***
–Донни! В один из обычных дней, казалось бы, совсем непримечательных, блондинистый мальчишка бегал по дому, ища своего старшего брата. –Донни!– он забежал в его комнатку, на стенах которой красовались разные таблицы, на подобии таблиц Менделеева и умножения; карта мира и пара одиноких плакатов какого-то мультсериала.– Донни. –Ну чего, Майки?– высокий мальчишка повернулся на нарушителя своего спокойствия, выдыхая возмущения. Опять его отвлекают... –Ты мне нравишься! Веснушки красиво рассыпались на лице парнишки, а его голубые глазки смотрели с такой искренностью, что, казалось, чище такой души попросту не существует. Донателло глупо похлопал глазами, смотря с открытым непониманием на своего младшего брата через линзы своих очков. И чего этими словами хотел добиться этот сгусток нескончаемой энергии? Поломал что-то? Хочет, чтобы с ним поиграли? Посмотрели телик? Их разница в возрасте составляла всего лишь год, но Дону иногда казалось, что гораздо больше. Майкл ведёт себя слишком наивно, слишком... По-детски... Хотя, вроде, ему так и положено, в шесть-то лет. Но старший всё равно не может понять логику этого оболтуса. Многие поступки сбивали с толку, в то время как своими вопросами маленькая батарейка на ножках умудрялась ввести в ступор не только своих братьев, но и отца. Слишком много всего творилось в этой кучерявой головушке. И слишком много всего там было перемешано. Так что от него можно было ожидать чего угодно, в том числе и такого... Специфичного заявления. Шатен поправил очки, вопросительно изогнув бровь и повернувшись корпусом в сторону Микки, уперев один локоть в спинку стула, а второй разместив на краю стола. –И что ты хотел этим сказать? –То что ты мне нравишься, конечно же!– никакой заминки. Вот так просто. После таких слов Майк позволяет себе просто уйти. Просто взять и уйти, оставив братца в непонимании смотреть в след.***
Бледноватые руки с тонкими длинными пальчиками писали в клетчатой тетрадке пример, быстро выводя нужные циферки на бумаге. Размашистый, немного кривой и угловатый почерк вырисовывал закорючки, не совсем попадая в нужные клеточки, но, безусловно, решая правильно. Закончив, ручку отложили в сторону, а тетрадь захлопнулась, скрывая весь творческий хаус царицы всех наук. Донателло уже хотел убрать все учебники, ведь это был последний предмет, домашнюю работу которого он не сделал, а следовательно, теперь, закончив и его, он был свободен. –Донни,– но его спокойствие опять было прервано звонким детским голоском, раздавшимся из дверного проёма. –Майки, сколько раз говорил... Стучись,– вздохнув, мальчик обернулся на дверь, почти сразу поворачиваясь полностью, благодаря стулу с колёсиками. –Прости, Ди,– он неловко улыбнулся, и приподнятые уголки приоткрытых губ позволяли увидеть пробел меж зубами, который получился в результате шуточной драки с ещё одним братом. Рафаэль не рассчитал силы, когда толкал Майка и тот, полетев в сторону, наткнулся на твёрдый угол. Как итог, молочный клык был устранён из ряда зубов, из-за чего теперь при разговоре речь блондина была немного шипящей, а вместе с тем, что тот ещё и картавил, слушать его иногда было очень забавным занятием. –Так чего ты хотел?– слегка покачавшись на стуле в право - в лево, очкастик наконец обратил внимание на то, что было в руках его брата. Снова вздохнув, Дон был готов услышать просьбу “помочь“ с домашней работой, которая могла превратиться в полное “сделать“, и хотел было отказать, но услышал немного другие слова: –Можешь объяснить мне тему, пожалуйста? Я не понимаю совсем...– с какой-то робостью попросил Майкл, пошаркав кончиком носка по полу.