Коноха. 20 октября, 15 лет после рождения Наруто.
Linkin Park — Numb
+++
Шиноби не должны удивляться гибели кого-то из них, но, тем не менее, Какаши удивляется. Он ведь не думал, что переживет хоть кого-то из своих ровесников. После того, как он не сумел защитить Рин, он и сам надеялся уйти, просто сделав это как-то красиво и значимо. Обито так хотел оставить после себя след в истории Конохи, а не смог, о жертве Рин никто не знает, зато его чествуют как героя, гения и кого-то великого. Ему от этого тошно, потому что в нем нет ничего хоть немного великого: это Обито надо благодарить за глаз, сделавший его, Какаши, необычным и отличным от всех остальных. Он пытался это доказать, пытался объяснить, но сдался, не найдя никаких слов. Это не Асума должен был погибнуть, это не он должен был оставить этот мир, а Какаши. Он не понимает, как могла произойти такая ошибка, и малодушно избегает ту же Куренай, оставшуюся одну. Слухи в Конохе распространяются быстро, и все уже знают о ее беременности. Этот ребенок будет одним из многих, не знавших отца. Этот ребенок будет одним из многих сирот, конца и края которым не видно и не будет видно никогда. Какаши долго стоит у мемориального камня и читает про себя имена, которые и так знает наизусть: Учиха Обито, Умино Иккаку, Умино Кохари, Гекко Хаяте и многие другие. Теперь к ним прибавляется имя Асумы, уже высеченное на гладком камне. Это неправильно, думает он, поджимая под маской губы. Это неправильно и несправедливо, но мир ужасно несправедлив. Он вспоминает Саске, лишившегося всего в одночасье, думает о Наруто и его одиноком детстве, вспоминает о недооцененном Обито, и, наконец, даже о том мальчике, которым был сам много лет назад. Вроде бы время сейчас стало лучше, вроде бы всем легче, а так ли это на самом деле? — Какаши-сан? — Он оборачивается на тихий голос за своей спиной и упирается взглядом в Умино Ируку. Учитель смотрит на него спокойным взглядом, даже забыть можно, каким упрямым он может быть. — Не думал, что встречу вас здесь в это время. — Просто хотел подумать, Ирука-сенсей, — Какаши улыбается и изображает беспечность, которую не испытывает. Ирука смотрит на него, а потом вздыхает, качая головой. Он подходит ближе и совершенно беспардонно тычет его пальцем в бок. — Вы похудели. Неужели плохо питаетесь? — В голосе Ируки начинают звучать сварливые нотки. Он ведет себя с Какаши, взрослым мужчиной, одним из лучших шиноби Конохи, как с одним из своих учеников. Это одновременно мило и забавно. О Какаши сто лет никто не пытался заботиться. — Имейте совесть — вам доверили детей, которых я учил. Займитесь собой, чтобы заниматься ими. — Как всегда, Ирука-сенсей прав, — усмехается Какаши, отмахиваясь от его рук. — Я прислушаюсь к вашим словам и… — Сейчас. Вы пойдете и поедите сейчас. Слезами горю не поможешь; то, что вы не будете есть не вернет Асуму-сан, — неожиданно жестоко обрывает его Ирука. Он смотрит на мемориальный камень за его спиной, и Какаши догадывается, что находит на нем он имена своих родителей. — Я видел днем Сакуру-чан, я думаю, что ей нужно с кем-то поговорить. Гибель Асумы-сан очень тяжело подействовала на нас всех, но особенно на детей. Потому что наставники не должны погибать, потому что учителя не должны подводить их. Какаши кивает и уходит, оставляя Ируку наедине с его собственными мыслями. Наруто есть кому поддержать, Саске непонятно где и с кем, и раз так, то он должен заняться Сакурой. Она хоть и ведет себя по-взрослому, хоть и доказывает, что способна на многое, все еще девчонка, которой нужна помощь старших. Уже далеко не во всем, уже далеко не всегда, но нужна же. Сакуру он находит у госпиталя. Она сидит на лавочке, ветер шевелит пряди ее розовых волос, и Какаши поначалу кажется, что она просто отдыхает. Может и не стоит ее беспокоить? В любом случае, он плох в утешении и не умеет подбирать слова поддержки. — Какаши-сенсей? — Сакура будто бы чувствует его. Она поднимает на него глаза и слабо улыбается. Он видит, что она едва не плачет, но сдерживается. — Посидите со мной? Какаши хочется уйти, сбежать и спрятаться, но он кивает и садится рядом с ней. Девушка молчит, а потом медленно опускает голову ему на плечо, начиная тихо рассказывать о том, как сходила к Ино, как они с Акеми утешали ее. Да, он видел рыжую Икимоно у магазина Яманака. Кажется, видел даже Ритсуми, но это неточно, потому что бывшая песчаница не та, кто легко попадается на глаза. В чем-то он ее понимает, он бы и сам предпочел порой быть незаметным, но увы. — Можно ли простить того, кто причинил боль? — тихо спрашивает у него Сакура. Какаши вздыхает и смотрит наверх, на голубое небо и проплывающие по нему облака. Он знает, о ком она говорит, но не знает, что же ей ответить. Можно, но не нужно. Можно, но не стоит. Можно, но это бесполезно. Сакура же тоже знает все и сама.