Благословенный дар

Если рассматривать поездку не как новое обязательное дело по решению срочных вопросов, а прогулку, то всё не так уж и плохо. За три, почти уже четыре дня, их не догнал дождь, не сбила с ровного дыхания внезапная жара или холод, не случилось ничего, что могло бы их задержать дольше необходимого. Даже ночью удавалось нормально поспать, пока стражники меняли посты, не забывая об ответственности. Юнги не надеялся, что так пройдёт до всей провинции Со, поэтому совершенно не удивился, когда лошадь жрицы подвернула ногу. — Животные чутки к чужим эмоциям, — Юнги начинает издалека, не рискуя сразу указывать на откровенное, пылающее не хуже пламени Чимина, раздражение Хвасы, — даже самые стойкие и тренированные лошади могут оступиться, если их всадник размышляет об убийстве столь громко. — Кто вам сказал, что я размышляю об убийстве? — Хваса складывает руки под грудью, наблюдая за тем, как ей готовят сменную лошадь. — Единственные мысли, которые меня посещают – это вопросы о том, как долго ещё будет длиться наш путь. — Мы прошли полпути, — Юнги меланхолично смотрит вдаль, в ту сторону, где будут возвышаться стены провинции, — понимаю, что поездка в седле не то, что вы, вероятно, ожидали, жрица, но повозка растянула бы наше путешествие больше, чем на короткие шесть дней. «А задница была бы отбита точно так же, если не больше», — это Юнги оставляет при себе, не рискуя озвучивать. Он и не мог подумать, что холодная и спокойная на вид Хваса бывает раздражительной и капризной. Всё же аристократическое воспитание не смывается даже новым титулом и если привык кататься на перине, то грубое и твёрдое седло будет ощущаться как пытка. — Это понятно, — жрица позволяет себе позлиться ещё несколько мгновений, прежде чем вернуть на лицо маску невозмутимости, — приношу извинения, что из-за моей лошади случилась… накладка. — Путешествия без проблем и не путешествия вовсе, — Юнги смешливо морщится, поглядывая на темнеющее небо. Если бы не эта вынужденная остановка, то они проскакали еще несколько километров, прежде чем сделать привал. Но, он осматривается, оценивая риски, и тут не самое плохое место. Хорошая видимость, они не замерли прямо на середине дороги или поля. Рядом нет напрягающей лесной чащи, а если принюхаться, Юнги благодарен природе за свой острый нюх, то можно уловить нотки воды неподалёку. Решив, что лучше продолжить дорогу раньше, как раз и пострадавшая лошадь сможет частично восстановиться, он двигается к начальнику стражи. В сопровождении присутствует двадцать солдат и пять слуг, не имеющих боевой подготовки. Он сам и жрица с помощницей. Достаточно компактная группа для путешествий. Юнги коротко переговаривается о привале, чувствуя жгучий взгляд Хвасы между лопаток, и покорно возвращается к ней. Жрица действительно пыталась вести с ним разговор во время путешествия, но сидя в седле, да ещё и при быстром темпе — получалось не очень удобно. Поэтому они больше молчали, перекидываясь скучными фразами. Юнги имеет больший опыт и часть дороги даже рассказывал о прошлых поездках, но разговор быстро затих, потому что Хваса не могла его поддержать. И всё же было что-то, что её интересовало. Возможно она заведёт диалог об этом сейчас. — Итак, Император, — Хваса перекатывается с ноги на ногу, распределяя вес, — раз уж ваши люди разбивают временный лагерь, час моего отбытия ко сну ещё не наступил, то может вы развлечёте меня разговором? — Какую историю рассказать на этот