Ночь придёт, и Луна взойдёт...

-… Как думаешь… Когда… Всё случится, мы будем вместе?.. Или… Даже не вспомним и никогда не найдём? Молодая, невероятно красивая женщина со светлыми длинными волосами, вся дрожа, теребила рукав платья. По другой части камеры ходил мужчина, нервно наматывая круги по такому маленькому пространству. — Они оставят нам память. Потому что так наказание будет тяжелее… Женщина закрыла лицо ладонями, шумно выдохнув. — Мой мальчик… Пусть хотя бы его пощадят! Он ни в чём не виноват! Мой малыш… — всхлипнула она, не отнимая рук от лица. Мужчина наконец поднял глаза на неё, приближаясь и прижимая к себе. — Я… Я попрошу ещё раз. И буду просить за него до тех пор, пока всё не закончится… Женщина оплела его шею руками, уткнувшись лицом в нее. — Я люблю тебя. Я всё равно люблю тебя. И я ни о чём не жалею! Слышишь?! Если бы мне выпал шанс всё исправить, я сделала бы всё то же самое! Я люблю тебя! И нашего сына! И всё это стоило того, чтобы теперь потерять! — Прости меня… — шепнул он. — Я не смог нас защитить… Женщина сглотнула слезы. — Это… Ничего. Ничего… Мы… Мы как-нибудь справимся… А Бонт… Даже на Земле я буду молить Шепфа сжалиться над ним. Он невинное дитя. И… И он сжалится, я верю! — Даже если тебя не окажется рядом… Я найду тебя. — шепнул он у губ и поцеловал. — Я найду тебя, любовь моя. И мы проживем ещё целую жизнь… — Я никогда не отрекусь от тебя. Ты мой, а я — твоя… * * * Я поднялась разбитой, будто и не спала вовсе. Какой тяжелый сон… Какой реалистичный и… Тяжело вздохнув, я наконец вылезла из постели, выходя из палатки на улицу. Где-то догорали костры. Почти все спали, кроме дежурных. Солнце только показалось на горизонте, день ещё не начался. Однако я спать больше не могла. Тревожное и давящее что-то поселилось в груди от этого видения. И если это произошло с ними… То то же самое будет с нами?.. Я невольно поежилась на прохладном утреннем воздухе, идя по тропинке мимо палаток, не заметив, как дошла до водопада. Протянув к нему руки, я решила умыться. И только убрав руки от лица, я чуть вздрогнула, увидев в водяном отражении его образ. Выдохнув, я прикрыла и вновь открыла глаза. — Ты… — Я предложу тебе встать со мной в последний раз. В последний раз я даю возможность тебе отречься от той стороны, что обманывает каждого из вас. Я сглотнула. — Я знаю… Знаю, что у тебя нет выбора. Знаю что тебе пришлось пережить. И даже знаю как всё началось… Но я не могу принять ту жестокость. Прости… Я не могу… Это не мой путь. Это чуждая мне природа. — Так значит нет? — усмехнулся он. Я сглотнула, кивнув. — Значит нет… — С этой минуты ты не встретишь никого безжалостнее меня, Аврора. Я горько улыбнулась. — Ко мне уже проявляли безжалостность. И все благодаря тебе. Но я нашла в себе силы услышать тебя. Ты — нет. Я не спасительница. Это не мой путь. Ты слишком взрослый мальчик, чтобы я жалела тебя. Нужен ли тебе союзник, что будет с тобой лишь из жалости?.. — Так по-твоему, я жалок? — О, нет… Совсем нет. Но пока всё что я чувствую… Это боль. Боль, которая рвёт тебя изнутри. И боль, которой ты рвешь меня каждый раз. Нет. — мотнула я головой. — Я не твоя союзница. Я не твоя, Мальбонте… — Ты сделала свой выбор. — кивнул он и образ его растаял. Очень скоро лагерь проснулся. Я сама не заметила, сидя у обрыва, как встало солнце, а вокруг голоса становились всё громче. Понемногу бессмертные приводили себя в порядок, готовили оружие, начинали тренировки. Я наконец поднялась, прерывая бесконечный поток тревожных мыслей, идя по лагерю. Вдруг я почувствовала на себе взгляд. Замерев, я увидела такие знакомые алые глаза. Он смотрел на меня, будто впервые за эти долгие