Стояли звери Около двери, В них стреляли, Они умирали. Но нашлись те, кто их пожалели, Те, кто открыл зверям эти двери. Зверей встретили песни и добрый смех. Звери вошли и убили всех.
Взрывная волна сотрясла близлежащие дома, буквально вырвав окна из проемов. Точный удар. По их расположению, наверняка сданному кем-то из местных-корректировщиков. Почему-то никто на местах не доложил о повышенной опасности обстрела. А потом стало слишком поздно. Свист, едва нарастающий, прорвал воздушное пространство над ними и погрузил весь сужающийся мир во тьму с примесью редких световых проблесков. Крики панически разбегавшихся гражданских выдернули из полусознательного состояния на грани невыносимого жжения и расплывающейся эйфории. Боль вибрировала где-то в области затылка, расползаясь по поврежденной конечности. Или ей казалось, что половина тела обратилась в сплошную кровавую рану? Кому-то же принадлежали повисшие на технике ошметки и растекающиеся по асфальту багровые узоры. Перед подернутыми дымкой глазами все плыло и растягивалось в неоднородных измерениях, пока не сошлось в целостности на охваченном пламени автомобиле. Не успевшего отъехать от пункта дислокации. Изодранная рука, дрожавшая и немеющая, потянулась к обломкам. Ко всему, что осталось от дорогих людей. К праху, развеивающемуся по провонявшему смертью ветру. Зачем-то она попыталась подняться, сократить расстояние до машины, превратившейся в огненный шар. Очередной свист. Приглушенный ветром. Остается надеяться, что ее разорвет на куски, а не продлит агонию оторванной рукой и перебитым позвоночником. Чья-то железная хватка сомкнулась на обоих предплечьях и потянула в сторону. Удар головой. Хруст костей, треск ребер. Сдавленный крик и пустота. Заволакивающая, принимающая в теплую утробу, откуда все они вышли. И куда отчаянно хотели вернуться. Но яркий искусственный свет, терзающий отвыкшие зрачки, уничтожил прекрасный запредельный мир. Пробуждение на больничной койке, в антураже пищащей аппаратуры и облупленных стен, не способствовало прояснению ситуации. Ее сутками пытали на операционном столе, извлекая из изодранных мышц артиллерийские осколки и кусочки разлетевшегося транспортного стекла. Сколько она провалялась в бессознательном? Два дня? Три? Ощущалось как зацикленная на себе бесконечность. Провалов в памяти не было. Только звук разрывающегося снаряда, преследующий во снах и наяву. Отдающийся в ушах. Врачи говорили много, чтобы проломить заслоны глухоты. Двигающиеся губы, профессиональные взгляды, приборы на коже в миллиметрах от увечий, диаграммы, рисунки. И лишь через неделю – первый посетитель. Гонец дурных вестей с ее личного фронта. – Мы не могли спасти его. И ты бы ничего не изменила, – именно он вытащил ее из-под обстрела и накрыл собой при следующем. Подвергнув риску собственную жизнь. Но что толку, если ее жениха разнесло по кускам? – Мне жаль. Ты выкарабкаешься. Как и всегда. – вполне в его духе. Не обещать светлое будущее и не особо в него верить, но добиваться поставленных целей с оружием наперевес по колено в грязи залитого окопа. Таков путь. Или же приказ. – Полковник не выжил. Нашу позицию сдали. – сухая констатация. Сведенные челюсти и сжатые кулаки выдавали клокотавшее бешенство. Жажду возмездия. – Мы немало потеряли. Но мы хотя бы живы. Единственные из всей группы. Когда-то он насмешничал, называл их бессмертными. Взял позывной Лестат в качестве глумления над более приземленными побратимами и Вселенной. Ему предрекли скорую кончину из-за презрительного отношения к гибели. Недопустимая ошибка. Самоуверенные порывы многих сводили в могилу. А он рвался в бой одним из первых. Штурмовал укрепления без колебаний. Возглавлял самоубийственные вылазки. И неизменно возвращался с трофеями. Лучший пехотинец, смеющийся на поле боя. В лицо костлявой твари. И обыгрывающий ее уже четвертый раз подряд. Как долго это продлится? – Мы их найдем. Каждого. Я лично принесу тебе их головы, – обещание растворилось на подуровне восприятия, отравленного печалью, лекарствами и подкрадывающимся забытьем. – Не переживай. Они не найдут покоя в этом мире. – ладонь, недавно вытянувшая ее из тьмы в свет, накрыла ногу – а точнее то, что от нее осталось – и задержалась на мгновение. – Засыпай.Полгода спустя.
Простучав каблуками по грязно-белой плитке, устлавшей небольшую квадратичную площадь офиса на втором этаже, женщина миниатюрного сложения остановилась на середине и прокашлялась для привлечения внимания работников. Пять пар глаз, оторванных от заваленных бумагами столов, тут же, словно по команде, метнулись в сторону вошедшей. Натренированная выслеживать и загонять жертву следствия до изнеможения, до исторгаемого с криками признания, до животного страха, эта братия выжидала приказа. Жадно ловила движения начальницы, неспешно-продуманные. Каждый жест имел скрытое значение, заученное как инструкция; каждый знак отслеживался и трактовался. Над ней вился разбавленный ореол власти, не подавляющий сторонние шумы, но контролирующий их диапазон. Осмотревшись, она оценила реакцию собравшихся и, полностью удовлетворившись, произнесла: – К нам в отдел из соседнего дружественного государства на реабилитацию прислали ценный кадр, – употребив лишенное эмоциональной окраски выражение, более подходящее описанию дизайна мебели на кухни, говорившая оперлась бедром на угол ближайшего стола. – Прошу отнестись к временной коллеге с пониманием. – Аделаида! Нам итак не доплачивают, а Вы расстилаете красную ковровую дорожку, – воскликнул один из слушателей, подперший подбородок кулаком и усмехнувшийся собственной остроте. – Еще и потчуете иноземцев. Без обид, Мельхиор. – махнув сослуживцу напротив, местный забавник откинулся на спинку вращающегося кресла с широкой улыбкой на мясистых губах. – Спасибо, что упрощаешь работу миграционным службам, – откликнулся хрипловатый бесцветный голос, будто вещающий из пропасти тлена. Сам владелец избежал зрительного контакта, салютовав обгрызенной ручкой и уткнувшись обратно в монитор. – Что бы мы без тебя делали, Романо? – Так когда мы с ним познакомимся? – проигнорировав бурчание и ударив ладонью по деревянной поверхности рабочего места, Гомерик не мог сдержать рвущегося возбуждения. Даже подскакивал. – Станет отличным дополнением к нашему славному восьмидесятипроцентному мужскому составу. Без обид, Витэлия. – поймав на себе хмурый осуждающий взгляд девушки с другого конца комнаты, детектив никак не отреагировал, а лишний раз порадовался удачным ироничным выпадам. – Я разве сказала, что это мужчина? – сообщение всколыхнуло полусонное общество, желавшее как можно скорее собрать вещи и добраться до дома без пробок. Синхронно воззрившись на фигуру в проходе, они поначалу смущенно переглянулись, а затем неуверенно закивали в знак приветствия. Их озадачило наличие у новоявленной сотрудницы деревянной трости, служившей опорой немного отставленной в сторону правой ноги. Что создавало какой-то странный гармоничный стиль. Вкупе с черным пиджаком, заметно болтающимся на истощенном болезнью теле, и брюками того же цвета. Не оставляющими пространства воображению. – Мисс Регина Дэйн. Это наша основная команда детективов. Лучшие из лучших, как пишут в СМИ. – с гордостью отрекомендовала их майор, помогая себе жестикуляцией для усиления эффекта. – Успеете обменяться именами. Пока следуйте за мной, я покажу Ваше рабочее место. Мы подготовились. – покровительственно подтолкнув новичка, она окинула притихших агентов многозначительным взглядом. – Черт! Неожиданный поворот! Как думаешь, Сандро, департамент выделит средства на пандусы и перила? А заодно на новую кофемашину? – Боже, какой же ты мудак, – прокомментировал единственный стоявший мужчина, выделявшийся среди прочих опрятным внешним видом: выглаженный серый костюм впору выставлять на витрине вместе с носителем, чья аккуратно подстриженная бородка и прилизанные гелем волосы томились по глянцевым обложкам, а не затхлым отстойникам с наркоманами и уличными художниками. – В отличие от тебя, я не сужу людей по наружности. И поэтому первым угощу ее кофе. Должен же кто-то проявить радушие. – Она еще не знает, что ее ждет с первым глотком этого пойла от нашего умирающего пластикового друга. Лучше бы ты проявил милосердие и выбросил его на помойку. Это бы оценили в Управлении. Дали бы Героя Республики, – не унимаясь, раззадоренный Гомерик был грубо прерван включенным на полную громкость телевизором, транслирующим актуальные новости. – И кому тут мало работы? – Очевидно, нашему отделу, – пометка “экстренно” никогда не сулила ничего хорошего. Особенно, если речь шла о криминальной хронике. Явно растерянная ведущая, стоящая на фоне освещенного тысячами искусственных огней порта, с прискорбием доносила до граждан известие о гибели их же соотечественника. Подробности не уточнялись, но пару деталей пресса все же выудила у болтливых языков, а именно: вырезанный на теле жертвы символ. Весьма примечательный: меч с перевернутым острием. – Твою же мать. Снова он. – Вы слышали?! – распахнувшаяся дверь кубического кабинета, отгороженного от них стеклянными непроницаемыми панелями, выпустила навалившегося на нее мужчину, едва не споткнувшегося об порожек. Обычно собранный лейтенант становился неуклюжим потешным ребенком, стоило этому роковому имени зазвучать фанфарами в их ограниченном систематизированном мирке. – Быстрее. Через десять минут мы должны быть там. Мельхиор, ты в участке. – Шеф! – отсалютовав, исполнительный Романо нетерпеливо подскочил и размял затекшие плечи. – Когда-нибудь наступит твой повторный звездный час, Мельхи. А пока копайся в бумагах. – Там дождь, – сухо констатировал Солес, указывая кончиком пожеванного карандаша на окошко в стене, утопающего в водяных