Двадцать первое лицо Джека

Стоя под слишком горячей водой в душе, Рис больше всего мечтал лишиться второго глаза прямо сейчас. Он отключил левый, но живой был неумолим. Зеркальная душевая кабина, куда бы он ни повернулся, отражала все, что он видеть не хотел — следы от пальцев на лице, наливающийся синяк на запястье, укус под ключицей. Его в очередной раз вывернуло. Алкоголь, проходя наверх, безжалостно обжигал глотку; но боль была кстати. Позволяла отвлечься. В ушах звенело. Все еще не протрезвевший, в какие-то мгновения Рис терял осознание окружающей действительности. Он то начинал смеяться — ну и дурацкий сон ему приснился — то негромко, захлебываясь, выть. Не сон. Он сам виноват, безнадежно подумал Рис, с трудом удерживаясь на ногах. Он ведь сам... предложил... его вырвало так сильно, что при следующем спазме Рис сплюнул алую кровь. Если он продолжит блевать так часто, скоро от пищевода ничего не останется. Рис сел на плитку, нагревшуюся от воды; закрыл лицо рукой. Алкоголь еще милостиво держал его в своих объятиях, не позволяя полному осознанию свершившегося рухнуть на психику. Откуда же он мог знать, что Тимоти, показавшийся ему неплохим парнем при первой встрече, вообще способен на такое? Рис застонал. Опять же, это его вина. Он должен был быть внимательнее. Осторожнее. Не путать Джека и его двойника даже пьяным! При мысли о Джеке стало еще хуже. Конечно, он ничего ему не расскажет. Такой разговор может кончиться только смертью... вероятно, самого Риса. Двойник — даже мысленно произносить его имя стало невыносимо — тоже должен молчать, если у него есть хоть капля благоразумия... Было бы этих капель две, он его бы не тронул. И все же Рис был сам виноват. Еще тогда, в кабинете, двойник ясно дал понять, что с его отношением к Рису что-то не то, и Рис должен был быть начеку, не расслабляться, не думать, что он защищен только именем Джека. А ведь все было так хорошо! Рис съежился на полу душевой, цепляясь пальцами за волосы, и горько, надрывно завыл. Рис вышел из ванной, поеживаясь от холодного воздуха, коснувшегося обожженной водой кожи. Каждый шаг давался с трудом, прежде казавшаяся безопасной квартира вызывала желание покинуть ее как можно скорее. Он присоединил протез, и пальцы разжались сами собой, высветив звонок. Звонил Джек. Испуг откликнулся острым приступом головной боли; Рис схлопнул пальцы, сбрасывая вызов. Джек ведь не звонит из-за... произошедшего? Сколько времени прошло, всего пара часов. Он не должен был узнать. Чувствуя накатывающую панику, Рис быстро осмотрелся, размышляя, как оправдать сброс. Джек наверняка перезвонит, а если Рис не ответит, с Джека станется прийти лично. Только не сейчас. Не сюда. Взгляд на кровать вернул ощущение тошноты; нет, туда он не пойдет. Может быть, никогда. Дадут ли ему новую квартиру, если он попросит? Рис схватил с кресла плед и улегся на диване, накрывшись до подбородка. Как только он успел устроиться, снова раздалось пиликание входящего звонка. Поколебавшись, Рис ответил на вызов. — Тыковка, что за хрень, — возмущенно выговорил ему Джек. — Ты же помнишь? Я говорю: прыгай — ты спрашиваешь, в какой позе. Я звоню — ты отвечаешь в ту же секунду. С каких пор, интересно, правила успели поменяться, а? — У меня выходной, — неожиданным для себя хриплым голосом сказал Рис. Сорвал связки. — Извини. Я перебрал. Лицо Джека раньше в любом состоянии вызывало у него невольный прилив тепла; сейчас на него накладывалось лицо двойника. Одно лицо. Рис отвел взгляд. Сможет ли он вообще смотреть на Джека как прежде? Джек немедленно оживился. — И точно, а я все думаю, как-то сегодня бумажек многовато. А это щедрый я дал своей рабочей пчелке выходной. Знаешь, пчелка, у меня тоже была тяжелая неделя, — Джек поиграл бровями. — Поднимай свою пьяненькую задницу и приходи. Я тут нашел одну интересную штучку. Ту, желтую. Риса замутило. Блевать уже было нечем, но при одной мысли, что именно хочет от него Джек, свернуло желудок. — Джек, я... — Рис не мог на него смотреть. — Извини. Не могу. Тошнит. Джек поскучнел, но все еще не терял настрой. — Когда это мешало. Ну давай большой босс снизойдет. В твою маленькую скучную квартирку. Ты же не снял те чудные плакаты? Поставим тебе тазик-блевазик... — Нет! — резко просипел Рис; паника захлестнула мозг, прежде чем он успел подумать над ответом. Джек уставился на него непонимающе и раздраженно. — Мне... Мне правда плохо. Надо поспать. Джек наверняка что-то заподозрит. Рис пил редко, но алкоголь всегда приводил его в игривое настроение. В другой ситуации он бы уже несся, сбивая стены, скорее к Джеку, и тот это прекрасно знал. — Плохая выпивка, — попытался оправдаться он. — Отравился, наверное. — Выглядишь и правда погано, — задумчиво признал Джек. — А что за следы на лице? Подрался с кем-то наконец? Если так, горжусь, мистер «пожалуйста, давайте без насилия»! Рис, ойкнув, натянул покрывало выше. Следы от чужих пальцев почти сошли, но все еще оставались розовым пятном вокруг губ. Судорожно соображая, он выпалил: — Я упал, — поморщился от нелепости отговорки, но продолжил: — Поскользнулся и ударился лицом. Об... пол. Джек заржал. — Хотел бы я на это глянуть, пирожок, — он казался разочарованным, но уже не раздраженным. — Ладно, вишенка. Побуду сегодня милосердным. Но завтра чтобы как штык на работе. Можно и со штыком, хех, если ты понимаешь, о чем я. Рис пробормотал что-то невнятное, и Джек наконец завершил звонок. Со стоном Рис накрылся покрывалом c головой. Как он пойдет завтра к Джеку? Как он вообще сможет работать, зная, что двойник еще ходит где-то на станции? Было всего одно решение. Лучше всего сделать вид, что ничего не происходило. Ничего не происходило, он был слишком пьян, и ему причудилось. Такой вот дурацкий сон. Сон… Рис свернулся, притягивая колени к груди. Просто сон. Несмотря на похмелье, на следующее утро до офиса он добрался в рекордные сроки — кажется, так быстро он не передвигался даже в начале работы, когда не хватало часов в сутках на все задачи. Он чувствовал чужой взгляд на загривке всю дорогу, и понимая, что это собственное разыгравшееся воображение — или уже паранойя? — все равно не мог успокоиться, ускоряя и ускоряя шаг, пока не перешел на бег. Боковым зрением он как будто улавливал всполохи рыжего, но каждый раз это оказывался либо блик, либо совсем другой цвет. Под рубашкой нестерпимо чесалась спина. Он вчера все-таки ошпарился под душем, сам этого не заметив; утром кожа покраснела и начала шелушиться. Зудело так навязчиво, что почти болело, впрочем, Рис этому был рад. Пока он концентрировался на ощущениях в теле, не оставалось пространства для мыслей в голове. Перед дверьми кабинета он ненадолго замешкался, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце — оно частило то ли от бега, то ли от нервов. Рис сглотнул, откашлялся — связки еще не до конца пришли в норму — и запросил доступ. Двери гостеприимно разъехались, пропуская его внутрь. Ноги подгибались от накатившего страха; Рис выдохнул, расправил плечи и зашел внутрь. — Ну и чего ты у дверей кис, тыковка? — с порога застал его врасплох Джек, скрытый стопкой папок. — Давай, давай шустрее, я вчера без тебя как без рук оказался, во всех смыслах, — Джек хохотнул. — Больше никаких выходных без меня, пирожок. Скатаю тебя на какой-нибудь Эдем, там не траванешься. Тебя хоть не вывернуло наизнанку вчера? Иди ближе покажись. Все в порядке, все в порядке, все в порядке. Рис, стараясь держаться непринужденно, обошел стол и приблизился к Джеку. Тот выглядел уставшим; Рис почувствовал укол совести. Не только количество работы заставляло Риса редко брать выходные. Ему просто хотелось быть рядом и по возможности облегчить начальству жизнь — и Джек это ценил. Пытаясь освободить Джеку больше времени, он набирал и набирал на себя обязанности, выполняя функции скорее заместителя, чем ассистента, и стоило ему уйти на передышку, Джек оставался с бумажками один на один. Это никогда не добавляло ему и без того скудного благодушия. Джек посмотрел на него, расплываясь в ухмылке. У Риса болезненно сжался желудок, и он не удержал лицо. Джек вскинул бровь: — Что за кислая мордашка, принцесса? Такое похмелье? Рис рвано кивнул. — Да, мутит до сих пор, — чистая правда. И при взгляде на Джека тошнота усиливалась многократно. Стоило моргнуть, и на изнанке век появлялся нависший над ним двойник… с довольным лицом Джека. Если он подумает об этом еще секунду, его точно вывернет наизнанку. — Пойду сделаю кофе, — пискнул Рис, избегая протянутой руки, и отбежал к кофеварке. Джек недовольно хмыкнул ему вслед. Судорожно копаясь по ящикам и чувствуя озадаченный взгляд Джека спиной, Рис вспомнил, что кофе кончился еще в прошлый раз. Как удачно, что он забыл. — Кончился, — сказал Рис, не позволяя облегчению проскользнуть в голос. — Пойду сбегаю. Тебе как обычно? — Кексик, забудь про кофе, — напряженно ответил Джек. — Что с тобой? Послышался скрип отодвигаемого кресла, и Джек успел сделать пару шагов к нему, но Рис отскочил в сторону и помчался к дверям. — Похмелье! — прохрипел Рис и вылетел из кабинета. Двери с похоронным стуком закрылись за спиной. Он выиграл себе немного времени; за этот десяток минут нужно придумать чертовски хорошее оправдание. Эмпатичным Джек никогда не был, но даже он заметит — уже заметил — резкую перемену в поведении Риса. И пока Джек не подумал о предательстве, нужно дать ему стоящее объяснение. По пути до кофейни он отчаянно думал; ничего не приходило в голову, а от мысленной работы даже порт нагрелся и то и дело посылал в мозг болезненные сигналы. Если решение и было, он его найти не мог.

