Напиток дня — молочный улун
Все начинается с Чжун Ли. Привлекательный мужчина, носящий каф на одном ухе, множество колец на пальцах, черную водолазку с высоким горлом и пальто поверх всего этого, просто не мог не привлечь внимание Чайльда. Он заходит в «Заполярный дворец» почти каждый день, и Чайльд ненароком запоминает его постоянный заказ: молочный улун навынос, — а после узнает о нем чуть больше — уже нарочно. Чжун Ли работает в библиотеке напротив их кофейни и любит до работы заглянуть сюда. — У вас вкусно и недорого, — говорит он, когда Чайльд спрашивает, почему тот ходит именно к ним. Чайльд кокетливо хихикает и флиртующе уточняет: — А как же моя великолепная внешность? — он заправляет рыжий локон за ухо, и на лице Чжун Ли впервые за время их недолгого общения проскальзывает голодное, жадное выражение, почти мгновенно вновь исчезнувшее под маской обыденности. — В первую очередь это, конечно же. Стоит ли удивляться, что спустя неделю после посещений Чжун Ли, они обмениваются номерами телефонов, а еще через три дня Чайльд решает встретить его после работы. Однако даже он не мог предсказать, чем все кончится в этот день. Чем-то прекрасным, на самом деле. Чайльд, как прилежный работник кофейни и заботливый молодой человек, берет Чжун Ли его любимый улун, дабы тот немного передохнул после тяжелого рабочего дня; они даже говорят о чем-то незначительном, пока Чжун Ли заканчивает сортировку каких-то книг, между делом выпивая из стаканчика чай, но, когда Чайльд заигрывающе садится на стол и вызывающе разводит ноги в стороны, Чжун Ли оказывается между ними и все это отходит на второй план. Честно признаться, у Чайльда никогда не было секса в библиотеке. И кто бы мог подумать, что он будет настолько восхитительным? Чжун Ли — до безумия нежный любовник: несмотря на всю их страсть, он предусмотрительно растягивает Чайльда, покрывая каждый доступный ему миллиметр кожи поцелуями, и не позволяет себе большего, пока Чайльд не оказывается полностью готов. Чжун Ли настолько увлекается всем этим, что Чайльду приходится начать умолять его о большем. Мольбы не оказываются пусты — Чжун Ли, улыбнувшись той самой плотоядной улыбкой из кофейни, моментально исполняет его желание, заставляя Чайльда потеряться в удовольствии. В Чайльда вколачиваются бедрами; в его ухо шепчут, какой он хороший мальчик; шею покрывают укусами, а в волосах ощущается сильная хватка, немного оттягивающая его голову. Кто бы мог подумать, что в спокойном на первый взгляд библиотекаре будет таиться настолько восхитительная, практически животная страсть? Домой Чайльд уходил полностью удовлетворенным. Не зря говорят, что лучшее место для секса — библиотека. Чайльд убеждается в этом на собственной шкуре.Напиток дня — капучино с лавандовым сиропом
Следующим становится очаровательный парень по имени Тома. Чайльд однажды видел его в коридорах университета, располагающегося неподалеку от «Заполярного дворца», когда еще сам в нем учился, однако тот, судя по всему, его не запомнил, потому что при первой встрече в кофейне вел себя так, будто видел его впервые: Чайльд тогда был в безумно узких джинсах, и Тома пялился так откровенно, что Чайльд едва удержался от наглого флирта прямо во время первого знакомства. Тем не менее, это не помешало Чайльду обзавестись новым знакомством. — Тебе очень идут эти джинсы, — все же признается Тома на одну из их постоянных теперь встреч. Чайльд же, надевающий эти штаны аккурат по четвергам, когда Тома забегает сюда после пар, благодарно улыбается и якобы случайно роняет на пол пустой стаканчик, чтобы наклониться и оттопырить задницу для лучшего вида сзади. Когда их взгляды вновь встречаются, щеки у Томы приобретают самый красный из красных оттенков. Внутренне