Моя судьба мне неподвластна Любовь моя, как смерть, опасна! Погаснет день, луна проснётся И снова зверь во мне очнётся! Забрали чары души покой Возник вопрос: Кто я такой? Король и шут. Медведь
Дания. Остров Слотсхольмен.
В привычной манере небо Копенгагена застилали облака. Сгущаясь в тучи, они грозились начать очередной дождь, а может и вовсе разреветься в грозе. Жители, не желающие попасть под удар непогоды, попрятались в домах. Улицы, совсем недавно оживлённые, сейчас пустовали. И только в это тихое, серое время во дворе Копенгагенского замка кипела жизнь. Там, на небольшом островке, где-то средь деревьев скрывался и наш герой. На лице, выражавшим лишь усталость, была и задумчивость. Рассматривая темнеющее небо, он перебирал в голове последние события, произошедшие с ним: «Бойня на границе, лесник. Роксана. И вот, сейчас я должен учиться жить по-новому.» — при мысли о новой знакомой Джим непроизвольно поморщился. Право, Роксана не вызывала у него какую-либо неприязнь, однако первая их встреча оставила неизгладимое впечатление, врезавшись неприятным воспоминанием на долгие десятилетия. Когда небо окрасилось сумерками, а заместо солнца светила луна, в самой отдалённой комнатушке замка находился наш герой. Очнувшись ото сна, первым, что он увидел, была удивительной красоты девушка. Белая, словно фарфор, кожа и такие же белёсые волосы, между тем у хрупкой девушки были кроваво-алые глаза, а миловидное личико не выражало никаких эмоций. Джим даже не знал, ангел перед ним или мастерски изготовленная кукла. Но вот, дева наконец обратила внимание на юношу, и тихо начала звать кого-то. Мгновение, и будто по щелчку в помещении оказалась ещё одна особа. Первое, за что зацепился затуманенный взгляд Бо — наряд женщины. Приталенное длинное платье тёмно-синего, королевского цвета с широким рукавом, уходящим в пол. В лицо девушке он отчего-то посмотреть не мог. «Кто-то из знати?» — сразу догадался Джим, отводя взгляд от незнакомки. Он уже сидел в постели, стараясь прислушаться к диалогу. Между собой девушки разговаривали на неизвестном нашему герою языке. Да и юноша, если бы знал его, не смог здраво разобрать речь. После долгого сна у него разболелась голова, а дезориентация и неизвестность происходящего вокруг только больше давили на разум. Казалось, он слышал все чётко, но при этом будто в воду опущен, от чего звенело в ушах. А стоило только взгляду сфокусироваться, как парень мог разглядеть абсолютно все мелочи. Джо будто видел что-то доныне неизвестное, но это его и пугало. — Te ves mucho mejor, muchacho. — бархатистый, но властный голос заставил обратить внимание на женщину. Юной незнакомки же рядом не оказалось. Пересилив некую тошноту, Джим смог поднять глаза и рассмотреть лицо собеседницы. Светлые, словно золото, волосы были собраны назад заколкой, украшенной синими цветами. Черты лица её были острыми, а взгляд алых глаз властный и насмешливый, он будто захватил Джо, не оставив возможности прервать зрительный контакт, пока незнакомка сама того не хотела. Будто перед ней не двадцатилетний военный, а щенок из подворотни. Именно таковым и был Джо: перепуганный, озлобленный и уставший. Не зная, зачем и для кого он живёт, юноша просто существует и ждёт своей кончины. — ¿Quién eres?.. — ¿Tu salvadora? Se podría decir así. — проходя то взад, то вперёд, дама рассматривала в своей руке небольшой бутылёк с тёмной жидкостью, время от времени поглядывая на юношу. — Llámame señora Roxanne. — ¿Cuánto dormí? — Dos días. — ¿Dónde estamos? ¿Es un hospital? — Mm, no. Es el ala del castillo de Copenhague. Y en este momento, esta es tu casa. — Роксана усмехнулась. Казалось, эти расспросы забавляли её. — ¿Copenhague? ¿Quieres decir que estamos en Dinamarca? — тень недоверия скользнула по лицу юноши, и через мгновение тот рассмеялся. — No, no. No podríamos estar aquí en tan poco tiempo. Esto es simplemente imposible para el hombre. — Para el hombre común no. Pero para un vampiro no hay límites. Igual que para ti. — очередной смешок дошёл до девушки, и