узорах. Дробному барабанящему звуку вторил подергивающийся глаз сосредоточенного агента. Изучающего статьи полугодичной давности о трагичном инциденте. Дэйн попала под артиллерийский огонь, получила серьезную травму и была доставлена в больницу. Весь ее взвод вместе с командиром не пережили удар. Как и жених, если верить источникам. Увлекшись чтением заметок желтых газетенок, он вздрогнул от раздавшегося позади постукивания трости. – Я думал, Вы уехали с остальными. – Все разбежались, – не оборачиваясь, Мельхиор прикрыл веки и растворился в мелодичном голосе с высокими нотками. Отнюдь не отрывисто-командирским, как ожидалось. – А почему Вы здесь? Я успела прочитать про Перевертыша. Новости доходили и до нас на фронте. Интригующе. – странный подбор фраз. Хотя серийные маньяки привлекали немало любителей очеловечивания. Но на войне романтизация недопустима, верно? Начинаешь увлекаться. – Хотелось бы посмотреть. Подвезете? – Мне велели сидеть здесь, – впервые вырвавшись из цифровых грез, офицер вгляделся в профиль нависшей над ним женщины. Чересчур молодой для пережитых ужасов войны. Впрочем, за масками героев прячутся разбитые покалеченные люди. Неспособные функционировать в обществе. Ему ли не знать. – Предпочитаю не вступать в конфликт с начальством. – О, вот Вы кто. Страж офиса. Что-то в этом подначивающем тоне вынудило сжать кулаки до хруста костяшек, протяжно вздохнуть и, мысленно сосчитав до десяти, потянуться к поношенному светло-коричневому плащу. Они молча вышли из пятиэтажного здания, под пристальным вниманием дежурного, отреагировавшим на стук по коридорам, и сели в автомобиль. Освещенные кварталы проносились за темнеющим стеклом и исчезали в веренице грязного однообразия. Город не изменился при новой власти. Лишь приобрел приемлемую фасадную белизну, чтобы не резонировать при дневном свете. Но в объятиях ночи не нужно утруждать себя притворством. Закусив губу до крови, Регина сглотнула непрошеные слезы и откинулась на спинку пассажирского сидения. Водитель деликатно сфокусировался на полицейских кордонах, хаотично разбросанных по перекрытой улице. Продемонстрировав удостоверение кому-то за чертой малолитражного островка безопасности, Солес получил разрешение проехать и, ловко припарковавшись в темном углу, поспешил открыть переднюю дверцу коллеге. В ее голове щелчок, в тысячу раз усиленный воспоминаниями, прозвучал как набат. Мерцающие проблесковые маячки добавляли сцене толику пугающей инфернальности. Или ее частое моргание способствовало этому не меньше. – Возьмите меня под руку, – замешкавшись на долю секунды, Дэйн обхватила выставленный локоть и пошла в ногу с ускорившимся проводником, зачем-то приспустившим шляпу на переносье. Будто свои не узнают отбившегося от стаи. Колоритного персонажа в одеждах двадцатого века. Да еще и под проливным дождем. – Не разговаривайте. – Вы были бы идеальным социальным работником, – удостоенная приподнятой бровью и глубокого вздоха, она спокойно нагнулась под оградительной лентой и прошла мимо конфликтующих агентов двух различных ведомств. – Кто это? – Служба безопасности, – не отвлекаясь на мелкие преграды, Мельхиор резко завернул вправо, не считаясь с причиняемой сотруднице болью. – Давно охотятся за этим делом. Осторожнее, ступени. – как галантно. С учетом того, что темп никто не сбавил. – Сюда. – заброшенный припортовый склад казался образцовым местом для ритуального убийства с последующим отрезанием кожи и разрисовывания стен изорванными внутренностями. – Предупреждаю: зрелище не из приятных. Нашел, кого удивить. Вырвавшись из сковывающих тисков, женщина приблизилась к оцепленному криминалистами периметру: в центре, под осветительными приборами, усиливающими расцветку гнилой зелени, располагался невысокий стул со спинкой. На нем, привязанное четырьмя узлами за туловище и пятью – за бедра, с перехваченными за спиной руками, обмякло мужское тело. Багровая лужа натекли из зияющих рваных, резаных и проникающих ран. Сплошная оголенная искромсанная плоть. На по-прежнему бледной коже застывшего живота виднелась та самая вырезанная эмблема: меч в кругу с длинной гардой. Нерасшифрованная загадка в стиле Зодиака. Своеобразная визитная карточка, будоражащая новостные порталы и форумы любителей расчленения в прямом эфире. Не это поражало воображение, а вскрытая грудная полость с разделенными и разведенными ребрами, напоминающими перебитые крылья бабочки или раскрытую шкатулку с секретом. В виде обмытого сердца с обрезанными артериями и сосудами. Заботливо извлеченного после долгих манипуляций, тщательно очищенного от слизистых слоев и возвращенного на место. До омерзения изощренно. Над зловещей сценой вились рассеивающиеся клубы тумана. Зловонная помесь морской соли, крови и разложения заставляли втягивать отравленный воздух через ноздри. Кто-то блевал, согнувшись над хлипким помостом, перебивая заигравшую на подкорках сознания музыку из типичного триллера с предсказуемым сюжетом. – Эй! – незваную гостью грубо ухватили за предплечье и потянули назад, разворачивая. – Дэйн? Что Вы здесь делаете?! – подскочивший к ним Мельхиор, до того наблюдавший за всем со стороны, из сгущающегося мрака, тут же разорвал их физический контакт и стал против удивленного Романо. – Ты вроде как не славился не выполнением приказов. Или жаждешь покрасоваться перед барышней при случае? – местный забавник, сверкающий округлыми стеклами очков и широкой усмешкой, не производил впечатление серьезного начальника. Скорее претендующего на чужие привилегии. Их вражда не имела смысла – весовая категория не та. – Стоит оповестить лейтенанта Причера? – И будешь иметь дело с СБР. Уверен, что потянешь? – Хватит. Вы портите здоровую рабочую атмосферу. А еще наш имидж. Представляете, какие отчеты дойдут до соседей? – в коллективе всегда проявится архетипический миротворец. Обворожительно улыбающийся, готовый выслушать все мнения и вынести вердикт с вершины своей непредвзятости. – Мисс Дэйн, нам нужен свежий подход. Прошу, осмотритесь. – вежливо посторонившись, детектив подбадривающе кивнул. Какая дисгармоничная команда: комедиант, циник и прагматик. Осталось ознакомиться с другими актерами. – Кстати, я Сандро Шейфер. – дождавшись, пока она сменит руки на трости и примет пожатие, мужчина подвел ее ближе к мизансцене. – Вы видели и похуже. – Это вопрос или утверждение? – Регина поймала на себе выразительно-сочувствующий взгляд. Как на похоронах. По счастью, собеседник отмолчался и сделал шаг назад, предоставляя определенную свободу действий. – С самого начала я заметила, что ваш убийца хочет показаться неряшливым. Эти беспорядочные раны не скроют, что работал профессионал. Он наносил их с продуманностью. Я бы употребила эпитет – хирургической. – Он убивал и до этого, – внезапно материализовавшийся около нее Солес спровоцировал мурашки по спине и принудил отшатнуться. Очертания вытянувшегося мужского лица в ореоле искажающего детали неестественного света приобрели какой-то нечеловеческий оттенок. Игра воображения. Не более. Моргнув несколько раз и стерев выступивший на бровях пот, Регина снова всмотрелась в его расплывающиеся черты. Непривлекательные, но и не отталкивающие. – Извините. Не хотел пугать. – по крайней мере, звучало искренне. Без издевательств и колкостей. – Я дам почитать материалы по первому убийству. Такому же садистскому. И неопрятному. – маячащие в подкожных просветах кишки подтвердили суждение. – Он брал перерыв в шесть месяцев. А теперь активизировался. Что-то выманило его из привычного ритма жизни. – Уже можно выдвигать гипотезу о взаимосвязи между Вашим первым днем на работе и явлением Перевертыша миру? Может, он так поприветствовал Вас? – Заткнись, Романо, ты много болтаешь, – не отрываясь от созерцания изуродованного скрюченного трупа с вскрытой грудью, Мельхиор нахмурил кустистые темные брови и прикусил искусанную губу в раздражении. – От тебя больше толку у лодок.–
Ну да, куда нам, смертным, до тебя, искушенного следопыта, – промурлыкал Гомерик, складывая руки на выпяченной груди в некоем вызове. Ему нравилось подстрекать, играть на нервах, выжидая срыва. Ради молниеносного доклада вышестоящим о профнепригодности. – Поймал Потрошителя Артерий. И гордишься собой. – при упоминании имени очередного выблюдка общества Солес пару раз втянул носом воздух и шумно выдохнул, после чего медленно направился к выходу. – Беги-беги, El Lobo. * Дэйн также не стала задерживаться, а последовала за спутником и обнаружила, что тот любезно ее дожидался возле запасного прохода. Он лихорадочно потирал кожу на шее, наверняка изувеченную и оттого прикрытую воротником черного свитера. Не оцени Регина его моральное состояние за два часа, проведенных вдвоем, то решила бы, что у него паническая атака. Однако никаких истерик или гневливых монологов с последующим вымещением злобы на стене не случилось. Удовлетворившись нечеловеческим рычанием, оправдывающим прозвище, агент вопросительно взглянул на разумно помалкивающую женщину и, покончив с самоанализом, повел ее тем же путем. Прямо под десятки вспыхивающих объективов видеокамер, акцентированных на выстроившееся цепочкой руководство в приличествующей одежде. – Мисс Галло, как заместительница начальника полиции, можете сказать, какие шаги предприняло управление для установления личности убийцы? Ведь за столько лет вы не предоставили ни одного портрета предполагаемого преступника. Неужели он настолько неуловим, а полиция – бессильна? Один провокационный вопрос за другим. Аделаида не справлялась: сбивалась с мысли, порывисто жестикулировала и оправляла спадающие на лоб пряди. Вынужденная оправдываться и признавать бездействие органов правопорядка и, как следствие, свое неумение контролировать ситуацию, она крутила