раз? — Юнги с интересом смотрит на жрицу. За время поездки он узнал об их укладе жизни намного больше, чем за всё время нахождения бок о бок с храмом. У них есть расписание сна, время для молитв, правильные ритуалы омовения. Есть и более простая версия всего вышеперечисленного на время путешествий. Например, если в обычное время жрицы не имеют права есть вяленого мяса, то скача на лошади — можно. Да и со специальными маслами для кожи есть определённые проблемы: сложно наносить их на грязное тело, а ванну вот, поставить некуда. — О вашем будущем муже, — Хваса выталкивает носочком туфли маленький камушек и пинает его в сторону Юнги, — он действительно… маленький дракон? Юнги не озадачен сравнением, всё же вопрос звучит от драконьей жрицы, но удивлён тем, что внешний облик Чимина кто-то приравнивает к Дракону. Он видел это величественное мифическое создание: длинное изящное тело, покрытое блестящими в тон солнца чешуйками; опасные лапы с когтями, которые могут вспороть небо; полные мудрости и затаённой угрозы глаза с вытянутым зрачком. У Дракона нет даже крыльев, чтобы сравнивать их с Чимином. — Он маленький дьявол, — Юнги ладонями очерчивает фигурку Чимина, — у него есть рожки, небольшие крылья и его кожа блестит подобно золоту. Но дракон? Не сказал бы. Жрицы не бывают на ужинах и общих праздниках, поэтому у Хвасы не было возможности видеть Чимина и оценить его внешность. Юнги не сложно описать, рассказать и самому вспомнить полюбившееся сладкое тело. Во рту непроизвольно собирается слюна, всё же за месяц он привык к ночам, полным страсти, но приходится грустно сглотнуть. Не страшно. Всего какие-то пара недель, и он окажется дома. — Есть предания. Не только о нашей стране, но и о других, — жрица задумчиво смотрит вдаль, постукивая длинным указательным пальцем по локтю, — и там драконы описываются иначе. Крылатые, с рогами и длинным извивающимся хвостом. Они напоминают летающих ящеров, и я подумала… Неподалёку раздается звук падающего котла и ругань, но она не отвлекает Хвасу от размышлений. Юнги никогда не слышал о подобных преданиях, не встречал ни в одной книге ни описания, ни рисунка. Это не фантазии? Не сказки? С другой стороны, о маленьких дьяволах тоже рассказывали небылицы и вот – один из них согревает императорскую постель. — Да и не только я, верховная жрица тоже заинтересовалась будущей Императрицей, — Хваса переводит испытывающий взгляд на Юнги, — по возвращении вы должны будете привести его в храм, Император. — Ваша воля будет исполнена, — Юнги догадывается, что и самому Чимину было бы интересно посетить храм. Величественное здание, насыщенное энергией и магией должно ощущаться комфортно. Скорее всего столица, где рос дьяволёнок, ощущалась примерно так же. Древние пропитанные чарами стены. Камень, повидавший на своём веку не одно поколение мифических созданий. Юнги придаётся меланхолии, думая, как скоро дворец, который строится по его указке, станет таким же. С сильной магической энергетикой, где будут расти его потомки. — Так значит, по-вашему он не похож на дракона? — Хваса возвращает Юнги из размышлений, возобновляя тему, которая казалась бы может быть закрытой. — В вашем роду течёт драконья кровь, неужели… вы не ощущаете от будущего супруга ничего интригующего? Юнги скорее ощущает самого будущего супруга, обласкивая изящное тело, но это не та информация, которая нужна жрице. Он на самом деле не особо и задумывался о том, как магия Чимина влияет на него, как