Lost Cause

Изуку ходил по своему мини-пляжу, окружённому мусором, пиная банку. Всё под пристальным взглядом Пола и его собственного трупа. Он старался избегать той части мусорной кучи. Это был один из тех дней, когда его бесило то, что он мёртв. Ну, его всегда это бесило, но сейчас чувство стало неимоверно невыносимым. — Что я должен им сказать? Привет, спасибо за заботу. Но в этом нет необходимости. Потому что я мёртв, вот блин, — говорил он. Банка, отскочив от мусора, взлетела в воздух и упала по другую сторону нагромождения. Изуку выругался и осел на песок. Звук разбивающихся волн смешался с его безутешным плачем. Он свернулся на песке, не обращая внимания на то, что каждая песчинка прилипает к его коже. Ему было плевать на ветер, на солнце. Боже, даже погода была не на его стороне. Солнце припекало. На горизонте не было ни единого облака. Чайки летали в вышине. Они даже не садились на его труп. Они редко промышляли подобным, когда Изуку был поблизости. Он даже не мог поругаться с чайками. Ничто не могло отвлечь его от боли и от рыданий. Что делать? Изуку не знал, что делать. Но он знал другое. Он знал, что в первый раз люди видели его. В первый раз у него были те, кто воспринимал его таким, какой он есть. Даби не выглядел раздражённым, пока он рассказывал о героях и их причудах, смотря телевизор. Единственное, на что Даби жаловался, так это на то, что Изуку оставлял свои тетради валяться где попало. Его вовсе-не-самопровозглашённый старший брат часто покупал тетради, которыми никогда не пользовался, а после всячески намекал, что не будет против, если ими воспользуется Изуку. У Даби был свой странный способ выражения любви. Казалось, что Даби не хотел никого впускать в свою жизнь. А сейчас вдруг всё стало выглядеть так, будто Даби не хочет отпускать Изуку. И Изуку ненавидел это. Он всем своим сердцем ненавидел это, потому что боялся того, что стал незаменимым для Даби. А Изуку не мог быть незаменимым. Ведь он мёртв. Изуку не мог разбить им сердца. Ни Даби. Ни Ластика. Ни Заши. О, Тоши. Скорее всего, мальчик теперь презирает его и не хочет с ним разговаривать. Изуку не станет винить его. Пожалуй, это к лучшему. Пожалуй, это не даст ему разбить сердце своему единственному настоящему другу-ровеснику. Также он не хотел разбивать сердце своей матери. Но правда была в том, что он уже это сделал. Изуку просто хотел избежать того, чтобы у неё снова появилась надежда. Он скучал по своей матери. Ему хотелось поесть её кацудона. Ему хотелось, чтобы она крепко обняла его, говоря, что всё будет хорошо. Но по какой-то странной причине он мог представить только то, как она извиняется, пока обнимает его. Прямо так, как она сделала много лет назад, когда выяснилось, что он беспричудный. Ему хотелось вернуться в дом Ластика и Заши. Ему хотелось извести их котов нежностью. Ему хотелось подменить кофе Ластика и смотреть, как тот сходит с ума. Ему хотелось снова уснуть на диване, а проснуться в кровати. Ему хотелось спать под мурлыканье кота. Ему хотелось почувствовать запах свежеиспечённых блинчиков Даби. Он мог представить себе следующую картину. Ластик уснул на диване с Суши. Пытаясь приготовить кофе на целый батальон, на кухне напевает Мик. Он мог представить, что тот поладит с Даби. Парень подшучивал бы над Миком, говоря, что он ужасно поёт, впрочем, это было бы огромной ложью. Мик пихнул бы его бедром, приглашая спеть вместе. А пока они пели, намеренно не попадая в ноты, Изуку воспользовался бы возможностью стащить блинчики и кофе. И прямо в тот момент, когда он уже было решит, что ему это сошло с рук, Изуку окажется пойманным объединённым фронтом Заши и Даби. Они стали бы щекотать его до тех пор, пока у него бы не потекли слёзы. И после всего произошедшего наступит осознание того, что в этот момент уязвимости и рассеянности, самое логичное решение – воспользоваться моментом. Ластик уведёт не только кружку, но и прихватит с собой целый кофейник. И посреди этих наимилейших разборок их прервёт дверной звонок. Тоши. Это был бы улыбающийся Тоши, говорящий ему, что если они не поторопятся, то опоздают на занятия. Они бы ходили в одну школу. Боже мой, в школу, в которой никто не стал бы издеваться над ним. Где его бы не оскорбляли. Они бы ходили в один класс. Днём делали бы вместе