Холодные процедуры

— Неважно выглядите. — Я Вас поэтому и позвал.       Может, это был не самый правильный выбор, но другого у Мастера не было. Если бежать, то только к нему.       Это утро ударило по Мастеру, как по боксëрской груше: бесстрастно и резко. Однажды такое уже было, такое же утро. Тогда ему казалось, что всё в порядке, но нет — он до сих пор не смог оправиться. Половицы скрипели под тяжëлыми шагами, призрачный звонкий смех замолкал — её не было уже неделю, Маргарита забрала с собой всё, что удерживало Мастера на земле, делало его ощутимым для других. Реальность пузырем лопнула по центру головы, и Мастер остался один. Вдохновение, как единственное чувство оживления и радости к жизни, также его покинуло, и в полном гробовом одиночестве теперь не имело смысла продолжать что-либо творить.       Он сделал себе кофе. Сон был болезненным, Мастеру казалось, что он тонет, прошлые разы научили его справляться с этим: он отвлекался на свои рукописи, но даже здесь она нанесла ему удар, ведь знала, как его разрушить. Жидкость не отогнала этот жуткий ком в горле, но ядрёный запах, смешавшийся с молоком, слегка отрезвил. Мастер вдавил кончик лежавшего рядом ножа в ладонь, дожидаясь, пока что-то почувствует. Разглядев красное пятнышко, он надул губы и допил гущу со дна. На зубах скрипело, Мастер помотал головой и нагнулся над раковиной, чтобы его не стошнило на пол. Рот наполнился вязкой слюной, но больше ничего не последовало, и измученного мужчину накрыла такая тоска по облегчению, что он согнулся пополам. — Похоже, что Вам лучше вообще замолчать и делать всё, чтобы поскорее поправиться, — Теодор стянул с нежных кистей чёрные кожаные перчатки и приложил два пальца к пульсирующей вене на шее Мастера, замирая и высчитывая, — Вы ели? — Я пил. Кофе. — прежде Мастер никогда его не пил, до знакомства с Воландом. Раз в неделю, по выходным, Воланд приходил к нему с особенным подарком — молотым кофе, и говорил, что этот напиток отлично помогает не спать ночами и отрезвить разум. Мастеру понравилось. — Плохо.       Мастер улыбнулся, притянув подбородок к груди. Воланд всегда был таким резким, когда встречался с человеческой глупостью, но, кажется, сейчас он переживал. — Меня таким видела только Маргарита. — Я разным Вас видел, не прибедняйтесь, — Воланд отвечал отрывисто, поспешно снимая с себя пальто и шарф.       Мастеру было сложно даже представить, что его дорогой друг Тео сможет чем-то помочь, но сколько раз он видел его уставшим, измученным, бледным, пустым, столько же раз протягивал руку свою, оставаясь рядом, даже когда Мастер не принимал душ неделями. — Она уехала, — Мастер разорвал звенящее напряжение и уселся на диван, — Она забрала мои рукописи, что я посвящал ей, и уехала со своим мерзким муженьком. А ведь он её даже не любит.       Воланд презрительно цокнул языком и сел рядом с Мастером, касаясь своими бёдрами его. Он знал, что там, под домашней одеждой скрыта живая плоть, горячая, мягкая, Воланд это знал, он обладал ею и ему было хорошо от этих воспоминаний. Но Мастер как будто сдулся, стал серым и тучным, отчего Воланд, не узнавая себя, поднял руку и погладил лицо. Ещё пару секунд он потратил на придирчивое рассмотрение землистого лица своего друга, как-то неуверенно прокряхтел и встал, Мастеру пришлось запрокинуть голову назад, чтобы посмотреть Воланду в глаза: — Есть идеи?       На этот вопрос Теодор гадко улыбнулся, и Мастер был вынужден себя мысленно пожалеть, ведь он знал, что в этой светлой голове целый ворох омерзительных идей, которые тот не постесняется направить на кого угодно. — Ледяные ванны еще никому не помешали!       При мысли о холодной воде, покрывающей и без того продрогшие плечи, у Мастера на секунду закружилась голова, но он покорно встал, как делал это всегда, и пошел за Воландом в сторону своей ванной. — Вы ужасный человек, — заскрипел Мастер, с неохотой бросая одежду на небольшой пуф и ступая одной ногой в свою персональную пыточную. От холода кожа стала гусиной, и Мастер знал, что Воланд пристально наблюдал за тем, как у него поджимаются яички, — На какие еще унижения Вы меня подтолкнëте? — Не притворяйтесь, будто не знали, кого Вы зовëте, — покачал головой Воланд, крутя краник и прибавляя напор воды, — У меня свои способы лечения, не подлежащие критике, да и Вы не в том состоянии, чтобы ставить условия.       Промолчав, Мастер согнул колени, касаясь ягодицами воды, с дрожью погружаясь всем телом. Тысяча тонких игл пронзило его тушу, и потребовалось немало стойкости, чтобы не выскочить и не сбежать. Как же гадко. — Ну как? — участливо спросил Воланд, полностью одетый и довольный, как сытый кот.       Мастер обратил внимание внутрь себя. Его тело сковало дрожью, ступни и пальцы на руках сводило, а губы приобрели голубоватый оттенок, но тот туман, который не отпускал его долгие дни, казалось, потерял в своей плотности. Шмыгнув носом, Мастер поëрзал и понял, что он не испарился, как представлял это, а стал твëрдым, как камень, тяжëлым и влажным. — Не так плохо, как думалось. — А я и говорил, Вам лишь бы посопротивляться, — Теодор ухмыльнулся, с некоторой брезгливостью опускаясь коленями на ворсистый коврик, — Но ничего, это мне в Вас и нравится.       Воланд засучил рукав до локтя, обнажив бледную руку, и коснулся пальцами торчащей над поверхностью бледной коленки Мастера. Плавно опускаясь, он погладил его крупное бедро изнутри, а затем всё ниже и ниже, пока кончиками своих тонких пальцев не коснулся желанной цели. Мастер ещё не настолько хорошо себя чувствовал, чтобы по достоинству оценить эти попытки его возбудить, но на лёгкую улыбку и блеск в глазах сил хватило. — В тебе совсем нет совести, — хмыкнул Мастер, прямо под водой беря руку Воланда в свою, — Я неделю не ел, блевал и еле держал себя на ногах, а тебе лишь бы... — Оставим прямолинейности на потом, Мастер, — Воланд аккуратно и нежно прикоснулся к рукам своего «пациента», как бы намекая: «Успокойтесь, симпатичнейший мой Мастер, и доверьтесь мне». Руки Воланда ласкали руки Мастера, словно танец, в котором каждое движение было отточено, чтобы вызвать искру внутри Мастера. — Мне потребовалось бросить все свои дела, чтобы приехать и посмотреть на твоë жабье лицо.       Мастер закрыл глаза от удовольствия, телом полностью расслабился и даже не заметил, что он продолжает сидеть в ледяной воде. — И ты бросил. И приехал. — Мастер улыбнулся. Кажется, ему и правда стало лучше.       В такие моменты Мастер прекрасно понимал, что перед ним сам Дьявол, который снова протянул руку помощи, и последнее, что сказал Мастер, когда ему наконец позволили выбраться из ледяных оков: «Тео, не уходи и прикоснись ко мне снова».