она недовольно сузила глаза. — ¿Crees que estoy bromeando? — Lo siento, señora, pero así es. Usted dice que soy un vampiro, pero eso no puede ser. — хотя Джим и улыбался, сам находился в растерянности. Всё то же тошнотворное состояние никак его не отпускало, какая-то незнакомка утверждала, что парень умер, так ещё и мучала эта жажда. — Los vampiros son muertos que muerden a la gente por reflejo. Todavía estoy vivo. — ¿Estás tan seguro de eso? — теперь ухмылка красовалась на лице Роксаны, что ввело героя в ещё большие сомненья. Подойдя ближе, женщина протянула тому бутылёк с темно-алой жидкостью. — ¿Tienes sed, eso debería ayudar? Te aseguro que no hay veneno. — La Última vez me comí a un hombre. ¿Qué es eso? — ответа же не последовало, лишь пристальный взгляд блуждал по юноше, вызывая дискомфорт. Взяв бутылёк, парень выпил содержимое. Лёгкий привкус железа чувствовался на языке, но быстро перекрывался кисло-сладким вкусом, а запах сам по себе был притягательным, что хотелось выпить всё больше. И в самом деле, жажды будто и не было, а взгляд стал более сосредоточенным, осмысленным. — Es sangre humana. — ¡Sí usted sólo loco! — подскочив с постели, юноша задел спинку кровати, разломав деревянную поверхность. Ему показалось, что это произошло всего за долю секунды. А может, так и было? Переведя растерянный взгляд на собеседницу, было заметно, что Роксана сдерживала смешки, сохраняя некую отстранённость. — Es una locura negar nuestra naturaleza. ¿No has visto y oído mejor? — указав на разломанную спинку, она продолжила — ¿Qué te parece esto? Y tu sed se ha ido, deberías beber sangre. Eres un vampiro, Jimbo. Acéptalo. — ¿Cómo lo sabes? — ¿Tu nombre? Lo sé todo, Jimbo. Mucho más de lo que puedes imaginar. — ¿Qué voy a hacer? — Considérate renacido. Así que olvídate del pasado. Ahora eres — un vampiro sin nombre, un nuevo y grandioso ser en la parte inferior de nuestra jerarquía. Aprende, ajústate a la vida y trata de no morir. No te atrevas tan estúpidamente a perder una oportunidad dada por los dioses. — Y yo no pedí esa oportunidad. — после этих слов девушка вытянулась, как струна, а лицо её выражало лишь отвращение, будто Джо описывал события войны. Однако, ничего не сказав, она лишь направилась к выходу. — ¿Y el sol? ¿Puedo salir a la luz? Остановившись у самой двери, Роксана кинула на парня последний взгляд алых глаз: — Tómalo tú mismo y averigualo. — бросив это, госпожа исчезла в проёме массивной дубовой двери, оставляя юношу со своими демонами. «Пять лет с того момента прошло, а забыть всё никак не могу.» — тут, от тучных, словно само небо Копенгагена, мыслей героя отвлекло холодное, словно сам лёд, прикосновение к плечу. Рядом сидел парень на вид лет двадцати. Тёмные, слегка волнистые волосы чуть ниже плеч были собраны в хвостик, широкие брови, выразительные глаза цвета янтаря с алым отливом, нос с небольшой горбинкой, веснушки по всему лицу и рваный тёмный шрам на левой щеке смугловатой кожи. Анку — единственный приятель Джо и по совместительству тот, кто обратил нашего героя. — Не слишком ли рано ты вышел? — привычная добродушная улыбка красовалась на лице вампира, но сам его вопрос совсем не подходил выбору одежды того. Юноша был одет лишь в широкую рубаху да лёгкие штаны, и тем не менее, тело его давно не чувствовало никакой температуры. — Вовсе нет. Уже который день небо тучами застлано, что день с сумерками легко спутать, да и ночью от непогоды звёзд вовсе не видно. — Джим старательно выговаривал каждое слово на русском языке, однако акцент его не ушёл даже спустя три года изучения. Почему же вдруг испанцу так приглянулся именно этот язык? Всё просто — именно на нём говорило большинство перерождённых, так что волей-неволей, однако освоить русский говор пришлось. — И то верно. Где-то поблизости, прячась в тенях каменных арок, между собой разговаривала пара вампиров в более богатых одеждах, чем Джимбо со своим приятелем. Как бы то странно не было, объектом их обсуждений стала пара друзей: — Я слышал, что этот дольше всех