кольцо на пальце прижатой к бедру руки, не попадающей в кадр. – Общественность взволнована. В Твиттере уже набирает популярность тренд Перевертыш Правит Нашим Городом, – сдержав возмущенный вздох и неуместное закатывание глаз, Галло обдумывала иронический ответ на социальную активность остроумных граждан. Пока не заметила мелькнувшие в толпе знакомые фигуры и не подозвала одного из помощников с указанием подвести к ним двоих нарушителей распоряжения дирекции. Она не сомневалась, что инициатором выступила гостья, а не покладисто-безразличный ко всему живому Солес, но на разбирательства времени мало. – Как бы Вы отреагировали на общую разочарованность пользователей? – Я полностью ее разделяю и поддерживаю, – наконец отозвалась майор, уступая место смущенной иностранке, щурящейся под световыми всполохами, рассекающими сгущающийся мрак. – Поэтому мы пошли на беспрецедентные меры. Приняли из смежного союзного государства первоклассного детектива с опытом военной службы. Мисс Регина Дэйн. – репортеры заволновались, перекрикивая друг друга и напирая на ряды более удачливых коллег по цеху. – Получившая ранение на фронте. И медаль за отвагу. – оказавшись в центре внимания, она ощутимо напряглась и сжала набалдашник трости до побелевших суставов. – Мы не одни в этой борьбе. Нам прислали помощь. Мы в стороне не останемся и сделаем все возможное, чтобы облегчить ход расследования. Ее напарником станет наш лучший сотрудник, известный поимкой Потрошителя Артерий – Мельхиор Солес. Мы надеемся на их плодотворное партнерство, которое принесет результаты в самые короткие сроки. – Мисс Дэйн, можете прокомментировать свое назначение? Вы уже начали разрабатывать план по поимке Перевертыша? – совершенно неподготовленная к происходящему Регина запнулась, долго подбирая оптимальные фразы. Мельхиор не спешил выручать из беды, тупо уставившись в точку за спинами журналистов. – Вы успели ознакомиться с делом? Осмотрели труп? Что вы скажете? – Всего одну вещь, – собравшись с мыслями, новоиспеченная звезда завтрашних передовиц быстро расправила плечи и вскинула подбородок по военной привычке. – Ваш Город приютил меня в очень тяжелый период и буквально помог стать на ноги. И я отплачу ему тем же. Мы поймаем убийцу, где бы тот ни скрывался. Ему не удастся избежать правосудия на этот раз. Оценив пафосность спича по достоинству, Солес незаметно вышел из кадра и слился с окружением. Со своего наблюдательного пункта он сканировал сплошную уродливую суматошную человеческую массу. С какой целью? Усмотреть присутствие необычного и отсутствие обычного. Эфир произведет фурор, в том нет сомнения. И посмотрят его не только отчаявшиеся домохозяйки, начальствующие структуры и внутриведомственные комитеты обеспечения безопасности, но и другие игроки кулис. Не менее заинтересованные. Как приученный выслеживать добычу по отчетливым следам, он был недалек от истины. Некто, совершивший зверство в Порту Разверзшихся Вод, и скрывшийся с места настоящей бойни за пару часов до приезда полиции, вероятно, пристально вглядывался в лица двух заложников обстоятельств, на которых возложили роль козлов отпущения за грядущий провал. Он изучал своих соперников и готовился к следующему раунду на улицах заплеванного и заблеванного Града, провонявшего блудом и нечистой совестью. Игра на выживание обещает развлечь зрителей. ** – Это абсолютно недопустимо! – ударив по столу несколько раз, лейтенант все же не пошел дальше и не позволил себе позорить начальницу перед подчиненными, отделенными от них стеклянными загородками. Впрочем, о звукоизоляции никто не позаботился, отчего Игнат и понизил тон: – Мне кажется, ты не понимаешь, что сотворила, да? Ты подставила ее под удар, чтобы выиграть время! – Аделаида не перечила, покорно выслушивая справедливые упреки. – Скоро поступят звонки. Из их Управления, от нашего непосредственного руководителя и еще от половины Города, что носят или носили значки. Еще от мэрии с вопросом о том, с какой стати мы взваливаем на иностранцев работу, которую должны делать сами! И как прикажешь отвечать? – Мы привлекли Мельхиора, – послышался сдавленный стон. Закрыв веки и поправив встрепанные ветром и дождем волосы с проглядывающейся сединой, мужчина никак больше не проявил досады и гнева, бушующих внутри. – Вся ответственность за последствия отныне лежит на тебе, – не колеблясь, Причер закинул сумку на плечо и толкнул дверь. Без резкости. За это он и получил прозвище Тихий Страж. – Солес, я давал тебе приказ и ты ослушался. – его не интересовали оправдания, отговорки и извинения. Лишь факты с полезной для следствия обоснованностью. – Теперь у тебя новое задание. – Мельхиор промолчал, полагаясь на успешность данной тактики еще с первой работы. И не прогадывал. Все работодатели, как правило, теряли терпение и либо выгоняли из группы, либо посылали на опасные миссии. Зато не увольняли. С лейтенантом у них установились особые отношения: две немногословные ищейки, нацеленные на результат, не будут рвать друг другу глотки. Много мороки. Решив не задерживаться в офисе дольше положенного, Игнат вышел прочь, тем самым подав сигнал другим. – Вас подвезти? – засмотревшись вслед удаляющемуся, Регина не сразу поняла, к кому обращался навязанный ей сослуживец, но опомнилась и кивнула. Перспектива ловить такси в потемках или же мчаться к метро по брусчатке с широкими швами, где застревает трость, не казалась прельщающей. Но увлекательная поездка с безэмоциональным трудоголиком сулила меньше удовольствия. – Я не буду ждать Вас весь день. Стряхнув наваждение, Дэйн поспешно закинула в сумку собранные второпях документы по делу о Перевертыше и похромала за апатичным Солесом, сверяющимся с наручными часами с изводящим постоянством. Во всяком случае, в вестибюле он сбавил шаг, дабы придержать старинную тяжелую дверь. На парковке их поджидал компактный серебристый фольксваген, проворно доставивший их к порту, в эпицентр бурлящих событий. Столпившаяся неподалеку публика в форме, возглавляемая хохочущим Гомериком, явно поджидала героев сегодняшнего дня. Им в спины полетели колкости, язвительные комментарии и заливистый свист. – Затаскиваешь очередную жертву в свое логовище, El Lobo? Одобряю! Надеюсь, ты будешь следить за добычей, а не за луной! Кстати, скоро полнолуние! Мальчики, места в первом ряду обеспечены! – Знаешь, что говорил мой командир, когда к нам в часть направляли мобилизованных? – ударив по капоту, женщина обошла машину и встала напротив развеселившихся легавых. Некоторые развили чутье выше уровня примитивного табурета и отступили за спину формального главаря. Явно почуяв сильную личность. – Солдаты! Расстаньтесь с мелкой философией. Глупо будет тащить ее в могилу, потому что с жизнью вы расстанетесь в мгновение ока. И печально будет умереть не героем, а ничтожным, никчемным и нищим духом недомерком. Конторских же клерков он на дух не переносил и я понимаю, по какой причине. – благо, ей предусмотрительно оставили приоткрытую пассажирскую дверцу: не пришлось затягивать сцену излишними телодвижениями. Расположившись в кресле, она зачем-то пристегнула ремень безопасности и выдохнула накопившийся стресс. – Простите. Тяжело удержаться. Уже нечего стесняться, да? Солес не проронил ни слова, а завел мотор и вырулил из сутолоки тесно припаркованных фургонов, джипов и прочих совершенств технопарка. Гнетущая тишина действовала на подавленную нервную систему. Отсутствие банального музыкального сопровождения вынуждало концентрироваться на и без того расплывчатом бесформенном пейзаже. Периодически ее взгляд скользил по тонким рукам водителя с проступающими нитками вен, обрисовывающимися под кожей при выкручивании руля и взаимодействии с коробкой передач. Поймав себя на мысли о бессовестном разглядывании, она прокашлялась и провела рукой по подрагивающей ноге, ноющей от непривычно долгой ходьбы. – Я читала про Потрошителя. Впечатляет, – фырканье стало залогом того, что ее хотя бы слышали. – Эталонно. Мы конспектировали в Академии. – Как Вы себя чувствуете? – неожиданное беспокойство настораживало. Проследив за брошенным на ее изувеченную конечность взором, Регина закусила внутреннюю часть щеки и сглотнула кислый ком. – А как Вы думаете? – в тоне сквозил легкий вызов. Подспудное желание втянуть в разговор о войне. О пережитых ужасах фронтовой бойни. Не сработало. Мельхиор не поддавался на манипуляции. – Надеюсь, Вас не огорчила перспектива совместной работы. После инцидента я бы тоже держалась подальше от психопатов. – мужчина инстинктивно дотронулся до воротника и нервно облизнулся. – Вас проводить? – Не переживайте насчет этого. Доброй ночи, – воздержавшись от прощального касания, женщина самостоятельно вышла наружу и, опершись на трость, преодолела широкие ступеньки подъезда. В груди возникло необъяснимо приятное чувство, стоило автомобилю покинуть черту ее дома после того, как захлопнулись двери парадной. Сопереживающий соглядатай. Или темный попутчик. Увы, в ее положении разница невелика. Начинало клонить ко сну. Надежда увидеть в утомляющих грозах вечности что-то помимо залитого кровью окопа с налипшими на стенки кишками погибла вместе с разорванным на шматки женихом. Заживо догорающий в салоне, он хватался потрескавшимися облезшими пальцами за сплющенную дверцу и звал на помощь. Из порванного рта вырывались нечленораздельные звуки вперемешку с частичками пепла, в который превратились его собственные перемешанные внутренности. Осев на земле, мертвец рассыпался на слои измельченной боли. На смену людскому бессловесному крику из фрагментарно собранного горла скрючившегося трупа вырвался звук мобильного рингтона. Мозг среагировал пробуждением и поднесением завибрировавшего телефона к уху. После полуночи кто угодно мог