Чайльд ликует. В тот день он пишет Томе свой номер телефона на стаканчике, когда тот в очередной раз заходит за своим капучино с лавандовым сиропом, и, о чудо, получает СМСку тем же вечером. Тома очень мило шлет ему тысячу и один стикер почти на каждое сообщение, охотно идет на контакт и уже на следующий день приглашает Чайльда к себе в общежитие. Студенческая романтика! Нет, они могли бы, конечно, пойти к Чайльду, вот только у него есть принцип — не водить к себе партнеров по сексу: слишком проблемно и, к тому же, будто бы дает им понять, что между ними есть нечто большее, чем просто секс. К тому же, его соседка — Розалина, — едва ли была бы счастлива, если бы он вытворил нечто подобное. Кому захочется слушать, как твоего соседа ебут во все щели за стенкой? Ну, точно не ей. И поскольку Чайльду еще дорого его место жительства, он моментально соглашается на общежитие в надежде на горячий секс. И Тома не разочаровывает, как следует выебывая Чайльда. Несмотря на свой милейший внешний вид, его увлечения в постели оказываются весьма… интригующими. По крайней мере, таковыми они кажутся связанному по рукам и ногам Чайльду. Его дразнят, ласкают, доводят до исступления языком и пальцами, пока он не может прикоснуться к себе из-за крепких веревок. Чайльд не знает, откуда Тома так хорошо владеет шибари, но тем вечером получает от всего происходящего настолько огромное удовольствие, что на следующий день добавляет Томе побольше сиропа в кофе. Заслужил. Эстетичные же фотографии с собой, полностью связанного веревками в определенном узоре, Чайльд сохраняет в специальную папочку с простым названием «Нюдсы». Так, на будущее.Напиток дня — пуэр
Еще одним занятным постояльцем для него является Скарамучча. И дело не столько в его невъебенной красоте и охуенном вкусе на вещи: хотя, стоит отдать должное, эмо-стиль идет ему просто до невозможности хорошо, — сколько в манере разговаривать. Или, лучше сказать, язвить да поносить всех вокруг. Если обычные клиенты, которым Чайльд очевидно нравится, стараются флиртовать, смущаются или просто дарят ему комплименты в надежде привлечь его, Чайльда, внимание, то Скара скорее покроет его дерьмом с головы до ног, чем откроет свой рот для чего-то милого. — Твои дерьмовые волосы торчат меньше обычного. Искупался в канализации? — Отстойная футболка. В цвет твоих глаз. Такая же бездушная. — Веснушки тебе к лицу. По крайней мере, закрывают уродство на нем. Эти и другие интересные «комплименты» Чайльд получает от Скары в течении двух недель их знакомства. И, казалось бы, найди себе другую кофейню или ходи сюда в другие дни, раз Чайльд тебе настолько не нравится. Вот только тот почему-то продолжает приходить именно в смены Чайльда, и Чайльд исправно заваривает ему пуэр, терпя бесконечные насмешки над его внешностью, характером, родом деятельности и вообще всем на свете. Вот только по глазам Скары Чайльд видит — нихуя он так не думает. И потому однажды приглашает его покурить у черного входа в кофейню. А тот, к их общему удивлению, соглашается. Как же Чайльду тогда было приятно выебать Скару в рот во время обеденного перерыва в переулке недалеко от мусорного бака, куда они выносят остатки пищи. Тот сосал так усердно и прилежно, что Чайльд, позабыв о той грязи, которая выходила из этого паршивого рта две предыдущие недели, едва может сдерживать стоны. Сигарета в пальцах давно дотлела, и он отбрасывает ее куда-то в сторону, вплетаясь освободившимися пальцами в темные локоны, дабы размашисто толкнуться глубже. Скара же не сопротивляется — лишь мычит самозабвенно и взгляд мутный вверх поднимая, заставляя Чайльда хватку усилить. Вид сверху, конечно, открывается охуенный. — Всегда бы был таким послушным — цены бы тебе не