– Взамен я буду мыть за тебя посуду неделю,– примирительно улыбнувшись, ручки крепче сжали учебник, подготавливаясь к возможному отказу. Карие глаза с долей удивления пробегали по гостю его комнаты, перемещаясь на книгу и снова возвращаясь к веснушчатому лицу. Признаться, Донни был удивлён. Наверное, потому что привык к Рафу, за которого постоянно делал домашнее задание. Рафаэль - его брат “близнец“, хотя они ни капельки не похожи. Раф - буйный, с непокорным нравом и взрывным темпераментом, громкий и часто агрессивный юнец, которому учёба не сильно приглянулась. Донни же, напротив, тихий, спокойный, тот ещё заучка и книжный червь, не любит вступать в конфликты и участвовать в драках, зато обожает вести дискуссии с учителями на уроках. Многие, в том числе учителя, искренне поражаются, как такие разные мальчики могут быть родственниками? Особенно те удивляются тогда, когда узнают, что у этих есть ещё двое братьев, и никто из четверых не похож друг на друга. Однако, близнецами их всё равно продолжают звать, больше по причине того, что у них один возраст. –Ди?– выводя старшего братца из размышлений, Микки неуверенно перемянулся с ноги на ногу, напоминая о своём присутствии. Дон тут же “выпал“ из своих мыслей, даже немного радуясь такой просьбе. Он любил учиться и любил объяснять что-либо, тем самым блистая своими знаниями. Иными словами: поумничать и позанудствовать - его излюбленное хобби. Но опять же, имея такого близняшку, как Раф, особо поговорить о чём-то умном не выходило, всё прерывалось фразами из разряда “кончай душнить“. И сейчас, когда его самостоятельно просят что-то объяснить... Он просто не мог отказать, тем более, когда за это ещё и снимется обязанность в виде мытья посуды на неделю. –Да, конечно,– очкастик встаёт с места, всё таки убирая свои учебники и складывая их в сумку, расчищая место.– Иди сюда. Голубые глазки сразу же засветились и, быстренько подойдя к брату, Майк передал тому свой учебник. Узнав, что именно непонятно этому светловолосому ураганчику, Дон принялся объяснять нужную тему, расчерчивая примеры на листочке, который достал заранее, и показывая решение наглядно. Низкий мальчуган, опираясь ручками на столешницу, внимательно слушал и наблюдал за словами и действиями, стараясь вникнуть в суть. В завершении своей мини лекции кареглазый пишет какой-то примерчик и передаёт синюю ручку братишке, дабы тот решил самостоятельно. Почиркав по бумажке, кривые линии складывались в решение, которое на удивление оказалось верным. Этого хватило, чтобы Дон с лёгким чувством гордости, кратко пригладив чужие светлые завитушки волос, выпрямился и улыбнулся, будучи довольным, что смог объяснить всё настолько точно, что даже Микеланджело понял и смог уяснить урок. Но весь его настрой сбил лёгкий чмок в щёку. –Спасибо, Ди!– младший буквально светился позитивом, оперевшись на подлокотник стула, на котором сидел кареглазый, чтобы дотянуться и звонко поцеловать щёчку брата.–Ты лучший, люблю тебя!– быстро протароторив данные слова, Микки забирает учебник назад и быстренько уходит из комнаты, снова оставляя брата в ступоре смотреть в след. Нет, конечно Майки очень любвеобильный ребёнок, но чтоб настолько? Разве это не будет краем даже для него? Хотя, стоит уже привыкнуть к его выходкам. Это ведь Майки и ему всего девять лет, так ведь? Приложив пальцы к поцелованному месту, проведя по коже невесомо, Дон поправляет очки, прокашлявшись и собирается заняться своими делами, стараясь не думать об этом много.***
Разодранная в кровь коленка неприятно болела, но становилось куда легче, когда старший братец, такой заботливый всегда, аккуратно протирал повреждённый участок кожи холодной влажной тряпочкой. Сбегая вниз по лестнице, Майк споткнулся и разбил колено о бетонный пол подъезда, и прямо сейчас, Донни обрабатывал ранку, так как дома никого больше не было. Стерев кровь, начал обрабатывать перекисью, от чего Майки немного поёжился и опустил брови. Колено больновато щипало, а пенка на нём неприятно пузырилась, но Дон продолжал капать, пока реакция не подутихла. Стерев лишнюю жидкость всё той же тряпочкой, рослый мальчик помазал ранку какой-то заживляющей мазью, чтоб наверняка, и наклеил сверху пластырь. Убрав все используемые вещи назад в аптечку, посмотрел на своего братишку, что за это время даже не пискнул. Улыбнувшись ему, Дон ободряюще потрепал его по голове. –Скоро пройдёт, но в следующий раз будь аккуратнее, Майки. –Хорошо, Ди,– визави кивнул в согласии, на что очкастик усмехнулся. Сколько раз он уже просил того быть осторожнее? И сколько раз ему обещали, что это было в последний раз? Однако Микки подскочил ближе к брату, приобняв за шею на секунды две.– Спасибо, люблю тебя!– затем отстранился, и, уже не в первый раз, просто ушёл.***