позвонить из дома. Обычно с печальными новостями. – Видел Вашу чудесную пресс-конференцию, мисс Дэйн. К большому сожалению, по телевизору, – незнакомый голос плавно проникал сквозь заслоны сонливости, вытаскивая из уязвимого купола с трескавшимся основанием. – Я принимаю Ваш вызов. Играем по правилам воинской чести. Вам они известны. Как и мне. Вдохнув слишком много воздуха, Регина подскочила на вымокших от пота простынях и потянулась к не утихающему телефону. На сей раз в окне забрезжил слабый свет, а на экране высветилось имя боевого товарища с фотографией в форме. Улыбающийся, предвкушающий первую славную драку. И не подозревающий, что останется единственным выжившим в подразделении. Кроме нее. Дэйн привела себя в порядок, окунувшись под освежающие струи холодной воды. Кошмары не уйдут. Ее непроработанные демоны отражались в зеркале, нашептывали отравляющие идеи, преследовали по пятам, витали в зараженном ложным покоем воздухе и клялись подорвать возведенные с таким трудом оборонные рубежи. – Эй-эй! Доброе утро, Вавилон! Вас приветствует будущий лейтенант Лестат! – пропел пехотинец на другом конце провода, довольный произведенным эффектом. Врожденная артистичность помогла ему не сойти с ума с первых дней войны и, в конечном итоге, срослась с ним личностно. В моменты ближнего боя он откровенно хохотал, глядя в нутро разверзающейся катастрофы. И всегда отделывался легким ранением без последствий. – Поздравляю с повышением. Неофициальным. И в первый-то день. Чтобы нас так старина Барс потчевал, как тебя за бугром. Твою ж мать. Старик бы гордился. – он сделал паузу ради затяжки. – У нас тут про тебя все говорят. Но будь осторожна. Слава – опасная вещь. – поражающая глубина мысли для бывшего морского котика с тремя контузиями. – Ладно. У нас тут поднакопилось работы. На связи. – Удачи тебе, брат, – положив трубку на край раковины, Регина заметила неизвестный номер. Набор ничего не значащих цифр. Значит, первый звонок ей не приснился. – Что за черт? – попытка набрать таинственного обладателя грудного монотонного голоса не увенчалась успехом. Пошли гудки. Кто-то развлекся, заполучив личные данные через прессу. С этим можно разобраться позднее. Добравшись до участка на автобусе под пристальным вниманием перешептывающихся пассажиров – до вождения собственной машины предстояло пройти немало курсов физиотерапии – Дэйн сжала трость покрепче и сделала серию глубоких вдохов. Как учил полковник. Ее не задержали на входе, не потребовали документов и не рассмеялись в спину. Вчерашний монолог на парковке врезался в память тавром и навсегда разграничил их статус. Воспользовавшись служебным лифтом, она зашла в офисное помещение и отметила пустующий стол напарника с аккуратно разложенными папками. Едва ли не рассортированными по цветам. В дальнейшем у них будут споры на этот счет, но сегодня лучше обойтись без свойских шуток. Обнаружив полусонного растрепанным Мельхиора на кухне в обнимку с бумажным дымящимся стаканчиком, женщина невольно улыбнулась и, задержавшись в проеме, прислонилась плечом к стеклу. – Доброе утро. – Я бы не торопился с выводами, – проворчал Солес, неловко отводя глаза в сторону и помешивая коричневую жижу деревянной палочкой. Будто застигнутый врасплох за чем-то постыдным. – Кофе хотите? – Откажусь. Не люблю кофе. – Вы не выживете в нашем рабочем темпе, – воззрившись на собеседницу со смесью озадаченности и заинтересованности, он собирался высказаться в таком же духе, но был прерван появлением еще одного любителя бодрящего напитка по утрам. Мгновенно переменившись в лице, детектив кивнул головой в знак приветствия и покинул стеклянный короб. – Наш любезник, – без тени злобы отозвался высокий мужчина с приветливыми сияющим взглядом и опрятно подстриженной бородой, придающей хозяину сходство с добродушным медведем. – Нас не представили. Эрмес Расмуссен. Оперативный отдел. Известность Вас опережает, мисс Дэйн. – не факт, что это преимущество. Скоро ее в профиль и в анфас развесят на билбордах с надписью: “Вы не знаете, как помочь этому человеку в расследовании убийства?”. – Рад познакомиться. – пожатие руки уверенное, но деликатно-приветливое. Без глупых попыток доминировать. – Понадобится моя помощь – приходите к нам на этаж ниже. У нас веселее. – Возможно, помощь потребуется сейчас, – позволив эмоции изумления исказить наружность всего на пару секунд, оперативник терпеливо ждал продолжения: – Вы можете пробить этот номер? – не теряя драгоценных секунд перерыва на расспросы, он достал из кармана телефон и сделал снимок с чужого экрана. – Это связанно с делом Перевертыша? – Частично, – по всей видимости, его удовлетворило такое сомнительное разъяснение. Подмигнув, Расмуссен приложил указательный палец к губам и понимающе заулыбался, словно они поделили крупную добычу. Не задерживаясь, мнимый соучастник отсалютовал стаканчиком и скрылся где-то за поворотом. Ей довелось просидеть несколько часов за выделенным рабочим местом с пугающе тонкой папкой. Отчетов немерено, показаний и того больше, но вычлененная из них суть уместится на двух листах. Нескончаемые потоки бессознательного, путанные свидетельства, несостыковки по датам, разные интерпретации одного и того же события, очевидные пробелы. Длительные изыскания оборвались из-за просьбы явиться к начальнику группы детективов. Запрокинув голову, Дэйн сосчитала до пяти, сцепила пальцы на набалдашнике и, покусывая щеку в непроизвольной задумчивости, поковыляла к кабинету. Предварительно постучавшись и услышав односложное предложение, расцененное как разрешающее, она вошла и по-военному пристукнула каблуками и выпрямилась. Чего-то мундир и выправка ее государства да стоили. Следует периодически напоминать об этом другим. – Мне звонили из мэрии и других учреждений, – без обиняков завел разговор ничуть не сраженный мини-демонстрацией Причер, склонившийся над кипой бумаг и выискивающий нечто на огромной масштабированной карте порта с прилегающими улицами. – За Вами будут пристально наблюдать. Каждая Ваша ошибка послужит им возможностью снять ответственность за прошлые огрехи, чтобы переложить ее на Вас. Вашу историю будут смаковать все существующие СМИ, оправдывая победы и распекая за неудачи. Вы морально готовы к этому или же мне проще перевести Вас в другой отдел на стандартную канцелярскую работу и не тратить время попусту? – При всем уважении, сэр, Вы не понимаете, – оторвавшись от созерцания детализированных схем, Игнат впервые встретился с ней взглядами и, нахмурившись, перестал моргать. – После инцидента, это расследование – глоток свежего воздуха. И единственная причина, по которой я просыпаюсь по утрам, привожу себя в порядок, сажусь в заполненное метро и приезжаю сюда. И улыбаюсь сквозь страдания, невыносимую ноющую боль и пожирающую ненависть. Ты солгала работодателю дважды. Во-первых, ты не спишь ночами, а видишь сны о недосягаемом минувшем. Во-вторых, ты ездишь в офис ради близости к живым существам, а не бесплотным иллюзиям и двум искаженным дефектной связью голосам. Как и советовал специалист – влейся в любой коллектив и постарайся сымитировать бурную деятельность дружелюбия. Не то закончишь, как и большинство выходцев их кровавых бань: травмированной и зависимой. Абсолютно неадаптированной к жизни среди гражданских, не желающей интегрироваться и тянущейся к спусковому курку чаще, чем в том злополучном сражении. Потому что на фронте все примитивно, черно-было: есть конкретный враг. В случае успешной ликвидации тебе не придется анализировать поведенческие шаблоны, играть в напускную вежливость и продумывать сотни сценариев взаимодействия с ним на внешнем уровне. Если устранят тебя, то никакие усложненные социальные конструкты не понадобятся в принципе. От мертвецов расшаркиваний не ждут. От старых ветеранов тоже – им прощают чудачества в уплату долга перед собственной совестью, удержавшую от заключения контракта с Министерством каски, автомата и, может быть, некачественного бронежилета. Но с демобилизовавшихся по ранению все требуют двойную оплату. Ибо посчастливилось выбраться пораньше и посметь расшевелить массу дремлющих ангелов, оголив отвращающие просветлённые лики увечья. Неблагодарная миссия. – Даю Вам две недели на подачу начального отчета о ходе расследования, – проигнорировав тираду воодушевленного легионера с ошметками знамения на руинах, лейтенант как-то странно сгорбился и, выдержав тревожно долгую пазу, опустился в кресло. – Вашим официальным напарником будет Солес. Его многоуровневые связи Вам пригодятся. Мой совет: вовлекайте его, а не игнорируйте. Не забывайте – Вы непосредственно подчиняетесь мне и докладываете тоже. Все, что не касается дела – вторично. Не акцентируйте на нем внимание. А что первично? Двухтонная макулатура о неустановленной личности полоумного маньяка? Сидя в поскрипывающим от покачивания кресле, Регина вчитывалась в запутанные версии происхождения бича городских трущоб, убогих неотшлифованных кварталов, неприкрашенных спальных районов, захудалых пригородов и приморских пустынных улочек. Внушительный размах. Пять лет кровавого террора не взбодрил местные полицейские инстанции, а лишь пошатнул доверие общественности к силовым структурам. Количество выживших при соприкосновении с Перевертышем было обратно пропорционально верующим в непогрешимость правопорядка. И неудивительно. В совокупности – десятки жертв: шлюхи, моряки, сутенеры, грошовые менялы, грузчики, заплутавшие туристы, воры, шулеры, бродяги, клошары, офицеры в штатском, банковские служащие, крупье, аристократы – вся широкая выборка. На любой вкус, чин и звание. Никакой зацепки. Свидетели – точнее, составители неправдоподобных фотороботов и анекдотических приписок к пугающей действительности – пару раз