Обжигающая ясность

Дорожная сумка тяготила плечо, виски ломило из-за акклиматизации, несмотря на принятые меры, а сердце отказывалось биться ровно. Джулиан не мог его в этом винить. Кардассия была жаркой. Полуденная духота еще не успела спасть, к тому же в это время года надеяться на прохладу вечерних часов явно не стоило. Война была позади. Она оставила много шрамов, много тягостных воспоминаний, много смертей. Много потерь. Джулиан снова сверился со временем и, сделав глубокий вдох, направился внутрь дипломатического корпуса, в котором, как он знал, работал Гарак. С головой погрузившись в работу над восстановлением родной планеты и Кардассианского Союза в целом, Гарак едва ли находил время отвечать на письма старого друга. Джулиан чувствовал себя так, словно остался для Гарака в прошлой жизни — в той, где он был лишен родины, но где были живы его родители. В той, где отвергнувшая Гарака Кардассия блистала, а не лежала в руинах у его ног, моля о милосердии. Где сам он, Джулиан, возможно, был единственным светлым пятном посреди ослепительного мрака и нестерпимого холода ненавистной ссылки. Джулиан не сомневался в том, что Гарак испытывал к нему чувства, но он не хотел быть только лишь прошлым. В помещении дышалось чуть легче. Вокруг суетились кардассианцы, очевидно, занятые подготовкой к какому-то значимому событию — было непривычно видеть обыкновенно столь сдержанную расу в такой спешке. Кто-то тронул Джулиана за плечо. Обернувшись он увидел совсем еще юную кардассианку: — Доктор Башир? Посол Гарак ожидает вас. Я покажу дорогу, — не говоря больше ни слова, она повела его коридорами в другую часть здания. Гарак в самом деле ждал его. Джулиан не мог быть в этом уверен, поскольку ответа на свое письмо он, по сложившейся уже традиции, не получил ни через день, ни в день запланированного отлета со станции. Заблокировав за собой дверь, юная помощница оставила их. Гарак выглядел очень уставшим, и Джулиану пришлось подавить порыв немедленно вытащить трикордер, чтобы проанализировать его состояние. — Как бы ни был я рад и, должен признать, удивлен вновь увидеть вас, доктор, боюсь, у меня совсем мало свободного времени, что я мог бы уделить вам, — улыбка кардассианца все еще несла в себе отпечаток тех улыбок, какими Гарак одаривал его на "Глубокий Космос 9", однако слишком многое успело измениться со времени их ленчей в реплимате. — Может, мы могли бы поговорить за обедом? — улыбнулся Джулиан в ответ. — Признаюсь, мне этого не хватает. — Как и мне, — черты Гарака чуть смягчились, прежде чем его взгляд, мгновенно переменившись, стал пронизывающим насквозь: — И все же зачем вы прилетели, доктор? Явно не ради ленча со мной. Джулиан сбросил сумку с плеча. — Вы читали мое письмо. Я попросил перевод на Кардассию в рамках миротворческой миссии, — их взгляды скрестились. — Я прилетел, чтобы остаться. Гарак вернулся к стопке паддов, которые перебирал, когда Джулиан только вошел. — Стало быть, былой интерес к полевой медицине не ослабел в вас за прошедшие годы, — уголок его губ дернулся, так и не сумев сложиться в усмешку. — Мой интерес к вам не ослабел, Элим. Гарак замер и снова поднял на него глаза. — Я знаю, что вы знаете, что мы были влюблены друг в друга, — продолжил Джулиан. — Но вы были шпионом Кардассии, а я не мог рассказать правду о своих генетических улучшениях. Гарак молчал, и по выражению его лица Джулиан не мог прочесть ни одной эмоции. А потому он сделал еще один шаг навстречу. — Вот только я по-прежнему люблю вас. Вы так редко отвечали на мои письма, что я не верю, что ваши чувства изменились, — он оперся кончиками пальцев о стол, разделявший их. — После войны с Доминионом все эти "но" перестали иметь значение. Так дайте же нам шанс. Разделенный взгляд был столь долгим, что сердце Джулиана успело пропустить несколько ударов. Наконец Гарак моргнул. — В квартале отсюда недавно появился неплохой федеральный бар, где подают привычную вам кухню, — он отложил падды на край стола и нажал кнопку вызова помощницы. — Думаю, у меня найдется полчаса времени на ленч, если мы выйдем прямо сейчас.