***
Что он натворил?... Руки мелко подрагивали, не давая сфокусироваться на своём занятии. Длинные пальцы были будто из дерева, они и так всегда холодные, а теперь в них, кажется, вообще не поступала кровь. С нажимом проведя линию ручкой по бумаге, оставляя за собой яркий синий след на клеточках, он вдруг понимает, что допустил ошибку в решении. Ещё одну ошибку... Она казалась такой незначительной, по сравнению с той, что он сотворил в жизни. Но эта глупая помарка решила просто добить его и без того хрупкое равновесие. Предмет для письма вдруг сжимают в ладони с грубой силой, а рука начинает безостановочно водить по бедному листочку, расчерчивая на нём линии, каракули, просто несвязное месиво, и в завершении, разрывая хрупкую бумагу. С нажимом надавив большим пальцем на край ручки, она с треском ломается, расходясь острыми неравномерными сколами где-то посередине. Отбросив предмет в сторону, к таким же поломанным простым карандашам и чернильным кляксам, Донателло вдруг бьёт по столу, после чего скидывает с него всё. Изуродованная тетрадь разлетается оторванными листами повсюду, принадлежности для письма закатываются по углам комнаты, звучно ударяясь о пол. Сам же умник утыкается в ладони, несдержанно всхлипнув. Ну вот почему он такой? Зачем он это сделал? Зачем он продолжает это делать? Разъедающие мутные слёзы стекают по раскрасневшимся щекам, скатываются по линии скул, подбородка, остаются мокрой лужицей где-то на краю стола. Он бы мог стереть этот позор с лица, но прямо сейчас он совершенно не может себя контролировать, даже учёба, которую он так любил, не могла его отвлечь от тяжких мыслей. Факт того, что это именно его вина, его и ни чья более, съедал заживо, окислял душу, забирал всё место в лёгких, изрезал сердце. Может быть, это звучит слишком пафосно и драматично, однако ощущалось именно так и вы можете спорить насчёт достоверности этих ощущений, но подумайте сами, что может ощущать человек, оказавшийся в такой ситуации? Не в той, когда твой брат вдруг признаётся тебе в любви, а в той, когда ты осознаешь, что его чувства взаимны. Если бы только Ди был умнее, если бы не был таким идиотом, думающем, как бы побыстрее и полегче избавиться от проблемы, то сейчас ничего этого бы не было. Он просто слишком сильно поторопился. Нужно было подумать над проблемой больше пары минут, и тогда не пришлось бы убиваться над этой ситуацией уже столько времени. Зачем он наговорил столько всего брату, если не думает так на самом деле? Зачем возобновил общение с Эйприл, ещё и начал встречаться? Какое решение он не примет - всё ужасно, боже... От факта, что он просто растоптал доверие Майка, сжималось сердце колющим спазмом, отдавая импульсы жжения по всей груди, перетекая на руки, концентрируясь в ладонях, отчего те сжимались с силой, впивались ногтями в бледноватую кожу. Прошло пара часов с того момента, как Майкл предложил “забыть“, и этих пары часов более чем хватило, чтобы в двойном объёме прочувствовать свой ядовитый поступок, что и привёл к новой волне неконтролируемой паники, вызванной больше фактом полного распоряжения и, по совместительству, зависимости от него же ситуации и отсутствия контроля над собой. И почему жизнь вдруг стала такой сложной?...***
Донателло думал, что хуже утра просто нельзя придумать. Возможно, он бы так отозвался о дне, после признания его младшего брата, но сейчас бы с уверенностью заявил обратное, так как сегодняшнее переплюнуло любые ощущения от недавней новости. Во-первых, ужасно болела голова. Он толком не спал, просидев до пяти утра в размышлениях и слезах, в конечном итоге задремав прямо за столом тревожным сном, от чего теперь и тело не ощущалось своим, ведь каждый изгиб тонких рук, плеч, каждый выступающий позвонок отдавался тупой скрипящей болью. Глаза были довольно высушенными, казалось, будто даже при смыкание век легче не становилось. Кажется, даже температура поднялась. Во-вторых, моральное самочувствие было не на нуле, а гораздо ниже. Ему не хотелось выходить из комнаты, не хотелось