***
Общаться с Абрамом было опасно. Эндрю знал, что с ним происходило что-то серьёзное. Об этом говорили постоянные синяки на лице мальчика и его вздрагивания на громкие звуки. То, что на самом деле в школе его знали как Алекса, и то, как мальчик испугался, когда ненароком назвал Эндрю своё настоящее имя. Ему было не больше девяти лет, но его глаза показывали, что он пережил вещи, с которыми не каждый взрослый сможет справиться. Этот мальчик был зоной риска. Однако Абрам также был единственным, кто подвинулся, чтобы Эндрю мог сесть за его стол в столовой. Он смотрел, с каким наслаждением Эндрю ел крохотное шоколадное печенье взятое из кофетерия, и под недоумённым взглядом Доу отдал ему своё. После этого Эндрю решил, что Абрам заслуживает доверия.***
— Абрам?… Перепуганные глаза мальчика приготовили его к чему-то плохому, но только не к последовавшим словам. — Эндрю, она хочет… она говорит, что мы должны уехать, — прошептал Абрам, и, несмотря на все усилия, шмыгнул носом. Эндрю почувствовал, как в грудь вонзились тысячи острых осколков. Смотря на мальчика, в глазах которого плескалось отчаяние, он разозлился из-за своей собственной беспомощности. Абрама, первого человека, которому Эндрю нашёл в себе силы довериться, собирались с ним разлучить, а Эндрю ничего не мог сделать. Возможно, они больше никогда не увидят друг друга. Он наблюдал, как тревожно выглядел Абрам, мелко дрожа, как белел контур его губ от того, с какой силой он их поджимал. Эндрю хотел взять его руки в свои, прижаться щекой к щеке, заверить, что всё будет хорошо. Однако он не мог лгать. Дарить надежду, обещать безопасность, которою, вероятно, им никогда не получить. Поэтому он позволил гневу утихнуть, невесомом дотронувшись к ладони Абрама, соединяя их мизинцы. Молчание давило, придавало разговору тяжести. — Мы ещё увидимся? Наивная надежда, в которую они оба хотели верить. — Увидимся. Пять лет назад Холодный сырой воздух залезал под сношенную футболку, касался кожи, посылая дрожь по телу. Трассу освещало только сияние луны. Сигарета в руке дарила кое-какое наслаждение, а остальное не имело значение. Давно перестало иметь. Ноги шаркали по асфальту почти в центре дороги. В этом месте редко встречались машины или вообще кто-нибудь, как бы Ники не убеждал его в обратном. Ники. У него есть кузен. И брат-близнец. Поглощённый своими мыслями, он не сразу смог отличить свет луны от света фар. Только когда звук сигнала разрезал ночной воздух, а шины завизжали, Эндрю обернулся, смотря на машину, на огромной скорости съезжавшую в бок, пока он стоял. Уже без необходимости он отошёл на край дороги, наблюдая за машиной, почти въехавшей в лес, однако вовремя остановившейся. Водитель копошился на месте, как Эндрю мог разглядеть, ругаясь и пытаясь выбраться из автомобиля, чтобы, вероятно, высыпать на него гору обвинений и нецензурной брани. Дверца хлопнули. Эндрю словно находился в трансе, нереальность происходящего медленно проникала под кожу, делая её ледяной. Голос, разнёсшийся в ушах, показался знакомым. Зов вынудил его сфокусировать глаза. На него шёл довольно молодой парень с таким видом, словно хотел сначала обеспокоено обыскать на предмет травм, а затем наорать за тупость. Контрастный. Внимательный. — Парень, какого чёрта ты делаешь?! Ты в своём уме?! — руки приблизились к его застывшему лицу и напряжённым плечам. Эндрю со скрипом сдержал порыв отбиться кулаками от лезущих к нему конечностей, и просто ловко ушёл от чужих прикосновений. Человек замер от его движения, опустил руки. Больше не пытался к нему дотронуться или даже подойти. Услышал Эндрю. Не давил. Только один человек за всю его жизнь вёл себя так. — Ладно, чёрт. Ты