Страна Ветра. 19 февраля, 17 лет после рождения Наруто.
Veil of Maya — Mikasa
+++
Гаара даёт им задание прошерстерить страну Ветра на севере, пока он занят обсуждением будущего альянса с остальными Каге. Старшие джонины заняты планированием и подготовкой, так что на разведку определяют внезапную подмогу из Конохи и тех, кто относительно свободен: какого-то новоявленного джонина, которого Кику и по имени не знает, Коджи и его старшего брата Руиджи. Точнее, он не брат, а кузен вроде, но Кику разбираться в родстве этой семейки не собирается. Канкуро назначен капитаном, хотя весь его вид кричит о том, что они с Акеми и Накику и втроём бы прекрасно справились. — Возле границы разделитесь, по двое. Решайте сами кто с кем, но чтобы без скандалов, — Гаара выразительно смотрит на старшего брата. Накику вздыхает — и так всё ясно, Ако пойдёт с Канкуро, а ей придётся выбирать из троих суновцев. Наверное, лучше всего пойти с безымянным джонином, но Руиджи уже косится на неё и приветливо улыбается, словно они старые приятели, которые давно не виделись, и у них есть что обсудить. Ладно, он вроде открыто к ней никогда не приставал, а если что — Накику просто скажет, что у неё уже есть парень, и сомнительные связи её не интересуют. Может, всё-таки побриться налысо? Нет, она не так уж и часто бывает в Суне. Они добираются до места временного лагеря к полудню, и Куро тут же хватает Акеми, утаскивая её куда-то для «сбора ресурсов». Накику фыркает, но послушно ставит палатку вместе с Руиджи и… как его там? Гаара же говорил, она всё прослушала из-за бывшего однокурсника. — Как тебе Коноха? — Почему, ну почему он вбивает в песок колышки прямо рядом с ней? Не мог что ли спрятаться по ту сторону брезента, как его более догадливый напарник? — Нормально. Твой брат… — Кузен. — Кузен, — да хоть дядя, — случайно не в ту сторону пошёл, куда Канкуро с Акеми? — Не знаю, тебе это интересно? — Нет. — Разве что у кого инстинкт самосохранения более атрофированный: у Коджи или у Сая? — После обеда будем делиться на пары, я думал… Кику вскидывает голову и шикает на Руиджи. Зажигает инка, посылая импульс в сторону джонина за палаткой, а Руиджи хватает за руку. Кажется, тот несколько шокирован, но у Кику нет времени размышлять над тем, что он себе там напридумывал. Среди тихо шелестящих дюн Накику чувствует чьё-то присутствие, какой-то тени, скрывающейся в песке. Гуре Акеми тоже её заметили — Кику видит маленькую серую ящерку, которая спешит к ней по волнистым гребням. — За нами кто-то следит… — шепчет Кику, наклоняясь к светловолосому парню. — Кто-то очень сильный. Я не знаю, как долго смогу нас прятать, нам надо найти… Её прерывает низкий гул и дрожь песка под ногами. Тень пропадает, но оставляет после себя… корни? Кику отпрыгивает от палатки, и Руиджи следует за ней, потому что она всё ещё держит его за руку. Что там со вторым джонином проверять нет времени — Кику оглядывается, ища в сером мире ауру имото, бледно-голубую с оранжевыми и бирюзовыми всполохами. Находит примерно в ста метрах, где из-под песка лезут растительные монстры. Оставшийся без подмоги новоявленный джонин проваливается по пояс в зыбучий песок, и Кику резко отпускает Руиджи, предварительно цепляя к нему инка. Мидори при ней нет, сейчас не время искать лучший вариант, так что придётся тратиться. — Помоги этому, пока не засосало, — приказным тоном велит Кику и скачками, по лезущим и лезущим из-под земли корням, бежит в сторону оставшихся трёх участников их группы. Хоть бы Канкуро не со спущенными штанами сражался, остальное её не волнует. Те тентакли, которые поменьше и попроворней, Кику обрубает призванной нагинатой. Она не вкладывает ядовитую чакру в оружие — это бесполезно — но развинчивает рукоятку посередине, орудуя лезвиями в каждой руке. Ей далеко до Хоши с парными кукри, но за столько лет и она чему-то от Эбизо-сама и Хитори научилась. До Акеми она добирается в тот момент, когда корни уже везде, и привыкшая работать на расстоянии рыженькая куноичи не успевает отследить все. А Кику не успевает ни отправить инка, ни достать корень лезвием. Но это и не нужно: Канкуро не теряет времени даром, Куроари стремительно выскакивает из свитка, распахивая нутро и проглатывая опешившую Ако. Марионетка с громким хлопком закрывается, попутно разрубая особо стремительный отросток. Перед Кику появляется Коджи с щитом из песка, а слева… — Твою