Как с обложки

Феликс на обложке апрельского выпуска журнала «Harper's BAZAAR JAPAN» выглядит потрясающе. Его ноги слегка обтянуты наглаженными и зауженными чёрными штанами. Такая классика подходит ему слишком хорошо, ведь фигура и пропорции тела полностью позволяют надеть такой потрясающий низ, который лишь подчёркивает все достоинства и сильные стороны. Ну как сильные стороны? Скорее, имеются в виду сильные бёдра и тонкая талия. Косые мышцы проглядывают сквозь небольшую полосочку между одеждой, а чёрно-белая фотография так и выделяет потрясающую белизну кожи. Торс в целом совершенно не выглядит массивным и придаёт нужной элегантности. Но как же всё-таки манит эта талия... Она заставляет задохнуться от собственных мыслей, где ты проводишь по ней рукой, касаешься пальцами гранёных боков и твёрдого тела. Кожа под ладонями накаляется, заставляя дыхание учащаться, а сердце выпрыгивать из груди. Это уже какая-то зависимость — высматривать на каждой фотографии плоский живот с худой талией, которую легко загрести в тиски собственных рук. И каждый раз, когда он подходит в собственной манере к Феликсу, обнимая того со спины — ладони особенно медленно скользят по бокам, нарочито сильно сжимая их и прижимая расслабленное тело к себе. И прямо сейчас, лёжа на диване в гостиной не своего общежития, Чан смотрит в телефон на новенькую фотографию Феликса для журнала и всё прокручивает у себя в голове собственные мысли. В домашних штанах, в которых он завалился в общежитие к младшим, уже немного становилось тесно. Но, к счастью, на мужчине лежал лёгкий плед, очевидно, оставленный Минхо, поэтому прикрывал натянутую ткань в районе паха. Хотя стесняться-то нечего, сейчас здесь всё равно никого. Поэтому Крис лишь пытался утихомирить утренний стояк, к которому прибавилась нереальной красоты фотография Ликса, потому что начать дрочить прямо по центру общежития младших — грёбаное преступление. Вчера мужчина пришёл глубокой ночью к Минхо, который ещё не спал, чтобы выплеснуть тому всё своё вдохновение. Лидеру не спалось до полуночи, пока он сидел в собственной комнате, и внезапно появилось желание написать новую песню. Строчки писались сами, мелодия возникала в голове из ниоткуда, и ему срочно нужно было поделиться с кем-то. Чтобы не терять времени, Крис схватил свою тетрадь где всё чертил и писал заново строки, и тихо выбрел из своей комнаты, прихватив с собой мобильник. Двери к Чанбину были напротив и слегка приоткрыты, поэтому, аккуратно заглянув, Чан увидел, что тот спит, откинув ноги. Минус один, так как Бина не хотелось будить, поэтому мужчина направился дальше на второй этаж. Там были расположены две другие комнаты, но надежда всё ускользала от него, так как обе двери были приоткрыты, и ни из одной не исходило ни малейшего свечения. У ребят не было привычки закрывать плотно двери, потому что просто так никто не ввалится к ним и подглядывать тоже не станет. Не учитывая одного (по крайней мере того, где парня всё же спалили) акта вуайеризма от Хёнджина, которого словил на горячем Чан. Но тем не менее никто об этом случае больше не знает, а спонтанный секс, в конечном итоге, был хорош. А на вчерашний поздний вечер это было последнее, о чём Чан мог вспомнить. Поэтому поняв, что все остальные спят, в его руках тут же материализовался телефон с открытым чатом с Минхо. Тот мог поздно вернуться с тренировки, поэтому шанс на то, что младший не спит, был велик. Так, собственно говоря, и оказалось. Поэтому уже через две минуты Крис тихо закрывал двери в общежитии младших и снимал обувь. Он так и был в своей домашней одежде, ведь здесь всего на соседний участок зайти. Поэтому так Чан и заснул на диване гостиной во время обсуждения новой песни. Внезапно со стороны, где была расположена спинка дивана, послышался пикающий звук включающейся кофемашины. Кристофер тут же распахнул глаза, даже не ожидая, что кто-то сейчас может находиться