пересекаться с кем-либо из родственников, не хотелось отвечать на однообразные вопросы Лео, который как всегда будет очень волноваться за всех своих братьев. Хотелось просто спать... Спрятаться в панцирь, зарыться в одеяло, и лежать в этом коконе из мягкой ткани, пока не станет хоть немного легче, как он делал лет в тринадцать, страдая по рыжей однокласснице. От воспоминаний об О‘Нил захотелось ударить себя по лицу. Точно. Ему же теперь по собственной инициативе ещё и её назойливую показуху терпеть. На что он подписался... Ну, если так подумать, то в то время, когда он активно ухаживал за своей первой влюблённостью, то ему хотя бы всегда было к кому пойти. Он никогда не пошёл бы с этим к отцу или Леонардо, слишком смущающе. Раф также отметается, ведь он больше смеялся над его чувствами, хоть делал это не специально, но палку перегибал. А вот Майк... Что ж. Пожалуй, Дона больше всего радовало в том времени то, что он в любое время и в любом состоянии мог пойти к нему. Микеланджело никогда не отворачивался от него, выслушивал все жалобы, искренне старался помочь, даже каким-то образом чувствовал особенно тяжёлые моменты и приходил сам, беззвучно успокаивая неудавшегося романтика. Они часто сидели вместе, Телло рассказывал о том, как Эйприл разрешила ему донести её портфель до дома, как предложила погулять, как даже дала свой номер. Микки всегда радовался за него. За каждую такую маленькую “победу“. Так сказать, моральная группа поддержки. Постепенно их темы уходили в другом направлении, продолжая обычный будний диалог, а иногда они просто сидели вместе в чьей-либо комнате, занимаясь своими делами. И всё это они безвозвратно потеряли. Уже переодевшись, Донни вышел на кухню, по-пути поправляя свой тёмно-фиолетовый лонсглив, сразу замечая светлую макушку, крутящуюся у плиты. В этот раз все движения были более... Ленивыми, что-ли? Нет ни привычной бодрости, ни напевания какой-то простенькой мелодии. Когда перед ним оказалась тарелка с омлетом, что, судя по обрезанным краям, немного подгорел, он понял, что аппетита нет совсем, а ещё то, что автор сея творения также не в лучшем здравии. Пока Леонардо и Рафаэль стабильно обсуждали планы на день, а конкретнее, план их сегодняшней тренировки после школы, Майкл сидел, на удивление, спокойно, молчаливо копаясь в еде. В принципе, если не знать, какой он шебутной обычно, то можно подумать, что всё хорошо. Но Дон прекрасно понимал, что младший член их семейки чувствует себя примерно также, как и сам очкастик. Но даже виду не подаёт. Учитывая их ситуацию и то, что, вероятно, она длится не первый год, предположительно, он просто привык? Это его абстрагированное поведение? Стоило бы заметить раньше. По итогу, даже не попытавшись поместить в себя завтрак, рослый предпочёл отправится в место получения знаний раньше, и, оставив братьев, кратко ответив на обеспокоенные вопросы Нардо, что «всё хорошо», ушёл. Вскоре за ним последовал и веснушчатый. Команда “А“ переглянулась, но решили не зацикливаться на странностях этих двоих. Они всегда были “на своей волне“, отдаляясь от реальности, каждый из них любил уходить в свой выдуманный мирок, только у одного он выглядел как парк развлечений, где твоё сознание кружится в хороводе несвязных мыслей и эмоций, а у второго это был скорее сложный механизм, каждая шестерёнка которого действовала согласно своему предназначению, но стоило одной сбиться с цели, как весь каркас рушился и оттого обладатель такого мировоззрения выходил из себя и дай Бог выжить тем, кто оказывался рядом в тот момент.***