***

Когда он забирал кофе, кто-то осторожно постучал ему по плечу. — Мистер Стронгфорк? Рис судорожно обернулся, стараясь не сжимать стаканчики слишком сильно. Не двойник, не Джек. Он с облегчением выдохнул, концентрируясь на подошедшем. Потребовалось несколько секунд, чтобы Рис узнал того нахального дизайнера. Выглядел он ужасно: лицо было крест-накрест прикрыто бинтами, под глазами набухли темные синяки; опирался он на костыль в ярких цветах компании. Наверняка ему пришлось выйти на работу сразу, как только медики стянули ему рану в колене. На Гелиосе не существовало понятия «больничный». Изнывая внутри от нахлынувшего чувства вины, Рис дежурно ему улыбнулся. — У вас какой-то вопрос? Кайл нервно поежился, оглянулся; перед Рисом он явно чувствовал себя неуютно. — Да, прошу прощения, что отвлекаю. Насчет проекта… — он торопливо забормотал, сбиваясь. — И следующей встречи. Все исправлено согласно техническому заданию. Рис моргнул. Он совсем про них забыл, а они предусмотрительно не напоминали. — На самом деле, я бы хотел сперва показать вам, мы даже распечатали модели, поэтому надо смотреть вживую, — Кайл, растерявший весь прежний пафос, заискивающе махнул в сторону. — У меня все готово для презентации, если вы позволите… Растерявшись от напора, Рис прошел с ним пару шагов, но вовремя остановился и осторожно стряхнул вцепившегося ему в локоть Кайла. — Давайте завтра, — предложил он миролюбиво. Джек из него душу вытряхнет, если Рис, убежав в таком состоянии, вернется позже необходимого. — Пришлите мне макеты пока. — Всего пять минут! Три… две? — Кайл, казалось, был чем-то напуган. Да уж, Рис мог его понять. — Завтра, — с нажимом повторил Рис и развернулся. Сегодня у него были другие заботы. Кайл разочарованно чертыхнулся ему в спину. Решение не приходило. Держа в руках подостывший кофе, Рис с трудом справлялся с накатывающей тоской. Он обдумал все, что приходило в голову, и любой из вариантов был хуже другого. Как ему следует поступить? Из всех вариантов оставался всего один, который вместо самого ужасного начинал выглядеть единственным верным. Он все равно не сможет долго скрывать. Джек так или иначе обо всем узнает, когда поведение Риса его допечет; ему достаточно будет взглянуть на записи камер над квартирой Риса. Рис не помнил, как он добрался до квартиры и в какой момент к нему присоединился двойник, но в любом случае будет видно, что кто-то заходил и уходил. А Джек умеет делать выводы… не всегда правильные. Если сейчас Рис подберет правильные слова, может быть, Джек его послушает. У него как будто упал тяжелый груз с души. Чувствуя облегчение, Рис вернулся в кабинет, мысленно репетируя речь. Он поставил стаканчик перед Джеком, хотел уже что-то сказать, но тот только отмахнулся, занятый звонком. Он с кем-то яростно ругался; Рис невольно навострил уши, но Джек, увидев его любопытство, активировал антизвуковое поле. Рис в очередной раз пожалел, что не научился читать по губам. Джек сбил его боевой настрой, и Рис снова начал во всем сомневаться. Немного обиженный, он устроился за своим столом, открыл расписание, но совершенно не мог сосредоточиться; вместо таблицы он видел перед собой то Джека, то двойника. Джек раздраженно всплеснул руками и отбросил коммуникатор в сторону. В ушах бешено застучало, Рис приподнялся, готовый начать. — Мне кое-что надо… — Рис раскрыл было рот, но Джек уже поднимался из-за стола. — Я побежал, тыковка, — Джек взлохматил ему и без того неаккуратно уложенные волосы, прежде чем Рис успел втянуть голову в плечи. — Запроси у отдела обеспечения все, что тебе нужно. Буду занят до конца дня. Приходи в себя. Не веря своим ушам, Рис уставился на него. Что это за… невиданная щедрость? Он подскочил: — Я пойду с тобой? — но Джек, с силой надавив ему на плечо, заставил его опуститься. Прикосновение, даже такое короткое, снова сжало комком все органы; как он вообще собирался что-то скрывать с такой реакцией? — Пользуйся, пока твой герой добрый, принцесса, — Джек выглядел сосредоточенным и напряженным. Рис занервничал — такое обычно хорошо не кончалось. — Сделай сегодняшнюю работу и иди к себе. Встречи перенеси. У меня… специфическое дело. Увидимся утром. Ох. После «специфических дел» Джек возвращался одновременно подавленным и взбудораженным; Рис до сих пор не знал, в чем заключалось «дело», но уже знал, что Джек сразу потребует графики производства и поставок эридия, все еще не достигших нужного уровня. Нужно будет подготовить заранее… Пока он думал, найдется ли в новых графиках хоть что-то позитивное, двери в очередной раз хлопнули, и Рис остался в кабинете один. Голова шла кругом. Чуть раньше утром он воспринял бы неожиданное отбытие Джека как подарок судьбы. Сейчас он чувствовал себя скорее… покинутым. Он растерянно пододвинул кресло ближе к столу и поправил голо-монитор. Так… сегодня он, пожалуй, будет работать из самого безопасного места на станции. И на всякий случай почитает руководство по самообороне. Рис раньше один на ночь в кабинете не оставался и, неуверенный, можно ли ему занять диван в отсутствие хозяина, запросил у обеспечения пустующее жилье и переночевал там. Вернуться в свою квартиру он не мог; при попытке выйти на своем этаже ему стало плохо. Он оставался в старом жилище скорее из упорства, чем удобства, и может быть, действительно стоило переехать повыше, как не раз предлагал Джек, раз уж обстоятельства... сложились. Он заставил себя принять душ, но непредусмотрительно не взял смену одежды, пришлось с отвращением надевать вчерашнюю рубашку — и одергивать себя в желании принюхаться. В квартиру он пока пойти не мог, но может быть, если напроситься на следующую ночь к Джеку, получится собрать из его завалов себе пару комплектов. Наверняка не все рубашки, из которых он там выпутывался, были порваны. Рис с трудом поспал пару часов. Уставившись в потолок, он бесконечно прогонял варианты разговора, и мысли так его утомили, что он почти передумал. Все-таки было бы проще, если бы Джек смог выслушать его вчера, когда сам Рис был готов. У него и так была каша в голове; он отгонял воспоминания, а они возвращались в такт мыслям. Ночью он то проваливался в беспокойный сон, то, ощущая фантомные прикосновения, со стоном просыпался, прикусывая готовый сорваться с губ крик. Ну уж нет. Он все расскажет Джеку. И постарается это пережить.

