Обжигающая ясность

Гарак редко думал о долгосрочных отношениях. Безусловно, как гражданину Кардассии ему стоило завести семью, чтобы продолжить сложившиеся традиции, однако, утратив свое положение в кардассианском обществе, он не собирался разделять этот позор с предполагаемыми потомками. Не говоря уже о том, что и в лучшие времена вряд ли нашлась бы достойная кардассианка, что захотела бы связать свою жизнь с тем, за чьими плечами зияла пустота вместо вековой семейной истории. Обсидиановый Орден давал власть и влияние, но этого было слишком мало, чтобы перечеркнуть сомнительное происхождение. Не то чтобы Гарак в принципе жаждал обзавестись подобными обязательствами. — Говорят, лучшие отношения вырастают из дружбы, но я в корне с этим не согласен, — безапелляционно заявил любезный доктор, пододвигая к себе пудинг. — Отчего же? — Гарак выглядел как будто одновременно удивленным и позабавленным. — Романтике свойственна спонтанность. Это продвижение на ощупь, череда неожиданностей, — юношеская пылкость сквозила в каждой его черте. — Будоражащая синапсы сладкая неизвестность, — лицо Башира приняло мечтательное выражение. — Практически головоломка. Гарак закатил глаза. — Мне казалось, вы говорили о построении долгосрочных отношений, а не о мимолетной вспышке страсти, обреченной прогореть так же быстро, как и зажглась. Судя по взгляду любезного доктора, даже то, как кардассианец отрезал кусочек пирога, прямо сейчас он находил исполненным цинизма. — Вспышка страсти, как вы выразились, может стать первым ростком, который, окрепнув, превратится в цветущее дерево, — он выразительно приподнял брови. — Весьма поэтично, — отметил Гарак легким кивком. — Но много ли ростков становятся деревьями в реальной жизни за пределами стерильной лаборатории? Башир раздраженно фыркнул. — У вас, конечно же, найдется своя формула идеальных отношений, — неприкрытая ирония в голосе вызывала улыбку. — Что-нибудь о долге и самоотверженном служении государству, я полагаю? — Мой дорогой доктор, вы ведь начали эту беседу со своего несогласия с утверждением, что лучшие отношения вырастают из дружбы, — мягко упрекнул его Гарак. — Я всего лишь нахожу ваши аргументы неубедительными. Башир сделал большой глоток рактаджино. — Так значит, вы склонны согласиться, что лучшие романтические отношения начинаются под видом дружбы? — он старался звучать небрежно, однако Гарак успел заметить до пронзительного пристальный взгляд, чересчур контрастировавший с обычными манерами любезного доктора. — Правда в том, доктор, что прочный альянс не построить с тем, кого знаешь слишком плохо, чтобы иметь четкое представление о его целях и устремлениях, — их глаза встретились. — Его настоящих целях и устремлениях. — Честно говоря, больше звучит как что-то из области политики, — Башир хмыкнул, делая еще один глоток. — В конечном итоге все взаимоотношения так или иначе похожи друг на друга, — парировал Гарак. — Долговременные отношения строятся не на слепом доверии, не на обещаниях, которые так легко не сдержать. И совершенно точно не на мимолетном физическом влечении, — он усмехнулся, увидев, как Башир вспыхнул. — Прочный союз выстраивается на фундаменте из общих устремлений, схожих целей и похожих взглядов. Касается это брака или политики — уже детали. — А что же насчет любви? — пальцы любезного доктора, сжимающие чашку, едва заметно дрогнули, и на мгновение Гараку показалось, что его слова задели собеседника куда сильнее, чем он предполагал изначально. — Любви? — переспросил кардассианец. — О, любовь, мой юный друг, — как это ни прискорбно — редко сопровождает по-настоящему крепкие отношения. В ответ на драматичный вздох Башир покачал головой и улыбнулся. — Так значит, вы все же считаете меня другом? — в его взгляд вернулись игривые искорки. Гарак демонстративно отвел глаза. — Понятия не имею, о чем вы, доктор.