в порядке? Нервный и волнующийся. — Почему ты бродишь по трассе? — парень звучал так надрывно, глядя на Эндрю с ужасом и горем. — Почему ты один? Кто знал, что может случится? Парень говорил что-то ещё, отчаянно жестикулируя средь дороги, залитый ослепительным светом в сумеречной тьме, однако Эндрю уже нёсся в противоположную сторону, пока не дающие покоя мысли затмевали рассудок. Два года назад — Держи, — сказал Кевин, сунув ему в руки несколько помятых купюр. — Купишь мне кофе, а я пока зайду в «Экситз». Кевин не стал дожидаться его кивка, однако и Эндрю исполнять желания Кевина не собирался. Сунутые ему купюры были кинуты Кевину на колени. — Что заставило тебя думать, будто я — твой слуга? — Эндрю, мы сэкономим время… Но Эндрю уже уставился в своё окно, наблюдая за людишками в кафе, не оставляя места для споров. Какое к чёрту время? Он даже не знал, какой сегодня день. По идее ещё летние каникулы, так как на пары он не ходил. В конце концов дверь раздражённо захлопнулась. Громко, но не слишком. Кевин же не совсем самоубийца. Придурок в магазине с клюшками застрянет на долго. Быть может, к ночи они вернутся к Эбби, смутно подумал он. Внимание привлекло кафе. Возникло желание самому выпить ужасно сладкого кофе. Окончательно выйти из машины заставила мысль о скорченной гримасе Кевина, когда тот встретит его в кофейне. Сделав заказ огромного карамельного латте со взбитыми сливками, Эндрю просунулся к тому месту, где выдавали заказы и стал ждать, когда его напиток сделают. Незаинтересованно оглядывая заведение, чересчур заполненное людьми, Эндрю почувствовал, как его сердце замерло, когда он зацепился за напоминающие кого-то черты лица. Мгновенный укол чего-то стих так же быстро, как и возник, оставляя после себя лишь горькое послевкусие, когда парень, на которого бесцеремонно пялился Эндрю, забрал свой заказ и направился к выходу. Всего на секунду случайно встретившись с ним глазами, всё наваждение начало сходить на нет. Снова глухо. Снова ошибся. Снова бредит. Кофе он всё же дождался. Однако сладко-горький напиток был на вкус как песок, а кислая мина Кевина, завидевшего в его руках стаканчик, не принесла ожидаемого удовольствия. Сейчас Вопреки своему страху высоты, его неимоверно тянуло на места, расположенные высоко над землёй. Будь то крыша общежития или забытый мост над трассой. Это был уже новый уровень. Трасса не сильно отличалось от травы под общежитием, — и там, и там можно было разбиться на смерть. Однако изменение обстановки не помешало его организму выжать из себя те немногие крошки адреналину, на которые было способно его безжизненное тело. С тех пор мост стал его наиболее посещаемым местом. Уличный свет фонарей освещал стёршуюся белую дорожку в центре дороги. Теперь это место было уже привычным, практически местом Эндрю. Единственное, чего он не ожидал увидеть, — силуэт, стоящий прямо на парапете моста. Макушка, вероятно, парня, смотрела прямо вниз. Господи, если люди собирались драматично прыгать с моста и сдыхать, то только не в его присутствии. В планы Эндрю не входило ничего, кроме сигареты в руках и мрачных мыслей. — Если ты собирался прыгать, так прыгай — незачем тянуть, — вырвалось у него прежде, чем он сумел себя остановить. Слова — а как, блять, иначе — испугали парня. Он пошатнулся на парапете, который был достаточно широким, чтобы устоять, но вот так дёргаться всё же не стоило. Эндрю инстинктивно бросился в его сторону, проклиная себя и за слова, и за порыв помочь, остановившись в двух шагах от парня. Обретя равновесие, тот не повернул голову, вероятно, сочтя это слишком опасным. Даже дуновение ветра могло бы подтолкнуть его к падению с