отзывается на коже. В моменты вспыхивающего пламени мысли заняты другим. Юнги озадачено покачивает головой, понимая, что действительно не может дать ответа. — Почему вас это так интересует? — он разворачивается к жрице, внимательно рассматривая её. Высокая, статная. С полной грудью и такими же бёдрами, которым могут позавидовать наложницы. Она была бы украшением любого знатного дома, но предпочла избрать путь поклонению Дракону. — Из-за магии? — В том числе, — Хваса отвечает уклончиво, но Юнги это не волнует. В храме позволено иметь секреты, которые не доступны и самому Императору. Конечно же, если они не несут за собой вред. — Есть… пророчества. Разные о разных людях, разных событиях и даже эпохах. Мне показалось, что одно из них может касаться будущей Императрицы. Юнги моментально скучнеет. Знает он эти пророчества: вечно разливают воду и не предвещают ничего ни конкретного, ни хорошего. О его рождении тоже когда-то было промолвлено Слово. Что он изменит привычный порядок вещей и свергнет Дракона. Отец с детства прививал ему пренебрежение подобным высказываниям. Особенно верующие люди просто любят пудрить мозги, забивая чужие головы нелепицами. Но спорить со жрицей он не станет. — И что же там интересного? — Речь шла о… перерождении? — Хваса проводит ладонью по волосам, убирая выбившиеся с ветром прядки за ухо. — Трактовать можно двояко, но если обобщить, то будет рождён новый Дракон, который сметёт мир с лица земли. Вот ещё одна причина по которой Юнги не любитель пророчеств. Жрицы не дают читать оригинальный текст. Трактуют, разбирают по крупицам и выбирают ту истину, которая нравится им больше остальных. Хоть слова о рождении Дракона его и заставляют вздрогнуть — слишком это созвучно с его действиями по отношению к Лунной Бёль, но всё ещё слишком расплывчато. Тень Дракона не новый Дракон. Она жила веками и оставалась бы в тени ещё столько же, если бы Юнги не предложил вариант, как вырваться из порочного цикла существования. Без правильной души Чимин не сможет родить драконницу, а мужчин Драконов не видели с самого зарождения мира. Так что эта чушь не стоит его внимания. — Любопытно, — Юнги позволяет улыбке скользнуть по губам, — и вы верите в пророчества? — Сложно делать однозначные выводы, когда ни одно из пророчеств не исполнилось на твоих глазах, — Хваса растерянно пожимает плечами, не глядя на Юнги, — но, возможно, на моём веку случится что-то, что изменит моё мнение. А что на ваш счёт? — Наши взгляды схожи, — Юнги рад, что Хваса разумная жрица. Он общался с фанатичными женщинами, которые убеждали его… в разном. Отец рассказывал, как после его рождения многие жрицы пытались проникнуть в дом, чтобы убить младенца. Спасти мир до того, как тот будет уничтожен тираном. Юнги легко представляет, как это могло выглядеть со стороны: в колыбельке лежит пускающий слюни младенец, а над ним заносит кинжал безумная жрица. — Одно я знаю точно, Император, — Хваса впервые смотрит на него прямо, не моргая и не увиливая. В глазах цвета заката плещется решительность, граничащая со сталью, — то будущее, куда нас ведёт ваша властная рука будет интересным. Именно этот момент выбирает глава стражи, чтобы подойти и отчитаться, что лагерь полностью разбит. Для жрицы и её помощницы уже поставлена палатка, как и для самого Императора. Ужин готовится и вскоре можно будет трапезничать. Он выпаливает это всё как на духу, едва успевая перевести дыхание. Исполнительный и уверенный в себе солдат.

