Быть рядом, невзирая на расстояние.
Завтра ему предстоит встретиться с сёстрами Ким. Мать Тэхёна не пугает, но заставляет сердце биться быстрее. С этой женщиной стоит быть настороже. Она опасна тем, что нравится, что проникает своими честными речами под кожу, но никто не застрахован от оставшихся после них рубцов. Чимин вздрагивает. Неужели он со временем станет таким же? Скорее всего нет. Станет другим, он уже другой. Всё меньше думает о доме, о детстве, когда прятался с семьёй в подземных ходах города. А ведь прошло не то чтобы много времени. И слова шпиона не покидают его головы, время от времени вспыхивая неприятным воспоминанием. Ведь никого из его родных не повесили? Он успеет вернуться и спасти? Разве оставшиеся месяцы до воплощения плана Императора — это много? Чимину кажется, что не очень. Тут, живя при дворе, крутясь в интригах и вникая в тайные заговоры, время несётся стремительно. Слишком быстро. Так, что не поспеваешь. — Надеюсь вам не одиноко, мой Император, — Чимин едва размыкает губы, отправляя луне свой вопрос. Он надеется, что она передаст его Юнги, будет светить чуть ярче и оставит на себе золотой блик от его рогов. — Потому что мне без вас одиноко. Днём он ещё увлекается важными задачами, но вечером, возвращаясь в пустующую постель — задерживает дыхание и принимает ноющую тоску в сердце. Правильно ли так сильно скучать? Чимин прижимает ладонь к груди. Он не скучал настолько сильно даже по матери, по брату и сёстрам, хотя в том, что он любит их сомневаться не приходиться. К Юнги же… Чимин мнётся, не решаясь озвучить свои чувства к Императору. Это восхищение, уважение, потребность в защите, страсть и преданность. Но любовь? Его есть за что любить, качества, которые показывают его достоинства, как человека, но достаточно ли того, чтобы полюбил Чимин? Прикрыв глаза, в надежде провалиться в мятежный сон, он вспоминает ласковые ладони, скользящие вдоль тела. Жадные губы, исследующие изгибы талии, бёдер и живота, поцелуями. Укусы, помечающие его до постыдного ярко, но из-за регенерации сходящие на нет слишком быстро. Чимин невольно опускает руку между ног, стискивая её ногами, и слабо хнычет. Он скучает. Ужасно скучает. Но по близости или по Юнги?***
Чимин с любопытством осматривается по сторонам. Ему ещё не доводилось быть гостем в чужих покоях и сейчас он с особенным интересом изучает доступное пространство. У него не было ожиданий относительно чужого жилища, но всё равно нотки удивления проскальзывают во взгляде и жестах, которые не остаются без внимания. — Вам нравится, будущая Императрица? — Юджи вальяжно спускается на первый этаж в сопровождении служанки. — Могу подарить любую картину вам. Выбирайте. Выбирать действительно есть из чего. Все стены завешаны полотнами: большими и маленькими, иногда с необычной формой и яркими, привлекательными украшениями на рамке. На них всех изображены природа в своём самом лучшем проявлении: горы, из-за которых пробиваются лучи солнца; рассвет над гладью воды; спокойный полдень в лесу, среди деревьев. И множество других, не повторяющихся мотивов. Чимин подходит ближе, к единственной картине, которая изображает океан песков. Это напоминает ему о доме. Вокруг столицы айлес простираются широкие песчаные поля, поглотившие в себя не одного противника, но не сумевшие победить варваров. Под ними не живут дикие неизвестные твари, над ними не летают опасные птицы. Просто бескрайнее море песка с редкими берегами оазиса. — Её, — Чимин с благоговением проводит ладошкой в сантиметре от картины, — она напоминает мне о доме. — Ваш дом — пустыня? — Мой дом то, что кроется в пустыне, — Чимин делает шаг назад, позволяя его служанкам забрать неожиданный подарок, — стены столицы выполнены из золотого камня, которые переливается на солнце, как мои крылья. А внутри — город, испещрённый узкими улочками, ведущими к просторной площади в центре. У нас есть верхний и