***

Бдение перед дверьми кабинета уже входило в плохую привычку. Переминаясь с ноги на ногу, Рис проверил, прогрузились ли приготовленные со вчера эридиевые таблицы, и, глубоко вздохнув, зашел внутрь. В пепельнице тлело сразу несколько сигарет. Неплотный дым заполнял небольшую комнату; сразу начали слезиться глаза, и Рис закашлялся. Джек с напряженно выпрямленной спиной стоял у окна, не оборачиваясь. У него наверняка был чертовски тяжелый день вчера. — Доброе утро, — осторожно позвал его Рис, и закашлялся снова. Горло першило, и говорить стало сложно. — Я приготовил графики... — он подавился кашлем, сделал несколько шагов вперед и взглянул на пепельницу. Пять штук. Джек курил редко, и обычно по одной, хотя Рис запах даже одной выносил с трудом. — Столько сигарет... Не перебор? Джек молчал, не оборачиваясь. Спина у него стала еще прямее, рука переместилась на бок, к пистолету; Риса пробрало холодом, и он аккуратно отступил дальше. Что-то не так. — Перебор, — вкрадчиво и тихо сказал Джек, не отрывая взгляда от окна. — Скажи мне, Рис, может быть, я для тебя тоже перебор? Оригинал выносить слишком тяжело, больше понравилось чирикать с подражателем? Уже понимая, что происходит, Рис судорожно сглотнул. Пожалуйста, пусть он его выслушает. — Все не так, — попытался начать он, и Джек взорвался. Развернувшись, он вскинул руку, и Рис успел только почувствовать слабый поток воздуха от пролетевшей мимо пули. Звякнула стена. — Мне насрать на оправдания предателя! — заорал Джек, пока Рис, не помня себя от ужаса, поспешил спрятаться за комодом. Следующие пули добавили к многочисленным отверстиям на стене еще парочку. Рис съежился за своим ненадежным укрытием, закрыл голову руками. Бесполезно. Говорить что-то было уже бесполезно. Сбывался самый худший сценарий из всех. Джек продолжал бушевать позади; судя по звукам, он расшвыривал папки. — Если ты думал, что можно просто повернуться ко мне спиной и не огрести последствий, то зря! — отправленная в полет папка перелетела комод и острым углом упала Рису на голову. Шум затихал. Джек тяжело дышал, не делая попыток приблизиться. Подождав несколько секунд, Рис выглянул из-за комода; Джек мазнул по нему яростным взглядом и отвернулся. — Ты уволен, — прошипел Джек. — Убирайся со станции. Чтобы завтра тебя здесь не было. Сердце, и без того колотившееся в горле, рухнуло вниз. Рис, не смея ничего сказать, гипнотизировал его широкую спину; Джек, не дождавшись ответа, рявкнул: — Ты оглох? Выметайся! Он снова взял в руку пистолет. Не дожидаясь нового выстрела, Рис вылетел из кабинета; споткнулся о порог и растянулся на полу. Он успел увидеть, как Джек что-то говорит в коммуникатор, и двери закрылись, отсекая его навсегда. Отчаяние достигло того предела, которое Рис выносить уже не мог. Мысли метались неровным потоком. Если бы Джек дал ему хотя бы секунду... Джек назвал его предателем. Однажды сделав вывод, он уже не будет слушать. Рис с трудом поднялся на ноги. Лодыжку прострелило острой болью; зацепившись ногой моментом ранее, он растянул связки. Не дожидаясь, пока динамики над камерой бахнут голосом Джека, он, припадая на ногу, поковылял вперед. Его жизнь была совершенно, бесповоротно окончена. Рис сам не видел, куда шел. Он натыкался на встречающихся ему работников, уронил урну с мусором — возможно, не одну — несколько раз, неудачно поставив ногу, падал сам. Мелко кровила разбитая о ребристый пол рука, не успокаивающееся сердце грохотало в ушах. Не понимая, что ему делать, он было набрал Вона, но сбросил звонок, прежде чем успел пройти вызов. Нет, Вону здесь еще работать. Не стоит привлекать к нему внимание. В какой-то момент он обнаружил себя сидящим в общем коридоре на узком диване. Кто-то сунул ему в руку стакан, и Рис автоматически сжал его, расплескав горячее по пальцам. Обожженная кожа ненадолго привела его в чувство, и он поднял спутанный взгляд. Перед ним стоял Кайл; гематомы у него вокруг глаз стали больше и чернее, словно вчера ему снова прилетело по лицу. — Здравствуйте, мистер Стронгфорк, — терпеливо сказал Кайл, явно говорящий это не в первый раз. — Вы в порядке? Нет. — ...да, — негромко ответил Рис. Он не будет посвящать посторонних даже в каплю случившегося. Рейтингу Джека только разошедшихся слухов не хватало... Он все еще думал об этом, как будто это оставалось его работой. Рис нервно хохотнул. — Я в порядке. Спасибо за помощь. Кайл слегка выдохнул: — Я вас искал... Насчет макетов, — он указал на стаканчик. — Пейте, это кофе. — Не получится, — мотнул головой Рис и тут же поморщился. Боль охватывала голову тесным венцом. Он отставил стаканчик в сторону и поймал нервный взгляд Кайла. — Я не смогу утвердить. Обратитесь к старшему менеджеру… Или, не знаю, к мистеру Блейку. Даже такой короткий разговор его утомил, Рису хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и больше никогда оттуда не выходить. Пожалуй, именно этим он и займется, когда улетит со станции. Его, погруженного в размышления, на какой планете самые длинные и темные ночи, чтобы как можно реже выходить из комнаты, отвлекло мельтешение перед глазами. — Пожалуйста! — судорожно сжав руки, не отставал от него Кайл. У его костыля, вчера еще блестящего свежей краской, был до металла стесан один бок, как будто его с силой швырнули. — Мой начальник... Мне нужно отчитаться. Хотя бы на словах. Хотя бы о чем-то. Умоляю. — Не думаю, что это хорошая идея, — ответил Рис и автоматически взглянул на часы, как будто его график имел теперь хоть какой-то смысл. Цифры зарябили в глазах, и он так и не понял, сколько сейчас времени. — Хотя… Он все равно не собирался возвращаться за вещами — все, что имело хоть какое-то памятное значение, осталось у Джека. Нужно было только взять билет на ближайший шаттл и улететь куда-нибудь далеко. Рис отхлебнул настойчиво предлагаемый кофе, вспоминая расписание. Шаттл, что шел подальше от станции, отходил после обеда. В принципе, время у него было — сейчас же все еще было утро? Так последние проведенные на станции часы он хотя бы перед собой искупит вину перед этим хромающим пареньком. Он успеет отчитаться, а новость об увольнении Риса еще неизвестно когда широко разойдется. Отпив еще кофе, он поднялся, готовый согласиться на осмотр макетов, и задумчиво замер. У кофе был странный вяжущий привкус; Рис на пробу пошевелил языком. Тот ощутимо отяжелел. — Что… Что было в кофе? — прихватило голосовые связки, и Рис онемел. Он непонимающе уставился на Кайла, отшатнулся, но тот стремительно подхватил его под руку и потащил вперед. Для человека с простреленным коленом он был на удивление проворен; чувствуя, как мутнеет в глазах, Рис автоматически переставлял ноги. Постепенно немело все тело, и нога стала болеть гораздо меньше. Он толком не видел, куда они шли, и не видел смысла сопротивляться. Накатило тоскливое, бесстрастное ощущение — какой вообще смысл. Во всем. Что бы с ним не произошло, оно точно не будет хуже Джека, кричащего, что он, Рис — предатель. Таким спокойным Рис не был еще никогда. Если он останется жив, было бы неплохо узнать, что все-таки ему подлили в кофе. Может быть, стоило бы приобрести что-то похожее для личного употребления — когда он будет сидеть в затворничестве, ему пригодится, чтобы не думать слишком много. Но отчуждение не продлилось долго; совсем скоро поредела муть в глазах, и, проморгавшись, Рис обнаружил их на подходе к нижнему ангару. Сотрудников там не было, а шаттлы больше стояли на ремонте, чем ждали погрузки. Тихое, незаметное место на самом дне левой ноги станции — Рис даже не был уверен, работают ли все еще здесь камеры. Он почти закатил глаза. Это что, похищение? Одного из предшественников Риса на должности ради выкупа похитили Владофф. Выкупа они не дождались… а работник — интереса к своей судьбе. Не очень-то удачный момент выбрали похитители, надо было хотя бы пару дней назад. Тогда бы Джек, может быть, задумался об оплате. — Сэр? Я его привел, — нервно позвал Кайл, придерживая его за руку. Боль в лодыжке возвращалась, и Рис неловко оперся на Кайла; тот, сам не эталон устойчивости, тоже пошатнулся. Они остановились перед шаттлом дальней отправки — Рис все время забывал, какие они на самом деле здоровые. Он посмотрел на шаттл сквозь ресницы. Очень интересно, как все это пропустила трехступенчатая охрана станции. Что было первичнее? Кайл — засланный предатель? Или Кайла смогли сманить со стороны? Рис должен постараться передать Джеку максимум информации, если выдастся возможность. Может, его письмо он прочитает. В кончики пальцев вернулась чувствительность. Рис на пробу слегка сжал кулаки — отзывались, и протез, и живая. Если он успеет активировать щит, то, может быть, поднимет достаточно шума, чтобы привлечь внимание. Рис осторожно потянулся к кнопке щита, но между лопаток уперлось твердое. — Без лишних движений, — сказал смутно знакомый голос сзади. Рис определенно где-то его слышал. — Вперед. Ты, пристегни его к креслу внутри. Рис попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на второго участника, но дуло с немым намеком ткнулось плотнее, и он со вздохом поднял ладони повыше. А ведь он собирался перенастроить щит на включение по щелчку, вместо кнопки, но времени так никогда и не хватило. — Что с ногой? — резко осведомился второй, заметив, как Рис припадает при опоре на стопу. Кайл нервно ответил: — Не знаю, сэр, так уже было. Я тут ни при чем. Второй недовольно замолчал. Подгоняя Риса толчками пистолета, он довел их до трапа и остался внизу, над внешней панелью управления. Рис, как только дуло отодвинулось от спины, все же оглянулся. Кайл нетерпеливо потащил его вперед, но Рис успел рассмотреть лицо: один из охранников личной гвардии Джека. Тот, который, всегда пытаясь быть незаметным, присматривал за Рисом в его вылазках в бары. Джек думал, что Рис не в курсе, а Рис не торопился его разубеждать — под алкоголем он распалялся сильнее, зная, что о танцах на стойке или между столов будет доложено. После такого ночи проходили горячее обычного, настолько, что на следующий день Рис страдал на работе не только от остаточного похмелья. Рис слегка нахмурился, задумавшись. Возможно ли, что охранник и доложил о нем Джеку? Рис не помнил, как и с кем ушел из бара, и не был уверен, что именно мог видеть охранник — который, кстати, наверняка должен был в том числе и контролировать, чтобы пьяного Риса никуда не увели. Но тогда затея с похищением лишалась всякого смысла. Кайл расположил его в кресле второго пилота, пристегнул дрожащими руками ремни и, заведя руки Риса назад, защелкнул наручники. Что-то вдавил в протез, затем в порт — и его кибернетика с тихим гудением отключилась. Риса на кресле потянуло правее, за отяжелевшей рукой, но Кайл постарался его уместить. Заканчивая, он прошептал: — Простите, мистер Стронгфорк, но вы должны понять. Мне нужно думать о своей карьере. Вы свое поработали, дайте дорогу молодым и красивым. Не в силах выносить нелепость ситуации, Рис рассмеялся Кайлу в лицо. Они наверняка были почти одного возраста, а красоту Кайла после травмы оценить было затруднительно. Тот, угадав причину смеха, вспыхнул, куски видимой из-под бинтов кожи пошли красными пятнами, и выбежал из шаттла. Рис цыкнул самому себе — упустил шанс задать вопрос. Ему было скорее любопытно, чем страшно. Самое страшное в жизни уже произошло — а дальше Рис был готов, растянувшись звездой, позволить потоку жизни нести его самостоятельно, даже если концом потока окажется болото. Рис вытянул шею. Обзор слегка закрывала панель, но крышка шаттла была открыта, и слышал он все. Охранник как раз закончил разбираться с внешней панелью, когда к нему, гулко стуча костылем, подошел Кайл. Он крупно трясся и остановился в паре метров от своего сообщника. — Я все сделал, — голос дрожал, Кайл судорожно вцепился в костыль. — Все, что вы приказали, сэр. Вчера не смог, а сегодня да! Я прошел проверку? Охранник довольно хмыкнул, резко встряхнул рукой. Образ замерцал, секундой мелькнул другой, рыжий… И появился Джек. Не-Джек. Рис панически забарахтался в ремнях, пытаясь выпутаться или хотя бы вывернуться из наручников, но ничего не получалось. Глотку обожгло поднимающимися желчью и остатками кофе; его заколотило. Беспорядочно сложились кусочки пазла — если у двойника был облик охранника, значит, не было никакого настоящего охранника. Это двойник его увел из бара. И сейчас действительно было похищение — только совсем не то, о котором Рис думал. Был ли настоящий Джек в курсе всего происходящего? — Сэр Красавчик Джек, — с громким придыханием сказал Кайл; казалось, он был готов выкинуть костыль и броситься к «Джеку». — Я так рад, что вы оценили мои труды. Я знал, все не зря! Готов принять назначение сегодня же… и приступить к работе вашим ассистентом. Кажется, не только Риса обвели вокруг пальца. Двойник, улыбаясь насмешливо, сделал шаг вперед. — Т-только, пожалуйста, больше не бейте, — восхищение в голосе Кайла сменилось страхом. — Я ведь все сделал? — Да, ты молодец, — ответил двойник. — Сработал мастерски… Заслужил награду. Кайл расцвел победной улыбкой и вдруг вздрогнул всем телом, завалился назад. Вокруг его головы широким ореолом расплескалась кровь, костыль отлетел далеко в сторону. Ровное обугленное отверстие во лбу слегка дымило. Рис заорал, как мог — получилось сипение едва ли громче шепота. Не обращая на него внимания, двойник приклеил на тело черную полоску, и в следующее мгновение Кайл превратился в мертвого Джека — или, вернее, в мертвого двойника. Паника не позволяла соображать. Рис заколотил ногой по полу, по панели, куда дотягивался, и наконец двойник поднял голову. — Привет, котенок, — весело поздоровался он, как будто они просто пересеклись в коридоре. — Не шуми. Еще услышат. В этом и смысл! Рис заколотил усерднее, не прекращая сипеть. Если бы работала его кибернетика… Паника захлестывала сознание, и единственный выход, что придумал Рис — начать биться головой. Может быть, тогда глушилка вылетит, и он сможет подать экстренный сигнал? — Рис! — двойник поторопился вернуться в шаттл, гулко пробежал к креслам. — Не прикасайся! — панически зашипел Рис, пытаясь избежать протянутых к нему рук. — Не смей… Тимоти! Имя ядом сорвалось с языка. Не слушая, двойник нежно прижал его голову к креслу, щелкнул ремнем, перехватывая через лоб. — Давай без травм, ладно? — Тимоти едва заметно провел кончиками пальцев ему по щеке. — Потерпи еще совсем немного. Скоро все будет хорошо. Рис загнанно дышал, смотря на него широко раскрытыми глазами. Его тошнило, но желудок был совершенно пуст; только остатки кофе и желчи стояли высоко в горле. Калейдоскопом сменяли друг друга страх и ярость, на периферии зрения плавали алые пятна. Ругательства клокотали в глотке, не формируясь в слова; Рису хотелось бежать, и вынужденная скованность сводила его с ума. — Пожалуйста, — прохрипел он. — Отпусти. Шум в ушах не позволил услышать, что ответил Тимоти, но Рис уловил тон: мягкий, увещевающий. Тимоти достал из кармана семенную коробочку — ту самую «дур-о», которую Рис помог ему забрать из ботанического — и раздавил у него перед носом. Коробочка выплюнула из себя столп серо-фиолетовой пыли, которая сразу облепила Рису лицо. Пытаясь откашляться и отплеваться, Рис почувствовал, как тяжелеют ноги и руки, глаза закрылись сами собой; он не успел ни о чем подумать, и все вокруг исчезло.