месяцы. И так оно и было. Вчера в темноте едва ли что можно было разглядеть. Да и ладно бы что хорошее разглядывать, а то ведь… Кости обтянутые кожей и абсолютно белое лицо. Я невольно смутилась, отводя взгляд и уходя дальше в своём направлении. Мне показалось, что он прилагал усилия, чтобы так публично не вступить со мной в контакт. А контакт этот нужен был. Столько времени я провела почти бок-о-бок с другим мужчиной. И примерно я могла представить что сейчас творилось с Люцифером, тем более, учитывая мой внешний вид. А если он… Не доверял мне?.. Мы не виделись так долго, а ещё… Ости… Что если мама была права и я собиралась сделать фатальный выбор?.. Я ушла, не оглядываясь, наконец найдя глазами Дино. — Я тебе кое-что задолжала. — сходу проговорила я, отвлекая его так нагло от тренировки. — Нор, подожди секунду. — вежливо попросил он соперника. — Ты о чем? — подошел он ко мне. — Дай руку. — протянула я ладонь. — Зачем?.. — растерянно смотрел он на меня. — Дай. Руку. Он вскинул бровь удивленно, но руку протянул. Я схватила его руку, тут же закрывая глаза и проникая в него. В этот раз мне удалось это куда проще, легче, я будто знала куда идти и какие двери открывать. И вот так близко эта дверь. Я коснулась ручки, аккуратно открывая. Я задолжала часть жизни. И теперь должна была вернуть… И… Верну с процентами. Я сжала его руку сильнее, сосредотачиваясь на себе. Мой организм и правда нашёл способ преобразовать силу Мальбонте в удобоваримую мною энергию и теперь часть я возвращала Дино. Он невольно вздрогнул, потянув руку назад. Я сжала руку сильнее, не позволяя отстраниться. Наконец я отпустила его и открыла глаза. Кружилась голова, будто я проголодалась или у меня взяли кровь на анализ в большем, чем нужно, количестве. — Что это такое?.. — растерянно спросил он меня. — Жизнь. Теперь она твоя. Выдохнув, я двинулась дальше, уходя за пределы лагеря в какое-то поле, где не было никого. Я шла по нему, касаясь пальцами травы. Солнце палило с невозможной силой. Оно наконец достигло зенита и теперь почти обжигало. Я дотронулась колоска и закрыла глаза, вытягивая его жизнь. Такой веселый, живой, теплый… Невольно я улыбнулась. Мне было хорошо. Куда лучше, чем от той силы, что я получила от Мальбонте. Эта же сила была… Самой жизнью, теплом и радостью. Выдохнув, я легла, глядя на небо, руками касаясь земли. — Дай мне немного себя. Ты найдешь ещё, а мне брать неоткуда… Пока что… Вздохнув, я вновь закрыла глаза, впитывая в себя природу, саму жизнь… В носу защипало. Каждый раз это было необыкновенное чувство. Мне хотелось одновременно смеяться и плакать. Это был какой-то невозможный прилив чувств и эмоций, справиться с которыми было серьезной задачей. Выдохнув, я убрала руки и открыла глаза. Все растения сохранили жизнь. Но я сама смогла наполниться. «Давать… И забирать жизнь…» Я будто должна была научиться, прежде чем вновь встретиться с ней. Мы встретимся ещё. Я это знала… Поднявшись, я было уже решила уйти, но… Передумала. Я села обратно в траву и коснулась земли, возвращая частично то, что только что забрала. Теперь это вышло даже без семян. Из земли появились ростки, которые вытягивались и вскоре превращались в знакомые мне бутоны алого цвета. — Вы очень нужны мне, красавчики. — улыбнулась я, осторожно срывая стебли маков, оставляя возможность им разрастаться дальше. Наконец, набрав целую охапку цветов, я отправилась обратно в лагерь. Что-то должно было совсем скоро случиться. И я должна была успеть вернуть все долги и примириться. Я шла между палаток, костров и бессмертных, стараясь быстро проскользнуть незаметно. Но они всё равно меня замечали. И всё же я дошла до нужной мне