Всё началось с зажигалки

«Damn me Father, for I must sin,» — Peter Steele

      Я все ещё не могу поверить, что сижу рядом с ним. Разглядывая в стеклянном стакане переливающееся разными оттенками оранжевого виски. Пальцем водя по ободку, я стараюсь понять: «что делать дальше, как себя вести?»       Концерт давно закончился, зрителей вывели из здания, но выступающие могли остаться и провести какое-то время, расслабившись, выпив чего-нибудь по-крепче.       Мы сидели за небольшим столиком. Я, выходит, была каким-то средним звеном. Справа Джон, Эйприл, Карл. Слева Стил и некоторые участники его группы, решившие остаться.       Они все о чём-то увлеченно беседовали: о поиске музыкального стиля, об этом пабе, о сегодняшнем концерте, о прошлом «Тайпов».       А я в основном молчала, глупо, по-детски стесняясь взглянуть, на того, кто застал меня врасплох.       В голову тут же пришло, как после концерта, мы впервые пересеклись с известной группой.       Помню этот лукавый взгляд, Питер ведь все прекрасно понимал, чувствовал, что смог произвести на меня впечатление.       А потом, эта старомодная, но такая прекрасная привычка — руки дамам он решил поцеловать.       Вначале он подошел к Эйприл. Это был краткий поцелуй, он даже не смотрел на неё, прикрыл глаза. Притронулся к нежной маленькой ручке и тут же её освободил. Джон немного насторожился, он явно не оценил такого жеста, а Эйприл лишь отшутилась, хотя очевидно, ей это было очень даже приятно. Питер, ничего, конечно же, «не заметив», похвалил вокальные данные Эйприл, сказал, что не ошибся с выбором, когда дал возможность её маленькой группе выступать у Тайпов на разогреве. А Карл как-то еле заметно усмехнулся, наверно реакции Эйприл, ведь та вся покрылась румянцем.       Как вдруг, внимание Питера сместилось в мою сторону. Возможно, сознание действительно сыграло со мной злую шутку. Но я могу поклясться Богом, с моей рукой обращались медленнее, нежнее, чувственнее.       Так вот, переведя на меня взгляд, он протянул свою, выражусь грубо, лапу. Ну а если точнее, то крупную сильную по-настоящему мужскую руку. Я сразу прошлась взглядом по ней, от кисти до плеча. Теперь тату нападающего будто бы на меня грифона стало видно гораздо лучше.       Тут же я столкнулась со взором Питера. Он, очевидно, понял, что я изучаю его.       Мужчина смотрел свысока, ведь он был на целую голову выше. Смотрел, как настоящий хищник, заманивающий добычу в свои объятия.       Поразительно! Одним лишь смирительным взглядом, он заставил все голоса в моей голове затихнуть.       Я вспомнила, как оранжевые огоньки плясали в его глазах, когда он зажег сигарету в парке. Эта манера - чисто психологически доминировать - почему-то, привела в восторг.       И я послушно поддалась этому гипнозу.       Подняла неуверенно, особо не отличаясь элегантностью, ладонь.       Когда он сжал мои пальцы, я чуть ли не пошатнулась.       В это момент, я почувствовала себя ещё меньше, ещё ниже. Ощутила себя такой крошечной, по сравнению с ним.       Далее его чувственные губы коснулись моей покрывшейся мурашками кожи, тогда внутри расцвел какой-то удивительный букет чувств. Это была борьба смущения и желания.       — Меня зовут Эдит, — потерянно прошептала я, не отрывая взгляда от вытянувшихся для поцелуя губ, от немного скатившихся с массивных плеч прядей чёрных волос.       Его глаза были прикрыты, но как только я произнесла имя, он распахнул их. Тусклый свет с удивительной точностью попал на лицо собеседника, ровно после того, как Питер наклонился. Я увидела цвет его глаз.       Они были зеленые. А я ведь до этого и не могла представить, что этот цвет настолько красив!       — Эдит, — как будто пытался распробовать он — Приятно познакомиться, я - Питер, но можно просто Пит, — произнес он, немного растягивая.       Каждая, даже банальнейшая фраза звучала с этим голосом невероятно сексуально. А то, как он протянул моё имя…Я готова прокручивать в голове до бесконечности.       До сих пор.       Он отпустил руку, и стремительно выпрямился, заставляя снова поднять голову на пару десятков градусов выше.       Вскоре, мы все решили выпить за знакомство, и вот, я тут, прокручиваю в голове лишь одну мысль: «Могу ли я вообще позволить себе заинтересоваться им?»       А ведь каких-то пару часов назад открыто заигрывала, флиртовала. Ну что за ебаный стыд?       Пожалуй, я просто чувствовала себя безнаказанной. Я знала, что скоро подойдут мои друзья, что, в крайнем случае, они меня схватятся. Я была уверена в глубине души, что это наша первая и последняя встреча.       Да, мои оправдания действительно сомнительны, я ведь искала его в толпе, и да, я понимала, что возможно найду его. Но я не верила в это. Просто не верила.       Сейчас же, такое ощущение, как будто вся эта ситуация вышла из-под контроля, абсолютно поменяла направление движения и, главное, уж точно поменяла моё отношение к мужчине слева.       Он — мать его, звезда,...который может позволить себе иметь женщин когда хочет и сколько хочет. А я мелкая девка, которой воспользуются раз-два и выкинут на первую попавшуюся свалку. Я не слепая, очевидно, он играет со мной. Играет в незнакомцев, показывает своё превосходство. Но нужно ли ему что-нибудь кроме секса?       — А вы всегда так немногословны? — спрашивает он тихо, чтобы только я услышала данный вопрос. Тем не менее, глядел он на свой стакан. Немного шевеля его из стороны в сторону, он наблюдал, как жидкость плавно движется по кругу.       Я повернулась к нему, и в этот же миг Питер занес стакан и выпил содержимое до дна.       Ловлю себя на мысли, что бестактно таращусь и снова отворачиваюсь.       Где твой прежний запал, Эдит? Какого черта ты стала похожа на трусливую монашку?       Не успев открыть рот, слышу Эйприл:       — Мы выйдем покурить, ты с нами? — она пьяна и расслаблена. С ней всё будет хорошо, с ней Джон.       — Я, пожалуй, откажусь, — улыбнулась я девушке, обратив к ней взор.       Печально пожав плечами она вышла под ручку с Джоном и другими парнями. Карл, немного опешил, но тут же последовал за остальными.       Питер остался сидеть на месте, а его ребята: кто-то решил уйти, кто-то последовал за Эйприл.       В общем, мы с Питом остались совершенно одни.       Я обернулась к Стилу, а он как будто выжидал этого момента. Не провожал взглядом Эйприл, а смотрел всё это время…на меня.       Тут я вспомнила, что он задал мне вопрос.       — Просто немного задумалась, — больше походило на оправдание, которое ты отвешиваешь профессору, не находя в голове правильного ответа на «наипростейший» вопрос.       — Мне кажется, вас что-то тревожит — продолжал он, спокойно размеренно.       — Ну хотя бы то, что мы говорим на «вы», — усмехаюсь я и тут же затихаю.       — Да я и сам не против, но не думаю, что ты только из-за этого большую часть вечера отвлеченно наблюдаешь за беседующими, периодически одобрительно кивая на их изречения, а потом снова погружаешься в это хорошо знакомое мне состояние, —       — Состояние? — переспросила я.       Неужели моё поведение настолько выделялось? Я же старалась сделать всё наоборот.       — Да, погружалась в состояние, когда глаза выдают такую…бесконечную пустоту, —       Я не знала, что ответить. Теперь я точно выгляжу, как маленькая девочка, которую отчитывает взрослый рослый дядя.       — Хорошо, — немного выпрямилась, наблюдая, как в его глазах просыпается интерес — Я немного обескуражена тем, что подозрительный незнакомец из парка оказался чёртовым музыкальным гением, — выпалила с чувством, с тактом, слава богу, не протараторила я.       Чтоб успокоится, я схватила стакан виски и выпила его до дна, немного скривив физиономию. Слева от меня раздался легкий низкий и совершенно ненавязчивый смех.       — Ну, это ты преувеличиваешь, — выдал Питер, смотря на меня с какой-то нежной улыбкой.       Да почему он так мягок? То есть, неужели он со всеми такая «душка»?       — Ох, а ты ждал, когда я это скажу…Неужели ты из этих? — произнесла я, и тут же усмехнулась, как бы повторяя за ним этот обескураживающий трюк.       — Каких «этих»? — спросил он, немного преувеличивая с выражением «удивления».       — Ну знаешь, есть люди, которые создают вокруг себя слишком много шума. И они вроде открыто не просят чужого внимания, но стоит им зайти в помещение, полное удивительных личностей, а обратят внимание всё равно только на него. Неужели ты такой? — сказала я, постепенно раскручивая мысль.       «А ведь я на таких только и клюю,» — пронеслось в голове       — Так воот, какое впечатление я создаю, — усмехнулся он и, пожав плечами, продолжил — наоборот, если честно, я ни так уж и уверен в себе, — растянул он, с улыбкой.       «Да он издевается!»       Но я молчу, немного вскинув бровь. Наливаю гадкое пойло, делаю глоток.       — Не верю. Ты солист музыкальной группы, все солисты - эгоисты, обожающие быть в центре внимания. Кто бы что не говорил, я уверена, ты символ группы. Если тебя не станет, Тайпы обречены на развал. О какой неуверенности вообще может быть речь, звездочка? — чувствую, что меня уже несет. Алкоголь ударил в голову и позволил чувствовать себя гораздо расслабленнее. Немного откинувшись на спинку стула, я внимательно слушала ответ.       — Клянусь, я не люблю выступать. Мне не нравится расхаживать по сцене, когда целая толпа зрителей наблюдает за мной. Я не люблю громкую музыку, не люблю этот чёртов хаос публики, —       — Но что же ты здесь тогда делаешь? — спрашиваю я, улыбнувшись немного…игриво?       — Ну, знаешь, — сверкнул глазами он — я своего рода мазохист, так что, не нахожу ничего лучше, чем делать это. Снова и снова. Я правда хотел бы быть эгоистом. Это же так просто и легко — думать, переживать только о себе, —       — Я бы тоже не отказалась от этого качества, —       — Тогда давай выпьем…— он подлил мне и себе ещё напитка — за то, чтобы в следующей жизни стать кончеными нарциссами, —       Я рассмеялась, поддаваясь кайфу опьянения.       Мы чокнулись и выпили содержимое.       — Выходит, это что-то наподобие борьбы со страхом? —       — Нет, я, пожалуй, просто проверяю себя на прочность, — выдал серьезно он, — Ну а ты чем занимаешься по жизни? —       И не успев подумать, стоит ли вообще открываться этому человеку, я уже долго и отчаянно пыталась поведать о своей «несчастной» судьбе.       Всё это так по-детски, но чем больше рюмок, я заносила, тем лучше алкоголь выполнял свое дело, заставляя раскрыть душу даже незнакомому металлисту.       Тем не менее, рассказывала лишь факты. Сухо, чётко, ясно (ну или так только мне кажется): «Отчислили из университета. Не вернулась в родной дом. Подвела близких. Живу у подруги. Не знаю, что делать и куда потом идти.»       Питер слушал внимательно, иногда кивал, задавал уточняющие вопросы. И это, конечно же, льстило мне. Максимально.       Внимание, обращенное на тебя и только на тебя, — это невероятное удовольствие для одинокого человека.       