безымянный ходит. — Видел, какие у второго шрамы? Чудо, раз он до сих пор с собой не покончил, с такой-то внешностью. — Нашли друг друга два уродца, и радуются. Они прекрасно знали, что юноши слышали их, однако продолжали свои обсуждения, пока не поймали на себе взгляд Джимбо. Уставшие, потерявшие какой-либо свет жизни тёмно-зелёные глаза пронзали их, как бы предупреждая, что ничем хорошим эта детская забава не закончится. Не решаясь вступать в дискуссию с безымянным, пара вампиров быстро скрылась в стенах замка. — Эти подмастерья слишком много о себе воображают. Только недавно были безымянными, а уже забылись, стоило раскрыть способности. — более могущественные вампиры берут одарённого безымянного в помощники, обеспечивая второму безопасность и возможность иметь имя, а также выбирать между направлениями работы. Тем временем подмастерье выполняет указания и во всём слушается учителя, фактически становясь мальчиком на побегушках. — Возможно. Я бы тоже кичился, будь лучше других хоть в чём-то. — и вправду, герой был в самом низшем слое иерархии — разнорабочие, или безымянные. Они не имеют какой-либо власти и права на имя. Их роль в этой жизни — выполнять всю грязную работу, по типу убийства или эскорта. — Тем более, за них ручаются господа, сложно не забыться. — Брешешь. — С чего бы? — Так ведь, будь ты хоть немного так же заносчив, не хотел бы стать воином. — воины — вампиры, играющие важную роль в военном и политическом деле. Их работа считается грязной наравне с безымянными. И тем не менее, у воина есть имя, а также возможность подняться до господ и большое уважение за счёт силы духа и выдающейся способности. — Так ведь только они, помимо князей, имеют полную свободу действий, не скручивая себе руки обязанностями. — первый слой общества — князья. Только им способны доверять, ведь действуют княже беспристрастно, не выделяя кого-то из массы. Они отвечают за политику и порядок между миром людей и вампиров. Их главное отличие от других — сверхсила. Также, никто не смеет звать князя по имени, и обращаются к нему только по статусу среди других из высшего общества. Всего князей десять, и в зависимости от силы у них есть статус. — А ты вовсе решил до господ подняться. — кстати, о господах. Они имеют особое влияние среди других обществ, и отвечают за политические вопросы, а также следят за тем, как скрытны другие вампиры. Зачастую именно господа берут подмастерье, обеспечивая себя приемником знаний. — Именно поэтому я и не иду в подмастерья. Сам стану великим. — горделиво заявил Анку, скорчив гримасу серьёзности, после чего рассмеялся. — И всё же, как ты намерен воином становиться, если способность даже не раскрыл? — Пока не знаю. Думаю, для начала вернусь на родину. А там, как пойдёт. — Всё хочешь тётушку проведать? Знаешь ведь, что нельзя так. — Я помню. Просто. Хочу узнать, как ей живётся. Волнуюсь. — кажется, навсегда замершее сердце юноши вновь начинало биться при мысли о доброй милой женщине, что заменила Джо родителей. — Она ведь единственная, кто мне был дорог. Анку, множество раз слышащий о чудесной тёте Джо, прекрасно понимал желание встретиться с родным человеком, ведь им тоже когда-то овладевали такие чувства. — Понимаю. Но помни, что ты уже далеко не человек, и можешь при сильной жажде. — Нет, я не буду так делать. — с отвращением отпрянув подальше от друга, возразил герой. Даже спустя столь долгое время, как пять лет, Джо через силу питается человеческой кровью. Неоднократно его тошнило, ещё чаще он разрывал себе горло после каждого убитого им человека, однако плоть тут же срасталась, не оставив и следа от раны, кроме, пожалуй, крови. Даже спустя долгие годы войны Джим не задумывался, какого было убитым им людям, ведь, как считал сам парень, он боролся за спокойствие своей родины. Однако теперь ему тяжело расправляться с жертвами, ещё хуже ему даётся убивать с воспоминаниями о временах человеческой жизни. Временах, где единственное, что связывало его с миром и заставляет сейчас так мучаться, бороться с сформировавшимися