палатки, но замерла, не успев войти. Я услышала знакомые голоса. — …Это может стать последней возможностью, Ребекка. Мы не знаем что нас ждет завтра. — Возможностью для кого, Кореолан? — Для нас с тобой. Повисла пауза. Но вскоре её вновь прервала мама. — Я не могу. — Но ведь… — Я подумала и готова дать тебе ответ. Нет. Я… Не могу выйти замуж… Снова… Это… Было бы… — Хм… Я был уверен, что твоё желание подняться как можно выше, подтолкнет тебя согласиться… — Ты знал? И всё равно желал жениться на мне?.. — Да. Я знаю кто ты такая, Ребекка. Но это ничего не меняет… Могу я знать причину отказа? — Я… Я люблю мужа… — Кого?.. Но… Он же… — Что? Смертный? Не моим желанием было умирать. И ничего за эти годы не изменилось. Я всё ещё люблю его, Кореолан. — Вы вряд ли когда-то встретитесь. — И чёрт бы с этим. Но я останусь честна перед собой… — Я не узнаю тебя… — задумчиво проговорил Кореолан. Мама горько засмеялась. — А я вдруг вспомнила, что когда-то была матерью и женой… Прости меня, Кореолан. — Это всё равно ничего не меняет. И на тебе или твоей дочери никак не скажется. И для меня ничего не изменит. Однажды, если ты захочешь… Мы вернемся к этому разговору. Я услышала, что он шел на выход, и успела отойти, чтобы не попасться на глаза. Так вот в чем было дело… Так вот что между ними были за отношения… И вот почему мама отказалась… Этот разговор невольно вызвал во мне восторг от мамы и тотальное уважение к Кореолану. Как он достойно принял поражение! И как уважительно отнёсся к её выбору! Когда он ушел, я рванула внутрь и замерла. Мама чуть недовольно вытянулась и оглядела меня. — Ты опять подслушивала?.. — Прости… Я случайно… Мама выдохнула устало. — Замужество — это дурдом, Аврора. Семья — это ещё больший дурдом. Но жить без этого дурдома мне невыносимо. Пережить ещё один? Нет, я не готова. Но я всё равно не жалею, что позволила себе первый. — Мама?.. — Да? — подняла она на меня глаза. — Я люблю тебя… Это тебе. — подошла я, протянув букет. Она поднялась. Я заметила, что глаза её покраснели. Забрав цветы, она положила их на стол и крепко обняла меня. — Маленькая моя дурочка… — Прости меня, пожалуйста… Я не передумала… Но всё же… — Я знаю, что ты не передумаешь. Ты всегда была такой упертой… — Предпочту слово целеустремленность! — хохотнула я. — Не разочаруйся в своём решении, дочка. — наконец разомкнула она объятия, вытирая слезы с моих щек. — И не реви. — Мама?.. А про папу… Это правда? Она улыбнулась. — Теперь для меня он просто смертный. Но есть одно большое Но. Это был самый веселый мужчина в моей жизни. Самый заботливый… Единственный мужчина в моей жизни… — Мама… Мы ведь не выживем. — Скорее всего… — усмехнулась горько она. — Отпусти меня на Землю. Ненадолго… К папе… — Аврора… — Если это последние часы… Позволь мне попрощаться. Она сглотнула, задумавшись. — Иди… — вздохнула она. — Но вернись до рассвета. — До рассвета? — Да. На рассвете я буду ждать тебя в Столице. Я снова обняла её крепко и, не задавая лишних вопросов, покинула её шатер. * * * Я стояла у дверей своего дома, сжимая в руках букет сирени, что нарвала только что. 25 мая… Ровно два года с того дня. Осторожно я постучалась, с замиранием сердца прислушавшись к звукам внутри. — Да-да, минуту! Наконец дверь открылась и… — Добрый день… Вы… — Мистер Фрайзер… Здравствуйте. Я… Меня зовут Венера! Я училась с вашей дочерью! — Оу… Я… Простите, я вас не помню. Я широко и радостно улыбнулась. — Это вам! — всучила в его руки цветы. — Конечно, не помните! Нас там столько было, что сами друг друга с трудом запоминали столько лет! Представьте, моя мама и вовсе не помнит ни одну мою подружку из училища! Папа растерянно оглядел