Коноха — Суна. 6 — 9 декабря, 16 лет после рождения Наруто.
+++
Кику ни свет ни заря будит Сай, сообщая, что Тсунаде уже ждёт её во дворце. Кику не хочется выползать из тёплой кровати, тем паче, что миссий для неё вроде не предвиделось. Они с Тамкеном вчера заглянули в отдел криптоанализа, но ничего путного подсказать не смогли: Джирайю-сама оба знали весьма поверхностно, а ляпать глупости про книги извращённого отшельника в таком серьёзном деле Накику не решилась. В кабинете Хокаге её уже ждут Акеми и Кай с Хошиме. Ритсуми приветливо кивает немного заносчивому ирьёнину из команды Аикавы-сенсея и ухмыляется, встречаясь взглядом с Хошиме. Они давно не ходили на миссии вместе с хулиганистым сокомандником. Уже по тому, что в группе из четырёх присутствует ударная сила в лице Хитори Хошиме, поддержка в лице её и Акеми, да медик в лице Киояма Кая означает, что Тсунаде готовится отправить их на важное задание. — Пока мы тут ломаем головы, посетите Суну, — Хокаге сидит в любимой позе, положив подбородок на скрещенные руки. — Союзники могут помочь, если не в расшифровке, то, возможно, поделиться данными разведки. Проведите время с пользой, тренируясь в привычных биномах и с шиноби Песка. Нам нужно быть готовыми ко всему. Кику понимает, что на дорогах стало небезопасно. Тсунаде ждёт удара, а он может наступить когда угодно и откуда угодно. Возможно, отсылать их из Конохи сейчас — не лучшее время, но оспаривать приказы главной ей и в голову не придёт. В конце концов, ниндзя нужно работать, а не запираться в стенах деревни непонятно насколько. На сборы им дают всего полчаса, так что Кику не особо разборчива в выборе одежды и сухих пайков. Она радуется, что предварительно постирала костюм, пристёгивает на широкий пояс свиток с призывом нагинаты, сумку со склянками, и поспешно махает рукой на прощание развалившемуся на её кровати Саю. Напоминая, чтобы к её возвращению на постельном белье не было ни единого пятна краски. Первый день пути проходит спокойно, ничто не намекает на надвигающуюся угрозу. Слежки за ними Накику тоже не чувствует, но периодически призывает инка, чтобы проверить. Конечно, с помощью теневого огонька она не может видеть так же далеко, как Хьюги, но в непосредственной близости пусто: их сопровождают лишь птицы и лесные зверьки. Гуре Акеми лишь подтверждают информацию. На закате квартет решает остановиться на привал. Молчавший всю дорогу Хоши тут же умудряется сцепиться с Каем по поводу разделения обязанностей. Кику позволяет своему сокоманднику немного выпустить пар, представляя каких усилий ему стоило не поругаться с кем-то раньше, но всё же оттаскивает от ирьёнина прежде, чем они успеют порвать палатку, ставшую предметом самого яростного спора. — Палатку поставим мы с Ако. Хоши, сходи за дровами. Кай, пожалуйста, займись сбором воды, в четырёхста метрах на юго-запад есть ручей. Парни не сильно довольны, но уступают, чувствуя в тоне Накику не командирские, а усталые нотки. К тому же, Тсунаде назначила её капитаном, как самую старшую, несмотря на то, что она остаётся токубецу-джонином. Впрочем, они джонинов получили не за красивые глаза, и даже вспыльчивый Хошиме понимает, когда стоит остановиться. Гордец Кай соглашается, потому что считает, что это целесообразно. Акеми хмыкает, глядя в спины удаляющимся напарникам и прижимается к боку Кику, кладя ей руку на бедро. Раньше её рыжая макушка уютно устраивалась на плече названной сестры, но теперь Ако сравнялась с ней в росте. Так что куноичи легонько