за, как оказалось, такой короткий клочок жизни, ценностями — милая тётушка в далёкой Испании. — Я не чудовище, чтобы убивать когда-то близкого мне человека. В ответ ничего не последовало. Анку лишь горько усмехнулся, с сожалением смотря на друга. О, если бы Джимбо знал, сколько ещё тайн от него хранит этот новый мир. Время, тем самым, шло к закату, а тучи разревелись в ливне, орошая землю кристально-чистыми каплями. Взяв вещи, Джим направился к выходу, хвостом за ним последовал и приятель. — Будет славно, если отправишься со мной. — Прости, мой друг, однако и здесь много работы. Надеюсь, встретимся мы быстрее, чем через месяц. — Постараюсь вернуться. — улыбнувшись впервые за весь день, Джо похлопал друга по плечу. Вампир же отвечал не менее лучезарной улыбкой. — И ты приезжай, Анку. — Обязательно, безымянный.Зачем я здесь? — риторический вопрос Густая смесь из бетона и берёз Я не хочу ни порядка, ни хаоса Я молчу — театральная пауза Моя интимная зона для этого города широковата Коммуникабельность не отшлифована — шероховата Мои глаза закрыты, а в ушах вата: Я не вижу зла, не слышу зла и не говорю о зле, ребята Дайте танк (!). Я
Середина осени. Листья уже давно пожелтели и начали опадать, оставляя деревья без красочных нарядов, дожди затапливают землю, оставляя после себя туманы и сырость. И между тем, в серой картине есть яркое пятно солнца, старающегося согреть природу, прежде чем скрыться за тучами на долгое время. Так и в вечной осени Джимбо есть тётушка — милая загорелая женщина, носящая довольно яркую одежду и заплетающая свои тёмные локоны в косу, украшая ту цветами. Странная женщина без своей семьи, живущая на отшибе, вдали от жителей деревни, когда-то приютила Джо, подарив мальчику всю свою любовь и ласку. Вместе с этим её сердце больно сжималось от того, как часто пасынок попадает в неприятности, постоянно травмируясь. — ¡Y cómo es posible! И как так можно! ¡Cada día te metes más en problemas! ¡No tengo tiempo para cambiarte las vendas, imbécil! — причитая мальчишке, недовольно сидящим напротив, женщина обрабатывала весьма большую рану на руке, где время назад красовался кусок стекла. — ¿Y ahora qué? ¿Por qué te peleaste con giorno y los otros niños? — Ellos comenzaron primero. — потирая свободной рукой перебинтованную шею, пробурчал себе под нос мальчишка, и не надеялся, что его услышат. — No me importa quién comenzó hasta que respondes la pregunta. ¿Por qué peleaste con los niños? — уж что тётушка Амада не любила — так это оправдания. Да, она, в силу горячего нрава, злится и рвётся вперёд, чтобы надавать тумаков, и тем не менее старается разобраться в деле. И только потом решает, продолжать браниться или проявить сочувствие к ребёнку. — Dijeron que estabas cansada de mí. ¡Dijeron que querías venderme porque era un extraño! Pero eso no es cierto, ¿verdad? ¿Son mentirosos, verdad?! — ещё живые, наивные глаза ребёнка наполнились слезами. Он, как и Амада, был одинок долгое время, и всеми силами держался за женщину, так неожиданно ставшую мальчишке родной, словно мать. Но как сильна была любовь, так крепчал и страх. В то время продать человека в каменоломню или может, куда хуже, не казалось чем-то абсурдным, а детей зачастую и вовсе сравнивали со скотом, побыстрее гнали в поле или кузницу, чтобы была хоть какая-то польза от существования такого слабого звена. Джимбо же, хоть был выше и, казалось, выглядел старше, серьёзней сверстников, не выносил одиночества, просто не мог представить, что когда-нибудь останется в этом мире один, и должен будет заботиться о себе сам. Он, будто пугливый заяц, попавший в стаю волков, с радостью бы спрятался в норке от злобных усмешек, но должен отбиваться, чтобы хоть как-то выжить в этом жестоком обществе, где люди готовы перебить друг друга. — Los niños siguen el ejemplo de los adultos, y son muy, muy crueles, Jim. — закончив наконец перевязывать руку, тётушка аккуратно дотронулась до исцарапанной щеки. Она знала, что жители сплетничают о ней, и понимала, почему дети ведут себя так. Однако, Амада