I Always Came / Я всегда приходила

— Я призываю тебя, Тёмная… Рука Реджины, неуверенно сжимавшая кинжал, задрожала, и она осторожно оглядела лес. Почему это не сработало? Тёмная не могла проигнорировать зов того, кто держал кинжал. Так где, чёрт возьми, была эта дура? — Тёмная, я призываю тебя, — прорычала Реджина. Несмотря на дрожь эмоций в голосе, она начала терять терпение. И злиться. Она не любила, когда её заставляли ждать, и уж точно не любила, когда её игнорировали. А это… — ЭММА СВОН! Наконец перед ней появился чёрно-золотистый дым, ближе к поляне, рядом с которой стояла Реджина. Было темно, но она всё же могла различить фигуру блондинки, которая выделялась среди всего остального после того, как дым рассеялся. Эмма Свон растерянно моргнула, глядя на неё. — Реджи… Эмма даже не успела закончить её имя, как её резко оттолкнула назад сила, приближения которой она даже не ожидала. На мгновение Эмме показалось, что Реджина использовала магию; но когда она подняла голову и увидела брюнетку, стоящую недалеко от того места, где изначально стояла Эмма, она поняла, что Реджина толкнула её голыми руками. — Реджина, что… И снова она не успела договорить. Реджина наклонилась и схватила Эмму за рубашку двумя руками, с удивительной силой подняла её на ноги и впечатала спиной в дерево позади неё. Впервые с тех пор, как появилась Эмма и обвинила её в убийстве Арчи, Реджина получила удовольствие от выражения абсолютного шока (и намёка на страх) в ярко-зелёных глазах. — Ты дура, — прошипела Реджина, её лицо было всего в дюйме от лица Эммы. — Ты дура. О чём, чёрт возьми, ты думала? — Я не… — Я не просила твоей защиты! — зарычала Реджина, стаскивая Эмму со ствола дерева и снова швыряя её на землю. Дыхание вышибло из лёгких, Эмма могла только смотреть, как Реджина подняла руки, готовясь к взрыву магии. Словно осознав, что она делает, Реджина прижала руки к бокам, её пальцы сжались в кулаки. Она услышала заметный вздох облегчения, который вырвался у блондинки. — Я не могла допустить, чтобы это случилось с тобой, — быстро, хотя и слабо, сказала Эмма, пытаясь договорить, прежде чем Реджина снова смогла бы её перебить. — Ты работала… ты сделала слишком много… — Ты чиста! — всё ещё рыча, настаивала Реджина. — Ты Спасительница! Тёмная магия никогда не должна была коснуться твоего сердца! Эмма хотела сказать, что она не чувствует себя иначе. Она собиралась настаивать, что единственная разница заключается в том, что ею управляет неодушевлённый предмет. Но она чувствовала это. Она чувствовала, как тьма проходит сквозь неё, ползёт по венам. От этих ощущений её затошнило. Она хотела найти Зелину и перерезать ей горло за то, что та угрожала счастью Реджины. Она хотела найти Голда и вонзить кинжал ему в сердце за то, что он сделал это с ней. Ей хотелось найти Робин Гуда и вырвать его сердце, раздавить его в пыль за то, что он забрал… Эмма моргнула и заставила себя вернуться к реальности, прежде чем эта мысль успела оформиться, и попыталась ответить: — Реджина, с моим сердцем всё в порядке, — попробовала она голосом, умоляющим понять её. — Я не… я ничего не сделала. — По крайней мере, это было правдой. Она хотела этого, но у неё было немного больше сил, чем побуждений. На данный момент. Эмма пряталась в лесу, в хижине где-то далеко; настолько далеко, что она предположила, что домик принадлежит Реджине, поскольку предполагалось, что его никогда никто не найдёт. Эмма была слишком напугана, чтобы самой идти на контакт. Реджина больше не могла этого выносить. Невежество Эммы начинало напоминать ей Белоснежку, когда эта дерзкая девчонка была ребёнком. Сделав несколько шагов, она оказалась прямо над блондинкой и, грациозно опустившись на колени, погрузила руку глубоко в грудь Эммы. Она не смягчилась, даже