в общежитии. Минхо вечером говорил, что все с самого утра имеют забитый график, но очевидно планы имеют свойство меняться. Именно поэтому мужчина слегка приподнялся на локтях, чтобы выглянуть из-за дивана в сторону кухни и увидел никого иного, как Феликса. Это казалось какой-то злой шуткой тётушки судьбы, из-за чего хотелось расхохотаться, держась за живот, лишь бы не лопнуть со смеху. Такое стечение обстоятельств слишком комичное, ведь Чан продолжает лежать на диване со стояком, который случился не только по «утренним причинам», но и из-за фотографии младшего. Телефон всё это время находился у него в руках, так и напоминая, что этот Феликс с обложки журнала, в кофте и брюках, что подчёркивали атлетическое телосложение — это тот же Феликс, который сейчас лениво стоял, оперевшись руками о столешницу, и ждал, пока приготовится его утренний кофе. Челюсть Чана отвисла. Она конкретно отвисла. Не столько из-за того, что ему не верилось в реальное существование парня с фотографии (а особенно, что он существует в десяти метрах от него), как из-за того, что на Феликсе сейчас были мягкие спальные штаны на резинке и футболка-топ в обтяжку. Ещё раз. На Феликсе была чёрная футболка-топ. На нескольких завязках вокруг талии. В обтяжку. Казалось, что сейчас Чан готов стонать прямо в голос от вида на прекрасные очертания, который ему открылся. Младший лениво переступил на другую ногу, и его тело изогнулось дугой, остро выдвинув бок. Кофемашина начала урчать, перемалывая зёрна, а Феликс, очевидно, надумав наконец-то, что он будет завтракать, вернулся обратно в прямое положение и полез открывать тумбу. Парень слегка приподнялся на носочки, и вытянулся всем телом, чтобы достать то, что запрятано в недрах полки, а Чан даже ни разу не пошевелился, всё продолжая наблюдать. Спина изящно растянулась, и талия визуально казалась ещё меньше, чем просто гипнотизировала. И нет, Чан не какой-то там озабоченный, у него просто тоже свои слабости. У всех людей есть собственные слабые стороны и точки, на которые можно надавить, и вот у мужчины тоже такая была — эта потрясающая грудная клетка, обтянутая тонкой тканью топа. Этот чёрный кусок тряпки с короткими рукавами, уж слишком хорошо смотрелся на Феликсе, и это нужно было просто принять. Принять как должное, что ты будешь зависимым от этого всю свою жизнь. Будешь постоянно тянуть руки, окольцовывая ими горячую кожу, и побуждать медленное течение возбуждения по телу. Пучки пальцев будут касаться крепкого пресса, скользить к пупку и обеими руками прижимать широкую спину к себе. Каждый раз это как успокаивающий наркотик. Первое, потому что обнимать Феликса, равно выпить пачку успокоительного. Небольшие ладони обязательно погладят по спине или руке в ответ, либо же сам парень просто будет лежать в крепких руках, даря и принимая тепло в ответ. Всё звучит довольно невинно, как, собственно, и начинается всегда. Но вот второй вариант, потому что если однажды попробуешь — обязательно подсядешь, не в силах справиться с зависимостью от извивающегося тела и низкого смеха, пока будешь щекотать Феликса. Или же не в силах справиться с зависимостью от парня, который будет жаться к груди во время того, как сам проваливается в сон. Либо же если вовсе раскрывать все карты — зависимость от нужды в самоудовлетворении, если когда у Чана вставал во время того, как Ликс мостился заново на лидерских коленях. Крис всегда надеется, что это незаметно, и он всегда надеется, что никто его не заподозрил ни в чём подобном. Сложно представить, как он себя поведёт, если однажды его спалят за подобной реакцией на обычные и тёплые объятия Ликса. Прежде всего ему будет стыдно. Ну и ещё один раз стыдно. И ещё один раз возбуждающе. Чтобы испытать в такой ситуации стыд — особо стараться не нужно. А вот волну возбуждения он бы получил, потому что его бы тайну наконец-то рассекретили. Все бы сразу поняли, почему в