касаются друг друга висками. Для Икимоно тактильность привычна и незамысловата, но она знает, что Кику с этим сложнее, так что нежности оставляет на тот момент, когда на них смотрит как можно меньше народу. — Думаешь, это надолго их займёт? — Вряд ли, учитывая, что нам ещё палатку ставить. Если только по пути обратно не пересекутся. — Я хочу тренироваться с тобой. Но, наверное, будет лучше, если мы устроим парные спарринги, меняясь партнёрами. — Сначала мы хорошо поедим и отдохнём. В дороге лучше не тратить много чакры… Мало ли. Впереди ещё два дня пути. Хошиме служит сегодня мальчиком для битья. У него самый большой запас чакры для восстановления, а Кай может подлечить в случае чего. И ещё есть сейсеки. Достать Хитори, правда, не так-то просто, не говоря уже о том, чтобы покалечить. Даже втроём: с леской, нагинатой и скальпелем из чакры, они едва умудряются приблизиться к вихрю, вооружённому парными кукри. Это любимое оружие Хоши, но он и другими владеет на уровне Тентен. Ночью Накику просит первым сторожить Кая. Будь всё как раньше, до Акатсуки, она бы без зазрения совести оставила бы это право себе, чтобы как следует выспаться, но долг капитана велит ей с Хошиме встать на охрану в середине ночи. Замыкает Акеми, которая тратится на токаге, отдавая чакру. На второй день, прямо в прыжке с ветки на ветку, Акеми внезапно ловит её за плечо, вынуждая остановиться. — За нами следит растение. — За нами… что? — Кику пару секунд переваривает услышанное, но призывает инка, тщательно сканируя окружающий лес. — Я ничего не вижу. — Я тоже, — Акеми растерянно моргает, легонько сжимая в пальцах гуре. — Она передаёт, что заметила алоэ… эээ… с глазами. У Кику вырывается смешок, напоминающий ей самой тот, который Саске издал при их знакомстве. Отвратительно. — Тут не растут алоэ, мы ещё не добрались до границы. — Я в курсе, — Ако задумчиво поглаживает серые чешуйки. И внезапно переводит тему, замечая, как напарники тоже остановились и с недоумением оглядываются, ища отстающих. — Думаю, тебе надо больше тренировать хенка. Манипуляция с чакрой может очень пригодиться, особенно если ты сможешь переносить её в предметы. — Я знаю, Ако, — Кику устало проводит пальцами по бровям, возобновляя путь. — Но это сложно. Я практически ничего не нашла в дневнике баа-чан, действую на чистой интуиции, и это очень энергозатратно. Ты же видела, что даже твои элементы я сканирую с трудом. Что говорить о более продвинутых техниках? — Это вопрос времени и желания, — настаивает рыжая куноичи, нагоняя подругу. — Посмотри на Наруто, сколького он добился. — С Кьюби внутри. — Который, между прочим, пытается утянуть его во тьму! — Ты права, — Кику не хочет спорить, и она действительно думает, что истина в словах Икимоно. Просто Накику никогда не хотела прыгать выше головы. Пришло время пересмотреть хотелки, ведь их друзья и весь мир нуждается в том, чтобы каждый выжал из себя по-максимуму. — Мы можем сосредоточиться на этом в Суне. Возможно, Гааре-отото удалось найти дополнительные материалы о Шинпи. Трюк срабатывает — при упоминании Казекаге Акеми улыбается. Он ей тоже стал как младший братик. Вежливый, милый, умный. Как жаль, что всё это было надёжно похоронено из-за жестокости прошлого поколения. И какое счастье, что удалось откопать обратно на свет. — Давайте поднажмём! — кричит Акеми остальным. — Не терпится попасть в Суну! Кику тоже улыбается и поднажимает. Не обращая внимания на бурчание Кая и Хошиме.Суна. 9–13 декабря, 16 лет после рождения Наруто.