***

Он пришел в себя резко, как будто вырвался на поверхность с глубины; хватанул воздух ртом, задыхаясь. Раскалывался висок, губы пересохли и болели, сводило желудок. Рис приоткрыл глаза, не понимая, где он находится. Правая рука не слушалась, глаз закатился и вместо картинки показывал помехи, почему-то не поворачивалась голова и очень болела шея. — С пробуждением, котенок, — раздался голос Джека, и сперва накатило облегчение, а сразу потом — осознание. Рис болезненно застонал. Тимоти засуетился рядом, к губам Риса прижалось горлышко бутылки, и полилась вода, смачивая пересохший рот. Рис сделал несколько глотков, прежде чем желудок сжало спазмом, и его едва не вывернуло выпитым. — Сейчас, сейчас, — Тимоти погладил его по волосам. — Я тебя отвяжу, если пообещаешь больше не биться головой. Рис хрипло хохотнул. Про другие части тела, значит, разговора не идет. Он кивнул, насколько позволял пересекающий лоб ремень, и с облегчением размял шею, как только Тимоти расстегнул застежки. Остались только наручники. — Какого черта происходит, — пробормотал Рис, с трудом фокусируя зрение. Сквозь стекло шаттла отражались стремительно пролетающие мимо звезды; Риса, не фаната межпланетных путешествий, замутило еще сильнее. — Где?.. Куда мы летим? Он посмотрел на Тимоти, опирающегося бедром об панель. Тот мечтательно улыбнулся; это настолько не соответствовало лицу Джека, что Рису захотелось его ударить, чтобы стереть неподходящее выражение. — Далеко-далеко, — довольно сказал тот. — Туда, где нас никто не найдет. Порт прострелило электрическим импульсом. Коротко выдохнув сквозь зубы, Рис прижался виском к плечу; что за нелепица. Он был готов к похищению, он был готов даже подвергнуться пыткам, удерживая секреты Джека, настолько захлестывало отчаяние, но... такое? Путешествие куда-то сквозь звезды с Тимоти? Рис бы охотнее оказался прямо сейчас в открытом космосе. Очень болели сведенные плечи. Рис, с намеком бряцнув наручниками, попросил: — Сними их тоже. Я не буду драться. Тимоти, без сомнения, был гораздо сильнее его; Рис, корпоративный работник, давно не поднимал ничего тяжелее бутыли для кулера. Силовое противостояние не имело смысла. Да и бежать с шаттла все равно было некуда. Удивительным образом больше не беспокоила растянутая лодыжка. Рис на пробу пошевелил ногой — все в порядке. Он пробежался глазами вокруг: на приборной панели лежал наполовину пустой ансиновский шприц. Угадав его мысли, Тимоти сказал: — Подлечил тебя немного. Как ты себя чувствуешь? Рис горько усмехнулся. Еще несколько дней назад у него была та жизнь, о которой он мечтал, и все было замечательно, а сейчас всего один человек все испортил. Как он мог себя чувствовать? Растерянно и зло. И хотелось оказаться как можно дальше от Тимоти. — Сними наручники, — с нажимом повторил Рис. Освобожденный, он хотя бы сможет вжаться в дальний угол, избежать прикосновений. Голова в том месте, где Тимоти его погладил, все еще ощущалась грязной. Тимоти, не торопясь достать ключ, присел перед ним, положил ладони ему на колени. Рис дернул ногой, пытаясь скинуть его руки, но Тимоти вернул их на место. — Детка, не смотри на меня так, — печально сказал он. — Это все ради тебя. Ты просто пока не понимаешь. Я знаю, как Джек действует на людей. Ты попал под его очарование, но мы улетим, и оно пройдет. Нажим ладоней усилился, пополз выше. — Не трогай меня! — яростно зашипел Рис, вжимаясь в кресло, и Тимоти поднял руки, сдаваясь. — Я не причиню тебе вреда, — он, казалось, был искренне задет его реакцией. Подтянув ногу, насколько это было возможно, Рис пнул его в голень и заорал: — Ты меня и...! — он не будет это произносить. Не будет. — Ты сделал уже достаточно херни! Угадав непроизнесенное, Тимоти поменялся в лице. — Не делай из меня плохого парня. И я знаю, тебе понравилось, — запротестовал он. — Так будет и дальше. Я позабочусь о тебе. Хочу, чтобы ты был счастлив. — Тогда тебе стоит убраться подальше! — Риса заколотило от отвращения. — Развяжи меня уже! Б-блядь... Он запрокинул голову и тяжело выдохнул сквозь зубы. Разговаривать было бесполезно. Тимоти не слышал и не хотел слушать — и явно видел произошедшее между ними совершенно в других красках. — Поменяй облик, — Рис обреченно прикрыл глаза. Пусть хотя бы все это будет вылетать не изо рта Джека. Рис уже скучал по настоящему — и от того подделка смотрелась еще хуже. — На любой. Не этот. Тимоти, видя его состояние, не стал спорить. Он встряхнул запястьем, появился тот, рыжий, и сразу стало легче дышать. — Так куда мы летим? — еще раз уточнил Рис. Ему придется придумать план побега в ту же секунду, когда выйдет из шаттла. Иначе дальнейшую судьбу было страшно представлять. Тимоти легкомысленно пожал плечами. — Не знаю. Я нырнул в первую же червоточину, узнаем, где мы, когда прилетим. Восхитительно. В открытом космосе, неизвестно где. Они надолго замолчали. Грустный Тимоти вернулся на место пилота, а Рис, все еще с наручниками на запястьях, остался сидеть в кресле. Невыносимо болели плечи — правое от тянущего вниз протеза, левое сведенное в одном положении, и противно зудел прокол на лодыжке, но Рис стоически молчал, не желая разговаривать с Тимоти. Мысленно оплакивая свою жизнь, он, стараясь казаться бесстрастным, судорожно размышлял. Как они пришли к такой ситуации? Рис ведь не давал ему ни одного намека. После того разговора он вообще старался его избегать — видел мелькание рыжего и сразу уходил, игнорируя присутствие Тимоти на периферии. А уж случившаяся ситуация должна была дать понять, что Рис двойнику будет больше никогда не рад. Какого черта творится у того в башке? Рис, прикрыв глаза, сделал несколько глубоких вдохов и попытался расслабиться. Нарастающая боль делала это занятие крайне затруднительным. — Успокоился? — осторожно спросил Тимоти. Желание его ударить нарастало нестерпимо. А для этого надо освободиться от наручников. — …да, — Рис повел плечами, тихо ахнув от боли. — Сними наручники. Пожалуйста. Тимоти отвратительно повеселел. Бряцая ключами, он зашел за кресло, еще пара мгновений — и Рис смог вытянуть здоровую руку. Он не сдержал вскрик, когда плечо как будто встало на место; побледневшая кожа на руке сразу начала розоветь. Как только он смог шевелить пальцами без ощущения, что это набитые песком сосиски, Рис потянулся к щитку протеза — и обнаружил, что настроечная панель проткнута насквозь. Рис выдернул длинный штырь, попытался нажать на привычные кнопки, но протез был надежно выведен из строя. Ни связи, ни руки. Глаз тоже не прекращал глючить; Рис, провернув линзу, отключил его. — Какого хрена? — прорычал он, баюкая протез. Если он заполучит инструменты, максимум, что сможет восстановить — двигательные функции. Разбираться в более тонких настройках связи никогда не было необходимости, и теперь не получится отправить ни письмо, ни просто сигнал SOS. Рис обвиняюще уставился на Тимоти; тот выглядел слегка виноватым. Он развел руками: — Там был маячок. Я не знал, как выключить только его, пришлось дезактивировать весь протез. Заменим, как прилетим. Рис позавидовал его уверенности. Никто не мог гарантировать, что червоточина не выкинет их на другом конце галактики, там, куда корпорации еще не добрались. Он встал, чтобы размять ноги. «Маячок», — сказал Тимоти. Рис догадывался, что Джек, с его-то проблемами с контролем, сделает что-то подобное; в прежнее время Рис бы возмутился, а сейчас сердце кольнуло теплом от такого навязчивого акта параноидальной заботы. При мысли о Джеке снова стало горько и тоскливо. Рис уставился на пролетающие мимо звезды. — Зачем вообще так далеко лететь? — задумчиво спросил он. У Риса были короткие курсы управления космическим транспортом в институте, но панель этого шаттла значительно отличалась от того, что ему было знакомо. Даже если получится заговорить Тимоти зубы или отвлечь его на достаточное количество времени, с изменением курса он не справится. Если бы Тимоти привез его на Пандору или Элпис, возможно, выбраться оттуда было бы проще. Впрочем… Тимоти оставил на станции свой «труп». А Рис уволен. Сомнительно, что их сразу начнут искать, будут они далеко или близко. Тимоти постучал себе по щеке. — У меня в лицо вшита бомба, — совершенно обыденно сообщил он. — Нужно оказаться как можно дальше от Джека, и тогда она не сработает… наверное. Если бы не ты, я бы не решился проверять, но тот парнишка должен выиграть нам время. Рис вскинул брови. Еще лучше. В открытом космосе, на пути незнамо куда, наедине с притворяющимся хорошим психопатом похлеще Джека, который еще и подорваться может в любую секунду. — И что, тебе меня совсем не жаль? — полушутливо спросил Тимоти. Рис бы мог ему посочувствовать раньше. Несколько дней назад. Но не сейчас. — Джек все равно начнет тебя искать, когда вскроется, — Рис чуть отвернул голову, прижав пальцы к порту, и нащупал вдавленную Кайлом в отверстие глушилку. Надо как-то ее вытащить, порт уже начинал греться и посылал болезненные импульсы в мозг все чаще. Пока он пытался поддеть глушилку ногтем, в голову пришла идея. Тимоти же не должен знать, что произошло между ними с Джеком? — И меня. Джек начнет искать меня. Приятно было представить, что ничего не происходило, и Джек бы действительно бросился за ними в погоню. По крайней мере, в фантазиях. На практике проверить не выдавалось повода… до сегодняшнего дня, когда уже было поздно. — Хватит говорить про Джека, — резко сказал Тимоти, поднимаясь с кресла. — Забудь. Не будет он тебя искать. Хоть это и было правдой — Джек, вероятно, уже старался забыть о его существовании — Рис решил продолжать блеф до победного. — Я его ассистент. С привилегиями. Конечно, он будет меня искать, — Рис упер кулак в бедро. — Думаешь, у него ресурсов на это не найдется? Да достаточно обещания награды в голонет, и тебя сдаст первый же охотник за головами. Тимоти явно начинал злиться — кулаки у него сжались, костяшки побелели. Он отрезал: — Я сказал, забудь про Джека. Он тебя уволил, вас больше ничего не связывает. Теперь у тебя есть я. Рис моментально напрягся. — Откуда ты знаешь про увольнение? — кабинет был слишком мал, чтобы Рис не заметил еще чье-то присутствие, и прятаться там было негде, а сенсоры анти-камуфляж на стенах не пропустили бы дезилюминационный щит. Да и Джек бы либо устроил публичную «казнь», либо не стал бы посвящать посторонних в их разговор. Только если… — Это ты ему рассказал?! Секунду назад злой, Тимоти резко осекся, глаза у него забегали. Нет, никто в здравом уме не стал бы рассказывать про случившееся между ними Джеку с расчетом остаться в живых, хотя Рис уже не был уверен, был ли в этом уме Тимоти. Но если так, это значит… Ох, блядь. — Это был не Джек, — выдохнул Рис в неверии. — Это был ты! Сигареты в пепельнице только тлели, а не были выкурены хотя бы до половины, и их было слишком много — просто для отвода глаз, ведь Рис знал, что Тимоти не курит. И как только Рис не понял раньше, не задумался, что что-то не так. Это все было спектаклем, и он повелся. Его развели как ребенка. Он отступил на несколько шагов, отгородился спинкой кресла. Сердце колотилось как будто везде в теле; это был не Джек, не Джек. Не Джек сказал ему, что Рис предатель. Рис не предатель. Рис на самом деле даже не уволен. Джек будет его искать. — Рис, послушай, — Тимоти протянул к нему руки. — Это был единственный способ. Это все для тебя в первую очередь. Ты бы не стал слушать… — Конечно не стал бы! — заорал Рис. Сил держать себя в руках не оставалось ни капли. Как назло, рядом не было ничего тяжелого, что можно было бы швырнуть. — Что за херню ты вообще решил сотворить? Зачем ты рушишь мою жизнь? Ты сраный, блядь, монстр! В следующую секунду Рис оказался прижатым к стене возле панели управления, с хваткой, сжимающейся на горле; Тимоти преодолел разделяющее их пространство так быстро, что Рис не успел уловить движение. От толчка полупустой шприц ансина улетел к ним под ноги, разбился со звоном. Не получалось сделать вздох, Рис захрипел, пытаясь разжать чужие пальцы. Рыжий образ засбоил, пропуская сквозь пиксели лицо Джека. — Не смей меня так называть, котенок, — угрожающе прошептал Тимоти. — Я — хороший парень. Ты меня понял? Рис судорожно закивал, мечтая о глотке воздуха, и Тимоти слегка ослабил хватку. — Я не Джек. Не Джек, — продолжил Тимоти и бессильно опустил голову Рису на плечо. — Рис, детка, зачем ты заставляешь так с тобой поступать. Тебе просто нужно быть чуть добрее ко мне. Но ты привыкнешь. У нас все будет… На несколько секунд Риса парализовало от страха, и он заскулил, борясь с тошнотой. Все повторялось. Он снова был безоружен и со всего одной рукой… Зато был трезв. И мог дать отпор. Собрав все силы, Рис оттолкнул от себя Тимоти — и резко поднял колено. Хватка на шее разжалась, охнув, Тимоти сложился пополам и зарычал: — Я хотел с тобой по-хорошему!.. Перед глазами мелькнула картинка из справочника по самообороне. Пытаясь повторить движение, Рис ударил Тимоти по затылку и промазал, сжатые пальцы только мазнули по волосам. Рис бросился в сторону. Попытавшийся погнаться за ним Тимоти поскользнулся на стекле и лекарстве, с грохотом растянулся на полу; у Риса было всего несколько секунд форы. Плохо соображая от страха, он огляделся: это был шаттл дальнего хода, а значит, в хвосте есть спасательная капсула. Туда. Он уже слышал, как Тимоти поднимается на ноги. Только бы не упасть самому, только бы не упасть. Придерживая протез, Рис побежал в хвост, захлопывая за собой раздвижные двери, чтобы выиграть время; он уже видел перед собой вход в капсулу. Тимоти отставал от него всего на пару метров, ну же, еще немного… Успел. Рис рухнул в кресло, заколотил по панели — и дверцы сомкнулись прямо перед лицом Тимоти. Рис истерически захохотал. Он успел! Тимоти с силой ударил по стеклу, оно задрожало, но не поддалось. — Рис! — панически закричал Тимоти. Маскировка сбоила, деля пополам лицо Джека и рыжий образ. — Не делай этого, пожалуйста, клянусь, я больше к тебе и пальцем не притронусь, если ты сейчас отцепишь капсулу, то умрешь! Они все еще были в червоточине. У капсулы был минимальный запас топлива; неизвестно, куда его выкинет из червоточины, и хватит ли топлива, чтобы не остаться болтаться в открытом космосе навсегда. Стоило того. — Пошел ты, — из последних сил прошипел Рис и вдарил по кнопке отсоединения. Отчаянное лицо Тимоти в последний раз мелькнуло сквозь стекло, а потом перегрузка смяла сознание, и больше Рис ничего не увидел.

