7 раз когда доктор Рацио сказал «нет» и 1 раз когда он сказал «да»

Авантюрину снилось то, что он хотел бы назвать ерундой и забыть. Но эта «ерунда», по правде говоря, не давала ему покоя. Всплывали его самые худшие воспоминания, его детство, происхождения клейма на шее, издевательства, предательства, насилие… и то, о чем он совсем не хотел вспоминать - это изнасилования. Он чувствовал себя разменной монетой, мерзкой и грязной шлюхой, и эти ощущения из детства накатывали всё сильнее с его попыткой уснуть. Он вспоминал, как его кидали, били, избавлялись от него, как его тело испытывало только боль, а сердце только отчаяние и ненависть. Авантюрин проснулся в четыре утра с опухшими глазами и на этот раз так и не смог уснуть ещё раз. В итоге он уткнулся в телефон и листал рабочий чат, заставлявший его зубы скрипеть. Точнее, прочитал он только чат со своими подчиненными, в чаты с руководством он даже не заходил. Часам к пяти он всё-таки встал с кровати, умылся холодной водой, в попытках снять с глаз припухлость (кстати не смог), сходил в душ, а потом пятнадцать минут смотрел на пустой холодильник. Кажется, питаться только в ресторанах и кафе было ошибкой, потому что так рано утром он даже не мог заказать доставку. В животе урчало. Он с какой-то печалью посмотрел на себя вниз, мысленно пытаясь заткнуть это урчание, и столкнулся глазами с впалым животом. Сколько бы он ни пытался накачать пресс, ничего не получалось. И некоторые старые шрамы всё ещё можно было заметить. Он отвёл от своего тела взгляд, запахнул шелковый зеленый халат, обхватив себя руками, и пошаркал пушистыми тапочками с золотыми украшениями в спальню. Напротив зеркала Авантюрин, одним глазом подглядывая, снова распахнул халат. До Рацио его мышцам было далеко. И ростом он был невелик. В конце концов он поднял взгляд немного выше и столкнулся с собственными глазами. «Рабское отродье», - обозвал он себя мысленно. - «С чего я вообще взял, что нужен ему. Хотя наверное и не нужен, как и всем на Сигонии не был нужен». Он распластался на кровати и смотрел в потолок. Навязчивые мысли продолжали лезть. Авантюрин когда-то пообещал себе никому не верить и никому не доверять, не испытывать чувств и не показывать их. Но вот он здесь и сейчас - влюбился и не мог прогнать из головы страх, что недостаточно хорош. Рука сама потянулась за телефоном. «Эй, док, не спишь?» - он лишь секунду колебался, но всё-таки отправил сообщение. Ответ пришел почти моментально. Быстрее, чем Авантюрин ожидал. Хотя он вообще ничего не ожидал. «Доброе утро», - гласило ответное сообщение. - «Не сплю. Что-то случилось, господин Авантюрин?» «Ты случился», - пропустил Авантюрин мысленно, но напечатал лишь «Мы можем поговорить кое о чем личном?» «О личном лучше говорить вживую. Или это срочно?» - опять моментально ответил Рацио. «Это не срочно, но ответь хотя бы на один вопрос», - написал Авантюрин и быстро добавил уже сам этот вопрос: «Ты тоже считаешь меня мерзким?» «Нет», - коротко и быстро. Но он тут же начал писать что-то ещё. Авантюрин затаил дыхание в ожидании ответа. - «Если вас интересует отрицательная часть мнения о вас, то я считаю вас высокомерным, болтливым, надоедливым, недостаточно эрудированным, немного глупым, напыщенным, самодовольным, расточительным, преследующим выгоду, заносчивым, азартным, идущим по головам и раздражающим, но не мерзким». Надежда Авантюрина на что-то хорошее тут же угасла. Ни одного хорошего слова. Но хотя бы не мерзкий. И это, кстати, было шестое «нет». Авантюрин написал ещё много сообщений, которые так и не отправил. Например, «Если есть отрицательная часть, то есть и положительная?» или «А что ещё ты обо мне думаешь?», ещё «Но во мне же есть что-то хорошее?». В каком-то порыве он написал и все отрицательные качества Рацио, но тут же стёр. Отправил он в конце концов самое глупое из всего что мог - «Что делаешь?» «Принимаю ванную», - короткий ответ. Хотя чем ещё мог быть занят Веритас Рацио рано утром? Во время зарядки он вряд ли мог бы отвечать на сообщения. - «Кстати, КММ просили передать, что сегодня вместо