когда Эмма вскрикнула от боли. Когда Реджина наконец извлекла руку, на её ладони лежало сердце Спасительницы, яркое и бьющееся жизнью. Всё оказалось не так плохо, как ожидала Реджина. Сердце по-прежнему было в основном красным, и оно всё ещё пульсировало в её руке той жизнью, которую сама Реджина потеряла много лет назад. Но она была наблюдателем, когда дело касалось сердец других; она забрала их так много, так много сохранила в своём распоряжении, что больше не требовалось особых усилий, чтобы найти то, что она искала. — Смотри, — прошипела она, толкая Эмму в лицо. Эмма посмотрела. На самом деле у неё не было другого выбора. Начиная с центра, там была небольшая сероватая тень. Казалось, что она медленно распространяется; в самом центре пятно было графитово-серого цвета. Эмма не понимала: она же ничего не сделала. Неужели это с ней делали только мысли и побуждения?.. — Твоя чистота уже разрушена, — сказала Реджина, похоже, не заботясь о выражении абсолютного ужаса на лице Эммы, когда та уставилась на собственное сердце. Даже без него чувства всё равно оставались. Не такие сильные, но всё же. — Тьма уже в нём. Ты хоть представляешь, что нужно сделать, чтобы выбраться из этого? Медленно вздохнув, Эмма встретилась взглядом с Реджиной. — Поставь его обратно, — медленно сказала она. — Пожалуйста. — Без него всё казалось слишком пустым. Из-за этого она чувствовала себя гораздо менее комфортно в своих попытках убедить Реджину, что с ней действительно всё в порядке. — Пожалуйста, — повторила она, когда Реджина нерешительно перевела взгляд с Эммы на сердце, которое сжимала. Блондинка почувствовала слабую пульсацию в груди: она знала, что Реджина сжимает его слишком сильно. Она ничего не ответила; по крайней мере, пока. — Нет, — наконец сказала Реджина, вставая с земли и делая шаг назад. Глаза Эммы расширились. — Реджина, — предостерегающе сказала она. — Нет, — повторила Реджина, её голос снова был практически рычащим. — Ты не сделаешь это сердце ещё темнее, чем оно уже стало. — Реджина, — недоверчиво сказала Эмма, тоже поднимаясь с земли. — Ты не можешь взять и… — Да, я могу! — вскрикнула Реджина, заставив Эмму испуганно отступить назад. Выражение лица Реджины было ужасающим; в шаге от того, чтобы быть совершенно диким и обезумевшим. Она не выглядела так, даже когда думала, что Эмма пытается забрать Генри. Эмма оказалась в замешательстве; почему Реджина вела себя так? Они сблизились. Эмма пожертвовала собой ради счастья Реджины, ради Бога. Но она никак не ожидала такого. — Реджина, — попыталась убедить Эмма, собрав всю свою смелость и сделав шаг к женщине. — Почему ты… почему это… Только прикоснувшись к ней, она поняла, что магия Реджины пульсировала вокруг неё сильными волнами энергии. Сила удара отбросила Эмму назад, и она кучей приземлилась на землю. Она поморщилась, когда села и почувствовала острую боль в пояснице. Однажды эта женщина её убьёт. Подняв глаза, Эмма поняла, что Реджина приблизилась к ней. До неё по-настоящему ничего не дошло, пока женщина снова не опустилась на колени, не бросилась на Эмму и не прижалась губами к её губам, по-прежнему сжимая сердце в руке. Эмма не знала, как реагировать: она сидела, застыв, поражённая отчаянным всхлипом Реджины, а затем брюнетка ещё сильнее прижалась к ней губами. Даже не успев подумать об этом, Эмма обняла Реджину за талию, притянула её ближе, её губы приоткрылись навстречу. Её действия оправдались, когда Реджина с облегчением застонала прямо в её губы. Они оставались в таком положении долгое время: отчаянно целуясь посреди леса, и единственные звуки, состояли из стонов одной или обеих в ответ на поцелуй. Реджина всё это время держала сердце Эммы, бережно относясь к нему, даже когда её свободная рука запуталась в волосах