упомянули “леденящий душу стук армейских ботинок по деревянному прогнившему портовому настилу”, куда их предполагаемый владелец неизменно затаскивал будущие элементы изуверской композиции. Армейских? Военный? Играем по правилам воинской чести? Неужели у человека, скрывающегося за присвоенным именем Перевертыша, имеется любопытное прошлое, связанное с армейской сферой? Кровавое месиво на месте преступления могло говорить в пользу безумной теории о нуждающемся в реабилитации военном, но скорее являлось обычным переносом своего печального опыта на объект расследования. Сеансы с психотерапевтом точно не прошли бесследно. Умалишенному любителю выпотрошенных кишок они бы не помешали. Хаос в его голове проступал с каждым последующим бессистемным неконтролируемым яростным ударом ножом по искромсанной коже. Или же это искусно созданный муляж, призванный отвлечь от чего-то важного. Орудовал исключительно в Столице, изредка пропадая с радаров на срок до полугода. В других округах пару раз мелькали сообщения о схожем модусе операнди, но, вероятно, речь шла о подражателях. Вдохновляющиеся, как их называли в стране, откуда прибыла Дэйн. Ей не повезло столкнуться с ними за сравнительно короткую карьеру в полиции, зато довелось выходить из города под обстрелами артиллерии. Маячившие перед уставшими глазами записи скрадывали визуальный ряд прожитого, удерживая от полного погружения в облепившую сознание тлетворную бойню. Значит, убийца хорошо ориентируется на местности. Знает, куда бежать в случае опасности, а также где подкарауливать гражданских. Профиль жертв неоднородный, хотя общая идея прослеживалась четко: праздношатающиеся клиенты известного в округе дома удовольствия чаще пропадали в том районе. Имеется ли некая эмоциональная связь? Привязка? Почему наибольшая концентрация сил изворотливого маньяка пришлась на фешенебельный бордель неподалеку от главной площади? В списке посетителей значились министры, политиканы, демагоги, предприниматели и полицейские с наградным оружием. Как ни парадоксально, бизнес еще никогда так не расцветал, как при изверге с ножом и сбитыми моральными ориентирами. Люди приходили в восторг от громких заголовков в прессе, возможности проникнуться трагедийностью событий и попытать судьбу, выйдя из машины за пару кварталов до пункта назначения ради острых ощущений. Содержателю приходилось восемь раз появляться на допросе – легкие деньги никогда не бывают стопроцентно легкими – и повторять заученную фразу о непричастности к “извращениям неполноценного импотентного дегенерата, не умеющего получать удовольствия от нашей пренеприятной жизни и в довесок портящий ее тем, кто способен на подвиги в изнанке ночного Города”. Поэтичное самовыражение. Перелистав рапорты, Регина наткнулась на занимательную деталь: горе-поставщик наслаждений с презрением упомянул военнослужащих, назвав “этим неотесанным племенем, портящим все красивое, как это животное, нападающее из-за угла”. Щелчок в ее голове по тональности сравнился со взведённым курком. Или заклинившим затвором. Вот и след. Темная нить на таком же непроглядном фоне. – Эй, – Мельхиор нехотя отодвинулся от компьютерного экрана и стянул наушники на шею, оставив на заднем плане пресс-конференцию мэра. Обещавшую наделать много шума в кругах собирателей стройных оправданий. Слуга народа наверняка поставит ультиматум Управлению, потребует каких-то результатов до условленного им же срока и публично покается в своей приверженности Столице. – Некий Джонни Варда. Вы его допрашивали? – Персика? – в нескрываемом удивлении вздернув бровь, детектив откинулся на спинку кресла, не выпуская изо рта обгрызенную ручку. – Заинтригован. Зачем он Вам? – Хочу с ним переговорить. – Девятый раз? И это не ответ на мой вопрос. Почему именно с ним? – Мне кажется, у него есть ценные сведения, – проглотив срывающиеся с языка колкости, Дэйн чуть отставила искалеченную ногу и с неким вызовом распрямила плечи. Вечная война с воображаемыми врагами. Или друзьями. – Возле его заведения были обнаружены одни из первых жертв, не так ли? – намеренно избегая упоминания выявленной зацепки, сложившейся в идеальный конструкт, она силилась заручиться поддержкой напарника. С минимальными эмоциональными потерями. Солес отреагировал тяжким вздохом и наклоном головы с призывом перевести все в шутку. – У нас других вариантов нет. Как и планов на сегодня. Или хотите поужинать вдвоем? – малословный агент решил не пререкаться – покорно поднявшись, схватил накинутое на спинку пальто и набросил на плечи. – Ищейка взяла новый след! – дважды покружившись на стуле, Гомерик сцепил руки на затылке, от фонтанирующих острословий подергивая ногой. – Будьте осторожны, он может завести на помойку собственных амбиций. Не спускайте с поводка. Пусть уткнется мордой в асфальт. А не то будет как в прошлый раз. Похоронку за границу мы еще не доставляли, да, El Lobo-Montaraz? ** – Что он имел в виду? – брезгливо прошествовав мимо потешающихся коллег, Мельхиор подхватил женщину под локоть и направил к выходу по узкому коридору. – Сбавьте темп! – переведя дыхание у лифта, Регина выдернула руку и оправила смявшийся пиджак. – О чем речь? – Не Ваше дело, – рявкнул Солес, ладонью приглаживая растрепавшиеся от бега волосы. – Извините за эмоциональный всплеск. Так бывает, когда работаешь больше пятнадцати часов в сутки. – голос охрип от усталости, лицо с впалыми щеками страдало от наложившегося отпечатка изможденности. Вселенского масштаба. Прославившись благодаря поимке малозаметного посредственного маклера недвижимости, позже вошедшего в историю криминальной хроники под псевдонимом Потрошитель Артерий, уроженец европейской страны, чьи родители бежали с оккупированных фанатиками территорий Республики, был приставлен к многочисленным наградам. Кто ожидал подобного от нелюдимого неконтактного лазутчика, внедряемого в среду наркоторговцев для выслеживания главного поставщика. На третий год кропотливой низкооплачиваемой работы с расплывающимися гранями своей идентичности, он вышел на рекордную партию и произвёл арест крупнейших сбытчиков, заказчиков и информаторов. Столичное Управление восхитилось организованностью и самостоятельностью новичка, переманив к себе обещаниями головокружительных перспектив и повышения до ранга детектива. А по итогу – разборки со своими, всеобщее презрение к выскочке-иноземцу, поиски врагов среди друзей. А еще любителей людской плоти, похищавших невинных и устраивающих в подвалах мини-лабораторию по выкачке крови. Спустя полгода кропотливого бумажного труда, сваленного на него под видом особой благодетельности, Мельхиор вышел на Потрошителя. Проследил от убогой квартирки до амбара на околицах округа и задержал. Так гласила официальная версия. Но одна маленькая деталь выбилась из гармоничного панно на потолке участка, украшенного именами и ликами воителей света, где его профиль любезно красовался среди небожителей – свитера с высоким горлом, шарфы и поднятые воротники курток. Перед тем, как застолбить своему поимщику место славы в павильоне самоотверженных храбрецов без личной жизни, маньяк вырвал кусок кожи из его шеи. Тем самым забрав в качестве трофея, едва не разорвав артерию. Оперировавшие Солеса врачи констатировали чудо. Напарнику, увы, повезло меньше – тому вскрыли горло ножом и насадили на крюк для свиных туш. Скорая приехала быстро, но недостаточно. С тех пор признанный спаситель Города с двумя наградами мало интересовался существующей вокруг реальностью, если та не была сосредоточена в разложенных стопках на столе и количестве сахара в кофейном автомате. Печально, когда внутри что-то ломается. Еще тоскливее наблюдать за сломом чего-то красивого. Отогнав неуместные мысли и резко отвернувшись, Регина оправдывала предательские реакции тела гибелью жениха и недостатком мужского внимания. Это же последствие посттравматического стресса, да? – У нас в команде творческие разногласия, если Вы заметили, – внезапно прорвав сооруженные за десятки секунд защитные конструкции, агент счистил со шляпы воображаемые пылинки и поморщился в непритворном раздражении. – Раз уж мы работаем в связке, то имеем право на кухонные сплетни. Из-за того, что на моем счету числятся поимка Потрошителя и пару бесполезных медалей от мэрии, Президента и начальника полиции, Гомерик чувствует себя обделенным и не скрывает отношения к моим великим достижениям. Ему казалось, что поганый маклер, откачивающий кровь пойманных в переходах грузчиков и сварщиков, станет венцом его карьеры. Но тут какой-то новобранец, в чьей родословной фигурируют чернорабочие бедных аграрных регионов, распутывает дело века за пять месяцев. – машинально огладив шею, защищенную непроницаемыми слоями ткани, он кривовато усмехнулся. – Мы не ладим. – Звучит знакомо, – она подразумевала выстраданные круги военного ада. Тебя не воспринимают, высмеивают, подвергают суровым испытаниям. Но разоткровенничавшийся коллега взял слово: – Да, история с Вашим появлением не добавила ему настроения и профессионализма. Разбередила старые раны. Поэтому игнорируйте все нападки. Оно того не стоит. – Почему Вас называют Волком-Следопытом? – Вы знаете испанский? – Интернет знает лучше меня, – послышался смешок. Вяло-благожелательный. Первый за два дня. В их взаимоотношениях наметился незначительный прогресс. К середине следующе года механизм раскачается до скорости двадцать километров в час. – Так какова предыстория? – Я работал в службе контроля за наркотиками. Охотился за партиями, а не дилерами. Делал это по ночам. Сосем один. Днем отсыпался. Сослуживцев все происходящее так позабавило, что они меня и вознаградили прозвищем. Здесь уже приелось. – Регина порывалась пошутить о грядущей полной луне, чтобы разбавить напряженную