индивидуальных лекций будет две пары по корпоративной этике вместе с вашими подчиненными, и я считаю должным вам об этом сообщить», - добавил он в отдельном сообщении. «Чёрт», - тут же написал Авантюрин. - «А как же мои личные три часа наедине? Почему я должен делить твое внимание с этими идиотами?!» «Эти три часа никогда не были вашими личными», - возразил Рацио. - «Они всегда были лишь нашими учебными часами индивидуальных лекций». Рацио писал с точками и всё в одном сообщении. Он соблюдал все правила грамматики и пунктуации. А Авантюрин написывал лесенкой без единого знака препинания. При этом каждый из них считал свой способ вести переписку более верным. Авантюрин так и не смог успокоить себя. Так ещё и лекции, на которых он хотел развести Рацио на «разговор по душам», вдруг превратились в коллективные. День с самого утра не задался. Оставалось лишь дожидаться вечера, чтобы увидеть Рацио. Ожидание тянулось вечность. Он съездил в офис, чтобы решить пару вопросов по тому проблемному делу, чуть не поругался с Топаз, вместо того, чтобы попытаться лживо договориться, проигнорировал казино, и вообще вел себя неестественно для самого себя. Когда наконец настал час встречи с Рацио, Авантюрин в этом дне ещё больше разочаровался: доктор вел занятия в дурацкой гипсовой маске. А ещё он не мог подойти и сесть на его стол, не мог вставить пошлую шутку, не мог коснуться. Но как только начался перерыв и все вышли из аудитории, Авантюрин не двинулся с места. - Нужно проветрить кабинет, - Рацио наконец снял свою гипсовую голову и уставился в глаза Авантюрина. - А может я хочу хотя бы эти жалкие пятнадцать минут побыть с тобой наедине? - с вызовом сказал Авантюрин, скрещивая руки на груди. - Я не куплюсь на манипуляцию, вы же знаете, - ответил профессор. - И я ещё раз прошу вас освободить помещение. - Хорошо-хорошо, - Авантюрин наконец встал. - Тогда я хочу провести вечер с тобой наедине, когда всё это закончится, - и он наконец-то вышел. Его подчиненные столпились у двери и обсуждали, что не ожидали, что пожаловавшись кому-то выше, все окажутся на этих лекциях. Энтузиазмом слушать Рацио на самом деле никто из них не горел. - Это худшее окончание дня, - сказал кто-то из сотрудников. - День ещё не закончился, не кипятись ты, - ответил ему другой. - Док слишком высокого мнения о себе, даже без маски перед нами не появляется, - проворчал кто-то третий. - И требует он от нас слишком сложных вещей, - поддакнул ещё один. Авантюрин не был настроен слушать всё это и просто прошел мимо. Подчиненные удивились его молчанию, и тоже резко замолкли, не то от страха, не то от удивления. - Продолжайте, - пожал он плечами, всё-таки оборачиваясь. - Я не стану его защищать. Многие опешили, но кто-то продолжил обсуждение. Сам Авантюрин очень хотел, чтобы занятия эти поскорее закончились, и даже вторую лекцию вроде бы нормально слушал. Доктор Рацио под конец занятия и вовсе заставил их пытаться общаться друг с другом. Когда же лекция наконец закончилась, профессор подошел к своему любимому горе-студенту и сказал: - В итоге вы так и не выспались, и вас что-то тревожит. Это что-то связано со мной? - он опёрся на парту Авантюрина и смотрел прямо в душу. - Вовсе нет, со мной всё в порядке, - попытался отстраниться Авантюрин. - Просто надеялся три часа донимать тебя. - Вы лжёте, - и Рацио нагнулся ещё ниже. - Ваши тело и голос вас выдают. - Ну что же со мной такое, я всегда мог скрывать свои истинные намерения, когда лгал, - с немного грустной улыбкой забегал глазами Авантюрин. Он не мог признаться в том, что загоняется из-за того, о чем доктор ему постоянно напоминал. - Поговорим в менее формальной обстановке? - предложил Рацио, протягивая блондину руку. - Я сегодня устал общаться с глупцами. - Значит, я не глупец? - спросил Авантюрин уже увереннее и с более хитрой улыбкой, чем секунду назад и протянул руку в ответ. - Разве что немного, - Рацио тоже улыбнулся. Они уселись в машину Авантюрина, просто потому что тот попросил о месте, где их никто не услышит. Если быть точнее, то они просто поехали к нему домой.