меня, чуть грустно улыбнувшись. — Что ж, проходите. Будете ещё одним гостем. Я невольно вскинула бровь, идя за ним в такую знакомую гостиную. — Ещё од… ним… Я замерла, не веря своим глазам. У книжного стеллажа стоял Люцифер, держа в руках фотографию, на которой я еще совсем малышка, с родителями, но без двух передних зубов, радостно визжу от чего-то. — Забавной она была девчонкой… Жаль раньше не познакомились… — Да… Без неё в этом доме стало тихо… — с грустью проговорил папа. — Вы ведь, кажется, знакомы? — оглядел он меня. Я вздохнула, глядя на этого внезапного гостя. — Получается, что так… — Я оставлю вас. Поставлю чайник. Я резко обернулась, тронув его за локоть. — Давайте помогу! — Нет, нет, что вы… Присаживайтесь. — остановил он мягко меня, оставляя нас. Вздохнув, я медленно подошла к нему. — Как банально… Смотреть детские фотографии во время знакомства с родителями. — усмехнулась я. Он поставил фотографию на место. — Твой отец… Куда более приятный человек, чем… — Твой и не человек. — улыбнулась я. — И не поспоришь… — снова оглядел он стеллаж. — Что ты сказал ему? — Что работал в администрации твоего учебного заведения. — Как вариант… Но… Зачем ты здесь? — Хотел узнать человека, что вырастил тебя. Ты и правда его копия. От Ребекки у тебя совсем не много. — Ты изменился… — присела я на край дивана. — У меня не было выбора. — прошелся он по комнате, будто впитывая в себя место, в котором я выросла. — И всё же это ничего не меняет. — поднял он глаза на меня. — Ты сомневаешься во мне?.. — неуверенно спросила я. Он оглядел меня и отвел глаза, невольно напрягаясь. Он что-то обдумывал. — Оказывается… Чтобы признать свою слабость, нужно куда больше силы, чем отрицать её, говоря всем вокруг, что слабостей у тебя нет… У меня много Ахиллесовых пят. А теперь есть ещё одна. И все эти недели главным моим страхом было узнать, что он дотронулся до тебя… Но под самый конец… Я вдруг понял, что боюсь не этого. А того, что больше не увижу тебя. Впрочем, мой страх почти исполнился, — поднял он на меня свои наигранно равнодушные глаза, — ты почти просвечиваешь, лисица… Я закатила глаза, как вдруг услышала, что вошел папа, держа в руках заварочный чайник. — И всё-таки я вам помогу! — улыбнулась я, подскакивая и помогая ему с чайником, а затем принести чашки. Кажется, папу немного отпустило. Или он держался в социуме… Но мы разговорились. Я вспоминала истории из детства со смехом, прикрываясь, что это рассказывала когда-то я сама во время учебы. Вспоминал и папа, рассказывая много обо мне. Люцифер задавал вопросы. Папа рассказывал и шутил. Я смеялась на всю комнату и шутила в ответ. — Ооо! Я каждый раз, вспоминая эту шутку смеюсь! Я… Она вспоминала как в детстве вы ей рассказали, что ночью соседи спускают собак! А на вопрос что собаки делают днём, ответили, что днём их надувают!!! Мы оба рассмеялись этой глупой шутке. Люцифер то ли из вежливости чуть улыбнулся, потому что не понял, то ли не смешно ему было, я не знала. Но мне было радостно. Радостно снова быть с папой, пусть и под маской. — А как вы каждый раз негодовали, когда она слушала модную попсу! — И не только я… — хохотнул он. — А все мои друзья. Я расхохоталась, вспомнив папиного пьяненького друга, не сдержавшись и передразнив того: — Я. Уважаю. Группу. Дипëпл… Папа засмеялся следом, вспомнив эту историю. — Я теряю суть. — с улыбкой вскинул бровь Люцифер. Папа сквозь смех махнул рукой. — Мы сидели у нас, как обычно, после футбола в субботу и играли в покер, пока Аврора готовила ужин, в очередной раз боясь за наши пустые желудки. — Она была в наушниках! — засмеялась я. — У Майли Сайрус тогда вышла новая песня! — Ну, в общем