***
— Как всë прошло? — поинтересовался Чан, когда младший наконец-то вернулся домой. — Представляешь, Джисон не пришёл! Хотя Тэëн пригласил его. Наверно, он действительно в нëм не заинтересован. Тэëн так расстроился, сказал, что давно хотел посмотреть этот фильм, но больше у него не будет времени — займëтся каким-то проектом. Пришлось смотреть вдвоëм, — пожаловался Феликс, кидая свою куртку на диван. — Жаль, конечно, что так сложилось. Надеюсь, Тэëн в порядке. Чан непроизвольно сжал кулаки. Раз этот альфа оказался настолько самоуверенным, его надо было срочно ставить на место. — Уверен, он переживëт, — сквозь зубы сказал он вслед омеге, который пошëл в ванну. Звонок в дверь разозлил альфу ещë больше. Кто бы это ни был, он совсем невовремя. Хотя… Только если это не Тэëн. Его он хотел видеть больше всех. Он поспешил открыть, надеясь, что там будет альфа и Чан наконец-то доходчиво ему объяснит, что он заигрался. Но удача была не на его стороне. По ту сторону двери оказался курьер. С очередным букетом цветов и клубникой в шоколаде он чуть ли не задрожал под тяжёлым взглядом, и Чан решил не пугать бедного парня и поскорее отпустил его. Феликс засмеялся, когда увидел его. — Извини, Чанни, но я первый раз вижу, чтобы человек так хмурился, держа в руке цветочки. Как я понимаю, они не от тебя. В любой другой раз Чан бы не остался равнодушным при виде улыбки своего парня, но сейчас он был слишком зол. — Нам надо поговорить, Феликс, — он брезгливо положил букет и клубнику на стол, — Тэëн обманывает тебя, что влюблëн в Джисона, чтобы сблизиться с тобой. Проводить с тобой больше времени. Эти цветы прислал он. Глаза Феликса расширились в удивлении. — Этого… Этого не может быть, Чанни, — растерянно пробормотал он. — С чего ты взял, что это прислал он? И зачем ему надо меня обманывать? Не верю, что он бы так поступил. Чан устало вздохнул. В этом был весь Феликс — судил людей по себе и не верил, что у кого-то могут быть плохие намерения по отношению к нему. Странно, но даже работа в довольно жестокой индустрии не изменила в нëм эту черту. И это было одной из миллиарда вещей, которые Чан в нëм обожал. Правда, иногда всë заходило слишком далеко, и Феликсу приходилось открывать глаза на некоторых людей. — Ты понравился ему, Феликс. Я видел, как он на тебя смотрел. Джисон ему абсолютно безразличен. Я уверен, что сегодня он даже не звал его в кино — он изначально планировал пойти с тобой. Феликс нахмурился и сложил руки на груди. — Это глупо, Чан. Он знает, что мы встречаемся, и не стал бы лезть в наши отношения. Почему ты всегда думаешь, что я кому-то нравлюсь? Не можешь поверить, что я могу кому-то быть интересен просто как друг, а не что все знакомятся со мной чтобы затащить в постель?! — Да потому что это очевидно, Феликс! — он пытался говорить спокойно, но контролировать эмоции становилось сложнее. — Ты мой омега, и я не хочу чтобы тобой пользовались в своих интересах. Я никогда не обвинял кого-то без достаточных доказательств. И никогда не ограничивал тебя в общении, разве ты сам не замечал, что многие сами переставали с тобой общаться, когда понимали, что им ничего не светит? Я доверяю тебе, но не доверяю некоторым твоим знакомым с определëнными целями. И если ты думаешь, я говорю это просто из ревности, то мне жаль. Я думал, что моë мнение что-то для тебя значит, — он поджал губы и, не дожидаясь ответа, взял ключи от машины с телефоном и вышел на улицу. Надо было остыть и привести мысли в порядок. Их ссоры случались так редко, что их можно было пересчитать по пальцам, и он ненавидел каждую из них. Ссориться с Феликсом было слишком тяжело. Может, надо было просто припугнуть этого Тэëна, чтобы он не смел больше приближаться к его парню? Но он хотел открыть глаза Феликсу. Таких как Тэëн может быть ещё много, и омега должен научиться распознавать их мотивы. Он тяжело вздохнул, откидываясь на сидение машины. Желание куда-то ехать пропало, он просто хотел вернуться к любимому и ещё раз поговорить. И Чан знал, что Феликс чувствует то же самое. Они оба были отходчивыми, не в силах долго держать обиду, но сейчас им действительно лучше было обдумать всë самостоятельно. Чан очень надеялся, что Феликс поймëт его. Он даже не знал, что делать в ином случае.***