Дорога до школы выдалась немного нервной, Дон то и дело поправлял лямки своей сумки, заправлял отросшие каштановые пряди за ухо, расторопно шагая в нужном направлении, активно подавляя желание пойти в любую другую сторону. Не хотелось сидеть несколько часов в переполненном здании, где тебя не оставят в покое, если не одноклассники, так учителя. А теперь ещё и новая проблема появилась. А точнее, проблема и вытекающая из неё неприятность. Проблема была в том, что ему придётся контактировать со своей... Девушкой. Это даже в мыслях звучит не так сладко, или хотя бы, приемлимо, как казалось в начале пубертата. Неприятность же, выглядела как его младший брат, перед которым и придётся играть в эту дешёвую романтику с никудышными актёрами. Влип так влип. Сразу же на пороге здания его выдернул из мыслей мелодичный женский голосок, который отозвался знакомым скрипом на душе. В его грудь тут же уткнулась рыжая макушка, кратко обняв и начав тараторить о какой-то бессмыслице. Все эти слова не имели никакого веса, их не хотелось слышать или слушать, хотелось попросить оставить в покое и уйти. Однако, вытерпев эти женские попытки вызвать у партнёра похожие эмоции, рослый паренёк всё же оборачивается, замечая низковатого мальчугана, идущего неспеша по тротуару и пинающего камушек, поднимая пыль. Мальчишка был в метрах пятнадцати от них и, подняв голову, встретился взглядом с братцем, а после перевёл его на девушку. –Давай уже пойдём в класс, не хочу опоздать,– поспешно проговорил Телло, развернувшись ко входу, когда почувствовал, как его руку обвили цепкие пальцы, сжав ладонь своим сухим холодом и потянули вниз. Пластиковый острый маникюр прошёлся по коже шеи, а ярко накрашенные губы коснулись бледноватой щеки шатена, после чего его наконец отпустили. Пока голубоглазая шла в здание, Донни немного отстал от неё, старательно стирая этот противный след с лица. Ну что за гадость, боже... А спросить она не могла, вдруг ему неприятно или это, как бы, мешает? Но нет, надо оставить эту крепкую помаду на чужом лице и пусть он теперь мучается как хочет, конечно. День обещает быть весёлым... На время урока О‘Нил также подсела к своему парню, на что тот предпочёл не обращать внимания, просто надеясь на скорый конец этого всего. После громкого звонка, оповещающего о начале учебного процесса, юноша хотел бы углубиться в урок, в то время как его соседка просто тупо сидела в телефоне, открыто показывая свою незаинтересованность в занятии. Дон уже было обрадовался, что его не трогают, но когда объявили в конце о небольшой проверочной, то рыжая тут же переключила своё внимание с средства развлечения на него и активно начала выпрашивать решить и её вариант, ведь преподаватель поменял условие и в интернете спасения не было. Она была слишком громкой и учитель уже сделал им замечание, на что Телло с непониманием посмотрел на пожилого мужчину, ведь он был, очевидно, не причастен к шуму, но после второго такого предупреждения, с комментарием, что после третьего у них попросту заберут работу, поставив кол и выгнав из класса, очкастик смирился со своей участью, соглашаясь решить и чужие задания. И как только Эйприл держится с репутацией умницы-разумницы с таким-то отношением к учёбе? Хм, это сильно отличается от Майка. Первое, это пожалуй то, что когда они садятся где-нибудь вместе, тот постоянно стремится к контакту. Довольно навязчивому, но, на удивление, не отвлекающему. Для примера, может взять руку рослого, начав разминать в своей, всячески массажировать, согревать своим теплом. У Эйп же руки довольно холодные, и какие-то, ну... Не такие. Дон не может это объяснить, но ему явно не нравятся её касания. В особенности, её заметный маникюр, ногти нарощены и с этим, кажется, перебор. Ещё её пальцы куда длиннее, а у Майкла же ладонь в целом меньше, удобно помещается в его собственную руку и Дону нравится чувствовать его тепло в такие моменты. Поэтому он и не против во время прогулок, если его переполненный энергией братишка будет держаться с ним за руки. Да так и не убежит никуда, не вляпается в неприятности, будет рядом, на виду. Третий по старшинству брат Хамато и не заметил, как мысли заполнились блондинистыми мягкими завитушками, россыпью блеклых веснушек и светлыми-светлыми блестяшками глаз. Отогнав от себя эти мысли подальше, он уже направлялся в следующий кабинет, так как первые пару уроков уже закончились, а сейчас время обеда. Донателло не любил школьные столовые, ему не нравилось стоять в очереди, где все друг друга толкают, терпеть