какой-то рандомный момент объятий Чан просто собирается и уходит, говоря, что ему нужно отойти в туалет. И сейчас по телу вновь пробежалась волна возбуждения лишь от мысли о том, что нужно сделать всего несколько несчастных шагов и он сможет сжать худые бока в своих ладонях. Что Чан и делает в последующие несколько секунд, поддавшись навязчивым мыслям. На фоне жужжащей кофемолки и открывающегося фасовочного пакетика и так тихих шагов лидера совершенно не слышно. Поэтому, как только он оказывается за спиной Феликса, который тихо под нос напевает какую то песенку, массивные руки тут же сжимают бока в сильной хватке, припечатывая чужую спину в собственную грудную клетку. Ещё бы мгновение и Ликс бы зарядил локтём назад, защищаясь от неожиданного гостя. Но Чан, будто подозревая, что может последовать такая реакция, кладёт голову на плечо, чтобы его лицо было хорошо видно. Пальцы интимно-медленно надавливают на талию каждым поочерёдно и самими кончиками, еле дотрагиваясь, дразнят чувствительную кожу дорожкой к пупку. — Уже проснулся? — мужчина говорил вполголоса и низким тоном, выглядя совершенно непринуждённо в то время, как ладони плотно держали младшего, прижатого к себе. Пальцы, как будто в первый раз исследовали тонкую талию, так и подбивая мужчину к тому, чтобы спуститься поцелуями к ней, впечатать в эту кухонную поверхность и не отпускать, пока сам же не кончит без малейшего касания к себе. Но пока он лишь мило улыбается Феликсу, который вполоборота смотрит на чужое лицо и расслабляется при виде Чана за собой. Мужчина совершенно не выглядел так, будто что-то было не в порядке и его штаны уже чуть ли не трещат по швам от ноющего возбуждения. Но младший отчего-то сглатывает и, посмеиваясь, поворачивается обратно к столешнице, на которой лежала выпавшая из рук пачка печенья. — Хён, ты меня напугал, — Феликс заливается тихим смехом, прикрывая глаза, и устало откидывает свою голову на плечо позади, — зачем было красться? Чан легко подхватывает тихий смех и льнёт щекой к чужому плечу, даже не понимая своего порыва. Сейчас хотелось почувствовать горячее тело в его руках каждой частичкой собственного, и открывшийся вид на белоснежную кожу Ликса только подливал масла в огонь. Нельзя же быть таким отбитым извращенцем, чтобы совращать такое солнышко, как Ёнбок. Хёнджин — это отдельная история, потому что этот хорёк, как будто во время пубертата, сначала буквально изнасиловал Криса ртом, а только потом получил разрешение. Но вот Феликс был чем-то определённо непорочным и светлым. Хотя, естественно, что он тоже мужчина, что он тоже просыпается по утрам со стояком и тоже мастурбирует. От этой мимолетной мысли, что пролетела в голове Чана, кровь забурлила ещё сильнее, и возбуждение разгоралось не на шутку. Очень сложно становилось себя сдержать, но расцепить свои объятия так же нереально. А Феликс, как ни в чем не бывало, поднял руку, держа один кусочек шоколадного печенья и, даря улыбку Чану, откусил половину. — Я не хотел тебя пугать, Бок-и, прости, — он прикрыл глаза, чтобы выглядеть максимально раду́шно и тут же мило зашатал Феликса в стороны. Он лицом зарылся в изгиб чужой шеи, вдыхая мягкий запах чёрной смородины и какой-то еле ощутимой цитрусовой нотки. Чан готов был млеть от таких ароматов и тёплого тела, вокруг которого обёрнуты собственные руки, но младший быстро согнал это утихающее настроение. Феликс всё-таки вернул голову в обычное положение (когда, правда — Чан не заметил) и склонился вперёд, упираясь бёдрами в кухонную поверхность и вновь потягиваясь рукой к навесной тумбе. От неожиданной смены угла, мужчина не удержал равновесие и налёг всем своим телом на Феликса, который лишь ойкнул от внезапной тяжести на нём. Он залился смехом, мягко постукивая Чана по рукам на своей талии, а мужчина чувствует только одно: как плотно он прислонился своим тазом к мягким ягодицам. Осознание, что он всё это время