парапета, не то что отвлечение. — Слезь оттуда, пока случайно не свалился, — снова попробовал Эндрю, в этот раз сделав голос тихим. На кой хрен он это делал? Если парень хотел убиться — так значит флаг ему в руки. Но… он не выглядел так, словно хотел этого. Он скорее принял поспешное решение, а теперь трясётся. Не задумываясь о том, какого хрена он это делает, Эндрю подошёл ещё ближе, так, что теперь их разделяло всего пару сантиметров. И их Эндрю сократил, чтобы протянуть руку в мирном жесте — убери, какого чёрта ты делаешь. Видимо, он как-то вторгнулся в прострацию парня, что заставило его мучительно медленно повернуть голову, обращая свой потерянный взгляд на неподвижного Эндрю. Эндрю не знал, чего ожидать, но точно не этого. Шок от увиденного лица — слишком знакомого — затопил всё тело, а воспоминания стали похожими на волны в море — приплывали, затем отплывали, ты даже не успел ощупать, а они уже растворялись, оставляя за собой только мокрый песок. Эндрю словно вновь стал способен чувствовать. Ему захотелось ухватится за это живое разгорающееся пламя внутри и в то же время залить всё водой, чтобы оно прекратило так чертовски жечь. И он не был уверен, не сошёл ли он с ума, не галлюцинации ли у него или не ошибся ли он снова, как делал это множество раз раньше, но узнать, ему надо было узнать. — Слезь. Хриплый голос слишком дрожал, чтобы слова звучали как приказ. В действиях Эндрю всегда был лучше, чем в словах, поэтому, не дав парню право выбора, он вцепился ранее приподнятой рукой в чужое предплечье. Снизив хотя бы немного вероятность падения, Эндрю сделал ровный вдох, чтобы не захлебнуться в собственной панике. К счастью, парень не собирался осложнять ему задание. Схватившись за руку Эндрю, он медленными движениями поворачивал стопы в поношенных кроссовках. Эндрю не смог заставить себя обратить внимание на рефлекторный холодок, побежавший по спине от прикосновения. Даже когда ноги суицидника оказались на асфальте, Эндрю и не думал забирать руку. Только сильнее сжав пальцы, он пытался всмотреться в опущенное лицо парня. Рука взяла его за подбородок, заставляя поднять голову. Эндрю уже не мог терпеть эти клокочущие голоса в голове, одновременно говорящие, что ты ошибся и это он. И это он. Повзрослевший на десять лет, но по-прежнему слишком юный для всех бед, навалившихся на его плечи. Насыщенно чёрные волосы превратились в каштановый оттенок. На месте зелёных глаз оказались карие радужки. Были все основания полагать, что Эндрю ошибся, но глаза напротив, горящие узнаванием, ужасом и отчаянием, говорили об обратном. Это был он. Это был Абрам. И Абрам выглядел так же разбито, как Эндрю себя чувствовал. Абрам, хотелось повторять ему как мантру. — Абрам. Вся боль за разлуку с Абрамом рвалась наружу. Эндрю перехватил запястье Абрама за секунду до того, как оно бы оказалось у него на плече. Судорожно вцепившись в не сопротивляющегося Абрама, он дёрнул их обоих вниз. Колени больно встретились с асфальтом, но Эндрю был слишком занят другим, чтобы заострить внимание на ноющих коленных чашечках. Ощупывая плечи, руки, лицо Абрама, он не верил своим глазам. — Эндрю, ты… — задыхаясь, выдавил Абрам, однако Эндрю мягко накрыл его рот ладонью. Они поговорят позже. Сейчас им нужно было просто видеть и чувствовать. Со сдавленным всхлипом, Абрам уронил голову ему на грудь, пальцами вцепившись в плечи Эндрю. Я нуждался в тебе, говорил он этим. Эндрю обхватил его спину руками, прижимая к себе, давая безопасность, которую он наконец-то может гарантировать — я знаю. Я тоже. Увидимся, — когда-то ответил маленький Абрам на вопрос Эндрю в последний день, когда они видели друг друга. Абрам не солгал.