не суть. Эд тогда уже изрядно поддал и отвлек её. Говорит, ты какую группу уважаешь! Ну-ка, быстро! А я, говорит она, смеясь, люблю Аббу! Можете себе представить! Эд, что всю жизнь презирал всё это услышал вдруг про Аббу! И как он заорет! Я, говорит, ненавижу Аббу, выдывая нам весь спектр эмоций. И снова орёт! С ней тогда чуть истерика не случилась от смеха, да и с нами! А потом раз успокоился и спокойно так: Я. Уважаю. Группу. Дипëпл… Он едва языком ворочал, но… Люцифер с интересом слушал отца, время от времени поглядывая на меня. Я хохотала, впервые задолго вновь становясь поистине живой. Прежней. Мы пробыли с ним около двух часов, но настала пора расстаться. Расстаться навсегда. Я знала это. Это был последний раз. Мне показалось, что папе стало значительно лучше. А может я просто убеждала себя в этом, чтобы уйти не с таким тяжелым сердцем. Я долго прощалась, напоследок незаметно касаясь его, чтобы наконец дать ему покой в душе. — Это не конец, мистер Фрайзер. Поверьте. Она на облачке. — улыбнулась я. — И вспоминает о Вас. И очень любит. — Спасибо за Ваш визит. Я был рад вспомнить о ней с теми, кто её знал. Она жива в моём сердце. Это я точно знаю. Напоследок сжав его ладонь, я наконец спустилась с крыльца. Обернувшись, я увидела, что входная дверь закрылась. Я выдохнула. — Вот и всё… Я почувствовала, что он сжал мою руку. — Всё нормально. — мотнула я головой. Однако я всё равно вдруг почувствовала, что оказалась в его объятиях. — Я некрасивая… — вдруг шепнула я. — И что, это причина мне не касаться тебя?.. Много ты понимаешь… Я вздохнула. — Испытываю неловкость… Он продолжал держать меня, но вдруг поднял пальцами мой подбородок, заглядывая в глаза. — Ничего не было?.. Я судорожно выдохнула. — Ничего… Что.? — усмехнулась я. — Хочешь удостовериться. Он нервно сглотнул, продолжая смотреть в глаза мне. — Смотри. Открывай нужные двери. Мне нечего скрывать. Я почувствовала как он проникал в мою память, идя по коридорам воспоминаний. Но вдруг замер. Замер и пошел в обратном направлении. Дымка спала и он вдруг отпустил меня, отпрянув. — Что не так?.. Я заметила, как сжались и скрипнули его челюсти. — Пошли. — шикнул он. — Люцифер… — тронула я его за руку. — Я… Не понимаю… — Я злюсь не на тебя… А на себя… — За что?.. — За то что не имею сил довериться тебе. Я не буду смотреть. — мотнул он головой. Я выдохнула и обняла его. — Я люблю тебя… А знаешь что? — заглянула ему в глаза я. — Я хочу, чтобы ты посмотрел. Хочу, чтобы увидел в каком абсурде я жила последние два месяца. Там не много. — хохотнула я. — Большую часть из них я не помню. — О чем ты? — Давай уже. — улыбнулась я. — Открою перед тобой все двери. Входите, мессир. Он осторожно провел ладонью по моей щеке и наконец заглянул в глаза, возвращаясь. Теперь я шла с ним рядом, открывая сама все двери. Те, в которых говорю с Мальбонте. Ту, где он склонял меня перейти на его сторону… Целиком и полностью. И где я отказываю ему. И те двери, где видела Люцифера в последний раз и то что было после его ухода. И видения, что снились мне все эти недели. Мой приход в себя. Мою жизнь рядом с ним. Пой побег. Смерть Ади… Я хотела ему показать. Чтобы он увидел. Увидел что мне пришлось пережить без него. Как я боялась. Как я нуждалась в нём! Наконец мираж спал. Я ощутила, что он крепко сжал мою ладонь и куда-то повёл без слов. — Нам пора. — Мама сказала вернуться к рассвету. — А я не к ней тебя веду. Думаешь так быстро от меня избавиться? Нет, лисица. Ты теперь никуда от меня не денешься. — сжал он мои пальцы крепче. — Постой. — вдруг остановилась я. — Я… Я должна сказать тебе кое-что… Бес… Бармаглот сказал, что даже если меня признает