легко прислонялся к Феликсу стояком, а теперь и вовсе, вжимается в юношу всем телом, захлестнуло с головой. — Хён, я всего лишь хотел достать ещё одну пачку с полки, — они уже вернули былое положение, но Чан так и не убрал руки с чужой талии, — ты заснул на мне или что? — Очевидно, что да, — он залился тихим смехом, слегка потрепав кончиками пальцев голый живот Феликса, отчего было ужасно-приторное желание не только смеяться, но и стонать. — Странно, — младший хитро косится на мужчину позади, слегка поворачивая голову, — твой стояк, почему-то, явно не собирается спать, в отличии от тебя. Слышится пикающий звук кофемашины, оповещающий о завершении приготовления напитка. Но у Чана будто земля из под ног ушла в ту же секунду. Что Феликс только что сказал? Ему не послышалось? Очевидно, что нет, потому что младший тут же пустил довольный смешок и, как ни в чём не бывало, потянулся за своей чашкой, не выпутываясь из объятий Чана. — Ты чего так робеешь? — грудная клетка парня ложится на столешницу, всё так же удерживая ягодицы возле чужого паха, и он вытягивает руку, чтобы взять кофе, который издаёт горький аромат на всю кухню. — Будто в первый раз, ей богу, хён. Охуевший Чан даже не знал куда себя деть. Он серьёзно думал, что его возбуждение быстро пройдёт (хотя он даже не собирается убирать руки, что только и разгоняло возбуждение по телу), и при этом Ликс не заметит того, что у него стоит? И именно это, будто прочитав мысли, повторяет юноша, даже ни разу не смущаясь, и откидывается спиной на подкаченную грудь лидера. — Или ты надеялся, что это вообще незаметно? — Феликс с улыбкой прикладываеться к белоснежной чашке с американо и, даже не сморщившись, делает глоток. Свободная рука Ликса медленно ползёт по горячей коже чужих ладоней на собственной талии, дразня еле ощутимыми касаниями. Парень смотрит выжидающе, довольно из-за того, что Чану даже нечего ответить. Ведь да, он надеялся на это. — Я, честно говоря, думал, что если ты никак это не комментируешь — то и не замечаешь, — мужчина отчётливо видит и чувствует касания к его руке, но всё же пристыженно сдаёт на попятную, слегка ослабляя хватку с целью отойти, — поэтому прости за принесённые неудобства. Всё, что сейчас хочется Чану, — это провалиться сквозь землю, ведь не кто-то другой заметил его постоянное возбуждение, а сам Ликс. Но младший, очевидно, имел другие планы. Потому что как только он почувствовал, что Крис аккуратно расцепляет свои объятия, — в мгновение надавливает и прижимает ладони к своему прессу, держа кружку другой рукой. — За что ты извиняешься? — он тихо смеётся, всё продолжая сжимать чужие пальцы. — За это? Голова опускается вниз, рука, что сжимает чужую, так же плавно ползёт в том же направлении ниже и оказывается прямо на бугорке штанов Феликса. Пальцы Криса определённо точно ощущают твёрдый член под мягкой тканью, на что он смотрит вопросительно и совсем немного ошарашенно, прямиком в лицо Ликса. — Так тебя возбуждает, когда я сжимаю твою талию? — он благополучно съезжает с вопроса младшего, отвечая на него косвенно и совсем не веря в тот факт, что сейчас может прозвучать положительный ответ. — Ну тебя это так точно возбуждает, — бёдра Ликса аккуратно и совершенно ненароком скользят со стороны в сторону, очень хорошо ощущая твёрдую выпуклость позади. Блядский Феликс. Просто блядский, продолжая стоять в этом кроптопе, с этими верёвочками вокруг талии и с этим, явно ощутимым, возбуждённым членом, на котором сейчас находится рука Чана. Он внезапно сжимает его сквозь мягкую ткань штанов и другой ладонью продавливает гладкий живот. Пальцы опускаются ниже от пупка, на что младший млеет, довольно лыбясь, и сжимает мышцы пресса от тянущегося, будто приторная карамель, чувства возбуждения. Низ живота приятно ноет от действий Чана, тело покрывается мурашками от горячего дыхания в области шеи, и собственные пальцы, поверх чужой