мать! — Кику отшатывается от неведомой херни, возникающей прямо из корней. Тянет за собой замешкавшегося чунина, отважно пытающегося её защитить. Чёрная морда с тускло-жёлтыми провалами глаз… и зубами?.. тут же втягивается обратно в зелёную массу. Потрясающе, сначала глазастые алоэ, теперь это. Кику внезапно осознаёт, что инка внутри неё стал таким маленьким, что на себе она уже не может удержать технику. Вся уходит на союзников. Поэтому и серый цвет окружения сменился на привычный. — Что это такое? — Коджи дёргает её за рукав с таким видом, словно Кику может дать ответы на все вопросы бытия. — Откуда мне знать? — огрызается Ритсуми, пытаясь сообразить что ей теперь делать. — Нам надо собраться вместе. Только как это сделать? В просвете между вездесущими корнями ничего не видно, инка вот-вот погаснет совсем на тех, к кому она успела прикрепить маленьких ониби. Кику закрывает глаза и, цепляя нагинату на специальные крепления на поясе, создаёт короткие лезвия чакры на пальцах. Погружает в тот корень, который у неё под ногами, пользуясь тем, что Коджи ограждает её песком от окружающего хаоса. У неё нет времени на то, чтобы изучать чакру внутри техники, но она может запустить внутрь свою — огненную. — Сгруппируйся, — кратко приказывает Накику чунину. — Хенка! Жар стремительно охватывает зелёный стебель изнутри, мгновенно превращая в пепел и перекидываясь на те отростки, которые его касаются. Кику уверена, что в плотном сплетении корней огонь сожрёт всё, до чего дотянется, а Канкуро вовремя вытащит марионеток, хотя пламя не вырывается наружу, а просто течёт внутри того, что имеет отличное от него структуру. Внезапно всё прекращается — то, что «сгорело» золой разлетается по ветру, а Кику приземляется на уже твёрдый песок. Не успевшие попасть под хенка корни исчезают сами. Кику зовёт проводника из последних сил, только чтобы проверить, что все шесть аур на месте, не больше и не меньше. Их лагерь уничтожен, но округа наполняется тишиной, и никакая страшная тень больше не нависает над ними. Что вообще только что произошло? — Куро, — зовёт Кику, наплевав и на субординацию, и на то, что она всё ещё сидит, ощетинившись светящимися чакрой когтями. — Куро, нам надо вернуться к Гааре. И выпусти уже Ако-имото из Куроари.Страна Ветра. 19 февраля, 17 лет после рождения Наруто.
Halsey — Could Have Been Me
+++
Гуре рассыпаются в разные стороны, Акеми не следит за ними, и так чувствуя где они и куда ползут. Она не может объяснить, как именно работает ее связь — она не теряет в ней себя, не видит и не слышит все вместо своих ящериц, но вместе с тем она знает все, что знают они. Взрощенные ее стараниями, напитанные ее чакрой и кровью, они крепко-накрепко к ней привязаны. Все, кроме тех дурацких улетевших красавиц. По ним она до сих пор страдает, но обещает себе еще поставить кое-какие опыты, уверенная в том, что может вывести следующую кладку уже нормально. — О чем ты задумалась? — спрашивает ее Канкуро, когда они отходят от остальных. Она кидает взгляд через плечо, потому что ей кажется, что она видела идущего за ними Коджи. Нет, видимо, показалось, парня нет. — Ты какая-то странная. — Почему невестка? — дергает плечом Акеми и переводит взгляд на Канкуро. Ей самой до сих пор непонятно, что именно вызывает в ней такое обращение: радость или отторжение. Если это шутка, то неудачная, если предсказание будущего, то непрошенное. Она не хочет думать наперед, не хочет забивать себе голову лишним, когда у них столько проблем есть уже сейчас. Пока что война для них самое важное, и в кои-то веки даже Шикамару не думает о том, как ему избежать за что-то ответственности. По мнению Акеми — это уже говорит очень даже о многом. — Шикамару никто не зовет вашим зятем. — Шикамару не встречается с моей сестрой, — «пока» висит в воздухе, потому что не встречается он с ней именно что пока. Ни у кого не возникает сомнений в упорстве Темари. Она своего добьется, ленивого гения от участи стать парнем и, кажется, в будущем мужем старшей сестры Казекаге никто и ничто не спасет. Да он и сам вряд ли будет так уж и против. Поворчит, конечно, скажет, что все это проблемно, но все это так, просто из-за его характера. — А мы вместе. — Вместе, но мы не… — она замолкает так резко, что Канкуро на мгновение недоуменно замирает, но тут же вскидывает руки. Поза перестает быть расслабленной, взгляд теряет всякое тепло, а губы