Как в книгах сенсея

      Сакура врывается, как майская гроза. Внезапно. Вместо первого грома — предупреждающий короткий стук. Отчего не дожидается ответа — для Какаши до сих пор загадка. Сразу распахивает дверь и входит внутрь. Шестой уже даже предлагал ей не стучаться — без толку ведь, а Харуно всё равно сначала постучит, чтобы вновь ворваться ярким розовым вихрем в его заваленный бумагами кабинет.       Пахнет свежей клубникой.       Точно Сакура.       Какаши глаз от свитка на столе не отрывает, всё так же сидит со скучающим видом и скользит кистью по бумаге. Слава Ками, не смазалось! Пришлось бы переписывать заново это злосчастное послание в Скрытый Камень… Кто-кто, а Тсучикаге-сама потребовал бы уважения к себе и своему возрасту даже в таких мелочах.       — Какаши-с… господин… Шестой… сенсей… — вошедшая столь стремительно куноичи вдруг теряется в словах, запутавшись в навязанных формальностях.       — Йо, Сакура, — дописав, мужчина отставляет кисть и теперь уже со всем вниманием приветствует бывшую ученицу.       Какаши тактично игнорирует её замешательство — Харуно до сих пор не определилась, как к нему обращаться, несмотря на все его просьбы продолжать называть сенсеем. Господин — не для него. Слишком пафосно, вычурно и заметно. Для того, кто привык держаться в тени и вышколен системой АНБУ, этот пост и прилагающийся к нему повышенный интерес — сплошные муки. До сих пор сложно привыкнуть. Вот бы применить свой коронный приём и уйти под землю, чтобы не смущаться каждый чёртов раз от всеобщего повсеместного внимания!       А оно теперь следует буквально по пятам…       С Наруто проще — он один раз поздравил его с новой должностью, а потом будто и вовсе забыл о статусе Хокаге. Называет, как и всегда, сенсеем, просит заплатить за него в «Ичираку Рамэн» и коварно хихикает, когда снова застает их вместе с Гаем. Даже шутить научился — в чём-то постыдном их подозревает! Вырос, видно. Какаши вздыхает. Гай сам виноват — ярко-зелёные лосины на взрослом мужике… чего уж удивляться. Лишь бы товарищ не узнал о леопардовых!       То ли дело Сакура.       Как всегда, старается сделать всё правильно, поэтому он у неё частенько «Какаши-сенсей-господин-Хокаге-Шестой» в непроизвольном порядке. Каждый раз слова в её головушке вращаются точно томоэ Шарингана, и даже Святые не знают, в каком порядке посыплются наружу. Какаши привык. Мягко просит называть, как и раньше, сенсеем, но в куноичи такая кипучая кровь, что даже не слышит его слов — тараторит своё. Обычно о Кибе. То ли у Наруто нахваталась, то ли от этого мальчишки из клана Инузука заразилась…       Или выросла.       Пока Сакура растерянно кучкует на языке буквы, Шестой опережает её. Подперев кулаком щёку, он опускает взгляд обратно на свиток и лениво тянет:       — Киба на задании, если ты о нём. Не будет с недельку, наверно.       — Киба? — удивлённо переспрашивает Сакура, словно впервые слышит это имя.       Тон сразу выдаёт — пришла по другому делу. Какаши возвращает на куноичи заинтересованный взгляд, ожидая других подробностей. Давненько такого не было. Сакура обычно заглядывает узнать, как долго не будет Инузуки, и пожелать ему новых миссий невпроворот, чтоб пропадал подольше. Это происходит сразу после того, как сам Инузука заявляется в кабинет Хокаге крайне взбешённый и несговорчивый, выпрашивает хоть мелкое поручение — лишь бы за Конохой! — и старается как раз таки пропасть на подольше.       И так по кругу раз в месяц.       Хатаке не лезет в их жизнь. Просто только слепой не заметил бы в этом закономерности. А он не слепой, ещё и бывший обладатель Шарингана. Каждый раз мужчина мерно отвечает на их запросы, подобно душевному целителю, и про себя думает — какая же это морока с Истинными и метками.       То ли с ними хуже, то ли без.       В жизни бы не подумал, что Киба — Сакурин Истинный, но их тайные отношения говорят сами за себя. Конечно, они пытаются это скрывать. Может, даже получается. Только отчего-то иногда в клубничный аромат Сакуры вмешивается резкий собачий запах. Уж кто-кто, а Какаши точно знает, как они пахнут. За ним самим ведь целая свора ищеек.       Они встречаются, и для Хатаке это очевидно.       Наверно, поэтому он уговаривает себя помочь молодым наладить отношения. Действует, как обычно, из тени. Так, чтобы не поняли. Так, чтобы не догадались. Мягко подталкивает друг к другу, как слепых котят к миске с молоком. Отправляет Кибу на задания, чтобы остыл, успокаивает Сакуру, чтобы опомнилась — и всё для того, чтобы пару недель спустя вернуться на исходную линию. Отработанная схема.       Только сегодня всё иначе.       — Какаши-сенсей, мне нужна ваша помощь, как Хокаге, — наконец просит Сакура, с надеждой заглянув в его глаза.       Мужчина молча кивает.       — Помогите мне получить доступ к закрытым материалам Сунагакуре!       Шаг вперёд — признак её решимости.       Какаши удивлённо ведёт бровью. Необычная просьба. Теперь он уже по-новой всматривается в бывшую ученицу и отмечает, как она изменилась. Война и правда сделала её сильнее, увереннее и… темпераментнее. Хотя, стоит признать, в этом немало заслуг и Пятой. В зелёных глазах напротив мужчина отчётливо видит несокрушимый характер, проявляющийся всё ярче и ярче.       — Зачем? — Шестой говорит тихо, но отчётливо.       — Для моего исследования, — честно врёт Сакура.       — И в чём же его суть?       Какаши готовится внимательно слушать ирьёнина, подтянувшись в кресле.       — В исследовании яда, созданного в Суне, — голос девушки начинает звенеть.       Хокаге, заметивший странную перемену, подозрительно щурится. Сакура вдруг осознаёт — подставилась. Так глупо… она резко отворачивает голову к забитым папками книжным шкафам, и в этот момент мужчина ловит на дне её глаз отголоски девичьей обиды, тщательно скрываемой за бравадой.       Правду Сакура не расскажет, но и уличить её во лжи невозможно.       Немного поразмыслив, Какаши вздыхает:       — Среди документов много запрещённого. Я не могу дать тебе полный доступ к ним, Сакура, — он на секунду умолкает, отметив, как куноичи тут же воинственно оборачивается к нему. Не дав ей и шанса возразить, спокойно продолжает: — Поступим так: я отберу подходящие теме твоего исследования материалы и передам, как всё будет готово.       Харуно, не веря собственным ушам, медленно хлопает ресницами. По правде, она уже готовилась сначала вывалить на сенсея гневную тираду, а затем проникнуть в Резиденцию под покровом ночи, выкрасть все доступные файлы. Тем более расположение секций куноичи запомнила со времён занятий с Цунаде-самой. К счастью, ей не придётся вытворять ничего противозаконного!       Наверняка и сам Хатаке понимает: легче помочь ей сейчас, чем потом — выбраться из тюрьмы.       — Какаши-сенсей…       У Сакуры камень размером с гору Мьёбоку с плеч падает от ободряющих слов наставника. Как же ей этого не хватало! Поддержка Какаши-сенсея возвращает лёгкость на душе, пропавшую после встречи с Сасори. Куноичи торопливо подлетает к нему и на эмоциях порывисто обнимает в знак благодарности. Растерявшийся мужчина даже не успевает среагировать — Харуно уже отбегает от него и останавливается лишь у самого выхода.       — Спасибо вам огромное! Мне сейчас бежать надо, но теперь дела точно пойдут быстрее! Спасибо! — она сгибается в глубоком поклоне и тут же вылетает за дверь.       Точно майская гроза.       Непогода всегда застаёт врасплох: начинается и заканчивается внезапно. Никого ни о чём не спрашивает. Врывается, выливается освежающим потоком и летит с ветром наперегонки за горизонт. Какаши даже завидует свободе Сакуры и странному сочетанию воздушности с присущим ей упрямством. Сейчас Хокаге может лишь догадываться, что замыслила бывшая ученица, но в память о былых временах он не может отказать ей в помощи. Знает же — обратилась неспроста.       Сакуре можно доверять.       Девушка уходит, а стойкий клубничный аромат стоит в кабинете ещё долго. Какаши корпит над свитком, а в мыслях лишь одно — проветрить комнату и голову заодно. Изнутри, желательно.       И почему-то, расписывая это важное послание Тсучикаге-саме, мужчина всё возвращается к собственному тонкому наблюдению: это чистый клубничный шлейф.       Без примесей.