ладони, надавливают сильнее. Хочется почувствовать больше. Хочется чтобы Чан вжал его в эту кухонную поверхность, сжимая его талию, и натягивал на свой член. Хочется чтобы прямо сейчас его оттрахал собственный лидер, в помещении, в которое внезапно может вернуться любой мембер и увидеть, как Ликса грубо берут прямо там, где они готовят еду. Парень прикусил губу, роняя тихий стон из-за этих мыслей, и рука с чашкой поднимается к губам, чтобы сделать ещё один глоток кофе и отставить её в сторону. И на этот еле слышный возбуждённый вздох ладонь Криса опускается с пресса ещё ниже и заползает под резинку спальных штанов. Но не находит там ткани нижнего белья и оказывается не на возбуждённом члене, а рядом, чуть ниже ярко выраженной тазовой кости. — Хён, как ты смотришь на утренний секс без обязательств? — Феликс довольно улыбается, косясь глазами вбок, где была расположена чужая голова, и он сам полностью расслабляется в крепких руках. А в голове Чана только черти и пляшут. Внезапно вспомнилась ночь, когда он затянул Хёнджина в комнату, запалив того за подглядыванием, а младший тут же без спроса полез к его штанам, желая отсосать. Сейчас же, даже не было инициатора, ведь каждый сделал свой вклад в происходящее. Но спасибо, что Феликс, по крайней мере, хоть спросил. От Чана послышался низкий смешок, что заставил член младшего ещё раз слегка дёрнуться, изливая небольшую каплю предэякулята на свою горячую кожу. Внезапно чужая рука плотнее обхватила истекающий член сквозь пижаму и медленно опустилась ниже, в том же темпе поднимаясь обратно. Ткань податливо потянулась следом, сползая вниз и выпуская из небольшого давления одежды ноющий стояк. Головка стала подразнивающе выглядывать из-за кромки штанов, так и совращая лёгким блеском предсемянной жидкости на уретре. Но чужая ладонь лишь спустилась вновь ниже, крепко сжимая плоть и приспукая одежду ещё больше. Пальцы дотянулись до мошонки, плавно надавливая на неё, и одним волнообразным движением руки поджимают её выше, выбивая из Ликса ещё один тихий вздох. — Я смотрю на такое предложение очень положительно, — губы задевают ушную раковину, обдавая её горячим дыханием, и по интонации слышно, как мужчина расплывается в ухмылке, — но для этого тебе придётся сходить в душ, да и у меня нет под рукой смазки чтобы разработать тебя под мой член, Бок-и. — А откуда ты знаешь, что я не растянут? — парень расплывается в ухмылке ещё больше, зная, какую реакцию потянут за собой эти слова. И у Чана в этот момент срабатывает какой-то выключатель здравого смысла. Ладонь, что была под штанами на бедре, тут же вылезла из под одежды и одним движением надавила на чужую спину, крепко прижимая торс парня к столешнице. Феликса буквально нагнули одним мощным нажатием, и сейчас он касался уже твёрдыми бусинами сосков прохладной поверхности сквозь тонкую ткань кроптопа. Чан убрал свою руку с чужого паха и сразу схватил край мягких штанов, стягивая их с бёдер Ликса. Они тут же упали на пол, а перед мужчиной открылся вид на гладкую поверхность чёрного плага, что совсем не выделялся до этого под одеждой. Парень медленно повёл голыми ягодицами, описывая ими восьмёрку, и получил на это действие внезапный шлепок, звонкий звук которого разразился по всей кухне и, наверняка, гостиной. — И часто ты так ходишь заткнутый пробкой? — мужчина нарочито плотно прижался пахом сзади, слегка наклоняясь вперёд, и тут же схватил чужие пряди волос, заставляя опрокинуть голову. — Давай, расскажи, как часто тебя могли взять и нагнуть в любом месте. Глаза безудержно прикрылись от дикого возбуждения, что растекалось по телу с каждой секундой всё быстрее. Младший приоткрыл рот, тихо выталкивая горячий воздух из лёгких и чувствовал, как ярко ноет кожа головы от крепкой хватки лидера. Его ладонь аккуратно, чтобы не было заметно, переместилась на собственное тело, слегка касаясь твёрдой бусинки чувствительного соска. Кончики