–Хэй... Донни?– мальчишка одиннадцати лет неуверенно помялся на пороге, переступая с ноги на ногу, не зная, стоит ли заходить. –Майки...– тяжёлый вздох снова сопровождается скрипом стула на колёсиках, после чего тот развернулся в сторону братишки.– Просил же... –Прости...– младший пару раз тихо постучал костяшками пальцев по косяку двери.–Так лучше? –Что такое?– тихо посмеявшись всё же спросил Дон, поглядывая на циферблат часов.–Ты чего не спишь? Второй час ночи. –Встречный вопрос к тебе,– Микки прошёл тихонько в комнату, закрыв за собой дверь.– Можно я посплю с тобой?... Не могу уснуть... –Ну тебе пять лет что ли, Мик?– собеседник лишь вздохнул, но кивнул в сторону своей кровати. Знал, что спорить нет смысла. Да и зачем? Сколько бы лет не было Майку, он был и остаётся его младшим братом, с невинностью в глазах и бабочками в голове.– Ложись. –А ты?– Микеланджело посмотрел на книжку, которую до этого тот читал при жёлтом свете настольной лампы. –Я чуть позже лягу. Хочу дочитать главу,– он развернулся обратно к столу. Блондин постоял немножко, после чего прошёл к кровати, отодвинул одеяло и заполз под стенку, развернувшись лицом к столу. –Спокойной ночи, Ди,– разместившись тихонько поудобнее, укутался в одеялко, осмотрев комнатку. От всего в ней веяло теплом. Уютом. Всё здесь было хорошо. А в особенности выделялся владелец данной комнаты. Высокий умный мальчишка в очках, с чудной щербинкой меж верхних зубов, любознательными ко всему карими глазами и уже юношеским, но всё ещё высоким, голоском. Всё в нём очаровывало Майка. Донателло был для него как кумир, был тем, на кого Мик хотел равняться и кем восхищался. –Ночи,– кратко и сухо, но лучше, чем ничего. Пройдясь ещё пару раз взглядом по таблице Менделеева над кроватью, Микки прикрыл глаза, но не засыпал. Ждал... Прошло порядка получаса, прежде чем колёсики стула не отъехали тихонько назад, и Донни не потянулся в спине, зевая. Книжка с глухим хлопком закрылась, а свет настольной лампы был выключен. Донателло уже сильно клонило в сон, а потому, сняв с себя очки и оставив их на столе, тихо приподняв одеяло, он также улёгся в кровать. Она хоть и была одноместной, но её более чем хватало для них двоих. Ди посмотрел расплывчатым взглядом на светлое лицо братца, пригладил ему волосы легонько, убрав с лица пряди кудряшек, не желая потревожить чужой сон. –Спокойной ночи, Донни,– вот, чего он ждал всё это время. Майк еле заметно приоткрывает глаза, улыбаясь.– Люблю тебя. Спасибо, что разрешил остаться... Донни тут же отдёргивает руку, отворачиваясь на другой бок. –Спокойной ночи,– буркнул он, надеясь, что это сонное стихийное бедствие находится больше в стране Морфея, чем в реальности и не запомнит на утро этих действий. Однако... Даже если он и спит, и, предположительно, разговаривает во сне, то... Любит?... Когда-нибудь эти выходки Майка доведут Донни, но пока что только дарят бессонные ночи с анализом поведения младшего, дабы понять, что им движет. Пора бы просто смириться, что это Майки. Тут не работают какие-либо закономерности, статистики, логика... Тут просто надо смириться. И всё.***
–Ну и на кой чёрт ты это сделал, умник?– возмущался Рафаэль, скрестив руки на груди, стоя у кресла, где сидел Донателло. –Донни, не дёргайся,– попросил Леонардо, снова поднося ватный диск с прохладным обеззараживающим средством к больному месту. Сам Ди, сжимая мелкоподрагивающие ладони в кулаки, всё ещё немного злился из-за ситуации, в которую попал и в которой принял участие. Дело в том, что возвращаясь сегодня со школы, пока он и Майки ждали старших, они были втянуты в некий конфликт. Раф ещё не освободился от задания, которое ему дал дополнительно учитель, оставив на “пару минут“ после занятия, а Лео, учась в другом классе, будучи на год старше, остался дежурить после конца уроков. Всё бы было хорошо, но группа хулиганов, любившая цепляться за всех подряд, вдруг решила зацепиться и за этих двоих. У Нардо и Рафаэля неплохая репутация, так что в их присутствии ни Дона, ни Майка трогать бы не стали, но... Но сейчас, когда они одни... Дон бы предпочёл игнорировать все