атмосферу, но благоразумно промолчала. Хлопнувшая пассажирская дверь оборвала полет далекоидущих фантазий. Блуждающий по наготе изношенного города одиночка, пресыщенный бесчеловечными проявлениями себе подобных. Его история рутинна. Среднестатистическая. Сколько таких трагедий проносились мимо нее? Не счесть. И все заканчивались одинаково: отчуждением главного героя от общества и дешевым алкоголем в затасканном, убогом, облупленном кабаке с прокуренными комнатами для постоянных клиентов с печальными сказаниями о нереализованных амбициях. Неоновая вывеска, изображающая девушку с широко расставленными ногами, свободной рукой опускающая между ними надкушенный персик – заставила приостановиться в давно забытом смущении и прокашляться. Мельхиор, впрочем, едва оторвал глаза от разбитого асфальта и несколько раз постучал в провокационно фиолетовую дверь с глазком в форме вишенки. Власти не поощряли распространение таких растлевающих заведений, но за определенную мзду благородно не высылали патрули на рейды. Поначалу двоим законникам намекнули на нежелательные часы посещения, однако продемонстрированный помпезный жетон с перьями подействовал не хуже увещеваний о правомерности. Дальнейший путь по классическому бордовому коридору, уходящему вправо, им перегородил такой же самобытный охранник под два метра ростом. – Нет-нет-нет, любителей правопорядка мы не обслуживаем, – отодвинув сливающиеся бархатные бордовые портьеры, прикрывающие малозаметную смежную комнату, незнакомец дефилировал в расшитых узорами тапочках и атласном многоцветном кимоно. – Сегодня. Особенно с увечьями. – с неподдельным пренебрежением сообщил хозяин, поигрывая полами накидки с намеком, что под ней отсутствует дополнительный комплект одежды. – Ничего личного. Для Вас нужно подбирать кого-то осторожного, брать ответственность за результат, выслушивать жалобы, оправдываться перед постоянными из-за сниженного рейтинга. Я не в настроении. Приходи ко мне без этого. – не сгибаясь ввиду внушительного брюха, он постучал кольцами, унизывающими мясистые пальцы в два ряда, по трости и порадовался зазвучавшей в прихожей мелодии. – Мы не за твоим товаром, Персик, – устав от показушного представления, Мельхиор вышел на свет слепящей лампы из уютного темного уголка, где притаился в начале многообещающей беседы. Как и предписывало амплуа зоркого надзирателя и сборщика информации для будущего отчета. – И не хами. – Какая жалость. Хотя подождите. Вы же не…? – внезапно всплеснув руками, утяжеленными дутыми рукавами, Варда выругался и щелкнул пальцами. Все пришло в движение: боковые маскированные двери раскрылись, сквозь круглые окна запустили уличное освещение, а не выехавшем подносе на колесиках красовались три рюмки. – Вы та парочка, взявшаяся за дело Перевертыша? – оживленно покусывая кончик ногтя, выкрашенного в черный, Персик разлил содержимое графина по емкостям и протянул гостям. – Благодаря вам, мисс, у нас появился огромный спрос на шатенок. Иногда меня спрашивают о девочках с особенностями, если Вы понимаете, – подмигнув, он снова забарабанил по деревяшке, словно на удачу. – Я Вам должен за вклад в развитие бизнеса. Как я и сказал, с Вами будет сложнее, мисс, но партнера мы обслужим по высшему разряду. – Мой партнер, – выделив последнее слово, Дэйн полуобернулась, чтобы оценить произведенный эффект, и осталась довольна: Солес закатил глаза так глубоко, что замелькала белая роговица. – Тут же обозначил цель нашего прихода. Мы пришли по делу, а не за развлечениями. – Как говорят на Родине моей матери, солнечной Италии: бизнес-дела – всего лишь необязательные предложения. – Ваши клиенты и девочки, убитые Перевертышем, тоже так считали? – уголки губ Персика уползли вниз, обнажая идеально ровный ряд виниров. Между ними, выделяясь на ослепительной белизне, виднелась серебряная изогнутая змейка. – Сколько погибло? – Восемь. А козлы из Управления ни черта не сделали, – залпом осушив рюмку, хозяин борделя пару раз прошелся вокруг подноса и агрессивно засопел. – Передай “привет” красивым кисам на улочке Халфаса, дорогой Мельхи. Или как называется ваша обитель дремлющих ангелов? – фыркнув, Волк скрестил руки на груди и укрылся под защитным слоем мрака где-то в углу. – Сучоныш нарочно мое заведение приметил. Распугал посетителей. И работников. *** – На допросе Вы выразили уверенность, что убийца не мог быть Вашим клиентом. Почему? – Конечно, не мог, милая, – видимо, Персика искренне возмутило сомнение в его интеллектуально-аналитических способностях. – Оглянись. Кто бы пожаловался на такую красоту? Еще и мерзейшим способом, который он избрал для самовыражения? – почесав проступавшие на подбородке волоски – аккуратно подстриженные и подровненные, выделяющиеся на напудренном лице, он захлопал в ладоши: – Особо недовольным мы дарим абонемент на повторное шоу. Бесплатно. У нас даже есть Книга жалоб и предложений. – явившаяся на зов полуголая сотрудница подала хозяину громадный талмуд в кожаном переплете, усеянный стразами, золотыми тиснениями с вензелями и надписями непристойного характера. – Изучайте. Перед тем, как раскрыть, рекомендую надеть перчатки. Но у меня все законно. Я живу по правилам этого чудесного Града на Холме. – очевидный выпад против притаившегося караульного-следопыта, одними зрачками пожирающего разодетого болтуна. – Держи, любезный друг. – швырнув двухтомник на стоявший поодаль пуфик, он брезгливо отряхнулся. – А еще Вы заявили, исходя из собственных соображений, что этот человек как-то связан с военной службой. Из чего такой вывод? – О, кто-то читает показания сутенеров. Вы не зря ее наняли, – салютовав обоим рюмкой, Варда не спешил с объяснениями. Пережевывая принесенную вишенку и смачно причмокивая, он скалился от удовольствия. Закрепленная на зубах змейка мелькала серебристой завитушкой с красноватыми вкраплениями от налипшей мякоти. – Любовь моя, обещай не смеяться. Все запредельно серьезно. Ибо помимо основного заработка, у меня имеется хобби. – выдержав театральную паузу, Персик с наигранной стыдливостью мазнул по теням на веках, продлив розоватую полоску. – Гадание таро. – И…? – Карты подсказали его личность. Рыцарь Мечей. Человек войны, – полувздох-полустон, исторгнутый Мельхиором, можно было записать на диктофон и включать себе по вечерам пятницы для поднятия настроения. – И эти железобетонные доказательства… – Карты никогда не врут, дорогуша, – оборвав собеседницу на полуслове, комедиант цокнул языком и предупреждающе выставил ухоженную руку. – Кто-то просто не умеет их читать. – Ясно. Мы уходим, – поправив воротник пальто, детектив развернулся по направлению к двери, не без красноречивого призыва глядя на спутницу. Повезло, что врожденная галантность мешает ему бросить ее в борделе вместе с ряженым заклинателем картинок. – Идем. – Подождите. Насчет Мельхи я не сомневаюсь, но Вы, кажется, заинтересовались, – Варда удержал женщину резким щелчком, вызвавшим очередную прислугу с подносом. Черная глянцевая визитка переливалась искусственным мягким освещением. – Сходите к моему мастеру. Она лучшая в нашем Городе. Задайте вопросы. Это бесплатно. – поднесенной ручкой сделав пару надписей на обратной стороне карточки, он зажал колпачок между винирами и причмокнул. – Мой вам подарок. – убрав все мешающиеся атрибуты, Персик неожиданно привлек к себе Регину в крепкие объятия. Поцелуй в обе щеки довершил ритуал сближения. – Если когда-нибудь наскучит работа в Управлении, я ради Вас переделаю всю главную программу. Еще у нас платят больше. Можете захватить друга. У меня глаз наметан – на такого будет высочайший спрос. – Солес сегодня побьет собственные рекорды по превышению порога раздражительности. – Боюсь, после извлечения артиллерийский осколков из ноги я растеряла некоторые полезные для Вашего бизнеса навыки, – пожав удивительно нежные руки и ощутив касание губ к грубоватой коже пальцев, привыкших сжимать пистолетную рукоять, Дэйн забрала визитку и проследовала к выходу. Дверь церемонно придерживал недовольный Мельхиор. – Я так рад, что Вы наконец приехали. В мае. Как мне и обещали, – замерев на месте, оба служителя закона синхронно обернулись и вопросительно уставились на весельчака с елейным выражением. Опустившись в кресло, тот затянулся сигаретой и откинулся на подушки. – Выпал Аркан Императора. Знаете, как он был изображен на моих картах? Держащим жезл. – многозначительно улыбнувшись, сутенер выпустил колечко дыма и поводил указательным пальцем по подстриженной брови. – Да, вы его поймаете. Но берегитесь Башни. Она слишком разрушительна. – ничего не ответив на бредни блаженствующего любителя загадок, агенты покинули развращающее прибежище. – Значит, отныне мы основываем расследование на “говорящих” картинках? – осведомился Солес, потирая переносье от переизбытка бесполезной информации. – У тебя есть предложение получше или мы назовем это первой зацепкой за пять лет? – как обычно, молча не одобрив весь абсурдный план, ищейка все же покорно придержал пассажирскую дверь и вбил надиктованный адрес в навигатор. – Тебе разве не любопытно узнать будущее? – Я с большим интересом понаблюдаю, как ты будешь объясняться с Причером. – Для этого есть ты. Человек, свыкшийся с отчетами и систематическим игнорированием приказов, – пронизывающий нутро взгляд мазнул по непропорциональным женским чертам лица, мысленно отметив контрастирующую с общими представлениями красоту. – Мы поедем? – непредвиденный переход на неформальный стиль общения показался пугающе естественным. И потому нуждался в тотальном игнорировании. – Ну так? Однообразные тянущиеся по краям дома сопровождали унылую одиночную процессию плутающих в дебрях охотничьего промысла детективов. Точнее, двоих посланных на убой самозванцев, отличившихся