этот галдёж, эти разносортные резкие запахи, а ещё вкус этой некачественной еды. Да, эта отрава точно не могла сравниться с готовкой Микки, он любил готовить и в каждое своё блюдо вкладывал душу, про его стряпню как раз-таки можно было сказать «приготовлено с любовью». Правда ещё он любил экспериментировать, и не всегда эти самые эксперименты выходили удачными. Но, даже так, Дон продолжал говорить, что “вышло неплохо“, даже когда рядом стоящий Рафаэль тихо рассерженно ругал младшего брата за очередные опыты с едой, попутно полоща рот водой от данной пробы. Выйти из очередных мыслей о брате помог он сам, который прямо сейчас болтал в коридоре с Рафом. Сейчас у них будет урок в соседнем кабинете, и пока что учитель Дона и Рафа опаздывает, как обычно. Да, из их семейки никто не любил школьную еду, поэтому эти двое тоже тут, только Нардо не хватает. И Дону придется к ним присоединиться, ведь спрятаться в кабинете не получится, по причине описанной выше. Но он не успевает, ведь его снова перехватывает веснушчатая особа, утаскивая недалеко от братьев, останавливаясь у подоконника, рядом с дверью в класс и начиная о чём-то говорить, что-то о том, что у неё поломался ноготь, затем о том, что её фото в Инстаграм не набрало то количество оценок “сердечек“, которое она хотела, и ещё куча всякого несвязного потока информации, вникать в который не хотелось. Всю её болтовню Ди просто молча кивал, делая вид заинтересованности, стараясь не замечать удивлённого взгляда Рафа, но потом его спутница, приоблокотилась о его плечо, при этом, толком не дотягиваясь до него, начав накручивать своими пальцами чужие пряди каштановых волос на палец, неприятно цепляясь маникюром и царапая ухо. –Ди, ну почему ты такой молчаливый сегодня? Тебе что, всё равно на меня?– обманчиво жалостливо спросила девушка, заглядывая сквозь линзы очков, когда как их обладатель уже хотел бы отодвинуться и убрать чужие руки от себя, но коротко взглянув в сторону своей неполной семейки, повернулся к собеседнице, стараясь улыбнуться и подавляя тяжёлый вздох. –Извини, Эйприл, просто голова сегодня побаливает,– убрав рыжую выпавшую прядку с чужого лица, заправив её за ухо, Дон звучал вполне убедительно, хотя по-сути, от всей этой заварушки голова действительно болела. Такого ответа ей вполне хватило и она продолжила свой беспрерывный монолог, даже не совсем заботясь, слушают ли её вообще. Ей нужна публика, ей нужно внимание. А от кого и как его получать не особо волновало, лишь бы утешить своё самолюбие и подтвердить статус лучшей.***
В остальном день прошёл спокойно, если бы не постоянные мысли о Майке. Как бы шатен не пытался их гнать, у него это совсем не получалось и совесть вилась на дне души, заявляя о своём присутствии, намекая на полное несоответствие своих истинных мыслей и чувств, против своих слов и позиции. Ну так ведь действительно нельзя, в конце-то концов! Они братья, они парни, они ещё школьники, ну какая любовь, это даже звучит глупо! Он ведь сам говорил - это отвратительно, им нельзя даже задумываться о подобном, Донни не может такое поощрять. Но почему тогда возникает такое неприятное чувство при чужих назойливых касаниях? Почему хочется представлять рядом с собой не какую-то красивую девушку, или, в крайнем случае, парня, а своего родного брата? Как они вообще оказались в этом тупике? На самом деле, Донни чувствовал похожие чувства уже около полугода, если не всю жизнь. Любовь к совместному времяпровождению появилась ещё во время его неудавшихся ухаживаний за одноклассницей. А вот зародившаяся симпатия, перетекающая во влюблённость... Он всячески игнорировал свои чувства, пока в один день перед ним не поставили факт взаимности. Будто специально всё идёт к нему, сразу на тарелочке, а он бы и рад ответить, но чёрт, так же нельзя! Нельзя и всё. Это же аморально, такое не принимает общество, их не примет семья. И как бы они преподнесли такую новость перед старшими братьями? А перед отцом? Даже от размышлений на эту тему страх стягивается вокруг лёгких, от