домашнюю работу. Его мать помогала бы им, принося прохладительные напитки... Нет, всё это было лишь фантазией, которая никогда не воплотится в реальность. Всё это было миражом, который никогда не существовал, поскольку правда лежала всего в нескольких метрах от него. Печальная и уродливая правда в виде гниющего трупа, постепенно перестающего походить на себя. Больше не осталось мышц, которые могли бы разложиться. Только кожа да кости. Одежда теперь была ему слишком велика в сравнении с тем, что было при жизни. И вот Изуку плакал. Он безутешно плакал, пока волны набегали и откатывались, а чайки пролетали над ним. Он говорил себе, что одного разбитого сердца было достаточно. Его собственного расколотого сердца было достаточно. Он не мог причинять страдания другим. Он должен дистанцироваться. Он должен... Боже, когда в последний раз он видел свою мать? Однажды придёт день, когда Инко решит двигаться дальше, если уже не решила. Ластик найдёт другого линчевателя, с которым будет разбираться. Мик найдёт себе кого-нибудь ещё на роль пожарного в своих ужасающих потугах на кухне. Тоши заведёт себе настоящего друга, который будет на самом деле живым. Даби... Даби был тем, за кого он больше всего волновался. Даби. Даби начал менять свою жизнь к лучшему. Даби был самой непредсказуемой переменной. Он боялся, что если перестанет находиться рядом с ним, то Даби окажется втянутым в банду, мафию или ещё во что похуже. Получение работы с мизерной зарплатой не решит проблем Даби. Да и он не знал обо всех его трудностях. И он не мог требовать от Даби откровений, если сам при этом не открывался ему. Он должен двигаться вперёд. Он влепил себе звонкую пощёчину, пытаясь остановить слёзы. Изуку снова опустился на колени. Его труп... Он не был чем-то приятным на вид, независимо от того, сколько ярких и огромных очков оказывалось на нём. До сих пор поражало, что спустя столько месяцев никто не нашёл его, но опять же никто особо и не пытался его искать. Уж никак не пропавшего беспричудного. До сих пор он проводил всё своё свободное время, пытаясь спасти других, и совершил самую крупную ошибку в своей жизни. Позволил сблизиться с ним. Впрочем, было больно признавать, что его видели только из-за причуды. Из-за того, что оказалось, в действительности, у него есть причуда. Изуку вздохнул. Неважно почему с ним сблизились. Они сделали это и всё тут. Они привязались к Изуку, а Изуку – к ним. Вот почему было больно, потому что это тяжело. Но он должен был что-то сделать. — Ну ладно, хватит реветь, — сказал Изуку Полу, бедному ананасу, который уже обрёл гнилостную окраску и запах. — Пора действовать. Нам нужно придумать аварийный план. Изуку подполз так, чтобы сесть перед своим трупом и Полом. Первый напоминал ему о неизменимой реальности, а второй... Ну, ему нужно было с кем-то разговаривать. Даже если бы этим кем-то стал ананас. — Если я слишком сближусь, то мне придётся отдалиться. С Ластиком и Миком будет просто, — убеждал он себя. — Тоши... Блять. Я так и не поговорил с ним. Чёрт, я хреновый друг. Нет, мне нужно держаться на расстоянии. Может я смогу использовать это в свою пользу. Блять, я жестокий человек. Не смотри на меня так, Пол. Изуку снова вздохнул. Затем он нарисовал на песке линию. — Нужно будет написать прощальное письмо маме. Этого... Этого хватит. Даби... Ах, почему всё не может быть проще? Ананас оставался неподвижным и безжизненным. Изуку фыркнул и, встав с земли, пнул ногу трупа. — Это из-за тебя. Ему не пришлось ждать, чтобы увидеть, как нога вывернулась в неестественную позу. Изуку почувствовал себя виноватым. — Прости, — пробормотал он перед тем, как вернуть его ногу в первоначальное положение. Он боялся, что она может в любой момент рассыпаться на куски. Ничего бы не изменилось, если бы он продолжил сидеть здесь. Но у него были дела. Выйдя из-за кучи мусора, он получил напоминание о том, что время утекало. Здесь, всего в нескольких метрах, находилась та девочка с каштановыми волосами. Она двигала стиральную машину голыми руками. Если девочка найдет его, то всё будет кончено. Изуку уселся сверху выброшенного холодильника. Он не мог перенести свой труп. Ну, технически мог. Но всё же не мог. Нет... Он не хотел. Этот пляж был его личным мавзолеем. Это место, где мусор обретал