Особенная

      Последние пара недель прошли словно в бреду. Их поймали, раскрыли, скрутили и засадили в застенки штаба чрезвычайников, убрав даже возможность видеться. Тэлли снова превратилась в депрессивную тряпку, смотрящую в одну точку и едва ли не пускающую тонкую струйку слюны на свою "смирительную рубашку". Без Дэвида ей было больше не за что зацепиться, и она целиком погрузилась в свой внутренний мир, баюкая воспоминания о счастье и любви, упиваясь вернувшимися к ней чувствами, даже самыми болезненными. Она больше не представляла угрозу, хотя попервой еще боролась изо всех сил, даже сломала кому-то шею при попытке к бегству, что и стало причиной ее надежно скованных рук и комнаты с мягкими белыми стенами, а также неожиданно возникшему мучительному чувству вины. Тэлли была в шкуре этих людей и теперь понимала, что они не были виноваты в том, как мыслят. Их разумом управляла доктор Кейбл, намеренно оставлявшая в мозгах своих подчиненных микротравмы, призванные заставить их бездумно подчиняться ее безумной воле.       Кейбл была из тех самых деспотов, о которых слагали легенды еще во времена ржавников. Человеком, возомнившим себя самым умным, единственно способным вести за собой человеческое стадо — любыми доступными методами. Как стало известно из их последнего разговора сразу после поимки, Кейбл намеренно не погнушалась объявлением войны, чтобы расширить свое влияние и заполучить еще больше власти. Она была настоящим монстром, которого стоило остановить во что бы то ни стало. Но Тэлли была не в силах это сделать.       Она сломалась. Девушка, боровшаяся с системой два чертовых года, сдалась и опустила руки, — те самые руки, которые всем причиняли одну лишь только боль.       Еще две недели назад, при их попытке вырваться из ловушки, в которую их заманили, она услышала, как ее зовет Дэвид, повернула к нему голову и увидела ободряющую улыбку у него на губах. В кулаке он сжимал инъектор, а глаза его светились решимостью. Он был так красив и отважен в этот момент, что сердце ее защемило. "Я люблю тебя", — прошептал он одними губами, а потом его увели, и больше она его не видела. Доктор Кейбл, навестившая ее тем же вечером в компании четырех охранников, была не в настроении отвечать на ее вопросы, особенно после того, как Тэлли голыми руками сломала шею одному из них, пытаясь добраться до открытой двери. Выкатив свой злодейский монолог, Кейбл приказала отвести Тэлли в эту мягкую комнату и сковать ее смертоубийственные руки. С тех пор резчица не видела ни одной живой души. Даже ниша в стене выдавала синтетическую еду без единого звука, так что Тэлли провела две недели в абсолютной пыточной тишине наедине с собой и своими мыслями, все больше погружаясь в безысходность и медленно сходя с ума.       И вот спустя две недели за дверью послышались голоса. Тэлли подняла затуманенный взгляд, пытаясь вернуться в реальность. Дверь бесшумно открылась, и на пороге появилась доктор Кейбл собственной персоной. Только вот что-то с ней было не так. Черты лица были не такими резкими, как прежде, а выражение глаз неуловимо изменилось. В них больше не было неукротимой злобы и жестокости, поняла Тэлли.       Кейбл медленно подошла к ней, освободила руки, как будто совсем не опасаясь нападения. Потом сделала шаг назад, кивнув головой по направлению к выходу. Тэлли безразлично побрела за ней.       Они вышли в холл, затем поднялись на лифте на верхний этаж, где располагался выход. Тэлли… отпускали?..       — Что происходит? — спросила резчица хриплым голосом, неверяще оглядываясь по сторонам. — Вы… сопровождаете меня на операцию?       Кейбл слегка улыбнулась и покачала головой.       — В операциях больше нет необходимости. За тобой пришли, ты можешь идти.       Тэлли нерешительно вышла через дверь на улицу и замерла. Около аэромобиля стояли ее друзья — Шэй, Тэкс, а также Фаусто и Перис. А прямо в центре…       — Зейн?.. — прошептала Тэлли побелевшими губами. Она хотела подбежать к нему, дотронуться, чтобы убедиться, что это не сон и не предсмертная галлюцинация, но после двухнедельного заключения ноги совсем не слушались ее. Зейн тем временем будто почувствовал ее взгляд и обернулся, и Тэлли в немом изумлении смотрела, как он срывается с места и несется к ней легко, словно стрела, выпущенная из лука, здоровый и полный сил.       Зейн буквально врезался в нее и обхватил руками, удерживая их на месте. Тэлли повисла на нем, беспрестанно трогая его лицо и бормоча:       — Я что, умерла?       Зейн весело расхохотался, и Тэлли впитывала этот громкий, полный жизни звук каждой клеточкой кожи. Его лицо было абсолютно прекрасным — таким, каким оно было всегда, его нагретая солнцем кожа была горячей, а сердце уверенно билось в груди. Живые умные глаза без дымки, появившейся после приема капсулы, скользили взглядом по ее лицу, светясь безграничной любовью.       — Мы оба живы, Тэлли, — Зейн протянул к ее лицу руку — здоровую, не трясущуюся руку! — и обвел большим пальцем контур ее обкусанных губ. Только после этого Тэлли почувствовала соль во рту и поняла, что он стер кровь, выступившую на ее прокушенной губе. Она даже не почувствовала боли.       — Значит, это сон, — сделала вывод резчица, и сердце ее снова болезненно сжалось в груди. — Я не хочу просыпаться!       Тэлли почувствовала сильный щепок на своей филейной части и болезненно взвизгнула, оборачиваясь. Позади нее стояла Шэй и широко улыбалась.       — Твой мозг совсем усох, Тэлли-ва, — подруга коротко обняла ее, не забирая из крепких объятий Зейна. — Это все вполне реально, уж поверь мне. А сейчас полетели домой.