***

Посадка вышла немилосердно жесткой. Хорошо, что блевать было нечем; перед приземлением крутило волчком, перегрузка была такой силы, что у Риса едва не остановилось сердце. Но удача оказалась на его стороне: капсула выправилась за секунду до столкновения и рухнула сначала на раскидистое дерево, а оттуда — в кучу песка. И гостеприимно распахнула дверцы. Рис вывалился наружу, пытаясь отдышаться; еще недавно сжатые множеством «же» легкие никак не возвращались к нормальному состоянию. Он захрипел, закашлялся, мысленно умоляя, чтобы местная атмосфера оказалась с содержанием кислорода, а не какой-нибудь другой... химической штуки. Первый вдох обжег глотку; но после первого, и второго, и третьего Рис все еще был жив, а значит, все нормально. Жестоко расправившись с ним в начале дня, фортуна щедро вознаградила в конце: чудом было уже то, что капсулу выкинуло из червоточины неподалеку от серо-голубой планеты. Приходя в сознание на секунды и улавливая только рваные кадры, Рис успел порадоваться, что хотя бы не умрет, запертый, в открытом космосе. То и дело отключаясь, он успел направить капсулу к орбите, а дальше гравитация сработала самостоятельно. Он выжил. Оказался неизвестно где, но выжил, и это уже можно было назвать победой. Рис шмыгнул носом, чувствуя приближающуюся истерику, захохотал, сворачиваясь на песке и сдерживая слезы. Он жив. Жив. Может быть, останется жив и дальше. Все болело, и особенно — нагревшийся выше разумных температур порт. Обжигая пальцы, Рис доковырял из отверстия глушилку, и головная боль сразу начала отступать. Он успел прежде, чем спеклись мозги… но порт повредился, и глаз больше не откликался. Брезгливо отбросив маленькое устройство в сторону, Рис перевернулся на спину, уставился в небо: на местном небосводе сияло сразу два крупных солнца. Было светло и жарко, местные пальмы с узкими листьями почти не давали тени. Его занесло куда-то в тропики. А это значит... Словно в ответ его мыслям, по руке что-то пробежало. Не сдержав позорный визг, Рис откатился в сторону, вскочил на ноги и уставился на самое здоровое насекомое, которое он видел в своей жизни. Насекомое, жуткий гибрид сороконожки, паука и краба, привстало на задние лапки и угрожающе пошевелило клешнями. Нет. Нет-нет. Только не многоногая фауна. Инсектофобия была одним из главных факторов, из-за которых он выбрал местом работы стерильную станцию в космосе, а не теплое место в открытом офисе цветущего Акватора. Рис осторожно сделал несколько шагов назад и быстро огляделся. Вокруг не было ничего, чем можно было бы стукнуть мерзкую тварь. Угадывая его мысли, насекомое защелкало клешнями, раззявило мелкую пасть и бросилось вперед. Не помня себя от ужаса и увязая в песке, Рис рванул в сторону. Вот тебе и удачное приземление! А если здесь вся живность такая?! Рис юркнул обратно в капсулу, захлопнул дверцы; оставляя за собой ядовито-голубой след, насекомое пробежалось по стеклу, покружилось по поверхности капсулы... И прошуршало куда-то дальше. Рис с облегчением обмяк в кресле. А можно он перестанет оказываться в ситуациях одна хуже другой? Он ненадолго прикрыл лицо ладонью, пытаясь отдышаться. Так. Ему нужно вернуть себе правую руку и желательно добыть какое-нибудь оружие. Экстренный набор должен быть в капсуле. С осторожностью поискав под сиденьем — лишь бы какая-нибудь тварь не успела спрятаться в таком укромном месте — Рис нащупал тканевый сверток. Внутри оказалось пара лекарственных шприцов, несколько бинтов и коробка рассохшихся от старости галет. Базовый набор инструментов и электрошоковая дубинка, которые должны были находиться в свертке, отсутствовали, и Рис выругался под нос. Если ему выдастся шанс вернуться на станцию, он будет кошмарить снабжение, пока не будет проведена полная ревизия снаряжения шаттлов. Но хотя бы от голода не умрет в первые несколько дней. Надкусив галету — та песком рассыпалась по языку — Рис, подтянув к себе колени, съежился в кресле. Ну да, он выжил, а что теперь? Он незнамо где, в окружении не особо дружелюбной фауны, да и учитывая, что местное население не сбежалось смотреть на что-то рухнувшее с неба, планета была либо малонаселена, либо вообще не населена. Но хотя бы можно не бояться, что Тимоти его найдет: даже если бы он за минуту успел изменить курс, червоточина бы выкинула его гораздо дальше, а у Риса теперь не было маячка в руке, и его не получится отследить. Соображалось медленно. Не получится отследить. Это значит, что и Джек не сможет его найти. Рис подавил приступ паники. Нет, нет. Он оказывался в почти таких же плохих ситуациях и выжил — вспомнить хоть, как Джек во второй же рабочий день послал его вместо себя на встречу с какими-то личностями бандитской наружности, которые хотели не столько заключить договор на поставку оружия, сколько увидеть Джека. У Риса от ужаса отнялся язык; а вечером Джек, взбешенный провалом, прижал его к стене, приставил пистолет Рису к виску и очень доходчиво объяснил, когда большого босса не следует беспокоить. Рис тогда впервые оказался так близко к своему кумиру, и впервые пистолетное дуло оказалось возле головы, и напуган он был до истерики. Рис, пацифист по натуре, совершенно не ожидал, что такое возбудит его до дрожи в коленях. Это было ужасно стыдно вспоминать, и стыд придал Рису сил. Рис поочередно похлопал себя по щекам. С этим он тоже справится. Он, оглядываясь, выбрался из капсулы. На этой планете была подходящая атмосфера, а значит, нет ни одного шанса, чтобы сюда не добрались переселенцы. Кого-то он должен найти. Подвесив протез с помощью бинта на шею, словно сломанную руку, и приспособив сумку с запасами на пояс, Рис углубился сквозь пальмы вперед. Он понятия не имел, как ориентироваться в таких местах, но в какой-то момент набрел на подобие тропинки, и теперь надеялся, что она приведет его в обитаемое место. Осторожно уклоняясь от иногда падающих с пальм крабопауков и жалея об отсутствии зонта, Рис ускорял шаг, пока не перешел на мелкий панический бег. День на этой планете казался бесконечным; два солнца плавно ползли по небосводу, и не было даже намека на скорое наступление сумерек. Это было хорошо — в темноте наверняка на Риса бы сбежалось все многоногое в широком радиусе. Тропинка привела его на побережье. Далеко в стороны простиралась полоса блестящего на солнце серого песка, только вдалеке стоял кажущийся небольшим деревянный домик с большой зеленой вывеской и пристройкой; от песка до самого горизонта расстилался океан. Рис замер, завороженный зрелищем. Он, все детство и юность глотавший заводской дым, раньше никогда не видел океан вживую. Голубая с зеленым отблеском вода, прибиваясь к берегу, собиралась в белоснежные барашки; Рис сел на песок там же, где стоял, наблюдая за движением потока. Это было так красиво. И так… бесконечно. Как будто в этом месте не имело значения, кем был Рис и что с ним происходило; вода позвала его к себе, намочить ноги, окунуться с головой. Сразу захотелось пить. Может быть, здесь тоже, как на каком-то из Эденов, пресноводная вода? Рис уже стаскивал ботинок, когда услышал вдалеке выстрел. Он вскочил на ноги, оглядываясь; из того дальнего домика торопливо выбрались две фигуры и скрылись между деревьев. Так… Хорошая новость — планета обитаема. Плохая — судя по всему, не отличается дружелюбием. Не уверенный, что ему стоит делать, Рис еще раз огляделся. Идти ли туда, откуда послышался выстрел? Рис никогда не был храбрецом… но в захваченной из капсулы сумке лежало лекарство, которое могло бы сейчас пригодиться. Если ему удастся кому-то помочь, он сможет рассчитывать на ответную услугу, вдруг там есть коммуникатор… или хотя бы стакан воды. На такой жаре без жидкости было тяжело. Постоянно оглядываясь, Рис дошел до дверей домика, рассмотрел большую зеленую вывеску: надпись на незнакомом языке он не понял, но нарисованный рядом бокал намекал, что это бар. Рис неловко постучал; ответа не было, и он осторожно проскользнул внутрь. Все было перевернуто, на полу валялись бутылки, и только стойка оказалась нетронутой. Рис заглянул за нее и тут же отпрянул. Там в окружении битого стекла лежал крупный мужчина, кровь смешалась с разлитыми напитками, и было непонятно, где и насколько серьезна рана. — Эй, — громким шепотом позвал Рис, уже пожалевший, что пошел сюда. — Эй! Ответом был слабый стон. Живой. Рис вытащил из сумки шприц, зубами стянул колпачок. Ему никогда не приходилось пользоваться таким самому, да и уколы ему делали только в детстве и после травмы; куда им колоть-то? Осторожно обходя стекло, Рис зашел за стойку и присел рядом с мужчиной. Широкоплечий здоровяк немного напоминал Вильгельма, до того, как тот увлекся экспериментами над собой; Рис его осмотрел, пытаясь найти кровотечение. От запаха крови замутило, и Рис, не в силах дальше выискивать рану, просто воткнул шприц мужчине в бедро, надеясь, что игла попадет куда нужно. Мужчина вздрогнул, когда Рис надавил на поршень, через несколько секунд открыл глаза и, словно только что не лежал, умирая, кинулся на Риса с кулаками. Истерически пискнув, Рис бросился в сторону, жалея о каждом принятом в жизни решении; но мужчина резко остановил кулак на середине замаха. Они оба замерли, уставившись друг на друга. Рис осторожно поднял ладонь, пытаясь выглядеть как можно дружелюбнее. — Привет?.. — какие там слова на международном должны быть наиболее узнаваемы. — Друг. Я друг. — Ты кто? — озадаченно спросил здоровяк. Ох, отлично. По крайней мере, без языкового барьера. — Рис, — Рис приложил ладонь к груди, представляясь; сердце испуганно колотилось. Мужчина разжал кулак и протянул для рукопожатия. — Тахар, — наверное, это имя. Рис неловко пожал протянутую руку левой. Тахар осмотрелся вокруг и обиженно сказал: — Эти два урода меня ограбили! Больше никакой выпивки в долг, никому! Рис нервно хихикнул. Тахар с кряхтением встал на ноги, печально толкнул носком шлепанца разбитую бутылку. — Ни себе, ни людям. Где я теперь возьму тот чудный ром, — грустно сказал он и, переведя взгляд на Риса, слегка повеселел. — Ты меня, значит, спас? А зачем? Одежка у тебя чудная. Откуда ты взялся? А что с рукой? Это кибернетика, да? Опешивший от напора Рис замахал рукой, намекая притормозить, и Тахар замолк. Он возвышался над Рисом на полторы головы; у Риса моментально затекла шея на него смотреть. — Мне тоже приятно познакомиться, — осторожно сказал он. — Я… Можно сказать, потерпел крушение недалеко отсюда. Подскажите, пожалуйста, как называется эта планета? Тахар оживился еще больше. — Так ты не местный! А я все смотрю, одежды многовато, тебе должно быть жарко. Написано «Гиперион», это тот самый? Большие пушки, роботы, ба-бах? Рис, кивнув, засмеялся. Кажется, он встретил нормального, хоть и болтливого человека. Может быть, тот сможет ему помочь. — Да, «Гиперион», пушки, — подтвердил он с улыбкой и спросил еще раз: — Как называется эта планета? — Катерик! — с гордостью ответил Тахар. — Лучшая планета в галактике. Тебе здесь понравится. А вот в этом Рис сомневался. Тахар, перемещаясь из угла в угол наперевес с совком и метелкой, многословно вводил Риса в курс дела. Катерик оказался планетой с двумя солнцами, которые, одновременно поднимаясь достаточно высоко, активировали поле, отключающее всю электронику на планете, так что техника работала всего несколько часов в день. Эта милая особенность оттолкнула корпорации, так что на планете остались только потомки первых переселенцев — сам Тахар был из них и всем был доволен. Еды здесь росло в избытке, Союз всепланетной помощи изредка запускал гуманитарные посылки, просто скидывая контейнеры со старой техникой, лекарствами и другой мелочевкой из космоса, и своего космического транспорта — ну конечно — здесь не было. Пара спутников поддерживала связь, и у Тахара даже имелся коммуникатор древнейшей модели, но межпланетные звонки стоили баснословных денег, которых у Тахара, который держал убыточный бар просто из любви к выпивке и людям, не было. А если бы и было — без компьютера, недоступного теперь в сломанной руке, Рис не помнил ни единого номера. Рис застрял здесь навсегда. Рис обреченно уронил голову на стойку. Тахар, расстроенный его отчаянием, налил ему жутко пахнущее пойло из уцелевшей бутыли, но пить Рис не рискнул. — Ну не грусти так, тэман, — это был местный термин, обозначавший одновременно и «брата» и «друга», которым Тахар нарек его в благодарность за спасение. — Что-нибудь придумаем. Давай руку твою продадим. Если найдем еще штуки три таких, хватит, чтобы оплатить звонок. Тут такое ценится, даже сломанное. А уж если работает, то вообще! Я сам пытался чинить, но мозг не заточен, не понимаю. Рис сначала от него отмахнулся, а потом задумчиво поднял голову. — У тебя есть инструменты? Хотя бы паяльник. Тахар горделиво сложил руки на груди. — О, ты удивишься.