одна из сторон… Я могу сделать выбор. И… Я хочу тебе сообщить о нём. Он обернулся на меня, прижимая и целуя. — Не беспокойся. Эта сторона уж точно будет готова тебя принять. — вскинул он бровь, улыбнувшись краем губы, будто соблазняя меня. — Мне страшно… — Твоё право. — сжал он мою ладонь, ведя меня дальше. — Но тебе ничего не угрожает. Я об этом позабочусь. * * * Я вновь была здесь с ним. Но в этот раз чувствовала себя в куда большей безопасности. Он был другим. Спокойным и уверенным в себе. И я вдруг поняла, что любуюсь им таким. Новый сатана волей-неволей был вынужден останавливаться, когда мы вошли во дворец, отвечая на те или иные вопросы. Ему подсовывали какие-то бумаги, просили решить срочные вопросы. — Не сейчас. Представьте, что меня нет. Я ненадолго. — коротко наконец ответил он одному из прислужников, положив заботливо ладонь мне между лопаток, тем самым подталкивая идти вперед. — Идём быстрее, иначе не дойдем никогда. Я хочу тебе кое-что подарить. — Мне?.. — Тебе. — со вздохом повторил он. Наконец дверь в зал открылась. В нём был один лишь прислужник, что перебирал какие-то записки, сидя прямо на полу. — Мой господин! Мне… Привести его? — Веди. — кивнул Люцифер, проходя вглубь зала. Он замер около кучки записок, что остались лежать и со скукой прочел парочку, сев на корточки. Я прошлась по залу и оглядела трон, над которым отсутствовал рубин. — Зачем он нужен? — Символ власти и… Условной независимости. — Условной? — А что, ты считаешь, что Ад независим? — выпрямился он. Я чуть улыбнулась. — Хочешь это поменять? — Поменяю. — чуть кивнул он. Я улыбнулась, вновь оглядевшись. — А ты освоился. Что, теперь уже ты будешь давать балы и расхаживать на них в алых пиджаках? Люцифер чуть скривился, приблизившись ко мне. Я рассмеялась его реакции. — Что, без балов? А мне даже понравилось. Что-то в этом было… — оплела я его шею руками. Его руки скользнули по моей талии. — Обсудим это попозже. — шепнул он мне в губы, целуя их. — Я хочу, чтобы ты была здесь. — Я тоже… Но я не знаю как всё разрешится… Но даже если позволят… С моей природой, я буду самым бесполезным существом здесь. — Плевать… — шепнул он вкрадчиво и хрипло, вновь тянясь к моим губам. — Люцифер?.. — Да? — коснулся он лбом моего лба, закрыв глаза. — Если ты передумаешь?.. — Я не поступлю так с тобой. Я не хочу так поступить с тобой. — Но всё же… Он открыл глаза, заглянув в мои. — Я позабочусь о твоём благополучии. Как бы ни сложились наши отношения. А они сложатся. Я тебя никуда не отпущу, лисица. Ты моя. — Если мы все умрем?.. — Ты думаешь, я отправил в Столицу все силы?.. — бархатисто рассмеялся он. — Здесь их достаточно, чтобы в случае падения мы могли отступить. Я ни под чью дудку плясать не буду. — Почему ты пошёл к нему? — Потому что Ад больше не будет зависеть от Столицы. — А разве не будет зависеть от Мальбонте? — Теперь, в реалиях его отказа от сотрудничества, он нашёл себе самого ярого отступника. Ни один демон не отдаст жизнь за эту войну. У них есть четкие инструкции. — Как сложились твои отношения с Верховными демонами? — Ну… Не мытьем, так катаньем, но мы нашли общий язык. — тяжело вздохнул он, наконец отпуская меня. — Бессей исчез. Остальные… — кивнул он. — Я договорился. — И с Вириеной? — И даже с Вагатом. — улыбнулся довольно, но довольно устало он. Он повзрослел будто. За эти несколько месяцев он из амбициозного не терпеливого мальчишки превратился в мужчину. И теперь он новый вызывал во мне ещё больший трепет. Я оглядела его снова. — Я люблю тебя. Он поднял на меня глаза, задумчиво оглядев, после чего взял ладонями моё лицо, покрывая поцелуями. И тут дверь открылась. — Ваш