нижний уровень города, а есть ещё и третий — тайный, где я провёл своё детство. Чимин невольно падает в воспоминания, как он, ещё совсем крошка, однажды ночью сбежал и взобрался на самую высокую башню, чтобы осмотреться. Его слабые крылья трепетали на ветру, а рожки терялись в волосах, но вот восторженные глаза исследовали раскинувшийся вид. Брат, ещё меньше, чем он, с пищанием попытался увести их, но в конечном итоге замер рядом. И вот так они, вдвоём, впервые увидели мир, который был от них скрыт. — Сейчас там, конечно, не так, — Чимин грустно хмыкает, подбирая подол платья и приближаясь к Юджи, — улочки забиты варварами, как и все дома, таверны и магазинчики. Они подобно отраве распространились по столице, словно зная, что яд не убьёт нашу расу. А ваша картина будет напоминать мне о лучшем времени. — Вы стали смелее, юная госпожа, — Юджи поощрительно кивает, довольно щурясь. В её искристых глазах мелькает что-то опасное, но направленное не на Чимина. — И действуете умнее, чем я предполагала. Лекарь Сон остался жив. — Это наше совместное решение с Императором, — Чимин не пытается уклониться от ответа или ответственности за собственные решения, но тут действительно было обсуждение. Юнги решил заключить сделку, в то время как он сам — отменил казнь. — Были причины, чтобы оставить его в живых, но принимая во внимания обстоятельства, больше нельзя подпускать такого человека к лечению женщин во дворе. Его методы… устаревшие. Чимин намеренно использует слова Джису, допуская мысль, что сёстры спланировали всю эту схему с самого начала. Конечно, они не могли знать, что лекарь Сон полезет своими пальцами, куда не просят, но не сложно спрогнозировать поступок, опираясь на его послужной список. А уж приказать служанкам говорить то, что от них требуется… Чимин невольно скашивает взгляд на замершую Гаюн. Соврала бы она ради него? — Меня радует ваша готовность к прогрессу, — Юджи звонко хлопает в ладоши, — ну да что мы всё стоим и болтаем. Раз вам так понравились мои картины, то теперь я хочу показать и остальные. — Ваши? — Жизнь второй жены при дворе не так уж и весела, — Юджи небрежно пожимает плечами, ведя его по первому этажу куда-то вглубь здания, — это раньше, когда Инджо ещё управлял страной можно было подобрать себе занятие по вкусу, сейчас же сплошная тоска. Хотя я надеюсь, что с вашим влиянием многое поменяется. — Я планирую устроить званый ужин, — Чимин старается следовать за ней нога в ногу, чтобы не плестись позади, благо ширина коридоров позволяет, — надеюсь на вашу с сестрой компанию. — Прелестно, — Юджи несколько раз кивает, — вот об этом я и говорю. Жизнь во дворце была пресной, скучной. Император не умеет веселиться, погружённый в свои бумажки и важные задачи, но с вами… Вы, юная госпожа, сможете встряхнуть это прозябающее общество. И ваши первые шаги крайне хороши. Так она просто… заскучала? Чимин не готов поверить в то, что она убрала лекаря Сона только из-за тоски и приезда сестры. Он не даёт себе обмануться. За словами всегда скрывается несколько слоёв лжи, маскируя неугодную правду. — А где ваша сестра? — они как раз добираются до одного из просторных залов, когда Чимин решается задать вопрос. — Мне казалось приглашение поступило от вас обеих. К тому же, мне не терпится поздравить Джису с новой должностью. — Она присоединится совсем скоро, — Юджи выходит на центр зала и жестом обводит пространство, — заканчивает с письмами домой, не успела сделать всё вчера, вот и застряла с кистью и пергаментом. Так что скажите, будущая Императрица, как вам мои картины? Эти картины не отличаются ни мастерством, ни мотивами. Они все как на подбор изысканы, красочны и… отражают внутреннюю пустоту второй наложницы бывшего Императора. Чимин ловит мысль неожиданно и резко, но держит себя в руках, чтобы не обернуться и не попытаться прочитать в чужом языке тела подтверждение догадки. Даже имея у себя на