пальцев поддразнивающе обвели очертания, и в тот же момент он зажал выпирающий через ткань сосок, выбивая из себя негромкий стон. Бёдра инстинктивно потёрлись о чужой пах, уже желая заменить бездушную и холодную пробку на горячий и истекающий естественной смазкой член. — О нет, Ликси, мы так не договаривались, — он тут же отпустил волосы младшего и убрал руки с талии, взамен хватая локти, на которые тот опирался. Одним движением рук он избавил Феликса от опоры и уже сжимал ладонями чужие руки, грубо прижимая его всего к поверхности, — ты должен был ответить на вопрос, а не касаться своих сосков. Я так понимаю, они чувствительные? Мужчина тихо засмеялся, перехватывая оба запястья одной рукой и наблюдая за Феликсом, который нетерпеливо закусил губу и кидал обиженный взгляд в его сторону. Его нагло прижимали к столу, не давая ничего, и только что-то да спрашивали, хотя думать — это последнее, что хотелось Феликсу в такой момент. — Да, чувствительные, — он расставил ноги ещё шире и подкрутил таз кверху, заставляя Чана тихо выдохнуть от такого возбуждающего действия, — только мы тут не для того, чтобы обсуждать мои соски. Ты можешь уже наконец-то трахнуть меня, а не только говорить? Ликс внезапно закрыл глаза, сводя брови к переносице, и почувствовал, как широкий плаг одним плавным движением выскользнул из него на половину. Голос всё рвался наружу, не в силах совладать с желанием стонать, и кухню заполнил ещё один громкий и полноценный стон. Сейчас просто повезло, что никого больше не было дома, но останься бы кто-то — наверняка услышал бы из любого угла общежития, как стонет Феликс. — Какой же ты нетерпеливый, — старший тихо цыкнул, заливаясь мягким смехом, и вогнал широкий плаг обратно до упора, — неужели так сильно нуждаешься в моём члене? Стояк заныл ещё сильнее, не в силах кончить, но точно готов условно взорваться в любую секунду от такого сильного чувства возбуждения и от очередного ощущения расширяющихся стеночек ануса. Резиновый плаг сильно давил на простату, погружаясь ещё глубже, и, когда он внезапно пропал, Ликс всем своим нутром почувствовал раздражающую пустоту. А перед глазами Чана предстал вид, как колечко мышц нуждающе сжимается, пытаясь ощутить хотя бы что-то внутри себя. Это было так чертовски возбуждающе, а скапливающаяся смазка, что после скатилась небольшой капелькой, придавала ещё большего чувства нужды от Феликса. Поэтому он свободной рукой отложил игрушку на стол подальше, чтобы не мешала, и медленно потянул за резинку собственных штанов. В боксёрах уже не хватало места, становилось слишком тесно, и одним движением он избавил свой член от сдавливающей ткани. Твёрдый стояк тут же коснулся влажной дырочки, собирая на всю длинну капельки смазки и ладонь старшего спустилась вниз, обхватывая основание. С тихим вздохом он скользнул головкой по сжимающемуся колечку мышц, ощущая влагу вязкой смазки и, больше не выжидая ничего, медленно качнул бёдрами вперёд. Феликс, очевидно, всеми силами старался расслабиться, поэтому член плавно скользнул внутрь податливых стеночек, что так хорошо его принимали в себе. А у Феликса сейчас случится чуть ли не лучший оргазм в жизни. Его так подогревала мысль о том, что это его лидер медленно входит в него и тихо постанывает от того, как приятно погружаться в Ликса. Это крепкие руки Чана сжимают его запястья и ягодицу, оттягивая её в сторону, чтобы лучше видеть, как глубоко он входит. Младший вновь роняет громкий стон, больше не желая сдерживать собственную глотку, потому что это чертовски приятно, когда в него так желанно входят. Член входит больше, чем на половину, но Чан двигает бёдрами назад, оставляя себе ещё поле, где можно разгуляться. Он без предупреждения, но с явным согласием от Феликса, делает уже полноценный толчок, специально избегая простату. Он растягивает Ликса изнутри ещё больше, чем пробкой, и сразу слышит в ответ ещё один горячий