***

      Под "домом" Шэй подразумевала, как оказалось, Диего, где ребята уже успели обосноваться и прижиться. Горожане были рады приютить у себя так помогших им во время налета беженцев и выделили им новые домики на окраине города. Пока они туда добирались, Тэлли посвятили во все новости прошедших двух недель.       Оказывается, наноботы, жившие в ее организме, мутировали из-за ее "особенности" и смогли излечить Зейна, несмотря на неутешительные прогнозы врачей. Теперь этот "Феномен Молодой Крови" изучали ученые Диего, и по всей видимости, во врачебной науке готовился очередной прорыв.       — Ты снова спасла меня, — Зейн поднес ее руку к губам, оставляя на ее пальцах благодарный легкий поцелуй. Его тон был абсолютно серьезным. — Я же говорил, что ты особенная.       Были и новости похуже: город все еще восстанавливался после авиаудара чрезвычайников, жители испытывали непростые времена, их отлаженная жизнь нарушилась, но правительство уверяло, что это временно — общими усилиями скоро все наладится, и жизнь потечет как прежде.       Но самой главной и болезненной новостью был Дэвид. Всю дорогу сжимавшая ладонь Зейна Тэлли снова расплакалась, когда узнала, что он спас их всех ценой своей жизни. Это именно он воткнул инъектор в шею Кейбл, когда та пришла за ним, собираясь подвергнуть его процедуре модификации. Опомнившаяся охрана сломала ему шею, но было уже поздно — процесс изменения мышления Кейбл был уже запущен. Примерно через неделю власть в городе сменилась, война остановилась, так толком и не начавшись, стали вступать в силу новые законы, среди которых была повсеместная отмена микротравм мозга и добровольно-принудительное лечение Красоток и Красавчиков.       Эпоха Пустоголовой Красоты завершилась, и все благодаря юноше-дымнику, плоду любви двух врачей-Красавцев, когда-то сбежавших от этой системы и воспитавших сына умным, бесстрашным и верным своим взглядам героем.