не хотела учить Джо, что нужно отвечать злом. Она не хотела даже представлять, что этот ребёнок, вечно ходящий за ней хвостиком и смотрящий на всё через призму веры в лучшее, может стать таким же чёрствым и жестоким. О, как же жестока реальность. — Pero eso no te da derecho a ser malvado e ir a la batalla. Si te ofenden, vete. Sé que eres fuerte y puedes defenderte. Pero Mira a Carlo. ¡Le rompiste la cabeza al niño! Si eres fuerte, Jim, debes enviar la fuerza para protegerte, no para destruir. No fue por nada que te dieron ese nombre. — Estás loca, tía, porque me justificas por mi nombre. — недовольно фыркнув на привычные причитания, мальчик огрызнулся на слова про имя. «No soy un benefactor ni un Beato. No me compares con un sanador.» — мрачная мысль посетила детскую голову. Джимбо — исцеляющий души, имя, совсем неподходящее этому человеку. Сердце, переполненное в страхе и ненависти к этому миру, не может нести благо. — Es posible. Y, sin embargo, fuiste tú quien sanó mi alma una vez. Y estoy segura. le harías eso a mucha gente. — расплывшись в тёплой улыбке, тётушка обняла Джо. А мальчишка тем временем рассмеялся от этих сентиментальностей. — ¿Qué, crees que estoy equivocado? — Нет. Конечно, нет. — очередной смешок вышел из уст юноши от воспоминания, терзавшего его заледенелое сердце. — ¡Amigo, estamos aquí! — Sí. Gracias. — поправив плащ и выбравшись из крытой телеги, в которой герой провёл весь день, чтобы добраться до родного края, он протянул старику-фермеру несколько медяков, и поскорее направился к старому домику. Уже был вечер, и сумерки сгущались, пряча мужской силуэт от ненужных глаз. Вот и потрёпанная временем деревянная дверь. Осталось только постучаться, поздороваться и обняться. Но что же он ей скажет? Как он объяснит, где пропадал все эти годы, и почему даже письма не отправил. От волнения его пальцы подрагивали. Джим ещё и волновался, как бы ненароком не сломать дверь. И, наконец решившись на эти два удара, он останавливается. Дверь, не выдержав ветра, так неожиданно разразившегося на отшибе, со скрипом открылась, позволяя рассмотреть помещение. Кажется, тучи сгущаются, закрывая свет вышедшей луны. Но герою этого не нужно, он всё видит. Он видит разбросанные книги, недовязанный плед, оставленный на потёртой деревянной софе, и тело в середине небольшой комнаты. Где-то в небе сверкнула молния, давая получше рассмотреть женские черты. А ледяное сердце дало трещину. — ¿Tía?.. — дыхание спёрло, а кровь больно бьёт по ушам, будто Джо потерял слух. Медленно, нехотя он подходил к телу. Так же, будто в трансе, он опустился на пол, и убрал растрепавшиеся тёмные волосы с лица, окончательно убедившись в том, чего никогда не мог представить. — Oh, tía. ¿Qué pasó? Женщина, со всей своей любовью и трепетом растившая вампира, подарившая ему надежду и всё это время помогавшая лелеять надежду на спокойную, счастливую жизнь, покинула этот прогнивший в крови и горе мир. Загорелая кожа была ужасно бледная, некогда румяные щёки ушли, оставляя впадины, и сама женщина казалась ужасно худой, будто из неё высосали всё живое. Карие глаза застекленели в ужасе, а конечности затвердели в неестественной позе, будто последние минуты её жизни напоминали агонию. О, так и было. На шее было два видимых пятна, перешедших в гематому. Джо, не желая принимать это, звал Амаду, обнимал иссохшее тело, ломая суставы, заставляя двигаться. Тёмно-зелёные глаза спустя долгое время наполнились слезами, и мальчишка уткнулся женщине в шею, тихо зовя ту. Кристально-чистые капли стекались по хладной коже, оставляя мокрые дорожки. Джим не верил, он не хотел верить. Думал, что тётя привыкла, смирилась. Думал, что она наконец нашла любимого, живёт в своём домике, зачитывается романом и в летнюю пору занимается своим садиком, после продавая цветы в деревне. Он думал, надеялся и молился, чтобы так всё и было. О, как же он ошибался, надеясь на судьбу. Кажется, юноша находится в бреду. Не было отрицания, и он не пытался обмануть себя, что это другой человек или