IOWA, Ёлка — Яблоко
+++
Накику, как главная, отчитывается перед Гаарой, пока остальные стоят в ожидании. Она рассказывает ему о том, что им велела передать Тсунаде-сама и отвечает на все его вопросы, хотя, судя по выражению лица Кая, он изнывает от желания высказаться. Акеми кидает на него предостерегающий взгляд, потому что не хватало еще ему тут начать бессмысленный и долгий спор. Последнюю часть пути до Суны они и так проделали в страшной спешке, из-за чего всем хочется хоть немного отдохнуть. Кем вообще было то глазастое алоэ они так и не узнали, но есть у нее подозрения, что ничего хорошего от него ждать не пришлось бы. — Я предлагаю вам сегодня отдохнуть, а завтра мы займемся делами. Вас, как вы и просили, определили в общежитие джонинов, — кивает Гаара Хошиме и Каю. Те в самом деле не хотели жить ни у Накику, ни уж тем более вместе, поэтому самым логичным и безопасным было отправить их обоих к местным. Ума не скандалить у них хватит, так что можно не переживать о сохранности как этих двоих, так и союза между деревнями. Не маленькие, разберутся как-нибудь сами, что им делать, а что нет. Парни уходят, уже в дверях начиная о чем-то спорить. Акеми закатывает глаза и, пользуясь тем, что в кабинете остаются только свои, прислоняется бедром к столу Казекаге. — А ты будешь у Канкуро, я верно понимаю? — переводит взгляд на девушку Гаара, задавая вопрос, ответ на который совсем уж очевиден. Она уже который раз в Суне остается у Канкуро, так что бы сейчас поменялось? — Вот ключ. Моего брата нет в Суне. — То есть как это нет? — переспрашивает Акеми, машинально протягивая руку к ключу, который Гаара достает из ящика стола. — Где он? — удивляется она вполне резонно, потому что обычно знает обо всех его планах. — Неожиданная миссия, он должен вернуться на днях. Накику, задержись ненадолго, — он кивком отпускает Акеми, и той не остается ничего, кроме как действительно уйти. Она не видит ничего особенного в том, чтобы остаться у Канкуро даже несмотря на то, что его тут, нет, но настроение у нее заметно портится. Ей хотелось провести с ним хоть немного времени, а теперь даже непонятно, сколько у них его будет. В последнее время Акеми все сложнее вырваться в Суну, что уж говорить о нем, нагруженному куда большим количеством обязанностей? У Канкуро Акеми раскладывает свои вещи и переодевается: привыкла уже ходить в чем-то из его одежды, когда находится здесь. Никого это, кажется, уже даже не удивляет, и вечером на ужине только Хошиме смотрит на нее как-то странно. Акеми на него почти не обращает никакого внимания, занимая себя разговором с Накику и Каем. Планов на ближайшие несколько дней у них хватает, так что скучать не придется. Следующее утро они посвящают тренировкам, к которой присоединяются несколько шиноби Песка. Опыт это действительно хороший, им полезно привыкать к использованию незнакомых техник в совместных боях. До идеальной слаженности еще, конечно, далеко, но самое главное — положенное ей начало. После обеда Кай отправляется с Баки изучать донесения разведки: работать с данными из них четверых ему интереснее всего. Вечером он рассказывает им обо всем, что узнал и просит помощи в составлении отчета для Тсунаде-сама. В таком режиме проходит еще несколько дней. Акеми не скучает, но по Канкуро она, так или иначе, тоскует. Накику, замечая это, старается подругу занять еще больше, за что стоит ее благодарить. — Так что, говоришь, узнал Гаара? — спрашивает Акеми, когда они обе разнообразия ради садятся в архиве. Воздух тут немного затхлый, но жить можно. Она пролистывает один из дневников бабушки Накику, не находя для себя ничего интересного. Женщина пишет о своих делах, переживаниях и каких-то событиях, отчего читать что-то ей немного совестно. К ней-то это все не имеет никакого отношения. — Наши бабушки дружили, — огорошивает новостью Накику, поворачивая тот дневник, что держит в руках, к Акеми и постукивает пальцем по нужной строчке. — И никто не сказал нам об этом. — Да ладно, — Акеми наклоняется вперед, действительно видя имя своей бабушки. Судя по описанию, речь в самом деле о Гакари Мэйко, слишком уж много совпадений в противном случае. — Впервые слышу, чтобы они знали друг друга. — Вот и мне интересно, почему Мэйко-сан ничего не сказала. Не могла же она не узнать меня? — Вот это уже точно сомнительно. У бабушки, думает Акеми, слишком уж хорошая память, да и возраст нисколько не повлиял на ум, поэтому она просто не могла вот так ошибиться и не признать в Накику внучку подруги. К тому же, разве нет у них какого-то семейного сходства? Она уверена, что слышала что-то такое от Ичи. Так почему же Мэйко-сан промолчала? О собственной бабушке она знает слишком мало. Это злит и расстраивает, но хотя бы не удивляет. Акеми уже привыкла к тому, что у старшего поколения слишком много секретов, которые никто не спешит раскрывать. Толку от этого нет, все так или иначе