Мелодии и слова через миры

Рико растит переломанных подчинённых, срываясь на крик. Ему страшно, больно - громче, пусть заметят, используй каждую крупинку власти! - и он вжимается в стену и вздрагивает, лишь услышав знакомые шаги. Расколотую душу не склеить - Кевин уйдёт к Лисам, там его отец, Жан отправится к Троянцам, ему подходят, такие же слишком добрые. Рико окунается в ледяную ванну, залезая в гроб - закрытая кровать, подобие безопасности и кошмар клаустрофоба. Единственный, кто никогда не принимает непосредственного участия в сексуальном насилии, да? Пруст - психиатр, не психолог, психологи не выписывают таблетки - и дядя Хозяин с этим не согласились бы. Рико не имеет права на фамилию Морияма, прячется под одеялом и уже ловит паническую атаку от звука любых шагов, практически не спит, выводя оценки на высший уровень - стать специалистом, уйти из спорта, не брать в руки клюшку. Ледяной душ жжёт мышцы. Кажется, что даже голуби, выкрашенные в чёрный и закинутые на поле кучей трупов, плачут. Рико мутит, но он держится. Кровавый озноб нем - король бьёт в лоб того, кто высказывает недовольство, а после дует на разбитые костяшки. Он не хотел, не думал, но команда вновь избита. Правда, даже Моро лучше, чем ему. Рико осторожно поднимает волосы, вглядываясь в свежую трещину черепа, стараясь забыть о том, что сердце пожирает опухоль. Не рак даже - Рико смеётся над иронией жизни - ханахаки, жасмин. Его имя буквально это и значит. В японском языке цветов это женственность, слабость и нежность. Рико не хочет думать о том, как это ему подходит - до боли, до крови. Рико хранит благородное молчание, хотя он украл первое место у названного брата, душит окружающих своей заботой и лично закапывает трупы - не физически, но он калечит чужие жизни. Первое место или смерть - Морияма щедро дали бесполезному отпрыску ясный выбор. Всем плевать, что он любит косметику не только как средство сокрытия побоев. Всем плевать, что куст разросся по лёгким, достал корнями до желудка и сковал руки и горло, что любой шаг уничтожает силы. Всем плевать, что Рико мечтает стать художником, накопил скудные карманные и оплатил курсы, что он действительно хорошо рисует, что он пишет стихи и второй его мечтой, главной и ещё более недостижимой, является карьера поэта или психолога, который просто говорит, не больше. Всем плевать на Рико - и он кричит, поднимая глубинным криком волны в невозможно глубокой ванной, разбивая корочку льда и продолжая лаять сквозь застёгнутый намордник - больно, плохо, помогите! Он бы не делал этого, да за него всё давно решили. Цепь душит - жасмин является цветком матери, а он убил свою, просто родившись. Совесть не имеет право на существование, но причиняет невыносимые муки. Рико переводчик, юрист, полиглот, который читает “Снежную королеву” в оригинале и думает о том, что Кай наверняка пырнул Герду ножом, прося потерпеть, а та согласилась. Рико страшно - Рене забирает Жана, и японец молчит, не говорит ничего, но думает о многом, как и многое помнит. Рико плачет, откашливая кровь, и жутко мёрзнет, вспоминая. В голову упрямо лезет ликорис - мы никогда не встретимся снова. Конечно. Пальцы впиваются в стебель белой лилии - чистота, невинность, непорочность. Зелёный стволик создаётся одним мазком, а алые лепестки скручиваются тщательно контролируемыми движениями. Для передачи тени Рико добавляет собственную кровь. Кость Кевина громко хрустнула под клюшкой - Рико вышел, велев Жану привести товарища в порядок. Сил задумываться не было: белые бутоны мешали дышать, смешиваясь с алой кровью и создавая плотную розовую массу, пробкой давящую на стенки горла. Надо было улыбаться, надо было молчать, властвовать и царить - Кевин не будет терпеть пытки, предназначенные лишь для лучшего игрока - он спасётся, уйдёт, француз ему поможет - в истории университета Эдгара Аллана не бывало поражений команды экси. Рико тянулся к свету, воплощением которого была вратарь Лисов - как и следовало ожидать, ей тоже было на него плевать. Всё это очень уж странно получилось: болезнь выросла не на стандартной безответной любви, а на жажде получить любовь - хоть внимание, хоть капельку. Кэролайн, не имеющая права выходить на поле, но от природы лучшая из существовавших когда-либо игроков, появлялась в Гнезде редко: работала на износ. Она обращала на него внимание, хоть и мало. Сколько могла. Когда приехал Натаниэль, она не вмешивалась, и Рико от этого было жутко. Он знал, как она дорожит младшим братом, и куда переведётся к следующему году - но пока она была рядом. Она утешала его, и Рико первым узнал о лилиях в её груди. Хотя, наверное, её брат узнал раньше: Кэролайн звонила ему каждую ночь - и никто не рисковал мешать. Она уже получила не одно высшее, но собиралась поступать к нему на второй курс. Рико не понимал их. Он наказывал Натаниэля, наказывал Жана, часто - таковы были правила, и он не мог им не следовать. То, что он пригрозил отправить его