против воли и заработавших медали за псевдогероическую никчемность. Один не спас напарника, молодого честолюбивого новичка, а вторая не уберегла ни командира, ни жениха. Оба проиграли. Лишились дальнейшего смысла существования. Мимо проносились обломки их будущности. Статуя архангела, пронзающего копьем выныривающего из глубины фонтана рогатого левиафана, укоряла проезжающих центральную площадь водителей, усомнившихся в провидении. Пешеходы спешили, шарахались от разрезающих темноту фар, плотнее кутались в тонкие куртки и растворялись в щелях кварталов. Завывающий ветер сопутствовал кружению на поворотах в поисках парковочного места. Невзрачное обветшалое здание с некогда помпезным фасадом нуждалось в капитальном ремонте. Обсыпающаяся штукатурка на фестонах и барельефах валялась неубранной на тротуаре, просевшие под собственной тяжестью балконы угрожающе нависали над случайными прохожими, а трещины, избороздившие стены, довершали образ аварийности наряду с разбитыми решетчатыми окнами. – Воодушевляюще, – не удержавшись от замечания, Мельхиор поднялся по сколотым ступеням, тут же включив фонарик на телефоне и подсветив искривленный маршрут. – Квартира десятая. Второй этаж. Лифта нет. Ты справишься? – Не переусердствуй с обходительностью. А то я привыкну и начну расстраиваться, когда тебе снова надоест притворяться хорошим парнем, – пренебрегая протянутой рукой, она уперлась тростью в ступеньку и, перенося вес на здоровую ногу, добралась до заоблачных высей. По ощущениям. Пару секунд пришлись на передышку и разминку занывшей конечности. – Ничего не говори. – выдохнув, Регина вдавила черную пластиковую кнопку звонка в гнездо и отошла от глазка. Красно-коричневая обшитая дверь отворилась мгновенно, словно их поджидали. – Добрый вечер. Мы от Персика. – не забыв о фирменной улыбке военных, явившихся к гражданским за пайком и бензином, она достала изрисованную визитку. Никому не понадобившуюся, потому что дебелая пышногрудая женщина не обратила на нее никакого внимания и жестом пригласила их войти. – Он позвонил и предупредил меня. Попросил принять вас на срочном ночном сеансе. Я расчистила плотное расписание. И мусор в квартире. Проходите! – оттолкнув ногой мешки кошачьих кормов и пакетов, под завязку набитых упаковками макарон, она повела гостей в зал. – Гуманитарка. Нанесут из центров, а я разбираюсь. Основная работа. Чай, кофе будете? – Зато как пафосно они подносили ему карточки на подносах, – сыронизировал Мельхиор, вовсе не сбавляя тон. Пропустив коллегу, он по старой привычке огляделся в попытке проверить периметр и прикрыл скрипучую дверь. Обувь, конечно же, не снял. Как и потрепанные пальто со шляпой. А еще отказался от напитков за них двоих. Чертов сноб. – Мы ненадолго. И мы не верим в таро. – Персик обрисовал ситуацию, – проигнорировав причитания, мастер указала на специально оборудованный стол для приема отчаявшихся клиентов, желающих добиться хоть каких-то ответов от судьбы посредством вопрошания у неодушевленных предметов. – И сказал, кого вы ищете. Сразу оговорюсь: карты не дадут точного описания и не составят фоторобот, но оставят подсказки. Задайте любой вопрос. Не относящийся к расследованию. О чем угодно, – подставив табуретки, женщина с обдуманностью перемешивала карты, которые до этого осторожно вытащила из золотой коробки, а до того – из темно-синего бархатного мешка с вышитыми на нем лунными циклами. – Про карьеру. Семью. Здоровье. Любовь. – Солес обошелся тяжким вздохом, а не серией красноречивых жестов. В данном плане прогресс налицо. – Дайте им прочувствовать вашу эманацию. – Я попробую, – понимая, что инициативы от закрепленного за ней надсмотрщика ждать нет смысла и потому не оборачиваясь, Дэйн закрепила трость на спинке и озабоченно прикусила нижнюю губу. – Пусть ответят – почему я приехала в этот Город? Что я ищу? – если пресловутая предсказательница в шелковом пеньюаре внимательно следила за новостями, то могла бы и без карт ответить в целях сохранения последних нервных клеток Мельхиора. Или же отбросить все сомнения вопрошающего, явив миру поражающее мастерство. – Девятка чаш. Вы заперты в некоей сфере ложного благополучия. Отгороженной от реальности. Вы будто зависли в примеренной оболочке. Между искусственным и материальным. Вам крайне тяжко совершить переход из одного состояния в другое, – поднесенная картинка изображала сидящих за столом людей, с выставленными на нем девятью золотыми кубками. На фоне голубел заключенный в оконный проем океан с накрененной грот-мачтой сокрытого судна. Завораживающая прорисовка. И слишком радужная для нее. – Черная карта. Информацию прикрывают высшие силы. Вы храните секреты. Или сами не до конца понимаете причин, побудивших Вас сесть на тот поезд. И восьмерка пентаклей. – облаченная в деловой костюм женщина, поразительно похожая на нее саму, держала старомодную трубку, подсоединенную к аппарату шнуром, возле уха, и с неуловимо-неразгаданной улыбкой вслушивалась в текст собеседника. – Глубинное осознание необъятных возможностей. Вы склонны чувствовать ответственность за сделанный выбор. – Как увлекательно. Я ожидал смерти или башни. А не по мелочам, – протянул Волк, со скепсисом рассматривая поблескивающие арканы. – Мы перейдем к сути наконец? – не оценив откровенное маловерие гостя, мастер ловко запустила пальцы в середину колоды и выбросила три карты подряд перед ним. Рубашкой кверху. – Десятка мечей. Луна и Отшельник. Кто так напугал Вас, детектив? Кто заставил прятаться от мира за иллюзией труда? – впервые за относительно короткое время их знакомства непроницаемое лицо Мельхиора вытянулось, обрисовываясь четче, вплоть до мимических морщин. Челюсти задрожали, зрачки расширились, превратившись из карих в угольные. – Совет дает девятка мечей. Перестаньте бичевать себя. Чувство вины не поможет. – Давайте вернемся к главному вопросу, – предотвращая ожидаемый взрыв, Регина вклинилась в их задушевный обмен любезностями и повела разговор в нужное русло. – Перевертыш. Персик сказал, что карты указывали на военного. Лично я придерживаюсь такого же мнения. И пришла к нему до ознакомления с таро. Мы можем узнать какие-либо подробности? – Ни имени, ни возраста, ни адреса они вам не сообщат. Но можно попытаться проникнуть за завесу прошлого, – без труда выудив вооруженного мечом всадника, несущегося с холма на противников, таролог перебирала остальные карты, словно примериваясь. Затем что-то зашептала и бросила три другие на стол. – Перевернутая четверка чаш. Пребывающий в долгих апатии, бездействии, унынии. Снизошедшее озарение повело по пути просветления. Выпали старшие арканы: Повешенный и Шут. Он пожертвовал чем-то сознательно ради перерождения. Этот человек, если его можно так назвать, искренне верует в правильность собственного предназначения. Раз готов убивать ради него. Сперва он терзался муками совести, достигая пределов экстаза, а потом решил принести страдание другим. И делается это ради освобождения. Шут – нулевой аркан. – выставив перед собой картинку юноши, беспечно блуждающего по кромкам бездны с палочкой и двусторонней маской, женщина мотнула головой. – Возвращение к исходу. К месту начинаний. Он разрушитель и созидатель одновременно. Балансировщик на грани. И цель – вырваться. Высвободиться. Перевернутая четверка мечей кричит об этом непреодолимом желании. – Как его найти? Где именно искать? – поддавшись вперед, Дэйн жадно всматривалась в глянцевые красочные рисунки. – Шестерка мечей, – плывущие на лодке, щетинившейся клинками, в неразличимом ночном мраке бежали от алеющего пожарища на горизонте. – Он сам найдет вас, когда посчитает нужным. Нужно пройти обряд. Инициацию. Еще карта намекает на воду. Попробуйте начать с заброшенных доков или портовых пригородных районов. О вашей активности он уже знает. И предпринимает ряд мер. – почему-то ей вспомнился утренний звонок с неизвестного номера. Играем по правилам воинской чести. – Нам удастся его поймать? – Боже, если карты скажут “нет”, ты что, поедешь домой? – следопыт всплеснул руками в возмущении, нагнувшись к уху зачарованной напарницы. – Мы впустую тратим время. Услышь меня! – Карта Смерти, как Вы и желали, – проигнорировав нарождающийся конфликт клиентов (седьмой за сегодня), мастер несколько раз постучала длинным ногтем по изображению всадника-скелета с лежащей на плече сверкающей косой. Копыта издевательски белого коня топтали людские останки, короны, протянутые руками золотые безделушки. – Туз Мечей. Борьба неизбежна. Вы выиграете. Но с большими потерями. По пятерке мечей. Вы кого-то лишитесь. Кто-то может умереть из-за вас. Или должен. Для окончательной трансформации. – Достаточно. Поднимайся, мы уходим, – схватив Дэйн под локоть и вынудив подняться, Мельхиор едва не опрокинул стул. Удержавшись на здоровой ноге и чудом сохранив равновесие, она тут же вырвалась из своеобразных тисков и накрыла ладонью одну из карт. – Почему он вырезает на своих жертвах перевернутый меч? Призывает к сдаче? К помощи? – Он считает себя посланником Божьей Воли. Ведь перевернутый клинок – это крест, который ваш убийца добровольно согласился нести. У него больше нет выбора. Не его воля. – Я сказал, хватит! – вот и треснула маска фальшивой невозмутимости. Наконец она увидела его по-настоящему злым, а не меланхолично отстраненным. И все же не сдвинувшимся с места, несмотря на абсолютное неприятие ситуации. Они ближе друг к другу, чем хотелось бы думать. – Уходим. – в этот раз спорить и форсировать смысла не было. – El Lobo, – внезапно окликнула толковательница, вынуждая присмиреть и сосредоточить сплошной зрачок на говорившей. – Не отходи от нее. Стань ее sombra. Иначе никогда не разорвешь порочный круг. Все изменится. По Смерти. **** Приподняв часть щеки