руках власть, в душе у неё лишь просторы, пейзажи, где нет ни людей, ни привязанности. Чтобы не дать жалости проявиться на лице, он подходит к картинам ближе. Двигается вдоль стен, изучая каждую. Замечает неуловимую разницу в подаче и под конец круга уже имеет на руках некоторое представление об эмоциях госпожи Юджи. Она пылкая, страстная, неудержимая. Всегда движется к своей цели, но в равной степени — потерянная и лишённая прямой поддержки. Может быть, по этой причине она и сделала всё, чтобы сестра жила с ней во дворце? — Я вас едва нашла, — в зал влетает Джису. Румяная, искрящаяся и, Чимин дёргает кончиком носика, принюхиваясь, имеющая на себе отпечаток мужского парфюма. Письма ли она писала? — Ваша Светлость, рада видеть в столь солнечный день. Весь ваш облик напоминает солнце, словно и не надо выходить на улицу, чтобы полюбоваться им. Сладострастная лесть, тем ни менее, не ощущается притворной. Несколько напыщенная, но вполне себе искренняя. Чимин позволяет себе улыбнуться. Он заинтересованно поглядывает на Юджи и видит в глубине её глаз не скрытую ничем радость. — Мне приятны ваши слова, — Чимин коротко кивает, — уже слышали новость, касающуюся непосредственно вас? — Прямо нет, но могу догадаться, — Джису с лукавством подходит ближе, — я была одной из тех, кто помогал лекарю Сону восстановиться и отправиться к семье. Вы столь милосердно позволили ему жить. Великодушие — прекрасная черта для жены Императора. — Благодарю, — Чимин чувствует, как губы сводит от необходимости постоянно улыбаться и едва удерживает крылья в узде, чтобы те не дёрнулись от раздражения. Он действительно вынужден плести кружева разговора? — Ваш ум и гибкость тоже нашли отклик во мне и Императоре. Насколько я знаю, на днях к вам придёт один из чиновников, чтобы официально предоставить место главного лекаря при Дворе, но я расскажу раньше. — По секрету? — Джису игриво склоняет голову набок, стреляя лучистыми глазами то в его сторону, то в сторону Юджи. — По секрету. — В таком случае даю слово, что не проболтаюсь раньше времени, — Джису прижимает мизинчик к губам, обозначая этим жестом замочек. Она такая воздушная и подвижная. Полная жизни настолько, что это невольно утомляет. — Пойдёмте в сад, я уже попросила служанок приготовить стол и лакомства. Много-много новых привезла из дома, вам, юная госпожа, стоит попробовать их все. Может не представиться иного случая… Джису продолжает тараторить, непосредственно хватая их за руки и уводя за собой. Пустой зал с картинами остаётся за спиной вместе с размышлениями Чимина о душе Юджи. Он обязательно к ним вернётся и, если будет позволено, посетит эту небольшую галерею ещё раз. Чтобы вдумчиво рассмотреть каждый пейзаж. Может быть подобрать для их с Юнги спальни ещё один. Ему нравятся их покои, но сейчас они особенно безжизненны. Возможно, в большей степени, потому что Императора нет рядом. Тоскливые мысли уходят на второй план, продавливаемые щебетанием Джису. Сестрица Ким болтает без умолку. Чимин и не заметил то, насколько она говорлива в прошлый раз. Сдерживалась? Боялась, что эта детская черта оттолкнёт от неё? Либо же сейчас она чувствует, что укрепилась на месте и может позволить себе больше свободы в движениях и речах. Чимин повторяет рассказ об идее званого ужина — обе Ким соглашаются появиться и пригласить тех дам, с которым обязательно следует дружить. Делится планами на торжество и выслушивает дельные предложения. Благодаря расторопной Гаюн — записывает самые интересные идеи. Он неожиданно втягивается в такие посиделки, пробуя еду, чай и оценивая угощения. О необходимости заканчивать он понимает только по прибытию к ним Тэхёна. — Матушка, и что я вижу? — он вальяжно падает на одно из свободных мест, стаскивая со стола печенье. — Вы похитили Императрицу. Я её, значит жду и жду, потому что у нас запланирован разбор кое-какой книги, а её всё нет. — Брось, — Юджи