огромных и весьма необычных форм и расцветок шляпы, что является смесью Ичимегаса и Дзингаса, которую раньше носили Самураи, просто поражала, но так же забавляла, придавая образу Сказителя утончённости и индивидуальности, но и забавную, отличающуюся вещь в его повседневном гардеробе. Он просто боялся. Боялся усугубить своё положение, поддаться воле своего характера здесь просто нельзя было. Знал и трусил предавать Иль Дотторе, ведь, узнав он об измене Скарамуччи, никто не знает, что может произойти, а что произойдет в тот же вечер, на следующее утро, день, через неделю - не важно когда, но Доктор уж точно на вряд-ли оставит своего, скорее всего, подопытного паренька, но и разболтанную округе тайну, которая, как может показаться изначально, не такая уж и весомая, - мало ли, оба Предвестника живут вместе у одного из них дома, в котором уж точно ещё есть, что обыскать и что узнать получше, добывая наиценнейшую информации для Госпожи о скрытном мужчине, который в лаборатории, где работал в будни, под надзором, сопровождающимся постоянными появлениями в его закрытом рабочем месте на нижних, хорошо оснащённых дорогим оборудованием этажах, которое, даже имея огромный бюджет, мужчина не смог бы приобрести нужное ему, хоть и хотелось, из-за низких поставок и изготовления, что требовало огромнейших затрат и подпольного времени перекупщиков, за что тем, попавшись с поличным, предстояло выплачивать такой же немеренный налог-штраф, а попавшись во второй раз, могли и за решётку упечь. И даже наблюдая и находясь в его фатуйской лаборатории, Странник никак не вникал в происходящее, не мог точно запомнить названия препаратов и медикаментов, которые стояли на крупном стеллаже подле стены, что имел довольно удобную и не менее важную функцию, подсветку нужных ему полок, как обычным, дневным, так ультрафиолетовым светом. Парень не мог потом, придя домой на часик пораньше, в личной, совсем не большой, но вполне культурно организованной лаборатории со всеми самыми необходимыми, как ему объяснял ранее мужчина, оборудованиями и снаряжениями для опытов, но, пытаясь повторить махинации Иль Дотторе, которые тот видел какие-то двадцать, а то и меньше, минут назад даже не мог смешать в нужных пропорциях, хотя сам Доктор справляется с этими задачами и возжеланиями на "ура", уверенно продолжая изучать что-то новое, постоянно обращаясь к своей записной книге и делая там множество разный быстрых записей, пометок, после - зачёркиваний, и вновь заполняются чистые строки. Но сейчас это было никак не важно, ведь волновать сейчас парня мог лишь поджимающий его, растянувшийся на слишком долгий промежуток времени, план действий в чужом доме, ведь стрелка часов, что раньше, казалось, делала свои обороты, очерчивая окружность настенных в коридоре и каждой из открытых комнат часов, не заметно для Чайлда сместилась на, без семи минут, пять вечера. Уже темнело, а ливень, что не прекращался с самого утра, а точнее, с полудня, по-прежнему тарабанил по закрытым изнутри окнам, а тучи, затянувшие ясное до этого небо, сплывались в одну тёмно-серую массу, из-за чего на улице пейзаж, который Чайлд мог мимолётно запечатлять в своей памяти, ничуть не отличался от того, что был час, два, три назад за стенами угодий Скарамуччи и Дотторе. Быстрыми, но не менее размеренными, тихими шагами тот вышел из комнаты, вернув записки на верхнюю полку, откуда и брал их ранее, направившись в сторону лестницы, желая снова, на этот раз с точной внимательностью, обследовать низовья и тайны, которые явно хорошо удавалось скрывать практически от всех. От всех, кроме Тартальи. Чайлд был доволен тем, что ещё чуть-чуть, и он точно сможет, возможно, полностью разоблачить внефатуйские пакости Доктора и Сказителя, который был либо напрямую, либо косвенно, но замешан в этом. Он знал, что Синьора и Царица, которой он был верен всю свою жизнь, будут гордиться им, больше доверять, а может, даже повысят Аякса в звании, не учитывая саму Организацию. Аккуратно заглядывая под проём под лестницей, тот уже готов был раздосадоваться, не обнаружив никаких зацепок. Но спустя какие-то секунды, присев на корточки, негромко постукивая по деревянным доскам в радиусе своей руки, заметило, как звук половиц отличается, хоть и немного, друг от друга; прямо под ним звучание было более полым, глухим, отдававшим снизу чем-то, напоминающим эхо, которое он когда-то, всего несколько раз в своей жизни, слышал, находясь на Хребте, близ региона, которым заправлял