было, — произносит Чайльд хриплым от возбуждения голосом, набирая скорость. Ответа, ожидаемо, не получает. Скара, кажется, даже не совсем понимает, что ему говорят: сам давно опустился рукой ниже и расстегнул ширинку. Настоящая потаскуха. Кто бы мог подумать, что Скарамучча настолько мастерски сосет. Знал бы Чайльд раньше — уединился с ним еще на прошлой неделе. Ну, лучше поздно, чем никогда. С этими мыслями Чайльд кончает Скаре прямо в рот, не давая тому отстраниться до тех пор, пока не сглотнет все до последней капли. На следующий день Чайльд кладет к пуэру пирожное. Скара же в ответ шлет его нахуй.Напиток дня — латте макиато
Если бы Чайльда попросили сказать, кто является самым щедрым завсегдатаем «Заполярного дворца», он бы без колебаний назвал господина Нёвиллета. Судя по всему, он работает где-то в офисе поблизости, а потому всегда заходит к ним в шикарном костюме в цвет собственных глаз и не менее официальном галстуке на шее. Стоит ли говорить, что у Чайльда моментально появляется фетиш на костюмы? Короткие белые волосы, изящная трость, золотая серьга с каким-то камнем в одном ухе — все это говорит о принадлежности Нёвиллета к высшим слоям общества. К тому же, он всегда оставляет самые большие чаевые, чему Чайльд, несомненно, рад. — Вы всегда такой красивый или только по средам? — со смешком спрашивает Чайльд, пока между делом готовит для Нёвиллета его латте макиато, и уже через мгновение замирает, словно громом пораженный. Нёвиллет смущается — да так сильно, что его уши краснеют похлеще свежих помидоров. В тот день Чайльд, признаться, оказывается близок к тому, чтобы разлить кофе себе прямо на ноги. Но, решив взять себя в руки, всего лишь пишет свой номер телефона на стаканчике. И не прогадывает. Конечно же, Чайльд соглашается поехать к Нёвиллету после работы не из-за больших чаевых. Нет. Помимо красоты и забавной реакции на комплименты, тот обладает интересной манерой изъясняться, чем-то похожей на Чжун Ли, и милой вежливостью, растапливающей сердца любому работнику общепита. Возможно, все это вкупе с его неземной внешностью и заставляет Чайльда послушно сесть в такси вместе с ним, в нетерпении поглядывать в его сторону, пока водитель сворачивает в один из богатых районов города, а после доверчиво прижиматься всем телом, отвечая на горячие поцелуи, пока Нёвиллет будет искать ключи от своей шикарной квартиры с панорамными окнами. Когда они все ж оказываются внутри, руки Нёвиллета почти сразу находят его задницу и сжимают ее, заставляя Чайльда испустить прерывистый стон. Он всеми фибрами души чувствует, как возбуждение волнами накрывает его тело, вынуждая позорно скулить, шепотом моля о большем. Чайльд не сопротивляется, когда его горло сжимают длинными пальцами, а тело прижимают к одному из окон. Чайльд надрывно стонет, когда Нёвиллет берет его до безумия резко и быстро, заставляя теряться в ощущениях и чувствах. Чайльд рыдает от удовольствия и бесполезно цепляется за стекло, оставляя следы собственных пальцев, когда Нёвиллет называет его своей шлюхой и шлепает бляшкой от ремня. Чайльд непроизвольно скулит «папочка», когда Нёвиллет кончает в него. Чайльд изливается практически сразу следом за ним, пачкая стекло перед собой и обмякая в чужих объятиях. На следующее утро он обнаруживает завтрак на столике возле кровати и милую записку, явно написанную рукой Нёвиллета: «Чувствуй себя, как дома. Увидимся позже», — и искренне улыбается. Не перевелись еще в мире романтики.Напиток дня — виноградный смузи