просто бред больного разума. О нет, Джим не отрицал смерть. Он знал, что это, и не смел отрицать то, что следует за ним с самого рождения. Ледяное сердце, стойко справлявшееся со всем ужасом, разбилось. Не осталось стержня, что сохранял кусочки здравого смысла и совести, а моральные принципы рушились следом за надеждой. Тишину прервал скрежет половиц, от чего вампир, сгорбившийся над бездыханной девой, дернулся и, словно взбешённый зверь, набросился на неприятеля: — Друг, что ты. — Анку с непониманием всматривался в лицо напротив, ища хоть намёк на благоразумие. Однако герой, кажется, навсегда потерял значение этого слова. — Ты! Это ты сделал! — охрипшим голосом он зарычал от гнева, впившись вампиру в горло, до скрежета сжимая ледяную плоть. — Ты ведь знал. Ты ведь знал, и всё равно убил её! С новой силой юноша заревел, ощетинился, а глаза его блестели золотом в благом гневе. Ещё немного, и он готов разорвать Анку на куски и предать огню. Но парень, не желавший так скоро умирать, схватился за плечи друга, с силой сжимая их, а шрам на щеке опасливо дёрнулся, расплылся по лицу и шее, обжигая руки Джимбо, заставляя тем самым уйти. Тёмная плоть Анку расползлась до кистей, на кончике пальцев оставляя заострённые когти, которыми вампир полоснул героя по лицу, заставляя тем самым прийти в чувство. — А сейчас, давай успокоимся, и поговорим. — О чём нам говорить? Здесь только два вампира. А ты появляешься из ниоткуда, хотя должен прислуживать в замке. — кровь, смешавшись с солёной жидкостью, большими каплями стекала на пол, оставляя тёмные пятна. Эта «пощёчина» немного отрезвила, но не успокоила полностью, и если Бо что-то не понравится, он с радостью набросится на юношу напротив и, не обращая внимания на обжигающую плоть, разорвёт его и сожжёт вместе с этой проклятой деревней. — Я. Нет, я был в замке и освободился только сегодня. Просто подкупил одного подмастерье со способностью перемещения, чтобы быстрее оказаться здесь. — Анку имел намного больше связей, чем герой, и подобное оправдание вполне могло сойти за правду. «Если бы в этой дерене был ещё один вампир.» — такое жестокое предательство со стороны друга было чем-то невообразимым, но оправдывать его вампир не собирался. — Ты. Я ведь не говорил? Здесь беснует один безымянный, всю деревню изводит. — держась ближе к выходу, Анку выставил вперёд руки в примирительном жесте, одновременно стараясь уловить состояние друга. — Меня и отправили сюда, чтобы присмирить его. — Почему раньше не сказал? — тень недоверия скользнула по лицу героя. Сейчас он не мог здраво мыслить, но старался разобраться в деле, как его и учила тётушка. — Я сам только недавно узнал. Я, мне очень жаль, друг. — взгляд парня перешёл от безымянного к мёртвому телу, и сам Анку старался проявить сочувствие. Немного приблизившись, он дотронулся до плеча друга. — Ты знаешь, я бы никогда такого не сделал. Сейчас. Сейчас давай мы похороним Амаду, а после разберёмся с вампиром? В ответ ничего не последовало. Джо лишь отошёл от друга, что взять женское тело на руки. — В саду должна быть лопата. Похороним её здесь, как она и хотела. Много времени это не заняло. Они быстро выкопали достаточно глубокую яму, закутали тело в ткань, и так же быстро закопали Амаду. Намного дольше они сидели у могилы. Иногда слёзы мелкими дорожками стекали с щёк Джо, пока тот, будто в трансе, смотрел на могилку. Анку молчал. Он понимал, что стоит дать другу время, чтобы тот оклемался, чтобы тот мог здраво мыслить. Однако за горем пришёл гнев и жажда мести. Бо желал найти убийцу, разорвать на мелкие куски и отправить прямиком в Ад самым мучительным и ужасным для того способом. — Хочу выпить. Пивная недалеко, через кладбище. — его странное желание не осталось незамеченным. — Ты ведь. — Я знаю, что не могу опьянеть. И всё равно пойду. Ты со мной. — последнее было скорее как утверждение, нежели вопрос. Юноша прекрасно знал, что Анку так или иначе последует за другом. Как минимум потому, что в порыве ярости Бо может просто-напросто убить кого-нибудь. В