Не виделись они два дня. Возможно, худшие дни в жизни альфы. Неопределённость убивала, и мысли, что Феликс захочет расстаться, тревожно засели у него в голове, хоть разумной частью он и понимал, что такого не случится. Провëл это время он у Хëнджина — его друга и участника их группы. Тот хорошо общался и с Феликсом тоже, и всеми силами пытался помочь им. — Феликс выступает сегодня на музыкальном шоу. Может, пойдешь туда? Вам надо поговорить, — предложил Хëнджин. Чан был полон решимости наконец узнать, что в голове у Феликса, поэтому сразу согласился. Продолжаться так больше не могло. Он прибыл в середине выступления — не хотел портить настроение Феликсу перед ним, и принялся ждать омегу в гримëрке. Волнение было огромным — было очень нелегко осознавать, что это может быть их последний разговор. Что Феликс больше не захочет его видеть. Звук открывшейся двери заставил его вздрогнуть, и каково было его удивление, когда вошедшим оказался не Феликс. — Ты? — Чан оскалился, когда увидел никого иного, как Тэëна. — Что ты здесь делаешь? — Пришёл поддержать замечательного омегу, — Тэëн самодовольно улыбнулся. — Если его альфа с этим не справляется, то это буду делать я. Пока он не поймëт, что такой никчëмный альфа ему не нужен. Чан дëрнулся, еле подавляя в себе желание встать стереть эту нахальную улыбку с чужого лица. — Ты так глуп, что мне даже смешно. Думаешь, у тебя есть хоть малейший шанс? — усмехнулся он. — Спешу тебя разочаровать, Феликс даже не замечает твоих жалких попыток ухаживать за ним. Ему нужен только я. Тэëн рассмеялся, так сильно, что Чан ещë больше стал сомневаться в его адекватности. — Спасибо, Чан. Пока ты так думаешь, мне будет гораздо проще сделать его своим. Предлагаю не быть таким эгоистом и самому отпустить его. Он заслуживает гораздо большего, чем альфу, который пропадает месяцами и оставляет его одного. Я смогу уделить ему внимание, — он облизнул губы. — Если бы ты задержался ещë на месяц, уверен, он уже был бы не против залезть на мой узел. Это стало спусковым крючком для Чана. Он подорвался с дивана, моментально оказываясь рядом с альфой, и с размаху ударил его кулаком в лицо. Стало плевать на всë — то, что если об этом узнают другие люди, его репутация очень пострадает, на то, что решать проблемы кулаками было вообще не в его стиле, — продолжать слушать этот бред он больше не мог. Он мог спокойно выслушать все обвинения в свой адрес, но терпеть такие грязные слова в сторону любимого он не намеревался. Ярость пересилила, и он замахнулся, чтобы ударить ещë раз, но его руки кто-то перехватил сзади. — Чанни, хватит, пожалуйста, хватит, — испуганный голос Феликса быстро привëл его в чувства. Омега прижался к нему со спины и попытался остановить. — Пожалуйста, любовь моя. Слова подействовали на Чана отрезвляюще, и он отшатнулся, оставляя альфу в покое. У того текла кровь из носа, и менеджер Феликса, по совместительству их хороший друг, кинул рассерженный взгляд на Чана и поспешил увести Тэëна в медпункт, чтобы оказать помощь. — Прости, Феликс, — прервал молчание Чан, когда они остались одни. — Ты не должен был этого видеть. Омега бросился в его объятия и нежно поцеловал в губы. — Это ты прости меня, любимый. Я такой глупый. Как я вообще мог сомневаться в твоих словах? Мне так стыдно. Я хотел прийти к тебе сразу