всплывает наружу, а все хитроумные игры — не более чем пустая трата времени. Мэйко-сан хоть и чудовищно разумна, а все равно способна допускать какие-то ошибки. — Зато теперь понятно, почему она иногда так странно на тебя смотрит, — бормочет Акеми, пробегаясь глазами по строчкам в дневнике. Это понятно, а все остальное — ничуть. Почему же бабушка ничем не дала понять, что узнала ее? Захотела забыть какую-то историю из прошлого? Решила защитить Накику своим молчанием? Вариантов может быть слишком много, чтобы с уверенностью что-то утверждать. — Интересно, мама знает об этом? — Она бы точно не запомнила мою бабушку. — Они обе вспоминают, когда родились их родители и приходят к выводу, что уж те точно никогда не встречались. — Про свою жизнь в Конохе она никогда особо не рассказывала. О миссиях и каких-то приключениях, да, а вот обо всем остальном нет. — Как будто моя откровенничать любит! Я про нее и старика Данзо вообще случайно узнала, подслушав разговор старейшин, — Акеми закатывает глаза и погружается в чтение. Информации в дневнике не так много, как хотелось бы, но полезная стоит того, чтобы ее выписать. Дневники, полные ненужных событий таскать с собой смысла нет, только лишним весом себе усложнять жизнь. Року Ли такое еще могло бы понравиться, но точно не Акеми с Накику. Можно было бы запечатать в свиток, но Гаара настоял на том, чтобы записи остались в архивах. Некоторое время они проводят в тишине, изучая разложенные перед ними книжечки. Старый просматриваются на всякий случай, но все, что в нём могло быть полезным, Накику уже чуть ли не наизусть запомнила. Акеми вообще начинает казаться, что они зря тратят на это время, но все равно продолжает писать и лезет в сумку, отстегнутую сейчас от ее пояса, за новой ручкой. На стол выпадает квадратик фольги, который Накику берет двумя пальцами, помахивая им на манер веера. — К слову, про откровения, — Акеми смотрит на нее и хлопает глазами, не понимая, к чему ведет ее подруга. — Ничего не хочешь сказать? — Это для Канкуро. Здешние ужасные, — передергивает она плечами, вспоминая, как ей не понравились те, что были куплены им в Суне. Пришлось одалживать у Райдо-сан, порядком удивившегося такой неожиданной просьбе от Акеми. О том, зачем ему самому понадобилось тащить с собой презервативы, она спрашивать уже не стала — все и так знают обо всех его похождения здесь. — Я догадалась, что не для Гаары. Ты мне ничего не говорила. — А вот это уже правда. Никаких объявлений о том, что они начали встречаться не было, но они ведь и не были нужны, правда? Все давно привыкли к тому, что при любой возможности Акеми оказывается около Канкуро, а тот порой смотрит на любого проявившего к ней внимание парня так, словно раздумывает о создании новой марионетки с использований частей тела несчастного. О чем тут вообще было рассказывать, когда все и так ясно? Просто-напросто настал момент, когда их отношения не могли и дальше оставаться платоническими. Акеми в этом никакого особого события не увидела, Канкуро тоже, поэтому они и продолжили вести себя как ни в чем не бывало. Изменений, по сути, было и немного: ей всего лишь больше не нужно было думать о ночлеге в Суне и прикосновений стало куда больше. — Это не что-то важное, — наконец формулирует мысль Акеми. — Я ничего не скрывала, да и он тоже. — Канкуро уже несколько раз называл ее своей девушкой, и самый памятный был вот недавно с Неджи. — Ты обиделась? Накику смотрит на нее несколько мгновений, а потом качает головой и кидает в Акеми презервативом, который та ловко ловит и тут же прячет в сумку. Ей не стыдно, просто не хочется его потерять. В этот раз Райдо с ними нет, а обращаться к Каю или Хошиме точно не стоит. — Нет. Просто будь осторожнее, ты же знаешь, каким может быть Канкуро. — Акеми усмехается и кивает, не в первый раз уже слыша это предупреждение. Уж она-то знает, что из себя представляет старший брат Казекаге: жестокий, беспринципный, самовлюбленный, самоуверенный, глумливый, бессовестный. Список можно еще долго продолжать, но все сводится к тому, что с самыми неприглядными сторонами песчаника она уже знакома. — Он опасный. — Твой тоже маньяк-убивец. — На лице Накику читается изумление, и Акеми начинает весело смеяться. Она слишком поздно понимает, о ком могла подумать подруга, и спешит объясниться. — Я про Неджи. Он тут со мной хотел поговорить о тебе, но его спугнул Канкуро. Мне кажется, что потом он уже просто застеснялся, потому что больше не подходил ко мне. Я тебе хотела сказать, но из головы вылетело из-за миссии. — Или из-за Канкуро, ты хотела сказать? — поддевает ее Накику и щелкает Акеми по носу, когда не видит ни капли раскаяния в ее бесстыжих глазах. Из архива они выходят смеясь. К вечеру на Суну опускается приятная прохлада и становится куда легче дышать. Акеми на мгновение замирает, любуется лиловым закатом и надеется, что Канкуро вернется в Суну поскорее уже.