Эммы, и она подвинулась, чтобы пересесть к ней на колени. Это стало переломным моментом для Эммы: ей пришлось отстраниться, потому что в этом лесу они могли сделать гораздо больше всего, и у неё было ощущение, что они движутся именно в этом направлении. Тяжело дыша, касаясь губ Эммы, Реджина крепче сжала пальцами светлые локоны и открыла глаза, чтобы посмотреть на неё. Она всё ещё выглядела отчаявшейся: дикий блеск в её глазах уменьшился, но теперь она казалось просто испытывающей противоречивые чувства. Эмма знала, о чём она думает. — Твоя настоящая любовь — Робин Гуд, — прошептала Эмма. — Мы не можем этого сделать. Сглотнув, Реджина медленно вздохнула, затем снова закрыла глаза. Когда они вновь открылись, конфликт утих. — Пожалуйста, — прошептала она в губы Эммы. — Позволь мне… пожалуйста, позволь мне оставить его… — Она приблизила сердце Эммы к своему телу. — Я могу… спрятать его… защитить до тех пор, пока… — На её лице промелькнуло страдальческое выражение, как будто она только что осознала, что спасение Эммы может оказаться невозможным вариантом. Осознание этого поразило Эмму сильнее. Намного сильнее, чем она когда-либо ожидала. Всё, что она могла делать, это смотреть на Реджину очень долго, так долго, что её молчание заметно напугало последнюю. — Оставь его, — наконец прошептала Эмма. Реджина выглядела так, словно вот-вот упадёт в обморок от облегчения. От этого следующие слова Эммы прозвучали намного тяжелее. — Ты должна пообещать мне… что если я когда-нибудь сделаю что-то действительно плохое… ты его раздавишь. Реджина уставилась на Эмму, её губы приоткрылись в абсолютном ужасе. — Эмма… — Нет, — резко сказала Эмма. — Ты должна пообещать мне, Реджина. Ты не можешь позволить мне уйти от наказания только потому, что я была Спасительницей, и ты думаешь, что можешь спасти меня. Возможно, ты не сможешь… — Её рука поднялась, чтобы обхватить челюсть Реджины, и она запечатлела нежный поцелуй на её губах. — Так что тебе придётся раздавить его, а затем дать Робину шанс. В любом случае тебе нужно дать ему шанс. — Нет, — прохрипела Реджина, качая головой. — Нет… — Реджина, пожалуйста, — взмолилась Эмма. — Мы даже не знаем, придётся ли тебе это делать. Но если ты сделаешь это.… я верю, что ты единственная, кто сделает это правильно. По лицу Реджины потекли слёзы, и внезапно она зарыдала, уткнувшись в шею Эммы. Эмма могла только положить голову ей на плечо, обхватив руками за талию. Но это длилось недолго: брюнетка, казалось, осознала, в каком состоянии находится, потому что внезапно вскочила с колен Эммы, смахивая листья с колен и приглаживая волосы. Её глаза выдавали её полностью. Эмма медленно поднялась на ноги и сделала шаг вперёд. Реджина сделала шаг назад, и Эмма поморщилась. Она больше не пыталась заставить её давать какие-либо обещания. После того, как они долго смотрели друг на друга, Реджина наконец решилась заговорить: — Почему сегодня ночью? Эмма нахмурилась. Её губы приоткрылись в замешательстве, затем снова сомкнулись, когда она поняла, что понятия не имеет, о чём говорит Реджина. — Хм? — наконец тупо спросила она. — Я звала тебя последние три ночи, — сказала Реджина, не глядя на Эмму. — Ты всё не приходила. Кинжал… ты должна была прийти. У тебя не должно было быть выбора. — Поняв, что злится, и сделав паузу, Реджина медленно вздохнула. — Почему ты пришла сегодня ночью? Эмме пришлось отвести взгляд, несмотря на то, что Реджина на неё даже не смотрела. Она так много хотела сказать, так много должна была сказать, но не могла. Не сейчас, когда между ними стояло столько проблем. Не после того, как они уже сделали что-то, чего не следовало делать. — Я всегда приходила, — вместо этого тихо произнесла Эмма. — Я была здесь каждую ночь. Ты просто не могла меня видеть.