Анемо Архонт, Мондштата. Можно было подумать, конечно, что Чайлд бредит, ассоциируя деревянный треск с такими вещами, но иные половицы, справа, отдавали сторонним, чистым стуком, что практически точь в точь были выполнены, Тарталья не сомневался, из более новых, более жестких лесов, таких как дуб или клён. Это наталкивало на мысль, что под полом была большая пустота, возможно, пустое пространство или промежуток между досками и балками. - Так выходит, - обращаясь сам к себе шепчет Чайлд, перебирая пальцами рыжие волосы на затылке, почёсывая голову, - Та проектировка была подлинной, по крайней мере, - томный выдох, - всё сходится. Тонкими пальцами Тарталья, чуть помедлив, приподнимает еле заметную деревянную пластину, что плотно прилегала к прочим доскам, и просто так её вряд-ли можно было заметить. Теперь, уже полностью удостоверившись в правильности своих догадок и рассуждений, его взору предстала лестница, довольно надёжная на первый взгляд, которая вила куда-то в глубь темного помещения и небольшой рычажок, по-видимому отвечающий за освещение, и, потянув его на себя, небольшая лампа, подвешенная над потолком подвальной комнаты, разрезала темноту, выжимая и добавляя больше красок находящимся внизу предметам. Подтягиваясь руками, для большей безопасности, за выступы пола-потолка, парень спустился, спрыгнув с последних ступеней и приземлившись на кафельные плиты, начисто вымытые, скорее всего, самим Иль Дотторе, которые немного отражали свечение лампы и нескольких, проведённых и также добавляющих дополнительное освещение, диодов. Не смотря на довольно скромные размеры, в помещении могли спокойно находиться трое, а то и четверо человек (хотя всё зависит от роста и телосложения гостей), - это Тарталья приметил сразу. Огромные стены, если сравнивать с прочими комнатами на этажах выше, составляли добрых три метра, или чуть больше, что не могло не радовать и поражать одновременно. Но возможность улавливать посторонние звуки, которые доносились сверху крупными каплями по стёклам, уже было практически невозможно. Помещение с виду напоминало Тарталье лабораторию, в которой Иль Дотторе проводил большую часть времени в рабочие дни в Организации, - отсутствие ковров или чего-то снизу, кафельные полы, с которых без особого труда можно убрать любые следы разлитых жидкостей, крови его подопытных людей и животных, которых он часто обследовал иным от врачебного способом, широкий стол, обставленный миниатюрными пробирками с непонятными светло-голубыми и практически бесцветными химикатами, книгами и энциклопедиями, сложенными в аккуратную стопку на краю столешницы, некоторые заготовки, шприцы, разных размеров иглы и прочие вещи, которые могут пригодиться Доктору в обязательном порядке. На полках чуть выше можно было тоже обнаружить несколько тяжёлых изданий научной литературы, местами запылившиеся атласы и записи и прошедших и предстоящих исследованиях. Вторые Чайлда интересовали чуть больше, и, не долго думая, тот принялся внимательно ознакамливаться с написанным на измятом, до этого сложенным пополам, листе. По первым строкам и названию документа уже можно было почувствовать нечто неладное ведь надпись "Создание Бога" уже о многом говорила Тарталья, буд то предупреждая о чём-то, что могло произойти с ним и со всем в будущем, если планы Доктора, его замешанного в этом проекте помощника, обладающего вороновы черными волосами, и возможными приспешниками, ведь помощи и поддержки на стороне осуществлять начатую задумку будет куда сложнее. Тарталья читает дальше, строку за строкой, уже доходя до середины, а после и до конца листа, словно зачитываясь описанными на бумаге злодеяниями и пытаясь вникнуть в основную суть работы. Ведь единственное из всего текста, что он прочёл секунды назад, так это то, что эти двое работали вместе, чтобы создать нового искусственного бога, Шоуки-но Ками, используя Скарамуша и Электро-гнозис в качестве источника энергии для тела. А Гнозис, как он понял по смыслу, являлся "сердцем" Скарамуша, которое он своевольно отдал когда-то Дотторе, который, в свою очередь снял с того печать, наложенную на способности Предвестника, сделав его сильнее. Пожалуй, это можно было назвать и взаимопомощью и выгодой для обоих, если не осознавать всю серьёзность возможной катастрофы, так как Иль Дотторе, за пару десятилетий совладавшей со своими способностями и воссоздавших несколько подобных себе сегментов, вполне дееспособных и даже разумных, может пойти на