после ссоры, но, — он всхлипнул, и Чан крепче обнял его, — я боялся, что ты во мне разочаровался. Сердце Чана защемило от этих слов. — Я никогда не разочаруюсь в тебе, малыш. Никогда, — он вытер его слëзы большим пальцем, — потому что люблю тебя больше всего на свете и смогу принять всë, — прошептал это в чужие губы и запечатал сказанное сладким поцелуем. Он всë ещë был на эмоциях после «разговора» с Тэëном, злость не улетучилась полностью, но он не мог не утешить свою пару. — Поехали домой, пожалуйста, — жалобно попросил Феликс, и Чан немедленно выполнил его просьбу. Уже в машине омега успокоился. Он перестал плакать, лишь изредка шмыгал своим красным носиком, и выглядел каким-то задумчивым. Чан ободряюще положил ладонь на его колено и не отпускал всю дорогу. — У нас точно всë хорошо, Чанни? — с надеждой спросил Феликс, когда они приехали. — Конечно, солнышко. А если ты меня поцелуешь, всë будет ещë лучше, — Чан улыбнулся. — Тогда я с удовольствием это сделаю, — Феликс перелез со своего сидения к альфе и уселся на его колени, сокращая расстояние между ними до минимума. И ощущалось это прекрасно: быть максимально близко к своему омеге, чувствовать его вес на себе и делить одно дыхание на двоих являлось всем, что нужно Чану. Они смотрели друг на друга, улыбаясь, и Феликс не выдержал, первым прижимаясь поцелуем к губам альфы. — Мой мужчина, — выдохнул Феликс в его губы, — самый надëжный, ответственный и сильный в мире, — он стал осыпать поцелуями всë его лицо, — я так сильно люблю тебя. Хочу, чтобы все видели, что я твой. Чтобы никто даже не думал подходить ко мне, потому что здесь, — он взял руку альфы в свою и прижал к своей шее, — будет твоя метка, а здесь, — прижал еë к животу, — будут наши дети. Сердце Чана забилось с такой скоростью, что грозилось пробить грудную клетку. Он тяжело сглотнул, не в силах подобрать слова, которые смогли бы описать его чувства. Может, таких слов вообще не существовало. Он сомневался, что кому-то приходилось их использовать, что кто-то был счастливее него в этот момент. Они встречались уже пять лет, и Чан не может отрицать, что хотел всего этого с тех пор, как только увидел Феликса. Он сразу понял, что этот омега — тот самый, и его мысли только подтверждались с каждым днëм. Феликс был всем, чего он хотел, всем, о чём он только мог мечтать. И вопрос о том, хотел ли он с ним семью, отпадал сразу же. Но, к сожалению, одного только желания не хватало — они оба были связаны контрактами, и если у Чана сильных ограничений не было — он работал со своими ребятами на собственное агенство, то у Феликса всë было наоборот. — Феликс… — поражëнно выдохнул он, — ты же знаешь, что я тоже всего этого хочу, детка. Но… тебе же нельзя вступать в брак и заводить детей по контракту. По крайней мере, сейчас. — Мой контракт истекает через месяц, и я не собираюсь его продлевать. Хотел обсудить всë это при других обстоятельствах, но не могу больше ждать, — взволнованно признался он. — Что ты думаешь? Чан видел, что его парень переживал — всë таки, они давно не обсуждали семью и детей. Делали это в основном во время течек и гонов, когда рациональная часть мозга отходила на второй план и мысли об обязанностях игнорировались. — Малыш, — он обвил руки вокруг его талии, — ты не представляешь, каким счастливым ты меня сделал. Я, конечно, хочу всего этого, но для меня главное — твой комфорт. Хорошо подумай, действительно ли это нужно тебе прямо сейчас. Мы никуда не торопимся — можем подождать ещё несколько лет. У нас впереди вся жизнь, — он ласково чмокнул милый носик. — Ты сомневаешься, хочу ли я этого сейчас? — голос омеги звучал возмущëнно. — Чанни, я уже слишком давно мечтаю о том, как выбрасываю противозачаточные, залезаю на твой узел и принимаю всю сперму, что у тебя есть, — Феликс