***
Никита сидит на кухне, пьёт чай. Кухня чужая, дом чужой, да только это место видится единственным родным — квартира Татищевых. Никита сидит совсем один, потому что Сергей ушёл на балкон — перекурить, пока Юра с Костей и Катей не вернулись. Сам Никита тоже бы с удовольствием перекурил, да только что-то его остановило и сказало «Нет, Никиточка, никаких тебе сигарет сегодня. Итак выглядишь так, будто сдохнешь послезавтра». Как вы понимаете, этим чем-то был Серёжа. Норильск бы и хотел сказать, что и сам Серёжа выглядит не сильно лучше, но отчего-то промолчал. Было приятно, что кто-то волновался за его состояние. В этой квартире всегда становилось легче. Здесь будто всё было таким. Успокаивающим. По-семейному так. Для самих жителей квартиры это было обычное состояние, но для Никиты оно до сих пор особенное. В какой-то момент мысли дошли до того, что он долго старался не трогать — не слишком ли он привязался к ним? К этой уютной обстановке. И снова с каким-то блаженством осознал, что да — он привязался к дружбе с Серёжей. Хотя одно чувство повергало Никиту в ступор — теперь он понял, что это. И вот, когда Серёжа вернулся на кухню, Никите захотелось одного — сказать это вслух. — Знаешь, Серёж. — начал Никита. — Мм? — Я тебе доверяю — Норильск слегка вздохнул — Доверяю, и тебе, и дядь Юре, и дядь Косте, и Кате. Всем вам. — Я тебе тоже — хмыкнув улыбнулся Серёжа — И они, конечно тоже. Наверное именно тогда их дружба стала платонической и Никите окончательно стало плевать на то, как отнесётся к их дружбе Руслан — «пусть нахуй пойдёт», как сказал бы Магнитогорск.***
Я тебя люблю С доверием мы разобрались, но ведь есть ещё три слова. Три слова — признание в любви. Это для Никиты ещё страшнее, чем «Я тебе доверяю». Ведь с любовью ещё сложнее — любовь может быть взаимной и невзаимной. Если она взаимная — то это значит, что теперь привязан не только ты, а ещё и другой человек. Но вы вместе, а значит справитесь. А если невзаимная? Тут тоже два варианта — либо ты любишь, а тебя нет, либо тебя любят, а ты нет. Если первое, то это значит, что ты один привязан, тебе никто не поможет, другого привязанного попросту нет. Это больно, Никита моральную боль не любит, ему по душе больше физическая. Моральную выдержать сложнее. А если второе? Тогда ты заставляешь человека стать единственным привязанным, даже если не хотел этого. Ужасно, Никита бы не простил себе, если бы кто-то страдал из-за него. Да вот только любовь зла. Что, если он влюбился чисто и беспросветно в одну самую прекрасную по его скромному мнению, девушку?***
Они сидели на крыше пятиэтажки уже часов пять, не меньше. И да, Никита точно позвал сюда Воркуту не просто показать ей рассвет. И не просто так они использовали одну пару проводных наушников. И не просто так в скачанной музыке Никиты почему-то так много романтических песен. Но пока ему остаётся смотреть на небеса и заниматься самобичеванием прямо под песню Дайте Танк-Мы. Она, к слову, кончается. Интересно, что заиграет дальше? Но да не важно, Норильск волнуется и то ещё мягко сказано, а вдруг его отвергнут? С чего вдруг такой прекрасной Веронике любить его? Никита боится. Боится, что его ожидания разобьются об жестокую реальность, но и в себе держать чувства уже не может. Вот и рассвет, небосвод приобретает огненный цвет. И в наушниках на удивление и Никиты, и Вероники включается песня про рассвет. Интересное совпадение. И всё-таки Никита, внутри надеясь, что за шумом песни Вероника его не услышит произносит: — Я тебя люблю. А Вероника слышит. Очень хорошо слышит. Если слух и мог подвести её, то точно не сейчас. Её лицо озаряет спокойная улыбка. — Я тоже. Тоже тебя люблю, — на щеках обоих проскальзывает румянец. И теперь Никита больше не боится, берёт, да и целует в губы, приобнимая. Теперь он счастлив. Они счастливы. И теперь Никита не так сильно боится фраз «Я тебе доверяю» и «Я тебя люблю»