Мелодии и слова через миры

Нора посмотрела в зеркало, невольно вздохнув от увиденного. Мешки под глазами, морщины, бледность - она выглядела вчерашним трупом, как, впрочем, и Кора. Та, правда, имела на это полное право - Арго назначил свидание, а они на подобное невероятно чутко реагировали. Нора бы порадовалась за сестру, но радость Коры вызывала невольную зависть, а особенно злило её безграничное понимание, старшая отменила свидание и чётко попросила своего... вероятно, парня? временно отложить отношения. Но это не шло ни в какое сравнение с определённым знанием. Эрго сейчас был на свидании со своей девушкой, и младшая из двойняшек не хотела бы об этом знать. Как и о том, что его брат написал её сестре, выполняя задание игры, о чём вскоре и сообщил. Чёрные глаза зияли пустотой бездны, а голубые тускло блестели болью. Рыжая чешуя практически не блестела. Им было очень холодно. Эрго протянул руки - Нора щёлкнула зажигалкой, выпуская дым из чужой сигареты. Он кашлял блёстками. Бабочки в её лёгких были такими же, как у сестры, хотя флюорография показывала чистый лист. Значит, это была начальная стадия батохаки, о чём она немало знала. Твою же мать. Она посетила всех врачей и не могла поверить другу вновь, в то время как слепое доверие Коры пугало, ведь Арго не давал повода. Старшая вообще странно доверяла: не орёт и читает текст спокойно? Хорошо! Не задаёт дебильных вопросов? Прекрасно! Знает язык жестов? Всё, это максимум, до которого он не дотянул, как и до осознания того, что молчание не выбрано. Действительно слепое доверие, как жена дяди доверяла супругу выбор своего образа. Ну, она действительно не видела, так что это было обоснованно, но важность внешнего вида в их круге общения нельзя было переоценить. Нора, конечно, знала, что чужие проблемы занимают в её жизни слишком много места, но всё же. Курение убивало, в чужих, таких красивых руках была вторая сигарета. Она знала, что не может надеяться, но не переставала помогать ему, хотя жизни уже ничто не угрожало напрямую. Нора помнила лето, когда они с Эрго сидели в гараже. Дверь была закрыта, снаружи стучал дождь, и никакие сигареты не были им нужны. Они говорили и говорили, в то время как чешуя хвостов шелестела по полу в догонялках. Прочная, гладкая, блестящая на солнце и такая приятная на ощупь... Действительно, нижняя часть тела выглядела прекрасно, если не замечать того, как легко она могла быть неотъемлемой частью смерти. Но произошедшие изменения пугали девушку. Эрго курил и врал, не позволяя ей вставить ни слова. Ложь, ложь, ложь, Нора знала это. Казалось, имя горело на её сердце шрамом вместе с обещанием бросить позже. Девушка проползла к кровати, включила свет и замерла, глядя на сестру. Та впала в анабиоз статуей чистой боли, уйдя за Грань на неизвестное время. Увы, тёмная ничем не могла ей помочь. Да, медицинские анализы не менялись. Эрго рассказывал новости университета, в то время как Нора не могла перестать думать о сестре и том, что Арго неделю не выходил на связь. Юноша ничего не говорил о брате, а немая была окружена обогревателями, но температура тела не поднималась. Голубые, с чёрной каймой крылья бабочек трепетали от их же движений. Кашель старшей был ужасающе беззвучен, в то время как младшая болезненно хрипела, откашливая кровь вместе с живыми насекомыми. Их лапки щекотали нёбо, их крылышки трепетали в лёгких, их чешуйки оседали слоем пыли, леденя хладнокровных до анабиоза, усиливая природу рептилий. Нора шипела, выпуская раздвоенный язык и тщась помочь светлой. Кору рвало уже практически плотью, куколки выпивали соки из лёгких и сердца, переходя на горло, но она знала, что не может быть любима. Кровь и ржавчина младшей словно умаляли боль. Настоящее, искреннее и вроде бы не подстроенное признание всколыхнуло пламя, ведя девушку к поправке. Их отношения с Арго всегда были странными и сложными. Там и не пахло дружбой, которой была пропитана связь их ближайших родственников. Дружба, дружба, дружба. Нору раздражало это понятие. Она проводила когтями по длинным пшеничным кудрям, жалея о том, что их с сестрой коротко подстригли пару лет назад, когда родители ещё были живы. Она всё время улыбалась, даже когда Эрго утверждал, что экзорцизма не существует. Благо, Хоан и Торон были такими же, как она с сестрой. Да, те самые четверо, что хранят границы и действительно несут в себе одну стихию. Почему-то это казалось странным: наличие хвостов вместо ног (что это вообще?), бабочки в виде страданий от любви, абсолютная предрасположенность к стихиям, дающая четверым магию. Казалось, этого не должно было быть. Почему? Нора не знала. Она дружила, помогая выжить, снимая чужие кошмары и чужую боль, выхаживая душу после ранений. Эрго влюбился в другую, и Нора курила всё больше, уже не пытаясь убить бабочек, а убивая себя, как делала сестра. Кора не была любима, Арго просто хотел успокоить своих бабочек. Жёлтые с красным и белым, они жутко раздражали. Словно рвали девушек, показывая их бесполезность и никчёмность. Недолюбовь. Больно. Чешуя блестела на щеках, мелкая, словно песок, и алая с жёлтым и коричневым, словно меняя их местами. Светлая чешуя на щеках, но тёмная на хвосте, в тон внезапно отросшим почти до земли волосам, яркий блеск голубых глаз, чуть бледная кожа. Тёмная, кровавая чешуя на щеках, но пламенная на хвосте, в тон столь же невероятно длинным волосам, непроницаемая чернота глаз, не отражающая свет, фарфоровая кожа, чаще называемая белоснежной. Они были так непохожи и в то же время одинаковы: хрупкая старшая, прочная младшая, хотя на самом деле было наоборот. Ожоги от сигарет на запястьях и предплечьях, даже на животе. Девочкам было больно. Общение сводится к запискам, когда коконы переходят на горло. "Они любят одну девушку." Младшая смотрит на листок, не в силах поверить. "Она любит их?" "Нет. Даже не особо интересуется, просто наслаждается властью. Она лучше нас, верно?" Нет, в корне неверно. Особенностью змей всегда было шипение, а всегда ли особенностью немых была низкая самооценка? Нора обнимает сестру, замечая, что Коре стало ещё хуже. Бабочки везде, они раздражают, но умирать нельзя. Вода поднимается узорами, в то время как пламя пляшет на чешуе вышедшей. Она замирает, чувствуя поддержку в дрожи земли и ветре. Арго и Эрго ползут к ней, что-то шипя. Она отстранённо смотрит на букет белых лилий. Единственные любимые цветы. Когда она вслушивается, острые уши словно подскакивают. Нора кивает Арго в сторону двери, целуя Эрго прямо здесь. Беззвучное дыхание Коры определённо перестаёт приносить боль, когда тела сплетаются в тугой узел. Чуть позже они определённо спросят, что произошло. Кажется, курение больше не будет призвано глушить боль. Поцелуи по круглым маленьким ожогам дарят неземное наслаждение. Заблуждение кажется даже забавным. Близнецы поверили, что это они избранные и обязаны быть с Кэйр... Смех всё ещё мучителен, но коконов внутри больше нет. Они ведут своих парней за собой, замечая девушек за спинами друзей. Стихии подчиняются кругу рук. Атлантида, безмолвное межмирье, приветствует их, как давних знакомых. Так оно и есть.