***

Вся пристройка была завалена разнообразным хламом и запчастями от старого оборудования; на хлипком столике в углу были в беспорядке раскиданы инструменты. — Тэман, ты сечешь в этом? Ну, платы-провода, все такое? — Тахар буквально приплясывал на месте от нетерпения; учитывая его размеры, смотрелось это комично. — А что ты умеешь? А визор можешь собрать? Если у меня в баре визор будет, клиенты попрут! Рис растерянно ему улыбнулся. Электрика точно не была его коньком, хотя что-то с института он еще помнил. Он мог бы запрограммировать готовую технику, и сделать это хорошо; но собрать с нуля? Рис слишком долго занимался офисной работой, и от специальности «инженер-программист» давно остался только «программист». — Могу починить что-то несложное, — Рис отсоединил руку и положил на столик, заскрипевший от веса металла. Плечу сразу стало гораздо легче, и Рис, с наслаждением потянувшись, присел на табуретку, начав перебирать инструменты. — Собрать не смогу. Тахар поскучнел, но все равно радостно уселся напротив Риса, который уже откладывал то, что могло пригодиться в работе. — Починка — тоже хорошо. У нас тут знаешь сколько народу без руки, без ноги? Эти сверху скидывают протезы иногда, но оно ж ломается, — Тахар уставился на Риса, отщелкнувшего панель протеза. — Ух ты! Вот это навороты. У наших попроще. Тахар болтал что-то еще, но Рис, погрузившись в размышления, слушал его вполуха. Штырь удачно не нанес критических повреждений, только порвал контакты; если получится соединить, двигательная функция восстановится. А вот маячок, прятавшийся глубоко внутри, был раздавлен непоправимо, как и модуль связи. Рис вздохнул — работающий маячок многократно бы усилил надежду на спасение — и принялся за дело. Когда он закончил, оба солнца успели спуститься к воде, а значит, можно было проверять работоспособность, не боясь сломать руку магнитным полем. Плоховато слушался мизинец, но это было терпимо, а вот при вызове экрана рука просто отключалась, и Рис оставил попытки. Тахар маячил на периферии, то появляясь, то исчезая, и когда Рис с победным вскриком смог поднять правую руку, порадовался за Риса едва ли не сильнее, чем он сам. — Вот это да, — восхитился Тахар, рассматривая протез со всех сторон. — И правда починил! Сожми кулак еще раз. Обалдеть! А если я тебе знакомого своего приведу, сможешь такое? Только там другая рука. Не только цветом, вообще другая. Рис, слишком счастливый, чтобы пускаться в объяснения, кивнул. Взбудораженный, Тахар по-медвежьи крепко обнял Риса за плечи: — Тэман, а давай я тебя на своей дочке женю? Породнимся! Дело свое откроем, меня чинить научишь, богатыми станем! Рис засмеялся, выбираясь из хватки. — Нет, спасибо. У меня уже есть… — он замешкался, не сразу решившись сказать вслух, — любимый человек. Сейчас, когда знакомое окружение было далеко, он мог произнести это без страха быть осмеянным; и все равно стыдливо потеплели уши. Оберегая сложившееся между ним и Джеком хрупкое равновесие, Рис каждый раз балансировал между жгучим желанием облечь свои чувства в слова и удушающим страхом все испортить. В итоге стена, которую он выстраивал вокруг себя в бессознательной попытке заранее уберечься от боли, которую мог бы принести разговор, не пригодилась. Потому что Рис похерил все своими же руками. Он сжал переносицу, пытаясь отвлечься от захлестнувшего мозг самобичевания; Тахар, приняв его смятение на свой счет, успокаивающе похлопал Риса по плечу. — Шучу-шучу. Никаких договорных браков. А кто твой партнер? Где он сейчас? Ты такой симпатяга. Вы, наверное, сразу полюбили друг друга? Рис неловко хохотнул, отводя взгляд. — Да, можно... сказать и так. После того вечера, когда ему в висок впервые ткнулся пистолет, а собственный член в ответ предательски уперся в штаны, Рис принялся за работу с утроенной силой. Были успехи и неудачи, но оценивший его усилия Джек по миллиметру подпускал к себе, и каждый крохотный шажок Рис воспринимал как личную победу; узнавая своего кумира все лучше, в какой-то момент Рис с ужасом осознал, что увяз в нем до кончиков пальцев. И, что хуже всего, впервые в жизни почувствовал себя таким счастливым. А потом, когда они притерлись друг к другу как начальник и подчиненный и заинтересованный его усердием Джек допустил его еще ближе, началось. Они кружили друг вокруг друга несколько недель; Рис, слишком влюбленный и оглушенный интенсивностью чувств, чтобы объективно оценивать происходящее, даже не воспринимал Джека, перешедшего на прямой флирт. Рису казалось, что он все надумывает, что ему кажется, такого не может быть, и Джек издевается, а в лоб высказанное приглашение прокатиться на кожаном мопеде — просто очередная тупая шутка из череды подобных; сам же Джек с задетым эго психовал, не получая ожидаемой реакции, но все равно продолжал играться с Рисом, топя его все глубже. Они бы так и кружили, если бы не помог алкоголь. Когда Рис, напившийся для смелости до заплетающегося языка, на Джека все же накинулся, тот хохотал так сильно, что у них ничего не вышло. Второй раз уже оказался удачнее — у дорвавшегося Риса потом неделю болели губы и рот. Он мечтательно улыбнулся воспоминаниям. Тахар, довольный, что привел его в благодушное настроение, дружелюбно хлопнул Риса по спине. — Пойдем, тэман. Нужно поспать. А то вдруг от недосыпа ты все свои умения позабудешь? Тахар гостеприимно предложил ему свою кровать в небольшой комнатке позади бара, где и жил, а сам собирался лечь на соломенном матрасе на пол; но Рис, не желая стеснять хозяина, просто перетащил матрас в пристройку и улегся там. Среди запчастей он чувствовал себя немного спокойнее, как будто просто забрел на склад на Гелиосе и вот-вот сможет выйти оттуда и встретить Джека. Да и щели между досками в пристройке были меньше — а значит, уменьшался риск встретиться с кем-то многоногим. Джек. Рис вытянул правую руку, следя за отблесками света на протезе. Вызванное Тахаром воспоминание о самом начале взбудоражило мозг, и Рис, поддавшись настрою — а вдруг получится, и он сможет увидеть Джека? — попробовал активировать экран. По лбу немедленно прилетело металлом запястья, и Рис, выругавшись, еще долго сидел, смаргивая выступившие от боли слезы и прогоняя пляшущие перед глазами звезды. Когда прошла головная боль, а сквозь небольшое окошко перестал проникать свет — солнца спрятались за горизонт — Рис улегся обратно на матрас, притянул колени к груди и забылся неровным сном.

***

Он шел по узкому длинному коридору на Гелиосе. Каждый шаг отчего-то давался с трудом; Рис осмотрелся, пытаясь понять, где он. Коридор казался бесконечным, только изредка попадались двери, и одна была приоткрыта. Рис заглянул внутрь. Джек стоял, напряженно выпрямив спину, в полной темноте, и только его силуэт был подсвечен красным; Рис бросился вперед, пытаясь приблизиться, коснуться, хотя бы взглянуть в лицо, но Джек испарился, стоило протянуть к нему руку. Напуганный, Рис вернулся в коридор, подергал закрытые двери и пошел дальше. Края зрения были подернуты дымкой; он видит сон? Это было странно. На Гелиосе он никогда не видел снов, просто устало отрубался, стоило коснуться подушки. И он на удивление по-настоящему себя чувствовал. Рис посмотрел на руки — разве во сне можно видеть пальцы, как наяву? Он вытянул вперед правую руку, покрутил кистью; совсем забыл, что на правом запястье у него было столько родинок. Правом запястье… рука была настоящая, живая. Рис с удовольствием сжал кулак, царапая ногтями ладонь. Прошло несколько лет с тех пор, как он навсегда потерял это ощущение, и было приятно почувствовать себя целым. Он едва успел насладиться коротким мигом единения, и рукав опустел, тупо заболело плечо; боевик Забытого Легиона, появившийся перед ним, пнул Риса в живот. Рис, глотая застрявший в горле крик, упал навзничь, забарахтался, пытаясь отползти от приближающейся руки, в ночь нападения лишившей его глаза и конечности, а потом боевик снял шлем и оказался Джеком. — Эй, — обманчиво дружелюбным тоном сказал Джек, и Рис поднял голову. Джек предлагал ему открытую ладонь, улыбаясь. — Пойдем, тыковка. Я уведу тебя отсюда. Рис сперва протянул ему руку, но затем, опомнившись, прижал кулак к груди, и лицо Джека поплыло, осыпаясь пикселями, обнажая идентичное — лицо Тимоти. Рис попытался подняться, но не смог сдвинуться с места. Коридор вдруг пропал, и Рис узнал скромное убранство своей квартиры на Гелиосе, Тимоти стоял рядом, продолжая протягивать к нему руки; Рис, моргнув, бросился в сторону, а когда открыл глаза, оказался в кровати. Тимоти нависал над ним со зловещей ухмылкой, Рис попытался закричать — и не смог. Нет, нет, пожалуйста, только не опять. Рис выставил перед собой ладонь, собираясь бороться до последнего, и вдруг оказалось, что руки у него снова обе, а в хватке протеза — флуоресцентно желтый пистолет. Рис приставил дуло к чужому подбородку, надавил, прожимая натянувшуюся кожу; насладился паническим выражением нависшего над ним лица. Короткой вереницей промелькнули приглушенные алкоголем воспоминания. Рис думал, что это Джек. Не его вина, что им и его заблуждением решили воспользоваться. — Риси, детка, тебе ведь все понравилось, — осуждающе сказал Тимоти, и Рис вдавил дуло сильнее. Нет. Не понравилось. То, что он кончил, ничего не значило — просто реакция тела. Рис умолял остановиться и не был услышан. Он не виноват. Он не виноват. Он не… Он спустил курок, не закрывая глаз. Плеснуло алое, и Рис резко сел на соломенном матрасе, задыхаясь от подступившей тошноты; рассветные лучи, скользнувшие сквозь окошко, больно кольнули глаз. Давя истерический смех, Рис закрыл лицо руками и, не в силах больше сдерживаться, разрыдался. Тахар пришел чуть позже, когда Рис уже успокоился и ковырялся в беспорядочно разложенном хламе. Почти все было бесполезным, но несколько запчастей Рис отложил: если Тахар действительно притащит ему чужой протез на починку, пригодится. — Выглядишь не особо, — посочувствовал Тахар, взглянув на его опухшее лицо, и поставил тарелку с завтраком на столик. — Плохо спал? — Мне приснился ужасный сон, — Рис вяло поковырял предложенную ему еду — местный омлет неаппетитного красного цвета. — Хотя даже не помню, когда мне что-то снилось в последний раз. Кроме того, после пробуждения распух и начал чесаться средний палец; как будто дополнительный намек от фортуны, что она думает о его шансах выбраться из этой ситуации. — А, тебя, наверное, жок укусил, — сказал Тахар, рассмотрев его палец. — Ага, он так и кусает, четыре точки остается. — «Жук»? — переспросил Рис, не уверенный, правильно ли он услышал, и уставился на руку, пытаясь высмотреть те четыре точки. — Жок. «Жуткое отродье кусачее», — Тахар заразительно засмеялся, увидев вытянувшееся лицо Риса. У биолога, который давал названия местной фауне, явно было извращенное чувство юмора — Джеку бы понравилось. — У них слюна ядовитая. Так что это был скорее не сон, а галлюцинации, — Рис шокированно на него уставился, и Тахар виновато развел руками. — Я не подумал, что к тебе заберется, их так-то специально ловят, чтобы на картинки в голове посмотреть. У старого Бахти так рука и отвалилась, это его протез я на починку дать хотел. А что увидел-то? Бахти на эти укусы подсел, говорил, со страхами сражается. Вот, досражался, в том году рука отгнила. Покрылась сначала пятнами зелеными, а потом язвы пошли, и… Рис в ужасе уставился на собственный палец. Терять еще одну руку не входило в его планы, и вряд ли медицина здесь развита достаточно, чтобы сразу установить нейро-панель. Тахар хохотнул: — Не переживай, с одного раза ничего не будет. А на следующую ночь я тебе спиральку от насекомых поставлю, больше никто не укусит. Звучало обнадеживающе. — Так что тебе привиделось? — не отставал Тахар. — Я сам никогда не пробовал, да и не хотелось, особенно после Бахти-то, но любопытно же. Рис отвел взгляд: — Это… не очень приятная история. Долго рассказывать. Тахар, не уловив намека, уселся за столик напротив и подпер голову кулаком, всем видом показывая готовность слушать. Рис поморщился. Ему не хотелось снова проживать случившееся; он засунул в рот кусок омлета, пытаясь сформулировать мысль, и приятно удивился вкусу еды. — В общем, я тоже боролся со страхами, — уклончиво сказал Рис, так и не придумав, как описать галлюцинацию по-другому. — Застрелил человека, который принес мне несчастье. Тахар фыркнул, слегка впечатленный. — Если так, понятно, почему на это подсаживаются, — он гордо сложил руки на груди. — Хорошо, что мне бояться нечего. — Тебя чуть не убили вчера, все равно не боишься? — поддел его Рис с улыбкой. — Вдруг они вернутся? Он уже очень давно не общался с кем-то настолько не замороченным, и их простые беседы были в новинку. Если выдастся случай, может быть, он действительно сможет выговориться. Тот легкомысленно пожал плечами. — Ну не убили же! Тэман, давай доедай и пойдем — я тебе деревню покажу. Только руку, наверное, оставь, через час зенит уже. Рис отставил тарелку в сторону и поднялся. Он сперва потянулся к руке, чтобы отсоединить, но передумал. Тахар сказал, что ее можно выгодно продать, а пристройка не запиралась… лучше он поносит свое на себе. Тахар, на ходу жалуясь всем встречным не столько на вчерашнее нападение, сколько на побитые бутылки, познакомил Риса с малочисленными жителями деревни. Заинтригованные новым лицом, все хотели с ним поговорить и вручить что-то на память; пока они дошли до домика на отшибе, где жил Бахти, Рису успели вручить несколько комплектов местной одежды и широкую соломенную шляпу. — Я же говорил, тебе здесь понравится, — с удовольствием сказал Тахар, закинув Рису руку на плечо; плечо, и так тащившее на себе отключившийся протез, вес тяжелой ладони выдерживало с трудом. — Ничего-ничего. Если чинить наловчишься, будем деньги с других брать. Заработаем уж тебе на звонок. Рис с сомнением хмыкнул, но все же позволил наивной вере Тахара немного заразить и себя. У Бахти они задержались — Рис долго соображал, как отцепить… конструкцию от тела. Казалось, протез просто воткнут в плечо, хотя под кожей прощупывалось основание импланта. Рис вообще такую модель раньше не видел, настолько старой она была, но в этом была и хорошая новость — вряд ли починка окажется действительно затруднительной, тем более что он уже видел, что движения нарушает порванный контакт на локте. Бахти, неприятный пожилой мужчина, то и дело бурчал колдующему над его плечом Рису колкости; Рис старался не вслушиваться. Пока он занимался делом, Тахар успел уйти и вернуться еще более довольным. Он сообщил о нападении старосте, и тот пообещал передать информацию выше, чтобы напавших начали искать. Вернулись они в бар нагруженные — Рис новой одеждой и успешно отсоединенным протезом Бахти, а Тахар нес корзину еды и болтал, не останавливаясь. Легкая улыбка не сходила и с губ Риса — ночное видение словно что-то поправило в голове, и даже дышалось легче. Пребывание на Катерике как будто шло ему на пользу.