тишине они покинули отшиб, и направились к кладбищу, находящемуся у склона. Однако, прошло достаточно времени, а кладбища будто и не было. Тогда Анку решился заговорить первым: — Ты уверен, что кладбище где-то тут? — Да. Оно должно было быть здесь. — трясущейся от стресса рукой юноша указал на громоздкое здание, отличающееся ото всех в этой деревне своей площадью и вычурностью. — Они. Они построили дом на костях. Раздосадованный пуще прежнего, Джим в мгновение ока оказался у деревянных ворот и с постучал по обработанному дереву, чудом не ломая его. Некоторое время вокруг была тишина. Но вот, калитку опасливо открывает полу-слепой старик. кажется, в прошлом, ещё до времён войны, он был конюхом. — ¿Qué estás haciendo aquí? — иссохшие морщинистые губы скрутились в трубочку, а слепой взгляд настороженно вглядывался в лицо героя. — Estamos cansados del camino y pedimos alojamiento. Nadie más del pueblo quiso ayudarnos. Por favor, déjanos entrar. — No es una taberna, muchacho. Fuera de aquí. — Por favor, sólo una noche. He oído que hay poderes impuros. No quiero caer en las garras de los monstruos. — это заставило конюха замереть на месте и вернуться к вампирам. О, старик прекрасно понимал, о чём идёт речь, и не хотел на себя брать ещё чью-то смерть. — Pero no entregue problemas. Y para empezar, hay que acercarse al Señor. — спрятавшись в тени ворот, он впустил путников. — Что ты, ради всего живого, творишь? — до этого молчавший Анку принялся осыпать друга вопросами. — Думаю, я нашёл что-то интересней выпивки. Это будет недолго. — ответив лишь это, Джим вошёл в довольно просторное помещение. Комната с тёмными стенами, дубовой мебелью, украшенной дорогой алой обивкой, большие оконные рамы закрыты шторами, ушитыми золотом. А в самой середине комнаты, сидя в кресле и спаивая себя вином, сидел низкорослый мужчина преклонного возраста. Сальные, местами поседевшие волос зализаны назад, а лицо, немного перекошенное, исхудалое, раскраснелось от выпитого алкоголя. Ошалевшим взглядом он осматривал пару незнакомцев. — Какого лешего? — только этого хватало, чтобы понять, кем является мужчина. Лишь на секунду друзья переглянулись, будто переговариваясь, и решаясь, что делать дальше. — Señor, han venido pidiendo alojamiento. — Al diablo con ellos. Aunque. Vete, déjanos. — наломанном испанском он прогнал старика, и с такой же плохой речью обратился к путникам. — ¿Qué te trae aquí? — Sólo somos viajeros. Paseamos por las ciudades y pueblos aprendiendo cosas nuevas. — Анку чувствовал, как жажда крови накипала в Бо, и сам ответил. Это даже удивило испанца, ведь вампир не говорил о том, что владеет его языком. — Por favor, siéntese. Bebe conmigo. — язык мужчины заплетался, от чего тот выругался, и тем не менее старался выглядеть дружелюбным. Джим, наблюдающий за вампиром, испытывал лишь отвращение. «Какой же он вампир, если выглядит хуже гаргульи, да спивается. Единственное, от него смердит, как от трупа» — зная, что вампиры не отражаются в посеребрённых зеркалах, парень решил задеть безымянного. — Вижу, вы достаточно богаты. — настолько неожиданно было услышать знакомую речь, что мужчина чуть не выронил бокал. — Простите, я вас напугал? — Нет-нет, просто не ожидал. Вы, значит, из Руси? — Верно. Правда, давно на родном языке не говорил, даже непривычно. — атмосфера вокруг Бо словно тяжелела, заставляя Анку, сидящего рядом, напрячься. Конечно, его отправили, чтобы избавиться от вампира, но не хотелось бы вызывать шумиху раньше времени. Вампир же, не замечая подвоха, самодовольно рассмеялся, отвечая на заданный ранее вопрос: — Ты прав, я более чем хорошо обеспечен. — Однако ж, что странно. В доме я не встретил ни одного зеркала. Неужто не любите смотреться в него? — Ты прав. И тем не менее, поместье моё прекрасно. — он хотел было продолжить бахвалиться, однако был грубо перебит. — Да, место неплохое. Да только, как я знаю, тут было кладбище. Неужто перенесли всех мертвецов? В ответ лишь рассмеялись: — Ну естественно нет. Мертвецам всё равно, а так, лишь