Чайльд редко ходит в спортзал. Он знает — неподалеку располагается один такой и все время хочет начать посещать его в свободное от работы время, вот только после смен сил не остается никаких, и он откладывает походы в дальний ящик, предпочитая иные виды развлечений вроде просмотра фильмов или, чего уж таить, секса. Так продолжается довольно долго: Чайльд около десяти минут смотрит на сайт спортзала и хочет записаться, чтобы со вздохом закрыть вкладку и лечь спать. А потом в «Заполярный дворец» заходит Дилюк, и Чайльд начинает всерьез задумываться о том, чтобы приобрести абонемент. Дилюк — тренер в спортзале «Рассвет». Дилюк приходит в конце своего рабочего дня за виноградным смузи весь потный и серьезный, но неизменно улыбается Чайльду уголком губ, когда тот завязывает с ним светскую беседу. Дилюк заплетает рыжие волосы в высокий хвост, за который его хочется потянуть всякий раз, когда тот отворачивается от стойки бариста. Дилюк смущенно краснеет, когда Чайльд называет его красивым. Дилюк приглашает его на пробное занятие в их спортзал и предлагает себя в качестве личного тренера. Дилюк заставляет Чайльда купить-таки этот гребаный абонемент. Тренировка проходит более, чем успешно. Когда-то Чайльд регулярно занимался своим телом посредством домашних занятий и давнишних посещений кружка боевых искусств, а потому вызывать поощряющие взгляды Дилюка и его тихие «Хорошо. Молодец», от которых узел внизу живота стягивается все сильнее, оказывается не так сложно. Дилюк время от времени поправляет его, когда Чайльд двигается неправильно: нарочно, конечно же, чтобы Дилюк прикоснулся к нему своими сильными руками, ласково провел по лопаткам, корректируя выполнение упражнения, ненавязчиво задержавшись там дольше, или якобы случайно мазнув ладонью по бедру, заставляя пальцы на ногах у Чайльда поджаться, а дыхание-таки сбиться, — и под конец тренировки они оба оказываются на пределе. Нет ничего удивительного в их рваном поцелуе где-то в пустых душевых для тренеров. Еще менее удивительным является та горячая страсть, с которой Дилюк сжимает их члены и, толкаясь навстречу податливому Чайльду, плавящемуся от каждого движения, дрочит им обоим сразу, заставляя Чайльда цепляться за сильные плечи и сгорать от бесконечного удовольствия, волнами приходящемуся по всему его телу. Пожалуй, эта тренировка стала самой продуктивной в его жизни. — Если бы каждый тренер находил ко мне настолько индивидуальный подход, я бы из спортзала не вылазил, — шутливо хмыкает Чайльд, ловя ртом сдавленный стон Дилюка. Тот изливается чуть позже него, и Чайльд, конечно же, решает воспользоваться этим в полной мере, оттягивая разрядку Дилюка как можно сильнее. — Интересно, а твоя сперма такая же сладкая на вкус, как твой смузи? — шепчет он, и Дилюк, простонав что-то невразумительное в ответ, закатывает глаза, все-таки кончая. Чайльд, недолго думая, подносит ладонь ко рту и облизывает капли, еще не смытые водой, льющейся сверху. На вкус Дилюк оказывается горьким.Напиток дня — какао с маршмелоу
Чайльд не отрицает — имеется у него определенный кинк на папочек и полицейских, но вот так, чтобы вместе… такого комбо ему еще не попадалось. Вплоть до одной пятницы. Ризли — отец-одиночка, заказывающий у них какао для дочери Сиджвин, каждую пятницу. Ризли оказывается не особенно охочим для общения, а вот девочка — вполне себе. Малышка рассказывает Чайльду, что она ходит в детский сад неподалеку, так что им с папой по пути заходить именно сюда. А еще Сиджвин на ушко шепчет ему, что ее папа как-то сказал, что у Чайльда веснушки красивые и глаза словно два океана, так что ходят они сюда не только из-за какао для нее. Добавляет правда, что это секрет, и Чайльд не должен ее сдавать папочке, а то тот рассердится и запретит ей клеить стикеры на его футболку. Чайльд с улыбкой соглашается сохранить эту тайну. Однажды происходит сразу несколько удивительных вещей: Ризли приезжает во вторник и без дочери. На нем красуется полицейская