Всё началось с зажигалки

«the only thing that last forever are memories and sorrow» — Peter Steele

      Зайдя в душное помещение, я стала рассматривать его внимательно, с каким-то детским любопытством.       Последнее время я стала чаще появляться в такого рода местах. Будучи милой правильной студенткой, выполняющей все поставленные и дополнительные задания вовремя, у меня просто не было времени на подобные мероприятия. Хотя, безусловно, я жаждала попасть хотя бы на одно из таких. Если честно, я всё ещё не свыклась с мыслью, что мне разрешено в них находится. Мне девятнадцать, но перейдя порог кабака, бара иль клуба я тут же чувствую себя пятнадцатилетним подростком, делающим что-то неправильное, даже противозаконное. Я ощущаю себя маленьким щенком, которого привели в стаю диких волков.       Однако вида я старательно не подавала. Лицо каменное, движения спокойные, размеренные. Я была напряжена, но всё пыталась отвлечься, обращая своё внимание на интерьер.       Паб оказался довольно большим. Я огляделась вокруг: вот, затёртая барная стойка из материала, припухшего в некоторых местах из-за пролитых когда-то напитков; чуть левее площадка для выступающих, а перед ней куча стопившихся полупьяных людей, ожидающих начала концерта с нетерпением, раздающимся повсюду громким гулом.       Вообще место это показалось даже уютным. Деревянные полы и стены, неоновые вывески с оскорбительными надписями, какие-то плакаты, с обнаженными девушками. А ещё серьёзная аппаратура и прожекторы, распространяющие густое зеленое свечение. Густое из-за, конечно же, сигаретного дыма вокруг. И несмотря на то, что «ароматы» пота и курева ударили в голову, как кирка по башке, всё это соответствовало общему настроению. Ведь чего ещё будешь ждать от ограниченного пространства с кучей тесно прижатых друг к другу людей? — именно это, так что всё было, как надо.       Мой взгляд порхал с одной головы на другую, в надежде, что где-то там тот самый незнакомец уже ждёт меня.       Такого человека ведь никак не пропустишь, ни с кем не спутаешь. Однако, мне всё не получалось его найти. А ведь он должен был уже давно прийти. И у входа его не было.       Как же так?       Я всё представляла, как он обернется, и этот долгий изучающий взгляд просканирует каждую клеточку моих души и тела. Я была готова к наглости, кажется, я даже желала этой банальной пошлости.       Да, я бы поймала этот взгляд, и я бы точно не прервала его.       Но чем же он меня так привлек?       Внешностью? — определенно! Она была у него уникальной, необычной, вызывающей интерес.       Загадочностью? — возможно. Я всегда была падка на такое.       А ещё, он привлек какой-то интимностью общения. Такое впечатление, что наша встреча — это отрывок из кем-то давно забытой сказки.       Уже совсем не маленькая и совсем не красная Шапочка, забредшая в осенний октябрьский парк. И Большой Серый Волк, роль которого исполняет длинноволосый гигант, с завораживающим низким голосом и взглядом, как у дьявола, поддаться на чьё искушение, грехом считаться не будет.       Да, я была озадачена. Но ещё я была очень заинтригована.       Однако, я постаралась выкинуть его образ из головы и погрузиться в атмосферу, к которой всегда так тянулась.       Я стала протискиваться через толпу, чтобы увидеть подругу на сцене поближе. Эйприл и её друзья уже настраивали инструменты. В какой-то момент свет погас и выступление началось.       Эйприл на сцене начала исполнять одну из своих самых первых песен, таким красивым ангельским голосом.       Я, безусловно, завидовала ей. По-доброму. Ведь я всегда мечтала оказаться на её месте. С микрофоном в одной руке и сигаретой в другой, я желала петь о любви, об эмоциях, о пережитом опыте. Я была готова выступать в кабаках и барах для начала, я могла бы найти группу людей, готовых мне помочь.       Да, я жаждала славы, но даже не попыталась добиться её, когда поняла, что просто боюсь. Боюсь не добиться успеха и оказаться на дне общества, предав идеи родителей о поступлении в высшее учебное заведение.       И я пошла в университет, стараясь уверить себя в том, что делаю всё правильно. Хоть и чувствовала, что плыву против течения.       Я не справилась. Впервые стала позором своей, признаться, развалившейся семьи.       И вот я здесь: вроде в новой дружной компании, но на самом деле совсем одна. Заблудшая душа, уцепившаяся за шаткий, но такой манящий шанс — оказаться счастливой.       