прошептал это ему на ухо, игриво оттягивая мочку зубами, — и о том, как после всего ты засовываешь в меня пробку, не давая и капле спермы вытечь. Чтобы убедиться, что я точно забеременею. Надеюсь, что ты сможешь сделать всë это, милый, — дразняще произëс он. Чан крепко зажмурился, пытаясь усмирить разыгравшееся воображение. Он даже не удивлялся тому, что одни картинки в голове смогли возбудить его — с Феликсом и не такое было возможно. — Знаешь, детка, меня оскорбляет, что ты сомневаешься в моих способностях, — он принял правила игры и толкнулся бëдрами вперëд, чтобы Феликс прочувствовал его стояк через ткань одежды. Омега охнул от неожиданности и прикусил свою пухлую нижнюю губу. — Думаю, тебе надо освежить память. — Тебе придëтся это сделать, Чанни. У нас месяц ничего не было, боюсь, я уже и забыл, что ты умеешь, — он лукаво улыбнулся, красивые глаза хитро заблестели. Чан улыбнулся тоже. Ему нравилось вестись на эти провокации, нравилось подыгрывать своему возлюбленному — это только больше заводило. — Ты обязательно расскажешь мне, как справлялся без меня этот месяц, а пока, — он открыл дверь машины, — мы пойдëм домой и я напомню тебе всë, детка, — и подхватил взвизгнувшего от неожиданности Феликса на руки, неся своë драгоценное сокровище домой. Такой короткий путь всë равно казался невыносимо долгим из-за Феликса, не перестававшего оставлять горячие поцелуи на шее альфы и его запаха, что усилился от возбуждения и затуманивал разум альфе. Как только за ними закрылась дверь, Чан прижал Феликса к ней и страстно впился в губы. — Ты так сильно течëшь, — он уткнулся носом в запаховую железу, жадно вдыхая любимый аромат, — уверен, ты был бы не против, если б я взял тебя на весу прямо здесь, да? — внимательно посмотрел на лицо омеги, наслаждаясь его реакцией. Феликс жалобно захныкал, на зацелованных губах блестела слюна, глаза влажно блестели, щëки раскраснелись. Он уже выглядел таким затраханным, хотя ничего ещë не было. Чану не терпелось увидеть, каким разрушенным станет его мальчик, когда они закончат. — Ну что, детка? Сможешь принять меня прямо сейчас? — дразнящим тоном спросил он. Феликс часто закивал и просунул руки под футболку альфы, мгновенно от неë избавляясь. — Смогу, альфа, — он, зажатый между дверью и телом Чана, пытался потереться своим возбуждением об оголившийся торс. — Хочу вот так, без подготовки, я очень мокрый. Пожалуйста, Чанни, — капризно надул губы, требуя поцелуй. Чан насмешливо покачал головой. Он, конечно, не стал бы делать этого — не тогда, когда у них месяц не было близости и Феликс мог почувствовать дискомфорт. Ему просто нравилось дразнить омегу. И, конечно, отказать себе в удовольствии как следует растянуть парня он просто не мог. — Нет, котëночек, — он улыбнулся, любуясь растерянным лицом Ликса. Крепче перехватил его под бëдрами и понëс в их спальню, и продолжил говорить, когда уже омега лежал на кровати, а сам альфа навис над ним, — сначала я буду долго тебя растягивать, пока ты не начнëшь умолять меня зайти дальше. А потом заполню спермой, как ты и хотел. Проведëм репетицию перед тем, как я действительно сделаю тебе ребëнка. Слова, хоть и были произнесены с целью раззадорить их обоих, несли более глубокий смысл. Произносить вслух и открыто говорить о своëм давнем желании было волнительно, и это сделало альфу слишком сентиментальным — картинки беременного Феликса начали мелькать в голове. Ему так не терпелось увидеть это в реальности. Понимая, что отвлëкся, он вновь сосредоточился на омеге под ним. Тот тяжело дышал, находясь в слишком возбуждëнном состоянии, и Чан решил наконец-то приступить к делу. Стянул рубашку, брюки и боксеры, и тяжело сглотнул, когда увидел обнажëнное тело. Каждый раз как первый — нужно было взять передышку, чтобы осознать, что