форма, и Чайльд, да простят его Архонты, так сильно засматривается на его грудь, обтянутую рубашкой, что пропускает мимо ушей озвученный заказ, на автомате готовя какао с маршмелоу, как обычно делает это для Сиджвин. Никогда еще Чайльд так сильно не краснел перед клиентом, как сегодня. Он готов говорить любые пошлости и трахаться в любом месте, но только не ошибаться из-за собственных грез наяву о чужой сексуальной груди. Ризли тогда впервые рассмеялся при нем: не зло — по-доброму, — и пригласил Чайльда расплатиться за свою ошибку к нему в машину. Полицейскую, между прочим. — Твой шанс загладить свою вину. Если хочешь, конечно, — Ризли не говорит этого прямо, но вряд ли бы он стал приглашать Чайльда в рабочий автомобиль разговора ради. По крайней мере, Чайльд искренне надеется на нечто большее. И не прогадывает. Само собой, его выебывают в полицейской машине. Чайльд скачет на члене Ризли с особым усердием, заслуживая поцелуи в грудь, шлепки по заднице и ласковую похвалу, то и дело срывающуюся с губ на особенно удачных движениях его бедер. И Чайльд не сдерживается, наплевав на людей снаружи, кончающийся обеденный перерыв, и все остальные никому неинтересные обстоятельства. Он с удовольствием накручивает темный галстук на свою руку и притягивает Ризли для развязного поцелуя, моментально ощущая, как его ведет еще сильнее. На чужом языке все еще чувствуется сладость какао. Улыбка сама собой появляется на губах. Пожалуй, это самый сладкий поцелуй в жизни Чайльда. В пятницу Чайльд спрашивает, что Ризли хотел заказать во вторник, и Сиджвин обиженно поджимает губы, называя папочку предателем. Чайльд умилительно улыбается и предлагает Сиджвин свое любимое печенье. Ризли благодарно оставляет в два раза больше чаевых, чем обычно.Напиток дня — двойной эспрессо
Чайльд почти никогда не ходит по клубам. В студенческие годы он очень много тусил вместе с одногруппниками, но в какой-то момент понял, что на подобные вылазки уходит слишком много его сил и времени, так что с последнего курса стал уделять больше времени учебе. Однако все меняется, и поэтому, когда Кэйа — один из его постояльцев, всегда берущий двойной эспрессо на вынос, предлагает затусить в выходные в местном клубе, Чайльд соглашается практически моментально. В конце концов, всем им нужно иногда выходить в свет. К тому же, Кэйа ему очень симпатичен: экзотическая внешность и флиртующая манера говорить явно сделали свое дело — Чайльд сразу же попался в сети этого «пирата» себе же на радость. В назначенный вечер Чайльд надевает свои лучшие вещи и даже пытается причесаться: на Кэйю хочется произвести впечатление — тот слишком западает Чайльду в душу. В кофейню он всегда приходит в самых стильных шмотках, отлично подчеркивающих сексуальную фигуру, а длинные волосы заплетает в причудливые прически, отлично сочетающиеся с его общим стилем. Чайльду интересно, какие те на ощупь. А еще ему любопытно, как быстро у него получится уединиться с Кэйей, когда они придут в клуб. Ответы на свои вопросы он получает почти сразу. Волосы у Кэйи шелковистые, будто бы и ненастоящие вовсе, а целуются они в туалете клуба где-то через час грязного флирта на виду у всех. Оно и не мудрено: пока они танцуют, Кэйа позволяет себе многое — трется о Чайльда всем телом, соблазняет откровенным танцем, лапает где только можно и нельзя. К моменту, когда Кэйа захлопывает за ними одну из туалетных кабинок, в штанах у Чайльда становится до безумия тесно, а желание выебать этого несносного парня стремительно растет. И потому он с удовольствием позволяет себе раздеть Кэйю, дабы после развернуть спиной к себе и приставить пальцы к анусу. В заднице у того оказывается пробка. — Пиздец, — все, на что у Чайльда хватает лексикона. Кэйа