***

На границе провинции Со их встречает мрачный и одинокий стражник. Он не становится светлее и радостнее даже когда понимает, что перед ним Император с отрядом. — Рады приветствовать вас, Император, — стражник кланяется, безэмоционально глядя в одну точку перед собой, — оповестить господина Со о вашем прибытии мы не сможем, поэтому на достойный приём… не надейтесь. — Что происходит в землях вверенными молодому наследнику? — Юнги не нравится столь плачевное положение дел уже на границе. Он воспринял слова Лунной Бёль всерьёз, именно поэтому отправился сюда сам, а не выслал кого-то, как ранее сделал с генералом Кимом, но не ожидал, что сама провинция будет ощущаться столь… отталкивающе. Над ней словно повисла грозовая туча, погружая земли во мрак. — Пропадают люди, Император, — стражник и не пытается юлить. В голосе его звучит усталость и безнадёжность. Он словно находится на грани слома, готовый сдаться и не реагирующий на слабый намёк на надежду. — Ваши подчинённые, те военные, которые прибыли с месяц назад, тоже пропали. — Отчего же никто не доложил об этом во Дворец? — Юнги пропускает в голос нотки недовольства и раздражения, но и их недостаточно, чтобы разбить маску смирения на чужом лице. — Гонца отправить не удалось? — Это вам следует узнать у господина Чанбина. — Так и поступлю, — злости Юнги вторит недовольное фырчание лошади. Он порывисто двигается вперёд, ускоряясь и обгоняя своих же людей. На этих землях не стоит ждать угрозы — его украсть не так просто, как может показаться осмелевшим и обнаглевшим бандитам. В голове начинает складываться удручающая картинка. Тёмный ритуал, а жертвы — похищенные люди? И что за мужчина с алыми волосами, о котором говорила Бёль? О нём следует узнать не в последнюю очередь, потому что интуиция кричит: именно в этом человеке кроется разгадка. По дороге к резиденции юного господина земель на них практически не обращают внимания простые жители. Те, что поднимают взгляд — не выражают никаких эмоций, а прочие и вовсе продолжают смотреть в одну точку. Нигде не шумят дети, нет звуков пасущийся твари. Провинция словно вымирает, снедаемая неясной болезнью. — Плохая тут энергетика, Император, — Хваса проворно ровняется с ним, — теперь я понимаю, почему вы настаивали на моём сопровождении. То, что тут творится… это не просто нечто «нехорошее», оно имеет в себе прорастающее зерно зла. — Ритуал? — Он ещё не проведён, — Хваса пытливо осматривается, явно подмечая детали не доступные взору Юнги, — но я чувствую колебания тёмной магии. Она собирается в нескольких точках, словно всю провинцию хотят принести в жертву. — Кто способен на подобное? — Юнги недовольно поджимает губы. Во всей Империи запрещена практика чёрной магией, но ему хватает осознания, что никакие запреты не остановят людей, решившихся на зло. Его люди вылавливают одиноких практиков, закрывают целые собрания чернокнижников. Видимо, этого недостаточно, чтобы искоренить нечисть. — У меня нет списка всех тёмных жрецов, — Хваса недовольно цокает, — но и тут замешан не один человек. Минимум девять, потому что я чувствую три основных источника скверны. А на каждый ритуал нужно по три мага. В одиночку никто бы не справился. — Вы сможете установить положение этих ритуалов? — Юнги бьёт пятками в корпус лошади, заставляя ту ускориться. — Примерно или точно. Чтобы нам не тратить время на проверку всей провинции. Для такого… мне стоило взять больше людей. — Я укажу направление, а если мне дадут карту, то смогу понять принцип, по которому они выбирали места, — Хваса настроена решительно. Как драконья жрица она должна знать обо всех видах колдовства, чтобы уметь противостоять. Практиковать подобное им запрещено, но порой и просто теоретических знаний достаточно. Юнги, по крайней мере, на это очень надеется. — Следуя логике, могу сразу сказать, что один ритуал главный и два поддерживающие. Похоже на… призыв или попытку воскресить мёртвого. Только эти виды магии имеют столь тёмный отпечаток. Юнги не нравятся оба варианта. — Но и жертва в таком случае должна быть не обычной, — Хваса продолжает рассуждать, пока они уверенно двигаются к центру провинции, — скорее всего некое мифическое создание или его