вся эта красота досталась Чану. Что этот нереальный омега — его. Он закусил губу, раздумывая, с чего начать — Феликс лежал под ним, как самое аппетитное пирожное, и Чан не знал, с какой стороны его пробовать. — Так сильно скучал, — глубоко вдохнув запах омеги, пробормотал он. — Больше никогда не оставлю тебя, — и начал целовать нежную шею, постепенно опускаясь ниже. Покрыл беспорядочными поцелуями и укусами всë тело, но всë равно не насытился. Член омеги прижимался к низу его живота, истекая смазкой, и Чан не смог удержаться от того, чтобы лизнуть его. Он был небольшого размера, и, увлëкшись, Чан взял его до основания, довольно мыча. На вкус Феликс был как рай. Не теряя времени, просунул руки под ягодицы омеги, удовлетворëнно отмечая, что вся простынь под ним была мокрая. Феликс был очень чувствительным, всегда отзывчиво реагировал на даже самую незначительную ласку, и видеть, как его размазывало от удовольствия приносило не меньшее наслаждение самому альфе. Чувствуя, что омега близок к разрядке, он отстранился. На члене Феликса блестела смесь от слюны и смазки и выглядело это просто восхитительно. — Почему ты остановился? — недовольно спросил Феликс, пытаясь притянуть его обратно. — Сначала ты кончишь от моих пальцев, котëнок. Уверен, твои маленькие пальчики не могли принести тебе удовольствие. Ты наверняка хныкал, желая большего. Того, к чему привыкла твоя жадная дырочка, — ухмыльнулся он. Феликс вспыхнул и попытался прикрыть лицо руками, но Чан перехватил их. — Ну давай, расскажи мне, как это было, а не делай вид, что стесняешься, — потребовал он. Феликс надулся, но послушался. — Ты же знаешь, Чанни, мне не хватает моих пальцев. Я… Так хотел, чтобы это был ты. Приходилось использовать игрушки, но это не то. Они не могут сравниться с тобой. Они не смотрят на меня так, не касаются меня так, не любят меня так. Я жмурился и представлял тебя. Но всë равно целый месяц ходил неудовлетворëнным. — Ох, мой бедный малыш, — проворковал альфа, чмокая надутые губы. — Такого больше никогда не произойдет, обещаю. — Если ты сейчас что-нибудь не сделаешь, мы утонем в моей смазке, и больше вообще ничего не произойдëт. Чан закатил глаза, сдерживая улыбку, но решил не испытывать судьбу и приступить к делу — самому терпеть было тоже невозможно. Он попросил омегу согнуть ноги в коленях и прижать их к груди, чтобы открыть себе лучший вид на желанную попку. Смазка, что из неë текла, пачкала всë вокруг, оставляя следы на внутренней стороне бëдер, и Чан, не видя смысла сдерживаться, начал их слизывать. И застонал прямо в нежную гладкую кожу омеги, чьи ноги дрожали от его действий. Вскоре его бëдра были покрыты несдержанными укусами, и выглядело это слишком правильно. Чан довольно отстранился и, не давая омеге передышку, вставил в него два смоченных слюной пальца. Феликс издал полный наслаждения стон и откинулся на подушку, впиваясь пальцами в простынь. Внутри было так тепло и мокро, что член альфы дëрнулся у него в боксерах от желания оказаться там. Он неторопливо двигал пальцами — смазки было много, что облегчало движение, но внутри всë равно было очень узко. И это слишком нравилось альфе. Нравилось наблюдать за реакциями Феликса, за его красным лицом и разметавшимися по подушке волосами, за кончиком языка, которым он облизывал свои пересохшие губы. Он добавил к пальцами язык и принялся интенсивно вылизывать края дырочки, с удовольствием избавляя еë от обилия смазки. Феликс судорожно заметался по кровати, издавая громкие стоны, и Чан, довольный такой реакцией на свои действия, продолжил в том же духе. Добавил третий палец, и когда омега уже был готов к полноценному проникновению, не перестал, а наоборот стал двигаться быстрее. — Ммм, Ча-анни, — Феликс дëргался под ним, захлëбываясь в стонах. В уголках