большее безумие и не менее огромные и риски и, скорее всего, потери. Можно сказать, практически все его эксперименты проходили на "ура", хоть и затрачивали большие суммы и ещё более стоящее, важное ни только для него время. Аяксу стало малость дурно, дочитав повествование до конца, но и этой информации для него было более, чем достаточно, чтобы завершить своё поручение и получить обещанную награду. Уже собравшись уходить, прихватив с собой документ, для точности и доказательств увиденного, и сунув его во внутренний карман своей куртки, Чайлд не ощутил прежней тяжести от его записного дневника, успокоения своего сердца, в которого излагалось слишком много мыслей, переживаний, желаний, некоторых даже страстных, например, про того же Дотторе, - о нём было около восьми записей, - когда Тарталья, возвратившись к себе после очередного дня наблюдений за двухэтажном строением и самим жильцом, безбожно возбудившись от своих представлений и образов о сексе с ним, дрочил, сжимал головку своего члена, а в конце получал мощную разрядку, тяжело дыша. - Тц... - тихо прошипел себе под нос Тарталья, когда кончики его ушей покраснели, а к впалым щекам прилила кровь, окрашивая их в более живые, розовые оттенки, от написанных им же воспоминаний, - Дневник... точно. Через минуты оказываясь уже на первом этаже, парень решил ещё раз заглянуть в спальню Доктора, хоть и снова не обнаружив там своей вещи, смог в, скорее всего, последний раз запечатлеть эту серую, не особо уютную, но манящую чем-то комнату в своей памяти. Во второй раз спуская сверху по стеклянной на половину лестнице, он вновь прошёлся по комнатам, сначала вернувшись в ту, открытую, где он ранее обнаружил пригодившуюся ему проектировку всего дома. Заглядывая под кресло, а после и под второе, проводя взглядом все имеющиеся полки, кофейный столик рядом с мягкими сидениями, отодвигая все возможные места для хранения вещи размером с книгу, открывая и обследуя дно единственной шкатулки с мужскими цепями и тремя парами увесистых серёжек, выполненных из серебра, он не смог найти и малейшего намёка на дневник. Всё же с некоторой надеждой Аяксу пришлось остановиться на факте, что Дотторе просто избавился от неизвестной ему книжки, выкинув его с утренним мусор в бак. Дождь никак не унимался, точно так же, как и Тарталья, который не мог смериться с потерей и с последними надеждами прошёлся по оставшимся дверям. Прокручивая округлую ручку, что-то щёлкнуло, и механизм, сработав, поддался, отворяя "преграду" перед обомлевшим парнем. Перед парнем, который пол часа, а может час, назад стоял подле этой и соседней дверью, безуспешно пытаясь прорваться внутрь, сейчас не мог поверить ни своим глазам, ни происходящему, которое буквально невозможно. Неужели сами Архонты решили подсобить Чайлду, сжалиться над ним и помочь в столь накалённой ситуации? Или Тарталья сам виноват, вращая ручку, на самом деле, не в ту сторону, от чего та так и отказывалась проворачиваться полностью, вредя и больше нервируя несчастного, вымотанного за день и бессонную ночь рыжеволосого парня скопившемся стрессом? Он не мог ответить на посещающие его разум колкие мысли, когда на небольшом столе, но видно, что дорогом, лежала знакомая книга, как будто никем не тронутая, такая же на вид, как и прежде. Резкие эмоции, яркий всплеск ладонями, после сжатыми в кулаки из-за дрожащих от волнения пальцев, ещё большая гордость за себя накатили на Аякса, - совсем чуть-чуть, всего пара-тройка шагов внутрь помещения, и все радости и горести, расписанные на небольших страницах его личного дневника, будут наконец-то возращены хозяину. Но что-то сдерживало парня войти, не давало и пошевелиться, и Тарталья, ссылая всё на усталость, глубоко вздохнул, преодолевая свои психологические возможности и уверенно перешагивая дверной проём, даже не оглядываясь и не зацикливаясь на том, что нового находилось вокруг него, а после так же скоро приближаясь к столу, протянул руку за тем, что и вело его сюда. Сильный звон в ушах, резкая, нарастающая с каждым мигом, острая боль в районе затылка, подкашивающиеся под собственным весом тонкие ноги, и парень падает, с грохотом приземляясь на ворсистый ковёр. Последнее, что он смог запомнить, кроме ехидного смеха за собственной спиной, так это Дзори, национальную Японскую обувь, будто ранее знакомую его глазам, которая неприятно отдавала на секунды едким отражением лучей, скрывающихся за тучами из окна, глянцевой тёмно-синей поверхностью этих туфель.