отмахивается от сына, как от капризного ребёнка, — ты знал, что юная госпожа сегодня моя гостья. Странно, что не пришёл с самого начала. — Слушать женский щебет? — Тэхён посмеивается, но едва не давится под колким взглядом Чимина. Он, конечно, Императрица, тот, кто родит наследника, но всё ещё не женщина. Опасно сощурившись и разведя крылья в стороны, он пускает по ним искорки предостерегающего пламени, чем вызывает смех двух дам и одно скомканное извинение. — Приношу свои извинения, моя Императрица, я ляпнул… не подумав. — Но это действительно интересная ситуация, — Джису с хихиканьем поднимает пальчик вверх, — рядом с Императором может быть только Императрица. Как и родить наследника может только женщина. Мы все обращаемся к вам, как к юной госпоже, но вы… мужчина. Разве не правильней было бы узаконить вариации титулов? — Тогда появится лазейка для того, чтобы страны скрепляли союзы браками наследников, — Юджи подключается к разговору, пока Чимин помалкивает, не уверенный, что имеет тут право голоса, — часто есть всего один наследник и нет дочерей, через которых можно было бы связать семьи. Мужчины могут не любить… делить ложе друг с другом, да и в их браке не может быть детей. Как в такой ситуации продолжать род? — Создавать союз на троих? — Чимин предлагает не очень уверенно, больше опираясь на ситуацию бывшего Императора и его двух жён. — Если двое мужчин хотят скрепить своих жизни друг с другом, не важно по какой причине, то они могут получить право выбрать женщину для наследника. В такой ситуации она будет женой для обоих родов. И сможет выносить двух наследников. Или же одного, который продолжит вести линию двух семей. — Тогда будет нагромождение, — Джису хмурится, — скажем, есть у нас два таких парня, которые наследуют по два знатных рода. И они будут вместе, тогда их сын унаследует четыре семьи? Как-то глупо звучит. — И неудобно, — Тэхён нервно кивает, поглядывая на невозмутимую мать, — в вашем, случае, Чимин, это скорее исключение, чем правило. Никто не осуждает и не запрещает двум мужчинам быть вместе, но создать семью и продолжить род они, ладно, мы, можем лишь с женщинами. Это просто правильно. Чимин задумчиво кивает, переваривая информацию. Он знает, что раньше в мире были мифические существа мужского пола, которые могли бы выносить и родить ребёнка, вот только навряд ли они думали о браке. У таких созданий совершенно иначе устроена мыслительная система. Иные приоритеты, отличающиеся желания. — Вас задевает это, госпожа? — Джису мягко привлекает внимание своим вопросом. Она пододвигается ближе, опуская аккуратную ладошку на чиминову. — То, что мы обращаемся к вам, как к женщине? — Нет, — он не задумывается даже на мгновение, понимая причины, — я не считаю себя женщиной, но с точки зрения этикета — иных правил просто нет. Кто-то обращается ко мне, как к господину, кто-то как к госпоже. Но всё это лирика, потому что я всё равно останусь Императрицей, а не Императором. В эти слова вложено куда больше смысла, чем примитивное разделение по полу. Чимин сам не ожидает от себя, что скажет так много, но, видя одобрение в глазах троих собеседников, понимает, что всё сделал правильно. Он не врёт, действительно считая так, как сказал, но лишь озвучив, полностью закрывает этот не озвученный вопрос. И задаётся другим: почему же Тэхён, предпочитающий мужчин, выступает против брака?***