ухмыляется шире и вертит задницей из стороны в сторону, как призывая его к действию. — Ну же, достань ее и засунь в меня свой член, красавчик. Тебе же хочется, — и кто Чайльд такой, чтобы отказываться от такого соблазнительного предложения? Кэйа оказывается до безумия громким, Чайльду же это только нравится. Он искренне наслаждается тем, как глаза у Кэйи закатываются от удовольствия, голова запрокидывается, когда Чайльд наматывает его волосы и тянет на себя, а по щекам катятся слезы. Чайльд упивается видом Кэйи, его развязностью, распутностью. И решает, что иногда выбираться в клуб не так уж и плохо. Главное — правильно подобранная компания.Напиток дня — раф с соленой карамелью
Любимый напиток Итэра — раф с соленой карамелью, — такой же приторно сладкий, как и он сам. Не то чтобы Чайльд против сладких вещей — просто у него самого от этого рафа едва ли зубы не скрипят — настолько тот сладкий. У Итэра есть милая собачка по кличке Паймон, с которой он любит заходить в «Заполярный дворец» до работы, он носит милый комбинезон на подтяжках, из-за чего кажется младше своего возраста, и заплетает косу из своих длинных золотистых волос. Смех у Итэра приятный, а улыбка — теплая. В очередной раз обслуживая его, Чайльд задается вопросом, каково было бы намотать эту косу на руку и заставить милое лицо раскраснеться от возбуждения. Итэр почему-то краснеет. Чайльд понимает, что сказал все это вслух, и мгновенно ощущает себя неловко, но вопросы свои назад не забирает. — Я могу ответить на твои вопросы, если хочешь, — смущенно, но уверенно предлагает Итэр, заставляя Чайльда натурально потерять дар речи и, само собой, согласиться. — Надеюсь, ты любишь любопытных, — хмыкает он, заставляя Итэра едва ли не сгореть от румянца, теперь окрашивающему не только щеки, но и шею. Какая прелесть. — Приходи после моей смены сегодня, ближе к восьми, — и, перегнувшись через барную стойку, шепчет ему продолжение прямо на ухо: — Нижнее белье можешь не надевать, — Итэр кивает и моментально выбегает из помещения. А вечером возвращается вновь. Без нижнего белья. Чайльд берет Итэра прямо в подсобке, с наслаждением чувствуя, как тугая задница принимает его член почти до самого основания, а сам он задыхается под ним от наслаждения. Они стараются быть тихими: менеджер все еще не ушла, а Чайльд не хочет получить выговор за секс на рабочем месте, — и он закрывает Итэру рот ладонью, двигаясь резко и быстро. Тот что-то мычит и хватается за руки Чайльда, стараясь не упасть: коленки у него видимо дрожат и ноги подкашиваются от удовольствия, заставляя Чайльда лишь сильнее возбудиться, едва не потеряв контроль. Все же он старается на славу. Косу Чайльд наматывает почти сразу, как слышит хлопок входной двери кофейни: менеджер ушла, — заставляя Итэра скулить и молить о большем уже вслух. По его щекам ручьями бегут слезы и рот приоткрывается, как у какой-то шлюхи, просящей засадить ей с двух сторон. Чайльд ухмыляется, вставляя в него пальцы. Итэра, кажется, подобное вполне устраивает, и он кончает так бурно, что Чайльд, не сдержавшись, почти сразу же изливается вслед за ним. Кто бы мог подумать, что в Итэре будет скрыта столь яркая страсть. Даже в таких милейших существах живут демоны похоти. И Чайльд этого демона надеется приручить.***
Чайльд любит свою работу, красивых мужчин и секс. Он помнит любимый напиток, позу и эрогенные зоны каждого из своих особенных постояльцев и знает: те помнят о нем не меньше. Чайльд в курсе: он — хороший работник, готовый удовлетворить любую прихоть клиента в рамках разумного. Однако ради восьми особых посетителей готов пойти на кое-какие уступки. В конце концов, каждый из них вернется в «Заполярный дворец» за своим напитком дня, а остальное не так важно.