поджимаются в тонкую линию. Акеми сама подбирается, прислушивается и касается пальцами гуре на своем запястье. Разобраться в идущем ей потоке оказывается неожиданно сложно. — Мы не одни, но я не понимаю. Оно… я правда не понимаю, Куро, это глупость какая-то, я… — растерянно бормочет она, пытаясь разобраться в том, что видят и чувствуют ее гуре. Каждая ее кладка уникальна, но так или иначе каждая ящерица связана с Кодай но Хаха, каждая знает то, что знали ее предки. Ими движут инстинкты, которые формировались из поколения в поколения, поэтому если они чего-то боятся, это нормально. Ненормально, что сама Акеми не может понять причину страха и ловит себя на мысли о том, что ее ящерицы не удивлены. Ей кажется, что если она подождет еще пару мгновений, то успеет что-то понять, но из песка вдруг лезут корни, от которых Акеми благоразумно отшатывается. Ящерицы боятся их, хоть и знают, ящерицы хотят убежать. Это совсем уж сбивает ее с толку, настолько все невнятно и странно звучит. Все же, она не привыкла сражаться на близкой дистанции, особенно с несколькими противниками сразу. Ей бы хоть за что-то зацепиться лесками и выдернуть себя из корней, путающихся у нее под ногами и так и норовящих схватить, но вокруг одни только дюны и песок. Канкуро тоже занят тем, что отбивается от них, помощи у него она даже не думает просить и кидает взгляд в сторону их лагеря. Надо было не слушать его и не разделяться! Где остальные-то? Акеми пытается прочувствовать посланную гуре, но тщетно — та уже и сгинуть успела. Сосредотачиваться на разбредшихся и звать их обратной ей сейчас не с руки, и так уже не знает, куда деться. В какой-то момент она, думая уже выпустить чаиро, все же оступается и понимает, что один из корней никак не сможет остановить. Это плохо, очень плохо, и она уже готовится к худшему, как вдруг оказывается в темноте, падая в уже хорошо знакомую ей бочку. В Куроари безопасно. Акеми прижимается ладонями к деревянному боку марионетки и судорожно вздыхает. Она прислушивается к шуму снаружи и вдруг чувствует разом и досаду, и стыд от того, что Канкуро пришлось ее спасать. Глупо расстраиваться, конечно, потому что это все еще была засада, а ни он, ни она никогда не были бойцами ближнего боя, но получилось как-то невесело. Она вздыхает и терпеливо ждет, когда ее уже выпустят: узнать, что происходит, с помощью ящериц ей все еще кажется плохой идеей. Нет, все же нужно работать над летающими, это по-своему удобно, хоть и ужасно энергозатратно. — Да, выпусти меня уже! — возмущается Акеми, когда слышит голос Накику и понимает, что все закончилось. Дверца Куроари распахивается, яркий свет тут же слепит, отчего приходится зажмуриться. Чья-то сильная рука сжимает ее предплечье и тянет наружу, помогая вылезти. Акеми легко угадывает, что это Канкуро. — Меня можно было выпустить сразу же, зачем держать там было? — Зачем? Чтобы ты точно убилась? — хмыкает Канкуро, продолжая поддерживать ее до тех пор, пока она сама не стряхивает с себя его руки. — Что это вообще было? Есть идеи? — Я такого в жизни не видел, — бормочет Коджи, оглядываясь по сторонам. — Еще и та рожа черная… точно все-то? — Все, — неожиданно уверенно говорит Акеми, переставая тереть глаза. — Нас проверяли. Убили бы — хорошо, нет — тоже не трагедия. — Откуда ты знаешь? — спрашивает его кузен, скрещивая руки на груди. — Как ты это понять смогла? — Ящерицы. Гуре уже такое видели, но не знают, что это. Накику смотрит на нее с беспокойством в глазах. Акеми отмахивается от нее, потому что с ней правда все в порядке. Она не пострадала, если забыть про то, как позорно она просидела в Куроари почти весь недолгий бой. — Надо у Кодай но Хаха попробовать узнать, если она ответит. Почему-то мне говорят про какую-то древность, но я не понимаю. То ли она злая, то ли разозленная, то ли еще какая-то. Ящерицы мыслят больше образами, за которыми порой очень сложно угнаться. — Думаете, это связано с предстоящей войной? — спрашивает отправленный с ними джонин. Канкуро не выдерживает и закатывает глаза, кидая на него такой взгляд, что у того тут же начинают гореть щеки. — Да нет, конечно, чисто случайно все! — огрызается Канкуро и начинает всех строить: находиться здесь и дальше больше не имеет никакого смысла, нужно возвращаться как можно скорее в Суну и отчитаться Гааре, а затем отправить сообщение и Тсунаде-сама. Коноха тоже должна знать о произошедшем.