и оголив зубы, точно настоящий волк, Солес не ответил. Лишь громкий свист, вырвавшийся с втягиванием затхлого воздуха через нос, доказывал, что он еще функционировал. Не сопротивляясь, Регина тихо поблагодарила женщину за содействие следствию и последовала за соратником, вытянувшимся в струну от перенапряжения. Хлопок автомобильной дверцы отрезвил. Вздрогнув, Дэйн поудобнее устроилась в кресле и, прикрыв веки, искоса поглядывала на водителя, замешкавшегося с коробкой передач. Нервно выстукивая тревожный мотив на рычаге, он вздохнул, размял хрустящую шею и облизал губы в явственном желании высказаться. – Я думал, они привлекут из-за границы профессионала. – Я тоже надеялась, что моим партнером станет более симпатичный и общительный человек, но не все наши чаяния сбываются, да? Кому-то и на войну не особо хотелось, – подчеркнув свое мнимое превосходство над обыкновенным гражданским в погонах, Регина огладила занывшую от упорного подъема по лестнице конечность. – Я забыла там телефон. Из-за твоей поспешности. – помалкивая, мужчина предпочитал пожирать ее угрюмым взглядом. – Можешь езжать. Я доберусь на такси. Сжав рулевое колесо, Мельхиор приступил к заученным успокаивающим практикам: единственный положительный аспект принудительного посещения психотерапевта после ранения. Положив руки на приборную панель и закрыв глаза, он воспроизводил в сознании пережитую боль. И высветлял наиболее кровавые моменты. Заволакивал их густой непроглядной пеленой. Вычищал вкрапления багрянца. Имманентность нелегко переломать, но одолевший саму Смерть не боится ее придатков в виде обломков воспоминаний. Резко опомнившись при раздавшемся стуке по боковому стеклу и разблокировав двери, он отметил неестественную бледность женского лица и общую суетливость, обычно ей несвойственную. – Я изучу карты прибрежных районов и начерчу примерные зоны… – У тебя все нормально? – оборвав бессвязную заученную речовку, Мельхиор прищурился. Ее будто подменили в кабинете гуманитарных таро-редкостей. – Ты забрала телефон? Эй? – утвердительный кивок. И больше ни слова. Не став упорствовать, детектив завел автомобиль и съехал с тротуара. До запомнившегося адреса они ехали в полнейшем молчании, нарушаемым тиканьем поворотников с мерным дребезжанием по неровностям проезжей части. – Я обдумаю, как подать все полученные данные отчетом и не спровоцировать отстранение с последующей аннуляцией твоей визы. А завтра мы все обсудим подробнее. Хорошо? – Как скажешь, – безучастным тоном протянула Регина, выхватив трость из промежутка меж кресел и, не попрощавшись, выбралась наружу. Ее пошатывало, но звуки отъезжающей машины усмирили бешеное сердцебиение. Еле управившись с ключами, превозмогая дрожавшие пальцы, она вошла в квартиру и рухнула на постель, не раздеваясь. Сказанное тарологом выбило почву из-под израненных ног. И зазвучало набатом в травмированной контузией голове. Вместе с тиканьем секундной стрелки. Отчитывающих мгновения до удара по их позициям. Какая трагедия: видеть лицо любимого человека в последний раз. Без возможности хотя бы коснуться. Не говоря о спасении. Звон надрывающегося будильника насильно вытащил из недр бессознательного. Вся истекающая потом, изнемогающая от адской мигрени, от сворачивающихся в желудке кишок и подступающей тошноты, Дэйн с трудом добралась до ванной. Тревожность стала второй натурой. Нащупав вопящий телефон, она машинально пробежалась по списку номеров. Все те же незнакомые наборы цифр и голосовые сообщения от журналистов, поклонников, друзей, врагов и прочих заинтересованных сторон нарождающегося конфликта. – Ты так редко снисходишь до нашего гибельного солдатского царствия. Я начинаю волноваться. Не развратили ли тебя нравы большого города? – знакомый голос подействовал умиротворяюще. Этот жизнелюбивый бонвиван кого угодно воодушевит. – Ладно, расскажи о своих тяжелых буднях. Пока меня не разнесла артиллерия. – За сутки существенных изменений не произошло, – отозвалась женщина, втайне ужасаясь синеве и глубине проявившихся кругов под глазами. Консилер работает за них двоих. – Зато меня одарили напарником. – Тем харизматичным молчуном? – Меня пугают твои словесные обороты, Лестат. Ты стал фривольничать после гибели полковника и моего отъезда. Новый командир тебя не приручил? – Я сам себе командир, дорогая, не забыла? – причмокивание от затяжки резануло по уязвленным дисгармонией ушам. Чувствительность повысилась. – Так что там с твоим протеже? – Его словно машинным прессом сдавило, – умолчав о предсказании карт, наверняка высмеянном каждым здравомыслящим слушателем, она параллельно старалась видоизменить землистый цвет застывшего в вечных страданиях лица. – Мельхиор Солес. Биография в общем доступе. Изучи, если делать на посту нечего. Его называют одним из лучших детективов Столицы. Конечно, после нашего начальника. – У тебя неплохой вкус, – вслух перечислив регалии мнимого спасителя Города, солдат рассмеялся и закашлялся от дыма. – С таким именем я бы не преступников ловил, а в порнушке снимался. Какой убийственный взгляд. Прямо душу раздевает. – Не опошляй. – Смотрите-ка, уже защищаешь дружка? За меня ты так не вступалась перед старшими. Но я прощаю в честь твоего зарождающегося романтического интереса. Дети так быстро растут, – Лестат недолго молчал, разглядывая затянутую чернеющим дымом панораму догорающих жизней сограждан. – Я надеюсь, что не переступил черту. Не знаю, насколько свежа рана. – Полоснул как по живому. Но тебе можно, брат, – до уха долетел стушеванный взрывами смешок. – Спасибо за разговор. Ты всегда оказывался рядом, когда я нуждалась в помощи. – Еще слово и я дезертирую ради тебя. На связи. Накрасившись и переодевшись в свежий официальный костюм, Дэйн пробежалась по новостям, но с облегчением отметила схлынувший ажиотаж в отношении ее персоны. Два дня потребовалось. И отсутствие комментариев Управления. Ей дали двухнедельную фору. В случае отсутствия результата иностранку обвинят в разгуле маньяка, извлекающего у беспорочных граждан сердца, и спровадят домой под бомбы. Перспективы светлые. Ход размышлений прервала вибрация от звонка. Взглянув на скрытый номер, она внутренне содрогнулась и сглотнула кисловатый ком, оставшийся со вчера. – Доброе утро, мисс Дэйн, – тягучие разливающиеся по нервам интонации пробирали до вибраций в висках, отдающихся в каждом позвонке. – Я ожидал креативности, но поход к тарологу ошеломил даже меня. Мои поздравления. – псевдо-менторский тон с крупицей похвалы. Стандартный прием. – Вы следили за нами? – Нет. Улицы шепчутся. Люди со шляпами и тростями привлекают внимание. Как и клиенты гадалок, – либо он работает с кем-то в связке, либо занимается общественно полезной деятельностью, что автоматически лишает потребности в платных информаторах. Публик сама готова продавать тайны. – Как прошел сеанс? Узнали что-нибудь полезное для расследования? – Вы всерьез полагаете, что я буду с Вами делиться? Вы не опасаетесь, что я пробью номер и смогу выйти на Ваш след? – нечто щелкнуло на другом конце. Или до нее донеслись отголоски насмешки? – И перехватите какого-то безработного голодранца из квартала Спасения, чей телефон я использую без его ведома? Станете посмешищем страны, потеряете дело всей жизни. Так неинтересно. – Зачем Вам все это? – простодушность вопроса смутила бы любого неподготовленного социопата, однако ее добыча оказалась психологически подкованной. Или политически. – А Вам? – отчитываться перед призрачным каннибалом, прячущимся за технологиями и барьерами никто не намеревался. К счастью, оба это понимали и не бродили вокруг дохлой туши с целью подыскать мене тухлый шматок. – Я занимался будничными делами. Вы внесли разнообразие. И я решил дать Вам шанс. – Почему мне, а не Причеру или Солесу? – Вы бы еще предложили бездарного итальянца Романо, – он почти фыркнул, но искажающее голос устройство периодически пропускало посторонние шумы. – Причер – бюрократ, не воин. А ваш друг уже получил счастливый билет на подмостки славы. И расплатился куском кожи. Не будет рисковать он насиженным местом за триста долларов в неделю и центовым кофе из аппарата ради людского общественного блага. А вы будете. Вам нечего терять. Поэтому вы пошли в армию, а после гибели жениха нашли силы пересечь границы нескольких государств и приехать на реабилитацию, а затем приняли предложение о работе, на которой Вас собирались содержать исключительно из жалости. И репутационных выгод от брифингов, где упомянут помощь обездоленным беженцам-ветеранам кровавой войны. Все в выигрыше. – Вы позвонили выразить опасения по поводу использования моей биографии в рекламных целях? Или из чувства военной солидарности? – В качестве предупреждения, – перебив рассуждения собеседницы, механический голос захрипел. Неполадки на линии? Кашель? – Сегодня Вас ждет сюрприз. У Вас четыре попытки вычислить меня. Почему именно так – узнаете сами. – Вы хорошо осведомлены о ходе расследования. И обо мне, в частности, – она бы стала неплохим переговорщиком с террористами. – А от Вас взамен – ничего. Несправедливо получается. – испытывай зверя, прощупывай пределы, надавливай на любые рычаги. – Согласен. Задайте небанальный вопрос. Я отвечу, если посчитаю нужным. – Скажите: Вам самому хватило бы духу убить такого же вооруженного человека на поле боя? Глядя в глаза? Или Вы предпочитаете связанных беззащитных гражданских? Пугающее безмолвие. Невыразительный гнев. А может и бессловесный восторг ловким маневром. Впрочем, что ей, выпускнице военно-полицейской академии без надлежащего опыта в сфере, но с боевыми ранениями, знать об образе мышления хладнокровного садиста с патологической тягой к публичной манифестации? – Через пару часов в Управление позвонят. Ваш ход, мисс Дэйн.