потомок. Как ваша мать – полукровка Цилиня или как будущая Императрица. Сомневаюсь, что тут нашёлся ещё один маленький дьявол, так что следует узнать о первом варианте. — Как часто встречается подобное? — Юнги всегда считал, что его мать и мать Тэхёна это скорее исключение, чем правило. Неужели он ошибался? — Редко, — Хваса пожимает плечами, — во многих кровь мифических созданий спит, пока её что-то не пробудит. Кто-то даже с пробуждённой кровью может не знать, что он не простой человек. Скажем… обычный крестьянин, являющийся потомком великана. Он будет крупнее, сильнее и выносливее любого смертного, но будет ли он знать, что полукровка? Этого не выяснить без магии. Юнги кивает, принимая информацию. Он никогда не думал об этом так. Что если… попытаться найти таких людей? Что они могут дать Империи? Он одарит их золотом, устроит во влиятельные семьи, чтобы дети таких людей раскрывали в себе магию с самого рождения. Но каковы будут последствия такого решения? Не попытаются ли его свергнуть, если помимо семьи Мин есть те, в ком течёт кровь драконов? Опасное знание, которому Хваса, судя по всему, не придаёт значения. Для неё, как жрицы, это нечто очевидное и обыденное. Она не смотрит на такое с высоты человека, который может использовать нечто подобное. И теперь он осознаёт насколько же магия повсеместна. Да, нет магов, которые бы взмахом руки создавали бы вихрь ветра или ускоряли рост растений. Эта магия более глубокая, скрытая, полная таинственности. Ритуалом можно вернуть человека к жизни, но ведь и обратное не исключено. Порой быстрее кинуть кинжал, попадая в горло, но если до жертвы не добраться? Может ли ритуал убить на расстоянии? С этими мыслями, весящими тяжелее любой скалы, Юнги со свитой входит в центральную часть резиденции юного господина Со. Тут так же мрачно. Даже мрачнее, чем за пределами крепких стен. А наследник, вышедший их встретить, выглядит болезненно. — Мой Император, — Чанбин низко кланяется, и он первый человек, у которого в голосе звучит что-то помимо безразличия, — мы вас не ждали. — Генерал Ким, отправленный к вам для поддержки не вернулся, поэтому я решил лично навестить вашу провинцию, чтобы узнать о причинах, — Юнги спешивается с лошади, позволяя ту увести в стойло, — и вижу, что сделал это не зря. Что происходит на ваших землях? Чанбин, стоит отдать ему должное, не вздрагивает и встречает взгляд Императора уверенно и смело. Он стискивает губы в тонкую линию, жестом давая указания своим людям, а после приглашает последовать за ним. При иных обстоятельствах его должны были бы встретить небольшим пиром и приготовить спальные места для отдыха с дороги. Но то, что Юнги успел увидеть подходит для околовоенного положения. А значит некоторыми правилами можно пренебречь. Своим людям он приказывает расположиться в выделенных казармах, а Хвасу берёт с собой. Жрица уж точно не будет лишней. — Ваш генерал действительно был у нас, — Чанбин начинает говорить, когда они оказываются внутри здания. Плотные, крепкие стены, минимализм в украшениях и низкий столик, где уже расставлен чай. — Он помогал в течении двух недель, а после, один за одним, начали исчезать его люди. — Почему не доложили во дворец? — Раз весть до вас не дошла, значит её перехватывали, — Чанбин устраивается с одной стороны стола, приглашая Юнги и Хвасу последовать его примеру, — я отправлял не меньше трёх гонцов и ваш генерал как минимум одного. Мои люди не препятствовали бы крику о помощи, значит это дело рук чужаков. — Чужаки? Маги? — Хваса вклинивается в разговор резко и без представления. — Над вашей провинцией висит марево тёмной магии — вам об этом известно? Чанбин не отвечает, отводя глаза в сторону. Он не пытается прикрыть тишину наигранным глотком чая, а явно подбирает слова. Юнги не будет торопить. Они с Хвасой переглядываются, словно читая мысли друг друга, и, пусть этого не звучит, но сходятся на одном: господину Со что-то известно. — Ваше молчание не поможет нам решить проблему, — в голосе Юнги звучит сталь и решительность, — я смогу найти своего подчинённого, если он ещё жив, но не смогу помочь вам, если вы умалчиваете какие-то ответы. — Мне известно не так много, как может показаться, — Чанбин со