насмешки в его сторону. Да, неприятно, но он ведь выше этого, так ведь? Но те парни решили выбрать своей целью Майка. И сделали этим ошибку. Внутри Донателло вдруг будто что-то переключилось, какой-то рычажок, нажатия на который хватило, чтобы выйти из себя. Его просто ужасно разозлили те слова и обзывательства, которыми они начали покрывать Микки. Он не смог удержаться от колкого замечания к тому, кто был, судя по всему, главный в их не большой банде. Пропитанная сарказмом ответка до того не понравилась хулигану, что слово за словом завязалась драка. Пока Микеланджело пытался разнять этого бугая и своего, обычно спокойного и терпеливого братишку, остальные из шайки по-быстрому попытались свалить, так как заметили приближение ещё двоих Хамато. По итогу, когда Раф спугнул и их “главного“, Лео с Майком окружили Ди, у которого уже красовался тёмный синяк на скуле. –Хотя... Неплохо ты тому качку тупорылому вмазал, признаю. Носы разбивать ты умеешь,– негромко фыркнув, Раф ещё раз осмотрел картину, представшую перед ним: хмурый Дон, с цветным синяком на пол лица, серьёзный Лео, держащий баночку с целебной мазью в руках, и Майкл, переминающийся рядом. Понаблюдав пару секунд, он ушёл вглубь дома, в их с Лео комнату. Закончив возиться с аптечкой, Лео осмотрел ещё раз братишку на наличие иных повреждений, после чего тяжело вздохнул, собираясь уйти из гостиной. –Ладно, я не скажу отцу, но если он спросит, то сам выкручивайся, уже тринадцать лет всё-таки,– улыбнувшись очкастику, Лео окончательно вышел, оставляя двух самых младших членов семьи наедине. –Зачем ты это сделал?... Пусть говорили бы дальше, а так теперь он от тебя не отцепится... –Ты его глаза видел? Он так Рафа перепугался, что теперь ближайшие жизни три нас стороной обходить будет,– попытка пошутить вышла не очень, но он прав. Темперамент был в ярости, когда увидел как его брата бьёт какой-то там лицемерный придурок. А Рафа опасаться стоит, это точно, не зря он занимается боевыми искусствами. –Донни...– нахмурив светлые бровки, Микеланджело скрестил руки на груди, пытаясь сделать строгий вид, но почти сразу сдался.–... А вообще, спасибо...– быстро подходя вплотную к креслу, наклоняется, обнимая брата и прижимаясь к нему, согревая своим теплом.–Мой герой... Люблю тебя,– а в довершение мягкий поцелуйчик в нетронутую до этого щёчку. «Майки такой Майки...» хотелось бы оправдать и в этот раз, но Донни начинал понимать, что сейчас на возраст спихнуть не получится. Ему уже двенадцать и в это время мозги должны работать исправно, даже у такого временами тормоза, как этот. Хотя, учитывая, сколько “предпосылок“ было за всю его жизнь, кажется, что тормозом здесь выступал скорее на веснушчатый, а сам Телло. Вполне вероятно.***
Прямо сейчас Донателло сидел у себя в комнате и не знал, что ему делать. Что ему делать... В голове такая каша, а в душе неясное чувство. Рассматривая ситуацию с точки зрения разума, это просто ужасно. Это ведь... Неправильно. То, что происходит неправильно, и он не должен отвечать, давать хоть малейшую надежду! А с точки зрения сердца... С одной стороны он чувствовал тянущую боль в районе груди. Такую осязаемую душевную муку от происходящего. Если он согласится... Они потеряют всё то, что у них было. Все эти четырнадцать лет, которые они живут вместе, они просто их потеряют. И больше такого не будет. Но если он откажет, то будет ещё хуже. Он полностью подорвёт любое доверие к себе, просто напросто лишится брата! ... Но с другой стороны... Он испытывает неясное удовольствие от мысли, что... Что Майк его любит. –Донни...– на этот раз тихо постучавшись, светловолосый паренёк вошёл внутрь комнаты, после разрешения.– Мне надо тебе кое-что сказать... Это была довольно странная формулировка. Когда это Майк предупреждал, что ему нужно ему что-то сообщить? Да никогда! Что же это за дело такое особенное, что он так нервничает? А заодно заставляет нервничать и Дона своим настораживающим поведением... –Слушаю,– не отвлекаясь от книги сказал рослый. –Нет... Эм... Мне нужно твоё внимание,– подняв взгляд от страниц старого пылесборника, как любил называть эту вещь второй по старшинству братец, Ди заметил, насколько волнуется братишка. Что-то серьёзное? Опять хулиганы пристают? В школе проблемы? Загнув желтоватый шершавый уголок странички, кладезь знаний был закрыт и отложен в сторону, сам унмик сложил руки перед собой в замок, уперев локти в подлокотники. Тяжело вздохнув, младший помял ладони друг в друге, после чего нервно выдохнул. –Донни, я... Ты...