чего сердце немного ускоряет свой ритм. Но с другой стороны... Ну если так подумать, в этом же нет ничего плохого? Как много таких пар в мире? Да взять тех же Габсбургов. Раньше вообще инцест и инбридинг был очень популярен, особенно, среди всякой элиты. Может быть, в их чувствах есть и доля счастья. Возможно, даже у Дона с Майком был бы шанс на совместное счастливое будущее, нет? А может, это просто подростковое? Сколько раз уже конкретно этот вопрос звучал в голове Донни, даже посчитать сложно. Ну, в самом деле, это ведь может быть временным увлечением, почему нет? Леонардо ведь тоже, года два с половиной назад, как раз в возрасте Майкла, был влюблён в их двоюродную старшую сестру, Карай. Об этом знал даже отец, и он отнёсся к этому довольно спокойно, лишь посмеиваясь в длинную бородку. Конечно, сейчас Лео подрос, и старается не вспоминать тот смущающий период своей жизни, но дела это не меняет. Но если бы очкастик согласился, если бы дал этим отношениям шанс, что если кто-то из них понял бы, что это обречённая идея? Это был бы тогда самый болезненный опыт, ведь с этим самым человеком придется быть связанным навсегда. Это не как с обычными парами, когда после расставания вы снова незнакомцы. Это твой родственник, с которым тебе придётся пересекаться, контактировать, общаться. Особенно больно будет в том случае, если неладное почувствуют не оба партнёра, а кто-то один, оставив второго с разбитым сердцем. И что тогда делать? Избавил от гнетущих мыслей на какое-то время спасительный звон, обозначающий конец последнего урока. Собрав свои вещи и выдохнув с облегчением, Донателло уже хотел отправиться домой, по обычаю выловив своих непутёвых сожителей, как в его локоть снова вцепились, и тут он понял, что в ближайшее время от него явно не отстанут. –А ты меня разве не проводишь, Ди?– О‘Нил тут же впихнула в руки отличника свои вещи, а сама зашагал в сторону выхода из школы, даже не дождавшись ответа. Медленно вдохнув и выдохнув воздух, Дон посчитал до десяти и попытался сделать более «простое» лицо и направился в ту же сторону.***
Пока Эйприл шла чуть спереди от него и её каблучки звучно ударялись о выкладку тротуара, Донателло быстро напечатал в общую группу с братьями, что после школы задержится и, чтобы его не ждали. Он уже ожидал по возвращению домой неприятный разговор с темпераментом, где тот будет либо смеяться, либо требовать подробности, а может всё вместе. Потом, вероятно, непонимающий взгляд Леонардо, который захочет узнать причину, по которой тот задержался и вообще, что происходит, ведь эта атмосфера недосказанности ощущалась очень и очень хорошо. Потом с чувством вины поймает потяжелевший взгляд притихшего ураганчика, и наконец, по возможности, постарается избежать разговоров с отцом. Ох, поскорей бы закрыться в своей комнате, забыв о проблемах... Дойдя до дома своей спутницы, рослый парень хотел бы передать женский портфельчик его обладательнице, попрощаться и поспешить своей дорогой, но его планам не суждено было идти так, как он на то рассчитывал. Рыженькая одноклассница приобняла его за шею, заставляя наклоняться, и Донателло ничего не оставалось, кроме как приобнять её легонько в ответ, вдыхая запах её волос, но только вот сразу захотелось отстраниться, ведь слишком резкий приторный аромат с непривычки ударил в лёгкие своей удушливой сладостью, от чего даже трудно было вдохнуть. –«Ты литр духов на себя что ли вылила...– внутренне прокомментировал умник, стараясь поменьше дышать носом.– Ну в самом деле, всего ведь должно быть в меру. Майк вот тоже любит яркие запахи, но даже его неусидчивой иррациональности хватает на то, чтобы не злоупотреблять этой химией,– девушка уже отстранилась, поцеловав плотно центр бледноватых тонких губ, но их обладатель отошёл быстрее, чем та успела бы углубить ласки.– Ещё и в губы? С помадой? Боже, поскорее бы вымыть рот... С мылом.» Неловко улыбнувшись, очкастик поспешил скрыться, кинув в след что-то о том, что они спишутся позже. О‘Нил была не сильно заинтересована в продолжении в целом, так что, не придав этому большого значения, отправилась в свой подъезд.***