Третья, завершающая встреча из числа приглашений уже совсем не пугает Чимина. Он скорее уставший. Просыпается разбитым, после того, как с семьёй Тэхёна они засиделись до блестящей луны. Пожалуй, не стоило пробовать остро пахнущий напиток, коварной сладостью растекаясь по языку, но госпожа Юджи так настаивала… Теперь же голова трещит, словно он вообще не спал ночью. Встрепенувшись и не позволяя себе испытывать позорную слабость, Чимин впервые пытается взбодрить себя магией. Пламя текущей лавой проносится по венам, разогревая изнутри и вытесняя неприятное болезненное чувство. Маленькие дьяволы не болеют, и он не станет исключением. Конечно, в наследство ему совсем не досталось знаний о том, как колдовать, используя собственную силу, но Чимин действует интуитивно. Концентрируется на очаге в районе живота, как делает каждый раз, когда не позволяет себе зачать. Раздувает маленькую искорку до крепкого огонька и пускает её по всему телу. Дышать становиться легче. Теперь следует привести себя в порядок, чтобы выглядеть достойно рядом с прошлой Императрицей, приготовить подарок, потому что кажется, что это важно. И выдвинуться на прогулку. Сидеть в четырёх стенах утомительно, поэтому лучше всего немного проветриться, прежде, чем ступить на территорию бывшего Императора. Встретит ли он отца Юнги? Тот больше кажется человеком несуществующим, потому что никто не упоминает его. Даже Тэхён небрежно отмахивается, говоря, что отец подался куда-то в горы, подальше от суеты. Чимин его понимает, как никто другой. А ведь до возвращения Юнги подобным образом будут проходить все дни. Встречи, общения, тайные знаки и попытки надавить на собеседника. Не позволяя придаваться себе меланхолии, Чимин шлёпает ладошками по щекам и подрывается с постели. Достаточно. Он со всем справится и научится получать наслаждение от такой жизни. У него нет пути обратно и нет права на большую ошибку. А раз так — ничто другое не имеет значения. Привычно собираясь в обществе Гаюн и пары других служанок, Чимин прокручивает в голове варианты их диалога с госпожой Мин Чиён. Он специально перерыл всю библиотеку и нашёл её старые дневники, чтобы составить представление о бывшей Императрице. Приятным открытием стало то, что эти записи оказались к тому же крайне полезные. Он читал о её быте, работе и принятых решениях. Императрица делает совсем не меньше Императора, внося в размеренный порядок нежную женскую руку. Хотя у Чиён она была ко всему прочему и тяжелая. Именно она выносила вердикт о казни всех преступников. Следила за исполнением законов и решала, кто достоин Благословения Дракона, а кто нет. Последнее особенно сильно его удивило, потому что Чимину казалось, что это выбор Императора. Всегда. Но нет. Госпожа Чиён отмеряла длину нити чужой жизни и отводила избранников на поклон Дракону. Там же, в её записях, Чимин читал о рассуждениях почему же все, что осталось в мире от магии — это Дракон, его благословения и прогнившие ритуальные жертвоприношения. Загадка, заслуживающая особого внимания. В нём самом из магии только гаснущее пламя, да и пользоваться им в полной мере не получается, но ведь раньше было иначе? В таких размышлениях проходит половина дня, часть которого он тратит на проверку подготовки к ужину. Выбранный зал принимает праздничные очертания, а младшие наложницы, судя по звукам, искренне веселятся будущим маленьким праздником. Чимин не вмешивается, наблюдая больше со стороны. Прицениваясь что в следующий раз стоит изменить. Сейчас это лишь пробные шаги едва оперившегося птенца, но в будущем подобной роскоши ему никто не даст. Сорвав веточку отцветающей розы, Чимин направляется в покои бывшей Императрицы. Их размах превосходит все здания, исключая лишь дом Юнги. Позолоченная крыша отражает солнце и сочетается с его крыльями. Те невольно распахиваются во всю длину, словно желая слиться с недоступной из-за высоты черепицей. Красиво. Весь Дворец — воплощение красоты и утончённого вкуса. Непонятно зачем Юнги строит новый. — Ваше Высочество, — одна из служанок Чиён с поклоном пропускает Чимина внутрь, — госпожа Мин вас ожидает. Следуйте за мной. «А Юджи сама вышла меня встречать», — мысль проносится в голове так же стремительно, как его ведут по запутанным коридорам в подготовленную комнату. Чимин не может не сравнивать двух императорских жён. В красоте они не уступают друг другу. А что насчёт характера? Женщины, державшие в своих руках власть