узник, господин! Я обернулась, глядя на вошедших. Внутри меня всё рухнуло. Обмерло. Я не верила своим глазам. Прислужник, ведя на цепи заключенного, подтолкнул его в центр зала. Тот упал на колени. Узник весь дрожал, плача и, кажется, молясь. Люцифер медленно спустился со ступеней, подходя к шепчащему неразборчиво молитвы заключенному. И с каждым его шагом тот сжимался ещё больше. Он понимал кто перед ним, но, кажется, не видел, будучи слепым. Но не отпускал надежд быть услышанным на небесах, боясь неизвестности и того, что нёс ему сатана. Люцифер подошел к нему вплотную, глядя сверху вниз и медленно опустился на корточки. — Ты можешь не стараться. Тебя отсюда не слышно. — проговорил он тихо и вкрадчиво. — Отсюда вообще мало что слышно… Что это у тебя? — он разжал его ладони и что-то выхватил. Узник в ужасе вскрикнул, отпрянув. Люцифер схватил его вдруг за грудки и что-то сделал, касаясь его лица, и наконец отпуская. Узник, весь дрожа, чуть успокоился. — Я прошу… Не надо… — Что-что?.. Не надо чего? — промурлыкал его бархатный голос. — М. М… Муч… Мучений… — Ооо… Так ведь я тебя просто… Улучшил. Ты разве не стал теперь лучше видеть? Смотри кто здесь… — шепнул он, хватая того за подбородок и поворачивая его голову на меня. Тот в ужасе вздрогнул. Люцифер, отпустил его, резким движением оттолкнув, будто ему было мерзко. Наконец поднялся, поднимаясь обратно по ступеням. Он вдруг поднял руку, указывая на заключенного. — Твой подарок, моя королева. — Прошу… Молю… Сжалься… — шептал он, рыдая. На глаза мне навернулись крупные слезы, из-за которых я перестала что-то видеть. Я отвела глаза, не глядя на него. — Так ты узнал её?! — воскликнул Люцифер. — У… Узнал… — И кто же это?! — не унимался он. — Она… Последняя… — Последняя среди кого? — Среди… Тех, что умерли от моей руки… Молю… Я стояла, глотая подошедший комок слёз, не видя ничего, но всё слыша. — О чем ты молишь? — сел он наконец, занимая своё законное место в этом зале. — Я молю… Молю простить меня… Я почувствовала как по щекам потекли струйки горячих слез, я наконец увидела всё вновь. Повернувшись, я посмотрела на него, оглядывая. Всё та же больничная рубашка, испачканная кровью, что лилась, когда он умирал. — Прости меня… Я не ведал что творил. Что-то двигало мной. Заставляло! Я… Я хотел остановиться… Но уже не мог… Я не мог! Я не хотел! Прости меня!!! Пусть я буду гнить заживо! Пусть меня настигнет самая большая кара! Но прости меня!!! Я не хотел… Я даже имени твоего не знал… Мама была не права. Я не была холодна. У меня горело сердце. И мой холодный мозг был в вечной борьбе с сердцем. И теперь… Медленно я спустилась со ступеней, приближаясь к нему и оглядела неуверенно. — Я не знаю что с тобой будет… Ты не в моей власти… — шептала я, не имея сил говорить громче. — Но даже если бы я простила тебя, ты бы не искупил свою вину. У тех пятнадцати красавиц, у которых ты отнял жизни, уже нет языка, чтобы простить тебя… И все же… Я не уподоблюсь ему. Я — свет. И я найду в себе эти силы. — Всё же… Я прощаю тебя. — шепнула я, чувствуя как слезы градинами падают на каменный пол и руки моего убийцы. Прикрыв глаза, я коснулась пальцами его лица, давая ему пусть временный, но покой. — Прощай. — мотнула я головой, отворачиваясь и закрывая лицо руками. Я почувствовала как узник коснулся подола моего платья и поцеловал его. — Благодарю тебя. Я простила его… ______________________ Я часто вижу страх В смотрящих на меня глазах Им суждено уснуть в моих стенах Застыть в моих мирах Но сердце от любви горит Моя душа болит И восковых фигур прекрасен вид Покой везде царит ___________________________ {ТИТРЫ} — Король и Шут «Воспоминания о былой любви»