По дороге домой Дон всё пытался оттереть лицо от женской косметики, продолжая чувствовать помаду на губах, но кажется, размазывая всё больше. А эта приторная отрава всё ещё ощущалась где-то в лёгких, она казалась до того противной, что было желание хоть в ближайшей луже искупаться, лишь бы забыть это. Дону никогда не нравились сладкие запахи. Нет, он конечно тот ещё сладкоежка, но когда сладость заполняет все дыхательные пути, то для обычного кислорода банально не остаётся места. Вообще, он никогда не обращал внимания на чьи-то духи. Ну нравится кому-то и ладно. Из его семьи в принцепи особо никто не пользовался одеколонами, разве что их старший брат иногда мог воспользоваться своим любимым бутыльком с лёгким ароматом лаванды. А так на постоянной основе любил такие воздушные вкусы лишь Майки. От него всегда можно было уловить лёгкий запах цитруса. Он и так любил всякие лимончики, апельсинчики, ещё и пах соответствующе. Вот его запаха всегда казалось мало и хотелось вдыхать больше, поэтому при каждом объятье очкастик старался не отпускать как можно дольше, будто это был последний раз, когда он мог это почувствовать. Да и при самих объятиях эта батарейка на ножках так мягко прижималась к телу, согревая своим теплом и щекоча своим горячим дыханием где-то в ключицах. Эйприл же была какой-то слишком искусственной, не искренней, пластиковой. Тот образ, который она выстроила о себе и на который когда-то повёлся и кареглазый, сейчас казался настолько очевидно фальшивым, что хотелось подойти и прямо сказать, что та слишком палится. Ну ничего, скоро это закончится... И если нужно, то Дон этому поспособствует. Просто потерпеть недельку другую, и всё закончится... Если Эйприл не бросит его, в чём Ди очень сомневается, то он сам поставит её перед фактом. Зная её, она даже не расстроится. Она уже получила «плюс ещё одного красавца в копилку», а больше рыжей и не надо. Да, за эти пару лет шатен неплохо изменился, хоть вроде и остался тем же. Но глупо отрицать, будто он не похорошел. Теперь он выглядел не как нескладный высокий мальчишка с большими очками, а как достаточно зрелый симпатичный юноша с привлекательным личиком и завидным ростом. Все они немного изменились. Кто-то внешне, кто-то внутренне... Хотя Майки как был назойливым комком позитива, так им и остался... И снова мысли ушли не туда.***
Наконец переступив порог своего дома, третий по старшинству Хамато скинул с себя обувь, даже не обращая внимания, что один кроссовок упал посреди коридорчика и беззвучно направился к себе. Ну и естественно, на пути возникла фигура старшего брата, смотрящего снизу вверх, со своим любимым прищуром. –И где это мы пропадали, гений?– Рафаэль даже не пытался скрыть смешка в голосе, как обычно используя статус старшего по полной.– С подружкой обжимались после школы? А не рановато, Ромео?– беззлобная ухмылка украсила слегка смуглое лицо, а руки скрестились на груди. –Раф... Мы с тобой одного возраста,– уставше потерев переносицу под фиолетовой оправой, Донни крепче перехватил шершавую ткань лямки на плече, вдруг ощутив чей-то чужой взгляд на себе. –Однако, я старше. Ну так? Ты же вроде остыл к Эйприл, нет?– ему хотелось узнать побольше подробностей, как бы он не изображал из себя безучастного. –... Нет,– немного помолчав, младший решил всё же ответить. А чего скрывать? Только он немного приврёт, дабы не портить общий вид “правды“.– Если тебя так интересует чужая личная жизнь, то пожалуйста - утолю твой интерес. Теперь мы с ней вместе и прежде, чем пошутить об этом, подумай лучше о том, что сам-то один ходишь,– предупредив любые подколы в свою сторону, умник хотел бы обступить визави, что перекрывал вход в его комнату, но услышал тихий звук шагов за собой. Слегка обернувшись, там уже никого не было, но судя по интервалу между стуком ног о пол, можно было предположить, что это Майк направляется на кухню. –Пф... Я, в отличие от тебя, не собираюсь быть чьим-то каблуком, вот и всё,– фыркнув, второй по старшинству братец подпёр стенку с полосатыми монотонными обоями плечом, немного повернув голову в сторону. –Так и передам Моне,– карие глаза закатились к потолку под толстенькими линзами очков, а блик от лампы в них прошёлся зайчиком по стенке. –Только попробуй,– темперамент выставил указательный палец перед носом брата, угрожающе сверкнув изумрудными зрачками, затем развернувшись и направившись в ту же сторону, куда секунд тридцать назад направились тихие шажки.