место занимают. Тут и место удобное, так и построили поместье на костях. — допив содержимое, он долил ещё. — Да. Хорошее решение. Однако ж, на отшибе тоже неплохое место. — А? Где сумасшедшая куртизанка живёт? — вопрос, совсем абсурдный для Бо, оскорблял память Амады, и юноша уже размозжил бы вампиру череп, если бы его с силой, до треска в костях, не схватили за плечо. Анку, глядя на друга с не менее серьёзной миной, молчаливо уговаривал того сидеть на месте. Мол, ещё рано. «Какого чёрта ты меня останавливаешь?!» — мысленно отвечал тот, но спорить не стал. — Куртизанка? Я слышал, дом заброшен. — Теперь, уже да. Эта сумасшедшая всё звала своего выродка, да кричала, что сожжёт тут всех. Ну и я решил, чего бы не лишить бабу страданий? — гадко, во всё горло рассмеявшись, тот заговорил тише. — кто ж знал, что у конюха из всех сук на уме была только эта. Ненависть, бушующая неистовым зверем в разбитом сердце, высвободилась наружу. Глаза Джо опасно заблестели золотом, а само здание затряслось, от чего свечи потухли, оставляя комнату в полумраке. Деревянный пол тихо затрещал, в итоге вовсе разлетевшись в щепки. Один за другим из земли выходили ожившие трупы. Полу-сгнившие, иссохшие, поедаемые опарышами, все они напали на немощного безымянного, в ужасе и непонимании происходящего переводя ошалевшие глаза то на ходячие трупы, то на Джо. — Ты! Ты ведь вампир! — руки смерти обхватили мужчину со всех сторон, сдирая с того дорогие одежды, кожу и мясо, не оставляя от того и живого места, что полу-вампир взревел от агонии. — За что? — Ты забыл своё место. — Джо, окружённый золотыми нитями, будто управлял восставшими смертниками, приказывал уничтожить ничтожество. Схватив бутылку с вином, он облил жидкостью ошкуренное тело, неспособное восстановить из-за слабости и постоянно нападавших мертвецов. Рядом был и Анку, принявший форму чёрной смерти. Тёмной рукой дотронувшись до лба существа, он распространил чёрное пламя: — Так отправляйся же в Ад. — жалобно ноя от боли, вампир корчился от боли, пока часть мертвецов не забрала безымянного в могилу. Как провалился мужчина, так и тряска ушла, отчего в ушах звенело. Некоторое время была тишина. Но вот, из-за двери выходит старик, и спешит благодарить путников: — ¡Gracias, Señor! Eres nuestro Salvador. Бо, припоминая, что именно из-за конюха и умерла тётушка, а некогда о деве вели сплетни и все жители деревни, не давая житья Амаде и мальчику, вампир приказал смертникам восстать вновь. Сверля старика отстранённым, пылающем в хладном металле взглядом, он с отвращением отпрянул и бросил в ответ предсмертную насмешку: — ¿Salvador? Oh, no, soy tu perdición. С отшиба, возвышающегося бугром над деревней, было особенно хорошо видно, что происходило у жителей. Охваченная чёрным пламенем, изредка сверкая золотыми нитями и затопленная в крови, деревня рушилась. Джо, разъярённый, ослеплённый гневом, приказал смертникам сравнять это место с землёй, не оставив и намёка на то, что когда-то здесь была жизнь, превратив всё в одно большое кладбище. — Ты не сказал, что частью задания было уничтожение деревни. — сидя на пожелтевшей, сырой траве, герой заметил недосказанность друга. — А ты не сказал, что пробудил способность. — Я не знал. До сего дня. — вновь повисло молчание, а где-то вдали были слышны крики ужаса и скорби, пришедшие со смертью. Переведя взгляд с месива, происходящего на земле, Бо рассматривал чистое, усеянное звёздами небо. — Почему ты взял прозвище? — Не хотел, чтобы меня называли безымянным. Почему же ты отказался от имени? — Мне не нравится идея носить прозвище демона. У меня есть имя, и вскоре я смогу им пользоваться. — в ответ вампир лишь хмыкнул. Мол, не скоро же это случится. Тут, рядом с юношами раздался треск, а после из воздуха полетели искры, принося за собой пергамент с алой печатью господина. Анку первый поднял пергамент и распечатал, читая содержимое. — Что там? — Кажется, теперь нас ждут в Швеции, Вестерос. — Беснующийся безымянный? — горько усмехнувшись, сказал тот. — Хуже, бесчестные люди.