Ведь страсть, приходящая с влюбленностью, делает счастливой? Ну, хоть на время?       Мне нужно было погрузиться в чувство какой-то собачей привязанности и преданности одному человеку.       Тем временем, сочетание тяжелого рока, и женского хрупкого крика не оставляло ни одного зрителя равнодушным.       Эйприл пела эту песню с таким горьким надрывом, наверно, она значила для неё многое.       С каждой последующей композицией атмосфера концерта становилась мрачнее. Музыка дурманила голову, текст становился жёстче. Зритель постепенно готовился к выходу настоящих звезд.       К року я всегда относилась с особой нежностью. Мой отец всегда слушал его во время долгих поездок куда-либо. Ну а я тогда была всё время с ним. И впитывала любовь к этому жанру с каждой новой мелодией.       А потому я всегда была готова к новым открытиям в этом жанре.       Когда ребята закончили играть, им аплодировали. Раздавался и свист, и топот, и даже какие-то обрывки фраз доносились до сцены.       Разогрев прошёл успешно, с этим было невозможно не согласится.       Эйприл радостно столкнулась со мной взглядом, и я поддержала ее широкой улыбкой, громкими хлопками.       Вскоре все поуспокоились. Толпа застыла в ожидании королей вечера: «Type O Negative».       Только сейчас я обратила внимание, как красиво выглядели чёрно-зеленые декорации. А ещё повсюду был этот знак с зажигалки. И я не сразу поняла, что он абсолютно логично связан с названием группы. Ведь «Type O Negative» — это первая отрицательная группа крови. Кружочек с минусом это и обозначает.       Эйприл и Джон-басист, по-совместительству её любовный интерес, спустились ко мне со сцены.       — Вы просто чудесно справились! — восторженно заявила я.       — Спасибо, Эдит, это было…невероятно, у меня до сих пор мурашки по коже —девушка активно жестикулировала и говорила очень быстро, даже как будто немного задыхаясь.       Мы крепко обнялись. Девушка даже немного повисла на мне.       И всё-таки я была рада за неё. Она ведь так постаралась! Это их первый концерт «на разогреве». Обычно они прятались в укромных местечках, где людей почти не бывает.       — Сегодня, ты по-настоящему ощутила энергию сцены, мощь огромной публики, — ответила я.       — Такая отдача, она сводит с ума, — произнесла девушка, всё ещё находясь под впечатлением.       Всё это время стоящий сзади Джон подошёл ближе. Мы с Эйприл разомкнули объятья. Он нежно положил свою руку, обхватив узенькие миниатюрные плечики девушки со спины. Так умилительно было видеть их вместе. Эти игривые переглядки, страстные поцелуи, крепкие сплетения рук. А ещё и эта их разница в росте.       Не знаю, почему я подмечала и подмечаю всё это. Я уж точно не хочу быть на месте Эйприл, по крайней мере в этом плане, к Джону я абсолютно равнодушна.       Кажется, мне просто не хватает чего-то простого, но такого блин важного. Любви.       Несмотря на печальные размышления, я оптимистично поинтересовалась:       — Так что же сейчас будет играть? Я ведь знаю только название, —       Джон дружелюбно отвечал:       — А ты ещё не догадалась? Оглянись вокруг, эти люди выглядят как сборище оккультистов, только пришедших с обряда на кладбище, — усмехнулся он.       — Хочешь сказать, готический рок?       — Почти, всё-таки это металл,ну и в общем-то да, готический, — выдал он, — ах да, предвосхищая твои вопросы, разница есть, —       — Что ж, а если про группу поподробнее? — не уделяя внимания таким мелочам, как "почему металл - это что-то кардинально отличающееся от рока" спросила я.       Эйприл улыбалась:       — Ой да, Джон, не тяни! Ты ведь всё ждал, когда она спросит, — толкнув его плечо, отметила она.       Глаза Джона заблестели, он смущенно улыбнулся и опустив руку, которой до этого держал девушку, подошёл ко мне чуть ближе.       Это был высокий худощавый парень, с короткими темными взъерошенными волосами. Пирсинг на его брови периодически поблескивал. Лицо, немного вытянутое, вполне себе внушало доверие. Да и сам по себе он был, как я уже успела ощутить и понять, хорошим человеком.       — Так, с чего же начать? Ну, …хорошо, — он потёр руки и принялся рассказывать — В группе их четверо: Питер Стил, Джош Сильвер, Джонни Келли, который пришёл года три-четыре назад, вместо Сэла Абрускато, и Кенни Хики. Принцесса вечера, конечно же, вокалист Питер. Тут девяносто процентов женщин пришли, чтобы проскользнуть к нему в спальню, —       — Ох, да неужели он настолько хорош? — весело спросила я.       — Ещё как! — смеялся он.       — Да ладно, Джонни, по крайней мере он не в моём вкусе! — воскликнула Эйприл.        — Конечно, ведь в твоём вкусе я, — заигрывающе проговорил парень, обернувшись к Эйприл и крепко поцеловав её, вскоре продолжил:       — Стил необычен, у него запоминающая внешность, интересные музыкальные данные, —       — Например? — раскручивала разговор я, наблюдая с какой радостью парень рассказывает, очевидно, о кумире.       — Диапазон четыре октавы. Ну, то есть, большой диапазон нот, которые он может спеть. У него, как известно, смещение к более низким, — продолжал Джон — До этого у Питера был другой проект «Carnivore». Жанр там был совсем другой. Треш-метал. На любителя, конечно, но не суть. Сейчас его узнают по вампирскому образу. Он поет о женщинах и сексе, любви и смерти. Да есть много, о чём он поёт, — слегка призадумался парень — Джош отвечает за клавиши, Кенни играет на гитаре, ну а Джонни — это ударные. Но если честно, я не многое знаю об остальных. Ещё наверно стоит отметить, что Питер не только поёт, но и играет на бас-гитаре. У них вообще большая опора на бас идёт. Это очень круто звучит, ты сейчас и сама в этом убедишься, — к концу своего увлекательного рассказа Джон уже почти кричал.       Толпа расшумелась и стала звать группу.       К этому времени к нам подошёл ещё один участник группы Эйприл — Карл. По отношению ко мне он был довольно холоден, и потому я лишь ненавязчиво поздравила его с успешно пройденным важным событием, где он выступал как гитарист. От него мы узнали, что барабанщик «разогрева» Стив решил уйти домой, его не будет на концерте Тайпов.       На самом деле внешне Карл был довольно симпатичен мне, как мужчина. Отпущенные блондинистые волосы, худощавое телосложение, рост совсем чуть-чуть больше моего. Он носил строгую одежду, и кажется только черную. Но его отстраненность вызывала во мне тревогу, а потому я старалась лишний раз не заводить с ним диалог, дабы не наполнится этой мрачной пассивной агрессией исходящей от него. Тем не менее сейчас, после выступления, он периодически улыбался и кивал в ответ на бесконечную болтовню Эйприл и Джона.       Тут Эйприл радостно запрыгала, схватившись за плечи своего парня:       — О боже, идут! —       Во взглядах людей читалось восхищение.       Я решила последовать их примеру, и повернулась к сцене.       И застыла даже в большем изумлении.       Мужчина из парка, он самый, настраивал гитару, немного нахмурив брови. Он откинул немного вьющиеся чёрные пряди волос. Футболка цвета хаки обтягивала его торс. Тело было массивным, рельефным, атлетически сложенным. На бицепсах обеих рук красовались татуировки, кажется, с какими-то животными и символами.       Только здесь и сейчас я могла по-настоящему оценить его полный великолепный образ.       Он действительно был похож на вампира. Вампира-гиганта.       Я не сводила с него глаз, прямо, как зачарованная, я не могла поверить тому, что вижу.       Тем временем Питер окинул взглядом толпу, а затем, отвлекшись, оглянулся назад и легонько улыбнулся на слова, произнесенные кем-то из его группы.       И улыбка эта оказалась такой живой, дерзкой.       Взяв в руку бутылку вина, он выпил большую часть её содержимого.       От такого зрелища публика начала ликовать. Крики, хлопки, свисты — какофония звуков разносилась по всему пабу.       Я была к нему так близко. Казалось, что протяни я руку, коснулась бы ноги.       И как же всё-таки красиво преломлялись лучи зеленых прожекторов на его точеных скулах, массивных руках и даже губах. Свет акцентировал внимание на каждой его особенности.       Я не могла прекратить смотреть, было так трудно скрывать восхищение, а впрочем, я и не пыталась.       — Ох, я знала, что тебе он понравится! — игриво подметила Эйприл.       — Она ещё не слышала, как ахуенно он поёт, — добавил Джон.       А я не могла ничего ответить. Кажется, я даже думать в этот момент не могла.       Просто наслаждалась тем, что могу вот так абсолютно безнаказанно разглядывать человека, пожирать его взглядом.       И вот, настоящее выступление началось.       Визг гитары, очередная, уже показательная, настройка инструментов.       Прикоснувшись к микрофону, Питер произнес своим басом:       — Спасибо, что пришли. Сейчас я исполню одну, надеюсь, знакомую вам песню. Подпевайте, если знаете текст, я вполне себе могу его забыть, —       На фоне послышались одобрительные смешки.       