покой. Даже если это была органика, как он или Пол. У него заканчивалось время. Сперва ему нужно будет увидеться с Тоши. И пожалуй, ему будет лучше залечь на дно на какое-то время. Это отдалит Ластика, а следом Цукаучи и Мика. Три его проблемы улажены. Далее его мать. Он напишет ей прощальное письмо. Каччан... Ну, не то чтобы Каччан будет скучать по нему. Может быть, оставит записку для тёти и дяди. Бакуго всегда были добры к нему. И наконец Даби и Тоши. Его самые крупные неизвестные. Это будет сложнее... — Я могу помочь? Изуку удивлённо моргнул. Он не заметил, как девочка подошла к нему. Он чувствовал себя глупо из-за того, что не остался невидимым. Всё больше ошибок от того, что он привык быть в окружении людей. — Нет. Не можешь. Я ненавижу этот вопрос, — совершенно искренне ответил Изуку. Девочка удивилась. Было ясно, что она не ожидала такой бурной реакции. — Прости, если отвлекла. Эм... Я видела тебя здесь несколько раз, — отметила девочка. Изуку сощурился. Он был настолько беспечен? И это он-то возомнил себя ниндзя призраков? — Я стал часто приходить сюда, чтобы подумать. Ещё до того, как появилась ты. Что ты здесь делаешь? — Изуку широким жестом указал на всё вокруг. Девочка повернулась, гордо упирая руки в бока. — Тренируюсь! Я хочу стать героем, поэтому мне нужно усердно тренироваться. Я собираюсь очистить весь пляж. Для Изуку её заявление прозвучало больше как угроза. Нет, уборка это плохо. То есть, это, конечно, хорошо. Но если она продолжит убираться, то найдёт его. Не его, но его второе я. То, которое выглядит менее привлекательно. — Не было бы лучше ходить в спортзал как и другие? Улыбка девочки не дрогнула. — Так я становлюсь сильнее и помогаю обществу! Сердиться на такую очаровательную девочку стало труднее. — Скажи мне, что у тебя по крайней мере есть прививка от столбняка. Девочка моргнула, не совсем понимая, что он имеет в виду. — Ох, только не говори мне... — Изуку сощурился. — Ты не знаешь, что это такое? Если ты уколешься о ржавый гвоздь, то можешь умереть. Тот мужчина в возрасте, который постоянно с тобой, не предупредил? В глазах девочки появилось сомнение. — Ой, я не знала... Наверно, Тошинори думал, что я уже в курсе. — Мгм... Тошинори говоришь, — пробормотал Изуку себе под нос. — Ты что-то сказал? Мальчик помотал головой. — Я просто говорю, что здесь небезопасно. Ты можешь наткнуться на шприцы с ВИЧ, или с наркотиками, или... с чем-то в этом духе. Гора мусора может свалиться на тебя и похоронить заживо. Ты можешь... Улыбка девочки стала шире. — Тем больше причин очистить этот пляж. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал. Я буду стараться сделать всё, что в моих силах, перед вступительным экзаменом в Юэй. "Ох, в пизду эту жизнь", подумал Изуку. — Ты невыносима, — пробормотал он вместо этого. Девочка склонила голову на бок в непонимании. — Ты уверен, что тебе не нужна моя помощь? Ты выглядишь слегка выбитым из колеи. Изуку помотал головой. — Мне нужно исправить свои собственные ошибки. А пока... Не приближайся к тому месту. Гора мусора очень неустойчивая и может убить тебя, — что технически не было ложью. За большой кучей был не кто иной, как его собственный труп и Пол. Девочка показала ему большие пальцы на обеих руках. — Ты со всем справишься, — подбодрила она его. Мидория не мог ненавидеть эту девочку. Даже если она угрожала раскрытию правды. — О... И ещё... Не верь всему, что говорит тот мужчина в возрасте, который временами заглядывает на этот пляж. Это определённо удивило брюнетку. А как могло быть иначе, когда незнакомец предостерегал её относительно её же наставника. — Тошинори? Он помогает мне тренироваться, чтобы я в будущем стала великим героем. Не имело значения, что она ответила. Изуку знал гораздо больше, чем думала девочка. — Никто и ничего не делает за просто так. Будь осторожна. И оставив это последнее предупреждение, Изуку решил раствориться. Ему нужно было добавить драматичности в свою смерть. Он надеется, что девочка прислушается к его совету, как в фильмах. Он надеется, что для него всё закончится хорошо. Он надеется, что все забудут о нём. Он надеется, что никто, кроме него, не будет страдать. Он надеется... Ох, ну, если Изуку не был самым везучим человеком при жизни, это не поменяется после смерти.