***

Рис успешно справился со своим первым «заказом», и Тахар плотно взял его в оборот. Когда поле спадало, Рис садился работать над чьей-то рукой или ногой, всякий раз находя для себя что-то новое в запутанных сборках, и далеко не каждая поломка поддавалась сразу. Впрочем, из-за особенностей планеты он все равно не мог работать полный день; как только выдавалась возможность, Рис уходил ближе к воде и подолгу сидел, разглядывая океан. Спустя всего неделю такой жизни он парадоксально чувствовал себя отдохнувшим, хотя долго не мог перестроить свой график сна на местный в два, а то и три подхода. Когда наконец получилось, Рис понял, что еще никогда так хорошо не спал. Гелиос жил по стандартному времени, не учитывающему ближайшие луны и планеты, из-за чего они то забегали вперед, то теряли по три-четыре часа. Страдающие от депривации сна в условиях искусственного освещения, работники станции иногда напоминали сонных мух, да и сам Рис от них отличался мало. Проходил день за днем, неделя за неделей, и Рис почти смирился с тем, что он останется здесь навсегда. Их маленький бизнес по починке протезов понемногу становился известным, очень медленно копилась необходимая на звонок сумма, и Рис, уже сходя с ума, почти был готов продать свой собственный, когда однажды вечером, работая над очередным заказом, он услышал изнутри бара шум. Он встал, чтобы размять ноги и спину, а зайдя внутрь, обнаружил в баре непривычное количество народа — обычно в день забредала всего пара человек — и все они радостно галдели. — Что это вы делаете? — с любопытством поинтересовался Рис. Все тут же повернулись на него и загалдели еще громче. Радостный Тахар помахал ему рукой, и Рис с трудом пробился к нему ближе. — Тех козлов, что в меня стреляли, поймали, — громким шепотом сообщил ему Тахар, не сдерживая широкую улыбку. — Деньги вернули. Хватит и на межпланетный… И вот мне по скидке твой клиент отпустил, — он радостно потряс кулаками над головой и сказал громко, чтобы все услышали: — У меня теперь лучший бар на всем побережье! Ни у кого визора нет. А у меня есть! Двое деревенских пристраивали на стене новый, но сильно устаревший визор с ранним логотипом Гипериона. Рис уставился на него с удивленной улыбкой. Где Тахар добыл такую древность? Гиперион производил бытовую технику еще до третьей войны корпораций, а это было... Рис неуверенно прикинул в уме. Пятьдесят? Семьдесят общесветовых лет назад? Рис присел на барный стул. Он старательно отвлекал себя новыми заботами от тоски, но маленькое красное лого взбудоражило его сильнее, чем он мог подумать. Он так сильно скучал. Голова другого работника появилась в окне: — Тарелку навесили! Врубай смело! Заинтригованный, Рис вместе со всеми уставился на экран. Это был стандартный визор старой эпохи, без встроенных функций, без ИИ, Рис такие видел только в музее компании на Гелиосе. Будет ли он вообще работать? Тахар нажал кнопку на пульте, и все замерли в ожидании. Экран пошел помехами, потух, потом опять зажегся... И запустил межпланетные новости. Трудно было не поддаться общему ликованию; Рис, смеясь и отбиваясь от дружеских, сбивающих дыхание похлопываний по спине, попытался сосредоточиться на репортаже. Рассказывали ерунду: очередная экологическая катастрофа на Гее, торжественное открытие новой космостанции на Селене, какой-то скандал среди знаменитостей... Каналов было всего три — два новостных и один, явно попавший случайно, с бесконечной трансляцией какого-то жующего стримера. Древняя тарелка, ржавая по бокам, и так ловила сигнал из последних сил; эту Тахар точно не покупал, а притащил с гуманитарной свалки, поэтому удивляться было нечему. Было приятно узнать немного новостей из большого мира, хотя Рис бы предпочел, чтобы в списке каналов вместо стримера оказался один корпоративный. Он хотел снова увидеть Джека… хоть бы в пропагандистской рекламе. Как только слегка стемнело, бар опустел, и только Рис никак не мог заставить себя перестать смотреть. Тахар, слишком взбудораженный дорогой покупкой, остался с ним, а полусонный Рис за барной стойкой занялся настройкой каналов. У него уже вяли уши слушать про скандалы, катастрофы и визиты политиков, и может быть, если получится поймать что-то другое, удастся услышать про Гиперион, Гелиос или Пандору. С восходом первого солнца Рис наконец заменил бесконечных стримеров на корпоративный канал. Они с Тахаром — который, не в силах бороться с привычным распорядком, час все же поспал, уронив голову прямо на стойку — уставились в экран, Тахар — с благоговением, Рис — с нетерпением. Может быть, попадется не просто пропагандистский ролик, а с номером отдела продаж или рекрутеров, и тогда, если потянет межпланетный коммуникатор, он сможет дозвониться. Место нетерпению вдруг уступили сомнения. И что он скажет? Здравствуйте, я ваш потерявшийся работник? Ему повезет, если его не примут за шутника. Бесконечно крутили чужие рекламы. Промелькнули Джейкобс, Торрг, Тедиор, вклинились даже Панголин. Из-за горизонта показалось и второе солнце, а значит, когда их накроет электромагнитным полем обеих звезд, визор просто перестанет работать до самого вечера. Наконец, пошла секция Гипериона. Рис жадно уставился на экран: ролик был посвящен новой линейке пуль — той самой, которой взорвали незадачливому мстителю голову. Мельком показали вид станции из космоса, и сердце сжало такой тоской, что Риса замутило. Недосып, сумасшедший темп жизни, бесконечные разборки и срывы сроков — на фоне нынешней тихой и спокойной жизни ему чертовски этого не хватало, и Рис только теперь понял, насколько. Он все же был человеком корпорации до мозга костей. Визор издал короткий писк, пошел помехами по краям экрана; Рис выглянул из окна. Солнца поднимались. Неуверенный, сможет ли он настроить все заново, если после выключения слетят каналы, он с мольбой махнул Тахару, держащему пульт. — Еще немного и выключаем, сломается же, — предупредил его Тахар, но все же отложил пульт на стойку. Еще два ролика прорекламировали пулеметы и винтовки, ни в одном из них не было ни Джека, ни контактов, и вымотанный Рис расстроенно отвернулся. — Объявление, — приятный женский голос привлек его внимание. Экран замигал белыми пятнами. Это был не просто женский голос… Рис быстро выдернул пульт из-под рук нервничающего за технику Тахара. Это был «Голос Гипериона»! — В розыске: Рис Стронгфорк, сотрудник станции «Гелиос». Голос зачитала ориентировку своим обычным расслабленным тоном. Награда за информацию о его местоположении была до смешного огромной; цифра примерно соотносилась с годовым бюджетом одного из гуманитарных отделов. У Риса повело голову. Они его ищут. Джек его ищет. Прошло столько времени, рекламное время на корпоративных каналах всегда влетало в копеечку — и все равно объявление еще не было снято. — Имеющих любую информацию о местонахождении мистера Стронгфорка просьба обращаться в любой контактный центр Гипериона, — мягко сказала Голос, и Рис едва не взвыл. Легко сказать! Дай хоть какой-нибудь способ! Экран зарябил сильнее, звук пошел помехами, но Рис накрыл пульт рукой, не позволяя забрать. Ну давай, еще что-нибудь... — Или по общему номеру шесть шесть три один пять д... Визор отключился. Рис в отчаянии уставился на Тахара, выдернувшего шнур питания. Тот развел руками: — Тэман, сам же знаешь, нельзя больше ждать. Техника — она же чуткая. А эта — еще и дорогая. Застонав, Рис уронил голову на стойку.