И хотя в своей судьбе виновата только я сама, чувство безысходности от этого никуда не девается.       И несмотря на то, что про себя он явно рассказывал с долей иронии, на мои слова ответил вполне серьезно.       — Это был твой выбор. Птенец всегда улетает из гнезда, правда же? Ты оценила все плюсы и минусы, расставила приоритеты. Это твоя жизнь, а их желания - лишь нереализованные амбиции, не думаешь? —       — Ты прав, — растягиваю я неуверенно, даже как-то растерянно.       — Эй, — раздается бархатный голос, и тёплая рука аккуратно хлопает по моему левому плечу, как бы подбадривая. И это срабатывает, теперь мурашки не дают мне сидеть спокойно, — не вешай нос, тебе всего лет двадцать. Ещё всё успеешь, —       — А если я…не знаю, чего хочу? —       — Если честно, — он приблизился и сказал тише своим магическим басом — никто не знает, — На моем лице снова появилась улыбка.       Да он прямолинеен, саркастичен и иногда это даже выбивает из равновесия. Однако и заводит.       В тоже время, он так чуток, так тактичен. И он знает когда стоит сменить режим.       Это сочетание…оно затягивает. Я таращусь в такие большие сверкающие изумрудные глаза.       А потом впервые позволяю себе взглянуть на его губы. Припухшие, не слишком большие.       Хотя вру, ведь я периодически поглядывала на них, когда Питер пел.       От одной только мысли, промелькнувшей в голове, щеки приобретают румяный оттенок, а уши начинают гореть, как будто сейчас закипят.       Я медленно приближаюсь к Питеру и жду. Теперь его шаг, его черед.       Клянусь, если он сейчас отстранится, я встану и уйду. Нет, встану, занесу еще одну рюмку и уйду. Вызову на последние деньги такси, или выдерну Эйприл с Джоном и улечу подальше от этого невероятно привлекательного двухметрового мазохиста нарцисса. Господи, я, правда, уйду…       Но видно судьба решила иначе. Вмиг стало влажно, так горячо. Меня обдало жаром его огромной фигуры. Питер прижался губами к моим. Настойчиво, немного улыбаясь. Его рука скользнула к затылку. Он нежно взъерошил ею мои волосы, прижимая к себе всё сильнее.       Сердце обрело крылья и готовилось вырваться из грудной клетки. Черные длинные пряди щекотали мои щеки. Во рту чувствовался этот привкус крепкого алкоголя, который, в прочем, и я распивала. И несмотря на это, в данный миг, чувствовался он совсем по-другому. Я ощущала совсем не отталкивающий мужской запах пота, который, видно, постоянно стоит на подогреве, ведь его кожа как будто горит.       Мои ледяные пальцы коснулись его бедра, пресса.       Черт. Каменные и влажные.       Резким движением он подхватил меня и усадил на колени, я же, совершенно такого не ожидая, немного отстранилась, но, столкнувшись со звериным жаждущим меня взглядом мужчины, тут же прильнула обратно.       Его руки бесстыдно исследовали меня. Плавные поглаживания по спине, изучение каждого изгиба тела - всё это было настолько невероятно, настолько не по-настоящему.       Я обхватила шею мужчины, и добавила поцелую страсти, хотя куда уже больше?       Я аккуратно трогала его волосы, их структура была такой жесткой.       Мужчина тяжело дышал, а я еле сдерживала тихие стоны.              Но когда Питер начал целовать мою шею, я уже не могла терпеть.       — Поедем ко мне? — задыхаясь простонал, почти шепотом он.       — Поедем, Пит, — заключила я.              Как же я скучала по этому чувству. По чувству эмоциональной наполненности.       И да, я - жалкая, жалкая девчонка. Но что же делать, когда единственным утешением для тебя становятся чьи-то объятья, поцелуи?       Я не вижу других лекарств от такого недуга. И, пожалуй, никогда, блять, не видела.