– сердце бешено стучало, во рту пересохло, а колени дрожали.– Я тебя люблю,– ещё никогда прежде эти три простых слова не давались настолько сложно. Но шатен лишь вопросительно изогнул бровь, мол, и что? Ну да... Будто в первый раз слышит. –Ты что-то натворил?– пусть раньше для этих слов не нужен был повод, но переспросить стоит.– Майк, если это что-то важное, то тебе лучше сказать побыстрее, я должен успеть дочитать эту книгу сегодня, чтобы сдать в библиотеку вовремя, и... –Нет, ты не понял...– Майкл перебил брата, жмурясь, и набирая в лёгкие побольше воздуха.– Я... Правда тебя люблю... Ты... Ты такой крутой, ты знаешь? Очень интересный, с тобой так приятно разговаривать... А ещё такой умный. Очень заботливый, ты всегда мне помогаешь, защищаешь меня, поддерживаешь, я просто не могу не любить тебя... Понимаешь?– ладони были влажными и необычно холодными, речь прерывистой, а голубые глаза немного слезились от чувств. Майкл сейчас настолько волновался, будто решается дело жизни и смерти. Хотя, в каком-то роде, так и было...– И... Вот... Я долго думал, и... Решил, что нужно сказать. Я люблю тебя, Ди. Это плохо, я понимаю, но хочу, чтобы ты это знал. На долгие секунды в комнате повисла почти мёртвая тишина, в которой однако можно было, кажется, расслышать как сильно колотилось сердце в груди младшего. –...И на какую реакцию ты рассчитываешь, говоря это мне сейчас?– всё таки осмелился задать вопрос умник, не сводя карих глаз с неспокойных рук этой ходячей батарейки. –Я... Не знаю? Не думал об этом. Просто... Просто хотел, чтобы ты знал. Пробыв в таком неловком молчании порядка минуты, Донни всё таки шумно вздыхает, поднимая одной рукой очки за душки, указательным и большим пальцем второй же потирая переносицу. –Мне нужно подумать. –А... Да... Да, конечно,– тут же сообразив, Майкл в неряшлевом порядке пытается уйти, дважды запнувшись о воздух по-пути, но всё-таки добравшись до двери.– Не буду тебя больше беспокоить... Дверь тихонько закрылась, и комната погрузилась в тяжёлую тишину. Дон не хотел портить их братские отношения. Не хотел терять их взаимные подколы, шутки, редкое дурачество. Но он... Не мог понять, что чувствует сам. Он не чувствует отвращение от мысли, что Майк его... Любит? Даже приятно как-то. Он занимает такое место в его жизни, в его сердце. Но... А что если это временно? Потом будет сам себя винить, за то, что разрушил их семейную идиллию, за то, что и брата сбил. Может Мику и четырнадцать лет, но думает он всё ещё по-детски. Довольно наивен, может, временами несмышлён, но намерения у него явно искренние и чистые. Именно от Дона зависит прямо сейчас, какими будут их отношения после. От этих размышлений даже голова загудела. Отложив очки на столешницу, Телло помассировал разболевшиеся вески, прикрыв глаза. И что ему прикажете делать? Согласиться - плохо; откажет - плохо; проигнорирует - кошмарно! Но... А что, если Микеланджело сам запутался? Если он поймёт, что это ошибка и всё забудется, станет, как раньше? Да и как такое известие примут остальные? Если отец узнает, что его младший сын чувствует к третьему по старшинству, то быть беде... Он старой закалки, и даже думать не хочется, что будет! У них в семье не обсуждались и не обсуждаются такие темы. Так что очкастик и понятия не имеет, как реагировать. Может... Показать Мику, что это действительно неверное решение? Что это просто запутавшиеся мысли в светлой подростковой головушке? Это будет значить оттолкнуть его от себя, зато обезопасить от ошибки. Правда, кого именно обезопасить ещё не понятно... Но... Попытаться, наверное, стоит? Когда Донни ложился спать, так и не притронувшись к книге вновь, глаза казались высушенными, голова ужасно тяжёлой, а сердце ныло от принятого решения. В мыслях же пульсировало лишь три слова: –«Я тебя люблю».***