стон. Сердце в груди начинает биться ещё яростней от гулкого ощущения, насколько мягко внутри Ликса. Его член начинает скользить внутри чуть быстрее, уже хорошо смазав всю длинну смазкой, что была во младшем. Они оба уже слегка привыкли к новым ощущениям, поэтому Чан начал наращивать темп, подмахивая бёдрами всё быстрее. Ладонь медленно отпустила чужие запястья и взамен сжала горячую кожу, заскользила по выемке на спине и бокам. В голове гудело от громко бьющегося сердца, а пальцы тут же обхватили худую талию, которую всё так он норовил сжать. Потрясающая гладкость, упругость и очертания. Всё слишком гармонично смотрелось в жилистых руках Чана, и Феликс явно чувствовал, как желанно его сжимают. Ягодицы со звонкими шлепками ударялись о голую кожу чужого таза, а перед глазами стояла сплошная пелена возбуждения. Руки освободились от мёртвой хватки, и Ликс тут же опёрся на локти, пытаясь хоть как-то удерживать равновесие из-за грубых и быстрых толчков. Его рот ни на секунду не закрывался от громких стонов, а глаза то и дело, что закрывались, в попытках контролировать свой оргазм, что с каждой секундой подступал всё быстрее. Крис чувствовал, как парень сжимает его член внутри всё сильнее и, спустившись ладонями ниже, слегка надавил на поясницу. Младший поддался тут же, и следом за новым толчком его спина внезапно напряглась, а ягодицы попытались двинуться вверх. Но крепкая хватка не давала сделать ни движения, и Феликсу лишь оставалось поднять корпус из-за резкой смены угла, громко выстанывая имя лидера. Головка заскользила в точности по простате и глубже, заставляя пальцы на ногах пожиматься от возбуждения и стимуляции. Это было так чертовски хорошо, что Чан лишь думал, как бы ему не свихнуться, потому что он чувствовал, что ему уже чертовски хочется кончить. Он не спал ни с кем уже очень давно, и это было снова так ново. В особенности хрупкая талия Феликса, о которой он грезил все годы, сейчас была прямо под ним, в его собственных руках, и в это просто было невозможно поверить. Но вот, эта изящная спина изгибается от толчков его бёдер, худые ноги начинают подрагивать из-за такого напора и мужчина чувствует, как Феликс с громким стоном сжимается. Он затыкает свой рот рукой, второй пытается ухватиться за что-то на ровной поверхности, но получается лишь скрести ноготками по покрытию. Из члена младшего уже стекает горячая сперма, его тело становится гиперчувствительным, и следующий толчок, что случился по инерции, выбивает из лёгких остатки кислорода. Ликс вновь изливается на гладкое покрытие тумбы, что была на уровне его бёдер, и ощущает, как горячий член тут же выскальзывает из него. Одним движением стояк оказывается в руке Чана, и тот сразу начинает мелкие движения ладонью. Оргазм был близко, ведь перед ним Феликс громко дышал, распластавшись на кухонной поверхности, ещё не в силах сделать хоть что-то; его розоватая и растраханная дырочка сжималась в такт поднимающейся грудной клетке, и вокруг были сплошные влажные следы от смазки. Чан сжал собственный член ещё сильнее, упиваясь видом тонкой талии, что была перевязана верёвочками топа, и тут же прикрыл глаза, крепко сжимая другой рукой мягкую ягодицу. Сердце гулко вылетает из груди, перед собой он видит резко пролетающие картинки, что его воображение только может подкинуть, и рот приоткрывается с громким и тяжёлым дыханием. Горячая сперма оказывается на лежащем Феликсе: на его ягодицах и между них, заставляя младшего крупно вздрогнуть и уронить ещё один тихий рваный стон. Чан открывает плотно сжатые веки и старается дышать, потому что буквально задыхается от крышесносного утреннего оргазма. Член в ладони еле ощутимо пульсирует, и взгляд ползёт чуть выше на влажную от собственной спермы промежность Ликса. Белые капельки стекали по гладкой мошонке, немного украшали упругие ягодицы и придавали Феликсу исключительно пошлый вид. — Ну что, кто будет драить кухню?