К его юмору, вероятно, все уже привыкли.       Тем не менее, музыка стала раздаваться из огромных размером колонок.       И Стил…запел.       Трудно описать, насколько хорошо он владел своим голосом.       Это похоже на какую-то игру контрастов. Похоже, эта особенность преследует его и в жизни, и на сцене.       То он звучал мягко, то звучал очень грубо. Его голос… Он раздавался тысячью вибраций, задевающих струны моей, как оказывается, хрупкой души.       Питер умело перебирал струны бас-гитары, откидывал голову, дабы избавиться от мешающих длинных волос.       Периодически, между строк, или прямо перед припевом, он мог выдать нежнейший стон.       И в такие моменты, всё моё тело покрывалось мурашками.       Временами он растягивал фразы, а иногда выкрикивал их резко, жёстко, как будто пытаясь дать пощёчину каждому слушателю, своим яростным криком под рев гитары.       Казалось, что во время игры, он будто не видит никого вокруг. Да, он играл для нас, слушателей, играл для своих ребят, но в первую очередь, он играл для себя.       Он смаковал каждую ноту. Малейший переход, он украшал множеством деталей.       Небольшое придыхание, или же лёгкая хрипотца, и в каждой ситуации — верное решение.       Погрузившись в какой-то транс, я прикрыла глаза и наслаждалась происходящим.       Я растворилась в атмосфере играющей музыки. Чувствовала, как она уносит меня куда-то далеко в мрачный осенний лес. В голове возникали разные готические образы. Обряд, ритуальные танцы, костёр. Кровь, укусы, да-да, как будто мы звери, вспоминающие свои природные инстинкты. Длинные свечи, ветхие книги древней магии. Всё слилось воедино. В его животрепещущих текстах, завораживающих мелодиях.       Легкий холодок прошелся по моим губам. Я представила жаркий поцелуй с привкусом красного вина средь недавно опавших листьев, всё именно так, как он пел.       Мелодия замедлилась, я раскрыла глаза, и впервые застала его взгляд, направленный на меня. Электрический разряд пробежал по коже. Я не могла пошевелиться, не могла отвести глаз.       Его лицо оставалось равнодушно серьезным, хотя до этого периодически искажалось от пения каких-то невероятно трудных нот. В такие моменты микрофон он сжимал крепче, и поднимал брови, делая физиономию какой-то юношески невинной.       Хотя теперь точно понятно, что он не так молод, как мне показалось. Возможно ему далеко за тридцать.       А он все смотрел на меня, не отводя глаз. Прижав микрофон к губам, он стал выговаривать слова мягко, иногда просто выдыхая их, выдавая каждый звук тихо и нежно:       «Я вижу твоё лицо сквозь пламя,       Но я не получаю ответа и могу лишь корить себя.       Все эти женщины, которых я знал — они не ты.»       Развратно, не побоюсь этого слова, вздыхая и делая такие долгие паузы, он произносит эти слова. И чёрт возьми! Создавалось ощущение, что они адресованы мне. Мне! Мои щеки, кажется, превратились в раскаленный металл. Покров горит, а ноги — они не чувствуют опоры.       Его взор — возбуждающе пленителен, как огонь, о котором он так страстно поет.       Его голос — восхитителен. И с его помощью, Стил достаёт из меня все внутренности, переворачивает их вверх дном и оставляет так, заставляя чувствовать себя настолько взбудораженной, что я готова сгореть заживо, лишь бы только выплеснуть хоть куда-то всю эту энергию.       Да, он поёт пошло, но как же он, сука, красив в этом. Как же он красив.       Отведя свой взгляд, он тут же заканчивает:       «Лучше уж быть одному,» — и эта фраза, как удар хлыстом, выбивает меня из мира фантазий.       Визг гитары возвращает меня к жизни.       «Но…зачем ему нужна такая как я?» — и вот, как элегантный молоточек, с отличительным треском, он попал прямо в яблочко: раскроил мой череп и разбил внутри него маленькую, жалкую, глупую мечту на осколки.       И тут же, начинается припев, сопровождаемый громким соло гитары, который так и пытается заглушить мои противоречивые чувства и закрадывающиеся в голову тяжкие мысли:       «Больше не будет ночей,       Полных крови и огня.»       Последний повтор он растягивает, выделяя финальную фразу отчаянным протяжным криком.       Да, Пит, больше не будет ночей крови и огня. Но та волна страсти, которую ты разбудил во мне…она останется, и останется надолго…       И поверь, я обязательно позволю тебе ощутить то, что чувствую сейчас…Обещаю.