***

Вечером бар снова кипел. Счастливый от наплыва клюнувших на визор посетителей, Тахар бегал из стороны в сторону и разливал пополнившуюся коллекцию напитков, а Рис бесконечно гипнотизировал коммуникатор. Днем Тахар сходил в деревню, и спустя эти долгие месяцы работы и ожидания Рис получил шанс на спасение… У него была всего одна попытка. Как только поле спало, он снова попытался поймать корпоративный канал — и не смог. На обрывке салфетки он записал услышанный номер: шесть, шесть, три, один, пять. В межпланетных номерах должно быть шесть цифр, значит, у него не хватало последней — «д». Либо девять, либо два. Если Рис ошибется, следующий звонок получит еще не скоро. Он весь извелся, вспоминая, не высветится ли в памяти последняя цифра, когда-то он знал общий номер; но мозг издевался, выдавая то двойку, то девятку. Понимая, что еще немного — и он просто сойдет с ума, Рис задержал дыхание и выбрал «два». После длительных гудков послышался усталый женский голос: — Корпорация Гиперион, слушаю ваш вопрос, — угадал. Цифра оказалась правильной. На секунду Риса парализовало; испугавшись, что сейчас девушка прервет связь, он проскрипел, заставляя одеревеневшие связки работать: — Э-э-э… Привет? Это Рис Стронгфорк, — учитывая сумму за него, в Гиперион наверняка уже звонили мошенники, которые назывались его именем; нужно было что-то, подтверждающее личность. — Лог внутренней сети «Гелиос» 18-10-19. Я... был похищен?.. Я на планете Катерик, ориентир — бар с зеленой вывеской на побережье. Координаты неизвестны. Запрашиваю спасательный шаттл. — Здравствуйте, мистер Стронгфорк, — не меняя тона, ответила сотрудница. — Передам информацию. Обработка заявки до четырнадцати общесветовых рабочих дней. Спасибо за обращение в корпорацию Гиперион. Прежде чем Рис успел хоть что-то сказать, связь прервалась. Четырнадцать дней? И просто положила трубку? Он вскочил, не в силах сидеть из-за беспокойства. Передаст информацию... Кому? В каком виде? Рис ожидал, что его звонок переведут... не на Джека, конечно, но хотя бы на кадровый центр. Как теперь ему убедиться, что она действительно передаст информацию, а не скажет начальству и то просто забьет, решив, что он очередной мошенник? Будто Рис не знал, как работают колл-центры! Под удивленными взглядами Рис бросился на улицу. Он не мог находиться в помещении; его всего мелко колотило. Получится ли что-нибудь из этого звонка? И даже если получится... Сколько занимает путь от Гелиоса до Катерика? В какой части вселенной находится Катерик? Действительно ли Катерик на общей карте вообще называется Катерик? Рис уселся на песок, снедаемый тревогами и сомнениями. На этой планете было спокойно; Рис отдохнул, как в отпуске, и все же безумно хотел домой. Но больше он ни на что повлиять не мог. Оставалось только ждать. Через несколько дней бесплодных ожиданий дневной сон сморил Риса прямо за столиком мастерской, над кучей металлического хлама; когда Тахар его разбудил, на щеке осталась глубокая вмятина от колпачковой гайки. Рис зевнул, потирая глаза. В голове было пусто с момента звонка, только крутилось бесконечное «передам информацию»… «четырнадцать дней»… Передала ли? С какого момента начинается отсчет? Пытаясь проснуться, Рис с усилием проморгался и вдруг заметил, как нервно приплясывал Тахар на месте. Он нахмурился — странно. Может быть, опять нетерпеливые торопят? — Если пришел заказчик за той синей ногой, скажи, что еще не готово. Пусть приходит завтра… Так сломать надо было еще умудриться. Можешь вообще сказать, послезавтра, — Рис потянулся, разминая уставшую спину, но Тахар все не успокаивался; он молча указал в сторону двери дрожащим пальцем. Рис впервые видел своего обычно болтливого друга таким напуганным и тихим. — Да что случилось? — растерянно уточнил он, поднимаясь. Тахар продолжал указывать на дверь, и Рис подошел, взялся за ручку, готовый открыть… — Рис! — раздался приглушенный расстоянием крик. — Рис! Рис на пару секунд одеревенел. Ему что, слышится? Ожидание все-таки свело его с ума? Нет, Тахар тоже это слышал, и, кажется, именно этим и был напуган. — Рис, ты здесь? — снова закричали снаружи. Это точно не галлюцинация. В этот раз Риса никто не кусал. Пара метров до двери показались непреодолимым пространством. Рис на негнущихся ногах прошел вперед и, преодолевая сопротивление заледеневших мышц, с трудом толкнул обычно легкую дверь. На побережье боком стоял, оглядываясь, Джек; отражаясь от воды и солнц, ярко блестел пистолет у него на поясе. Вдоль береговой линии, тяжело проваливаясь в песок, бродили штурмовики с винтовками в руках. Сердце заколотилось в ушах, Рис судорожно осмотрелся вокруг, вдали зацепил взглядом криво воткнувшийся в песок маленький шаттл; шли на посадку в тот момент, когда второе солнце поднялось высоко. Рис помотал головой, не веря собственному глазу, а потом сделал несмелый шаг, затем еще один; и, не сдержав радостный крик, бросился вперед. Джек, развернувшись на звук, узнал его — в другой одежде, с отросшими волосами — сразу; он распахнул руки, и Рис с разбегу влетел в него, повалив их обоих на песок. — Нашел тебя, — пробормотал Джек, сцепляя руки на его спине и прижимая к себе. — Далеко же ты забрался, пирожок. Рис уткнулся лицом ему в пиджак, не в силах вымолвить ни слова. Тахар, все еще напуганный таким количеством вооруженного народа, полностью уступил им бар. Джек хотел улететь немедленно, но шаттл отказывался включаться, пока солнца оба висели высоко над горизонтом; Рис, как смог, объяснил про поля над Катериком, и они вдвоем заняли бар, оставив штурмовиков искать тень где-то снаружи. Как только они остались одни, Джек нетерпеливо привлек Риса к себе, крепко обхватив обеими руками; захрустел сдавленный позвоночник. Рис с готовностью прижался ближе, уткнулся лицом Джеку в плечо, с удовольствием вдыхая запах терпкого парфюма и табака. Джек пришел за ним. Нашел. За прошедшие со звонка дни Рис успел и вознести свои надежды, и похоронить; несмотря на все усилия, внутри он на самом деле не верил в успех своей затеи. Но сейчас все было хорошо. И чтобы «хорошо» продлилось — надо было сказать то, что он не успел эти бесконечные месяцы назад. — Мне... Мне надо тебе кое-что рассказать, — неуверенно начал Рис, но Джек ворчливо оборвал его: — Молчи. Я все знаю. Рис попытался отстраниться, чтобы посмотреть на него; Джек, положив тяжелую ладонь ему на загривок, удержал его голову на месте. — И... И что теперь? — прошептал Рис, чувствуя каплю холодного пота, выступившую на спине. С чьих слов знает Джек? Он нервно хихикнул, не справившись с собой: — Я уволен? Тогда, в кабинете, Тимоти настолько реалистично изобразил Джека, что Рис иногда забывал, что это все было спектаклем. Но в этой реалистичности был и минус — не зря же Рис поверил. Джек действительно мог так сказать. — Тыковка, завали. Конечно, ты не уволен, — Джек сжал его крепче. — Я знаю, что ты не виноват. Накатившее облегчение было настолько велико, что у Риса стали ватными ноги; он повис на Джеке, ощущая, как приливает к глазам. Не виноват? В голове что-то отщелкнуло. Зацикленное самобичевание, бесконечным шепотом все равно крутившееся на подкорке, начало затихать. Теперь, когда Джек это произнес, он мог поверить в то, что сам пытался себе твердить короткими ночами. — Без соплей! — велел Джек. Он приподнял Риса, не упустив шанса облапать за ягодицы, и усадил на барный стул. Взяв его лицо в ладони, Джек сказал: — Я бы мог не поверить словам, но глазам я пока верю. — Чт... — Рис дернулся в сторону. — В каком смысле глазам? Джек насмешливо фыркнул и взъерошил ему волосы привычным жестом. — Вишенка, нельзя же быть таким наивным. Помнишь жопоглазку? Жопоглазку? Из одной из поездок Джек привез ему страшноватую фигурку, изображавшую лучника с фаллосом вместо стрелы; у нее была здоровенная голова странной формы и глаза навыкате. Рис нашел ей место на прикроватной тумбочке и немедленно забыл о ее существовании, слишком занятый работой, чтобы рассматривать очередной чудной подарок. — Там была камера?! — Рис осекся, глотая нахлынувшее возмущение. В этот раз паранойя Джека сыграла в выигрышную для Риса сторону. — Должен же я был смотреть, как ты проводишь ночи с членом в руке, выстанывая мое имя, — безжалостно поддразнил его Джек; Рис немедленно вспыхнул, попытался спрятать горящее лицо, но Джек ему не позволил. — И как видишь, пригодилось. Твой герой предусмотрительный, а? Рис все же прикрыл лицо ладонью, посмотрел на Джека сквозь расставленные пальцы. Спросил очень тихо и осторожно: — Ты злишься? Джек закатил глаза. — Конечно я злюсь, кексик, — и продолжил, пока зародившаяся паника не расползлась у Риса по телу: — Но не на тебя. А теперь скажи мне, что ты больше никогда никуда не денешься. Рис торопливо закивал. Счастливую улыбку было невозможно удержать; он таял, как лед под солнцем. — Я соскучился, — признался Рис, живые пальцы мелко дрожали. — По работе. По тебе. И чем дольше он смотрел на Джека, тем больше понимал, насколько это правда. Как он вообще выдержал так долго? Раньше он боялся, что лицо Джека будет вызывать непрошеные ассоциации; но проведенные вдали от него месяцы подействовали исцеляюще. Сейчас он не был уверен, чего ему хочется больше всего: наброситься на Джека прямо сейчас или немедленно оказаться в родных стенах Гелиоса… и наброситься сразу после этого. Джек провел пальцами ему по шее; Рис с удовольствием выгнулся под прикосновением. — Я искал везде, — рокочущим шепотом произнес Джек, и у Риса от его тона скрутило внутренности горячим узлом. — Пристрелил каждого, кто пытался изображать тебя. Блейк убеждал, что ты умер или уже сам прячешься, — Джек поморщился. — Но я знал, что ты у меня крепкий орешек. Румянец пополз и на шею. Рис слышал от Джека множество грязных словечек, но до этого не подозревал, насколько его взволнует такой простой разговор. И — Блейк? А Рис думал, что они поладили. Был еще один вопрос, и Рис не был уверен, стоит ли его задавать… И все же ему надо было знать. — Ты его нашел? — голос у Риса невольно дрогнул. — Нашел. Тупой был план от начала до конца. Я знал, что его не наградило моим блестящим интеллектом, но не настолько же, — Джек поморщился еще раз, как от зубной боли, и раздраженно размял переносицу. — Он теперь очень далеко. Как и остальные двадцать. Придумал им… занятие. Рис удивленно приподнял брови, и Джек, угадав немой вопрос, отмахнулся: — На прощание кое-что ему отстрелил, но убить было слишком просто. Потом, если сам захочешь. Если нет — ты его больше не увидишь. Никогда. И Риса это устраивало. Довольный тем, как прошел разговор, он отвернул голову, чтобы посмотреть на уровень солнц, но Джек, зацепив его за подбородок пальцами, вернул взгляд на себя. — Я еще не закончил, принцесса, — пророкотал он. — Как только мы вернемся на станцию, ты переедешь ко мне наверх. Будешь смотреть свои слезливые сериалы там. Никаких оправданий, — Джек щелчком закрыл Рису распахнувшийся в удивлении рот. — И перестанешь морозиться, когда мы на людях. А если Катагава или еще какой тип еще раз решится к тебе подкатить, я ему отстрелю шары. Рис болезненно клацнул зубами, когда Джек повторил щелчок. — Что?.. — потерянно спросил Рис. — Я не понимаю. Да, он осознанно держал дистанцию, но Джека, казалось, все устраивало? Сейчас же его голос звучал так, словно у Джека давно кончилось терпение. — Все и так знают, что твоя сладкая попка принадлежит мне, — Джек издевательски потрепал его по щекам. — Пусть видят, что и остальное тоже мое. Рис схватился за зудящие щеки, а Джек резко посерьезнел. — Я хочу, чтобы ты был рядом, Рис, — сказал Джек. У Риса закружилась голова. Он и не мечтал услышать от Джека что-то, настолько напоминающее признание; улыбка разъезжалась все шире и шире. — Я тоже, — прошептал Рис, когда Джек прижал его к себе. Рис слышал, как бьется его сердце: так же размеренно… но немного быстрее обычного. Слегка отстранившись, он взглянул на Джека и увидел свое отражение в его глазах: встрепанный и заросший, без глаза и в рванье. Наверняка от него и за метр несло припоем и смазкой; и все же Джек был рядом. Рыкнув от нетерпения, Джек притянул его еще ближе. Чувствуя его дыхание на лице, Рис пробормотал: — Что будет теперь? — А теперь мы вернемся домой, — ответил Джек. И увлек его в поцелуй.