его глаз выступили слëзы и выглядел он слишком очаровательно. Оставались считанные мгновения до того, как он кончит, Чан научился это считывать. Поэтому на первый раз решил помочь рукой, и пары прикосновений к члену хватило, чтобы омега излился прямо в его ладонь, плаксиво хныча. Его ноги не перестали дрожать; дрожь наоборот усилилась от сильного оргазма, и это тоже выглядело восхитительно. Чан вытащил из него пальцы и засунул их в рот, не давая и капле смазке уйти впустую. — Хороший мальчик, — нежно похвалил он, оставляя поцелуй на лбу омеги. — Самый-самый хорошенький на свете. Феликс устало улыбнулся и притянул его к себе за затылок, чтобы поцеловать в губы. — А ты самый лучший альфа на свете, Чанни. Мой будущий муж и отец наших детей. Я так люблю тебя, — он прижался лбом ко лбу альфы. Эти слова сделали Чана чересчур эмоциональным, и он осыпал любимое личико поцелуями. — Ну что, солнышко, готов к следующему раунду? Феликс кивнул и потянулся к его боксерам, чтобы избавиться от совершенно ненужной ткани. Чан вздохнул с облегчением, когда он это сделал, его ничем не сдерживаемый член шлëпнулся о низ его живота. — Я так хочу взять его в рот. Он слишком соблазнительный, — облизнул губы Феликс. — Давай лучше в следующий раз, малыш. Ты вымотался, а тебе ещë принимать узел, — он стал тереться головкой об отверстие омеги, готовясь войти. — Мм, хорошо. Тогда утром ты проснëшься от того, что я тебе отсасываю, — не терпящим возражений тоном произнëс омега. — Я не против, — Чан улыбнулся и резко вошëл, выбивая из омеги удивлëнный стон. Член внутри желанного тела ощущался правильно, так, будто был для него создан, и Чан издал тихий стон, начиная двигаться в нëм в размеренном темпе. Сжал запястья омеги в своей руке и сложил их над его головой, с каждой секундой начиная вбиваться в него всë резче. Смазка хлюпала внутри омеги и брызгала в разные стороны, и звучало это нереально горячо. Чан посмотрел на полное удовольствия лицо омеги, и мысли, что скоро они станут семейной парой захлестнули его. На Феликсе будет его метка, его кольцо на пальце, он будет беременным от него — всë это делало альфу самым счастливым человеком во вселенной. — Я так люблю тебя, — прошептал он это в приоткрытые губы омеги перед тем как впиться в них поцелуем, — мой мальчик. Моë солнышко. Моë всë. Феликс улыбнулся в поцелуй, Чан не мог не улыбнуться в ответ, но прекращать поцелуй не стал — они так и продолжили целоваться, не в силах оторваться друг от друга. — Я тоже люблю тебя, Чанни. Не могу описать словами, как. Надеюсь, ты знаешь это, милый. — Знаю, Ликси. Он находился в нескольких мгновениях от того, чтобы излиться внутрь, и надавил пальцами на низ живота омеги, чтобы почувствовать, как в нëм двигается его член. Ощущения были непередаваемыми — он обожал делать это во время их занятий любовью. — Давай, Чанни, кончи в меня. Я очень хочу твою сперму, — Феликс сжался вокруг него, и Чан, сдаваясь, выполнил просьбу. Спермы было много, он чувстовал, как она заполняет внутренние стеночки омеги, и наконец-то почувствовал себя полностью удовлетворëнным. Руки перестали держать, и он еле удержал равновесие, чтобы не рухнуть на омегу. Перед тем, как набухнет узел, решил поменять их местами, чтобы удобно уложить Феликса на себя. — Я так обожаю сцепку. Это так интимно — даже интимнее, чем сам секс, — поделился омега, укладывая голову на грудь альфы. — Согласен, — ответил Чан, оставляя поцелуй на его макушке. В этот момент, рядом со своим любимым, он чувствовал себя наиболее комфортно. Мысли были заняты предстоящими событиями: сначала надо было сделать предложение, что он планировал так долго, потом пожениться, зачать ребëнка, разобраться с проблемами, которые могут возникнуть в процессе. Но главное — они пройдут через всë это вместе.