опасней мужчин. Они имеют привычку действовать тоньше и хитрее, подбирая для решения такие пути, которые не подошли бы грубой и жёсткой руке. Там, где можно развязать войну, они подберут путь выстеленный на лжи и манипулировании. Чимин ёжится от понимания, что его окружает слишком много придворных дам. Слишком. — Вы всё же решили навестить меня, — взгляд Чиён напоминает кинутый кинжал — он пронизывает Чимина насквозь, оставляя ощущение открытой раны на коже, — имея три приглашения, вы изволили оставить меня напоследок, будущая Императрица. Почему? — Предпочёл провести встречи сначала с теми, чьи мотивы мне были понятны, — Чимин не позволяет себе показать растерянности. Он тепло улыбается и, без приглашения, устраивается напротив Чиён. Смотрит на неё, разглядывает. Юнги взял довольно много от матери: лисий разрез глаз, белоснежная кожа и тёмные волосы. У них схожая подчиняющая аура под которую хочется прогнуться, склонить голову и признать поражение. Вот только Чимин не ведёт войны, поэтому он засовывает ладонь в широкий рукав и вынимает оттуда веточку розы. Ему очень хочется ей понравиться. — Роза? — Чиён подхватывает цветок за тонкий стебель и небрежно покачивает её из стороны в сторону, рассматривая, а после принимается ощипывать лепестки. — Мой сын пренебрегает подобранными ему принцессами и решает, что будущей Императрицей будет необразованная диковинка. Смазливая мордашка, золотые крылья и отсутствие такта — это его выбор? Чимин ошалело моргает, не готовый к такому напору. — Вместо того, чтобы познакомить нас нормально — он представляет нас вскользь на ужине, — Чиён дорывает последний лепесток, заполняя ими небольшой столик, как покрывалом, — а после ещё и покидает пределы Дворца. Мне ничего не остаётся кроме как пригласить будущую Императрицу к себе в гости, и что я получаю? Розу? Это похоже на попытку унизить меня. Повисшая тишина настолько оглушающая, что Чимин забывает о необходимости ответить. Он не выставляет себя в глупом виде безмолвно распахивая и закрывая рот, только потому что на языке вообще не вертится ни единого словечка. Ему надо извиниться? За себя? За Юнги? Чего эта женщина ждёт? Собравшись с мыслями, он старается не лепетать и говорить без дрожи в голосе: — Роза олицетворяет признание в привязанности, это благородное растение, которое… — Я ваша любовница? Возлюбленная? — Чиён перебивает, высокомерно вздёргивает аккуратный носик, не сводя пренебрежительного взгляда с Чимина. — Я понимаю, что вы отчасти мужчина, но не стоит оказывать мне неуместные знаки внимания, пытаясь выглядеть дружелюбным, только потому, что я мать Императора. — Я… — Вы, — Чиён собирает разбросанные лепестки по столу и швыряет их ему в лицо, — не обладаете ни остротой языка, ни красотой, ни сдержанностью. Что так смотрите? Все во Дворце слышали, как вы сожгли дом лекаря Сона всего лишь потому, что вас не так потрогали. — Верно, — Чимин старается не цедить слова, а говорить спокойно и уверенно, но слабые искорки пламени невольно вырываются наружу, проскальзывая по краю крыльев, — меня никто не имеет права касаться подобным образом без разрешения. — Тц, — Чиён недовольно качает головой, — кто вы такой, чтобы определять, кто имеет права вас касаться, а кто нет? Всего лишь игрушка моего сына. Чимин раздражён. Он не рассчитывал на тёплый приём, но надеялся хотя бы на то, что к нему не отнесутся со столь резкой грубостью. От негодования он двигает крыльями, создавая лёгкий и тёплый поток воздуха, который долетает до распущенных волос Чиён. И ждёт. Что ещё он сегодня услышит? — И эти ваши крылья, — госпожа Мин поднимается с места, принимаясь обходить его по кругу, рассматривая со всех сторон, — понимаю, почему они пришлись по вкусу Юнги, но, когда первое впечатление пройдёт, они начнут вызывать раздражение. Ваша спина должна быть гладкой и изящной, а не покрытой, в том числе, и отвратительными чешуйками. А