парня к собственному психиатру, было таким нелепым, что сидеть становилось всё больнее с каждым разом, как и смывать засохшие сперму и кровь с бёдер. Четвёртая - он называл её так, даже зная, что не имеет права, ведь белоснежные щёки были чисты - подарила ему марионетку на день рождения. Первый подарок, который Рико получил просто так. Кевин всегда дарил что-нибудь для экси, а остальные даже не поздравляли. Гладкое дерево, мягкие чёрные волосы, узкие карие глаза. Он с ужасом смотрел на фарфоровую куклу в белых руках - казалось, что это нефрит, но нет - поскольку она воплощала ужас безмолвия: абсолютно белая, с абсолютно чёрными глазами, светлыми розоватыми губами и абсолютным пламенем волос. Она мыслила самостоятельно, всё слышала, но не могла говорить. Рико даже немного удивился отсутствию у куклы кулона. Он действительно не хотел мучить подчинённых, но выбора никогда не было! Он не обращал внимания на то, как часто Жану звонили - сдерживал уши от непроизвольного прижатия к голове и хвост от поднятия вертикально, шерстинки от становления дыбом. Рико был котом, как и многие, и не мог показывать страх. Кэролайн тоже была кошкой - снежным барсом без пятен и с огненной шерстью, почти как Натаниэль - Рико действительно разбирался в оттенках. На тонких деревянных предплечьях появились тончайшие линии - уже ножом, не краской, когда Рико узнал, что его собственные шрамы не сойдут. Их было много - под футболкой тело было сплетено из рубцов, ожогов и обморожений. И он видел, что волчица - Арайя, сестра Эндрю, тот же зверь, они ведь близнецы - встречается с девчонкой из группы поддержки. Одна белая лилия была спрятана в его комнате, на её лепестках всё ещё не засохла кровь. Он позволил Жану уйти, надеясь, что хоть там реакции тела щенка перестанут выражать страх. И он знал, что Кевин, как истинный чернобурый лис, скоро загрызёт его. Рико в кои-то веки было плевать. Остатки команды знали о его слабости, а сам он утратил силы сопротивляться - немая не могла приезжать почти никогда, и дело было не в ней, не в нём и не в ком-то ещё, а в самом характере её нынешней должности... Рико любит свет, как жасмин, и близорук от тьмы жилища. Он не носит очки или линзы - остальные видят нормально, разбавляя жизнь сдержанными красками книг и картин, в то время как капитан сжигает зрение яркостью экрана и пламени после чёрно-красного и белого. Это болезненно, но ему плевать. Намордник давит на челюсть, таблетки сменяются уколами. Хочется свернуться в клубок, но трещины в костях ноют всё сильнее с каждой тренировкой. Он молчит. Породистый выродок, бесполезный и тощий. Будь он совсем животным, жил бы на улице и носил блох. И нет, он это говорит не от зависти к домашним красным пандам двойняшек. Просто... Как? Зачем, понять можно - чтобы вот такие одинаковые ещё и питомцы были. Рико не уверен, что разумность и высшее экономическое являются нормой, но всё же. Это точно звери, а не мохнатые карлики? Рико грустит, когда вспоминает, что они мертвы. Подорвались вместе, когда их хозяева всё ещё не могут встретиться, всегда держа телефоны под рукой. Цветы, цветы, цветы. Рико злиться уже не может, сил не хватает - он обречён, как и единственная подруга. Она младше, чуть выше, но он понимает её двойника: Клэр, как она назвала себя в подражание Нилу, для него исключительно “онээ-сан”. Старшая сестра на японском - ей бы тоже на переводчика с этим врождённым знанием всех языков мира. Рико умирает, и это очевидно для двойняшек и команды, но не для мира. Хозяину плевать, команде плевать, двойняшки пытаются помочь, но слишком надёжно скованы и частично бессильны из-за природы болезни, остальным даже не плевать, а похер - это же так будет на английском? Рико плохо. Он не торопит смерть, но спокойно смотрит на сломанную руку. Должно быть больно? Он не уверен ни в чём. Рико готов получить пулю - даже не смотрит в сторону брата, не видит его. Сидеть больно, кажется, по бёдрам снова что-то течёт. Цветы давно проклюнулись сквозь кожу - он вздрагивает, когда с него срывают футболку и водолазку, неожиданно осознавая наличие в Восточной башне полного состава Лисов с тренером и Жана. Это не башня? Рико не уверен, перед глазами всё плывёт. Может, он и умрёт, но марионетку надо взять с собой. Он действительно марионетка. Смерть не стоит торопить, верно? Но на него не злятся. Уже лёжа на диване в чёрной одежде - всё яркое, яркое, яркое, выписанные очки лежат на столике рядом - он говорит. Через куклу, да, но говорит. Хочется кричать и драться - опасно, страшно! - но кукла не может, и это странным образом успокаивает его. Фарфоровая кукла выглядит уместно на коленях спокойно сидящей подруги - брат обнимает её, придерживая свою, почти такую же, куклу. Кукла из ткани с проволочным каркасом - Рико хочется плакать от того, насколько они с Рене похожи, понятно, от кого подарок. Наблюдательность - особенность той, что не говорит. Возможно, он доживёт до Атлантиды. Возможно.