– Майк кстати на обед звал. Без тебя не разрешал начинать, ведь “так нельзя“ и прочие такие бредни. Лео всё равно опоздает, его там задержали для организации выставки какой-то, я не вникал. –А, да... Я пас, ешьте без меня,– уже приоткрыв дверь за прохладную округлую ручку, пробормотал очкастый, заходя внутрь. –Уверен? Ты же знаешь, Микки всё равно заставит тебя по...– дверь захлопнулась, и Раф с подозрением повернулся на звук.– Есть... Да что это с вами такое, а...– уже в пустоту проворчал бунтарь, по-пути придумывая отмазки для брата от обеда. Конечно, он тоже волнуется за своих близких, не меньше, чем Лео, но иногда он более чуткий в этом плане и видит, когда человек действительно хочет побыть один, поэтому даёт ему эту возможность, не лезет с расспросами, заботой и прочей мозготрёпкой, а если нужно и прикрывает от остальных, как и сейчас. Хотя конкретно сейчас это и не понадобилось, ведь Майк и не настаивал, лишь спросил, придёт ли Дон и всё. Это конечно также немного напрягло Рафаэля, но тот решил промолчать, всё-таки не его дело.***
Закрыв за собой дверь, он ещё немного прислушался к шуму за ней. Как только звуки из коридора стихли, Дон наконец смог выдохнуть. Сбросив сумку куда-то в угол, он провёл дугу карими радужками по тёмной комнате, и завалился в постель, нащупав где-то под собой край одеяла и закутавшись в него гусеницей, всё также не раскрывая глаз, снял с себя очки и мягко положил их куда-то на ворсистый маленький коврик у ножки кровати, просто надеясь, что потом не наступит на них. Давно же он задумывался о том, чтобы передвинуть тумбу от стола, но всё руки не доходили. Отвернувшись к стенке, он просто надеялся заснуть, заснуть и проснуться желательно тогда, когда всё уже закончиться. Чтобы не принимать в этом участия, не присутствовать, чтобы просто дальше спокойно жить. Может, всё-таки стоит с кем-то об этом поговорить. Со стороны будет виднее... Ну а с кем? Отец сразу же вычёркивается. Каким бы понимающим он не был, это явно не то, что нужно. Леонардо... Он очень хороший и заботливый брат, но... Конечно, он бы точно понял, у самого была похожая ситуация. Но у него и так достаточно проблем, на него сейчас идёт большое давление от учителей, он определённо чувствует большую ответственность за братьев и надежды возлагаемые на него отцом... Сейчас ему думать об этом явно не нужно. Раф... Ну, уже и так понятно, почему не стоит. А больше, собственно, никого и нет. С кем вообще можно обсуждать такую ситуацию? Такое мало кто поймёт. А как тут вообще можно понять? Вообще, по-хорошему бы закрыть весь этот цирк. Объяснить всё Эйприл, поговорить с Майклом. Но лучше же пустить всё на самотёк, да, Ди? Ты уже достаточно натворил, теперь думай, как расхлёбывать. Как уже говорилось, с Эйприл они явно не надолго. Он для неё просто новая игрушка, с удобной дополнительной функцией, представляющей из себя возможность свалить на него свои заботы по учёбе. А она для него просто способ для демонстрации отказа. В каком-то смысле, у них даже взаимные отношения, ведь каждый получает что-то своё. Хотя без такого фарса, определённо, было бы лучше, но уж что есть, то есть, с этим и работаем. Совсем скоро он надоест и О‘Нил найдёт для себя нового послушного пёсика, как она уже делала ранее. Погружаясь в черноту сна, которая затягивала его подобно зыбучим пескам, постепенно мутнели мысли, чувства, ощущения и в конечном итоге была лишь тьма. Позже он проснётся посреди ночи, с больной головой и путающимися мыслями, но сейчас он просто хочет забыться.***