волосы? Слышали ли вы, что длина волос — это отражение женской красоты? Хотя к чему это я… вы даже не женщина. Чимин смотрит, как, завершив круг, Чиён возвращается на место и впивается в него изучающим и раздражающим до зубного скрежета взглядом. Чужие глаза подобно льду скользят по коже, оставляя после себя несмываемые холодные следы. Даже внутреннее пламя не способно защитить от такого. Он мечется. С одной стороны, хочется перестать сдерживать бушующее пламя, дать вырваться тому наружу и сжечь тут всё, но тогда он только подтвердит её слова о вспыльчивости. Чимин крепко сжимает ладошки в кулаки. Бывшая Императрица безжалостна. Она как никто другой уверенно ставит его на место, подчёркивая, что месяца недостаточно, чтобы перестать был неоперившимся птенцом. — Может быть, вам и кажется моя красота недостаточной для этого благородного общества, — Чимин позволяет яду слов стечь с кончика языка, — потому что вы опираетесь на собственную, но с момента, как я приму титул Императрицы — её придётся признать. — Вы, что ли, заставите? Или, скуля, попросите моего сына? — Чиён поражённо посмеивается, прикрывая рот ладошкой. — Начнёте всё менять под себя? Иного, конечно, не стоит ожидать от чужеземца. Привносите свои правила в устоявшийся уклад жизни, напоминая варваров с их животными повадками… Немыслимо, как подобным вам хватает наглости даже думать о переменах. — Перемены — это естественный уклад жизни, — Чимин, может, и не прав в том, что принимает слова близко к сердцу, но остановиться не может. Он гневно выдыхает, чувствуя, что вот-вот и из носа пойдёт пар из-за дымящегося пламени внутри жара, но упрямо продолжает: — Я могу вам не нравиться, вам может не нравится выбор Юнги, но вам придётся принять и меня, и решения сына. — С чего бы? — Чиён небрежно взмахивает ладошкой и это настолько изящный жест, что Чимин не уверен, что смог бы повторить. — Да, Юнги — Император, но я смогу подобрать слова, чтобы повлиять на собственного сына. Как ни как, я мать, выносившая его, родившая и воспитавшая. А вы — приблудившаяся… Чиён не договаривает, пожимая плечами и позволяя Чимину додумать самому. Он хочет сбежать. Уйти от этого колкого, неприятного разговора, вот только это не решит проблему. Если наложниц он может не считать за угрозу, то вот мать Юнги… Это сила с которой стоит считаться. — Вы необразованный дикарь, берущий на себя слишком много, — Чиён, не дождавшись от Чимина никакой реакции, невозмутимо продолжает. Она собирает раскиданные по столу лепестки, складывая их друг на друга. — Пока что вам везёт в тех вопросах, в которых вы принимали решения, но будет ли так всегда? Очень сомневаюсь. Юнги не сможет всё время бегать за вами и подтирать сопли, подсказывать, как и что делать. Да и Тэхён, славный мальчик, но и он не будет поддерживать вас вечно. — Я смогу справиться со всем самостоятельно. — Ну так докажите, — Чиён хмыкает, накрывая получившуюся стопку лепестков ладонью, — докажите, что можете делать всё сами. И более того — делайте, а не пустословьте. А я посмотрю, получится у вас или нет. Чимин смотрит на чужую ладонь, смотрит на оставшиеся на его одеждах лепестки. Чувствует, как пламя гнева в груди угасает, меняясь на решимость. Если уж этой госпоже так хочется насладиться его унижением, то он не позволит. Одна короткая беседа не оттолкнёт его назад, когда он не знал, что делать в чужой стране. — Тогда смотрите внимательно, — Чимин собирает оставшиеся лепестки и, не комкая, мягко опускает их на стол рядом с ладошкой Чиён, — чтобы ничего не пропустить. Надеюсь увидеть вас на организованном мною ужине через несколько дней. Приглашение доставит служанка, а более… не смею тратить вашего времени, бывшая Императрица. Гордо встав с места, Чимин разворачивается, демонстративно раскрывая крылья на всю длину, и уходит. Может быть, он всё ещё и неоперившийся птенец, но свои первые шаги будет делать со всей отдачей.