вздохом отставляет чашку на стол, — около полугода назад, ещё когда у власти стоял отец, в наши земли пришли люди. Они называли себя кочующей общиной и не просили ничего кроме клочка земли, где смогут пожить. — Место им дали, — Юнги даже не спрашивает, — и что случилось? — Они жили довольно мирно, делали разного рода украшения, обменивались с нашими людьми, — Чанбин засовывает руку за пазуху, доставая кулон и протягивая его им на изучение. Ничем не примечательная безделушка, вырезанная из дерева и изображающая птичку. — И причин выгонять их не было. Юнги нервно постукивает пальцами по столу, желая потребовать, чтобы Чанбин перешёл к сути, но он сдерживается. Порой такого рода детали нужны, чтобы понять картину целиком, так что он молчит и слушает рассказ. — Но потом начали исчезать селяне. Не постоянно и крайне редко, когда мы обратили внимание, то пропало около десяти человек. Сначала организовали поиски своими силами, попросили о помощи местную ведунью, но она лишь разводила руки в стороны, — Чанбин застывает, смотря вглубь себя, — после — обратились к чужакам, проверили доверенные им земли, но и там не было наших людей. Тогда-то и обратились за помощью во Дворец, потому что люд начинал проявлять недовольство. Юнги кивает, зная об этом моменте. Он мог бы послать и не Намджуна, но у того было лёгкое ранение и казалось, что расправиться с мелким недовольством можно малыми силами. О чужаках, пропажах и уж тем более магии им не было известно. — Когда вы поняли, что замешана магия? — Хваса обладает меньшем терпением, чем Юнги, сразу переходя к сути. — Заметили следы ритуала? Были высланы угрозы? Начались убийства? — Пропал мой возлюбленный, — Чанбин сжимает кулаки, жестом выдавая своё отношение к случившемуся, — у меня есть супруга и она носит под сердцем моего сына, но люблю я другого человека. И он… в его крови течёт кровь феникса. Я подумал, что это просто совпадение, но спустя несколько дней наша ведунья сказала, что дело принимает скверный оборот. Тогда мы отправили гонца в первый раз. — И его перехватили, — Юнги кивает и ловит за хвостик ускользающую мысль. Феникс. Красные волосы. Жертва. Ритуал. — Как выглядит ваш возлюбленный? — Он невысокий, довольно изящный и у него редкий цвет волос, напоминающий ярчайшее пламя — алый. Юнги и Хваса переглядываются. На их лицах застывает мрачное выражение, не знаменующее ничего хорошего. Если главная жертва — полукровка с кровью феникса, то у магов уже есть все необходимое. Однако они медлят. Всё же чего-то не хватает? — Эта община ещё не ушла? — Юнги задумчиво постукивает подушечкой пальца по губам. Каков шанс, что маги — члены общины? Таких совпадений не бывает, особенно, он ощупывает украшение птички, когда есть так много деталей указывающих на возможного виновника. — Нет, Император, — Чанбин приказывает одному из слуг принести им карту, — я могу показать вам, где они остановились. Мы также отметили все места, где были похищены люди, в том числе и ваш генерал. Не знаю, будет ли эта информация полезна, но всем, чем я смогу помочь — помогу. Хваса подтягивает карту к себе, изучая все отметки на ней. Юнги даже не вмешивается. В таком вопросе он будет больше мешать, чем помогать. Его работа заключается в анализе данных и поиске решения. Сейчас картина кажется не полной, поэтому с рассветом он со своими людьми отправится в общину. Может и правда именно они замешаны в этой скверне? Тогда почему другие провинции, где они останавливались не обращались во Дворец? Юнги сразу же находит ответ: искали полукровку. Отчего же не ушли, когда Император пересёк границы? Ритуал уже запущен и отказаться, откатить всё назад им не под силу. Чего им не хватает? Ответ на этот вопрос будет ключом к разгадке их тайны. — Приготовьте нам покои, господин Чанбин, — Юнги не видит смысла торопиться и бежать искать ответы сейчас, — и для жрицы нужны купальни. Служанка у неё есть, поэтому со своей стороны можете никого не выделять. — Как прикажете, — Чанбин кланяется. Выпрямившись, он какое-то время сидит неподвижно, словно обдумывая терзающую разум мысль, но в конечном итоге ничего не говорит. Некстати Юнги задумывается: может ли в ритуале быть замешан сам юный наследник Со?