* * *

      Сакура приходит домой затемно. Целый день бегает то в книжный за энциклопедиями, то за заказанным медицинским оборудованием, то к старому пациенту, давным-давно переехавшему из Суны… от последнего ирьёнин узнаёт странный слушок, мол, этот самый Сасори — внук бабули Чиё.       С одной стороны, это многое объяснило бы, а с другой… когти Сакуриных зверей становятся ещё острее. Царапают и цепляют внутри всё, до чего только могут дотянуться, от злости и желания отмщения. Девушка чувствует, как незатянутые раны кровоточат с новой силой, что заткнуть их сможет лишь справедливость.       Даже если странно искать её там, где никто не договаривался о честности.       Может, Сакура и снесла бы всё произошедшее между ней и Сасори, будь они обычными гражданскими. Только он покусился на святое — её достоинство ирьёнина, ученицы Цунаде-самы. А последователи Пятой ни за что не могут проиграть какому-то напыщенному мальчишке, который возомнил себя лучше остальных.       Сакура ни за что не проиграет тому, кто видит в ней неудачный эксперимент.       Тем более если учился он у бабули Чиё. Это уже не просто личное. На кону репутация Цунаде-самы и собственная растоптанная честь. Харуно успокаивает себя тем, что подготовится к новой встрече и обязательно нанесёт сокрушительный удар по раздутому мужскому эго. Судя по проделанной работе, Сасори не просто был готов — он всё спланировал и растянул паутину гораздо раньше, чем Сакура это заподозрила бы. Её ошибка была лишь в наивности.       Такую оплошность Сакура себе больше не позволит.       Горячая ванна с эфирными маслами расслабляет. Девушка смывает с себя усталость после чересчур энергичного дня и на ватных ногах возвращается в спальню. Родной бардак успокаивает её почти как мамины объятия. Сакура обещает себе навестить их на ближайших выходных. Раньше, чем мама заявится к ней сама. Хозяйка невольно морщится и прочищает ухо, представив, какую тираду от родительницы придётся выслушать за разведённый беспорядок. Разбросанные вещи будто в ответ приветливо выглядывают из всех углов.       Кажется, всё же стоит прибраться…       Проходя мимо книжного шкафа — единственного почти упорядоченного места во всём доме — Харуно выуживает торчащую невпопад книжку. Что ж, с этого можно начать наводить порядок. Обессиленной тушкой Сакура падает на кровать, предварительно спихнув одежду на пол, и вытягивает руки с книгой над головой. Сомнение, словно туман, расплывается вокруг неё, остужая горячее после ванны тело. «В тумане можно скрыться», — думается Сакуре. Ярко-оранжевая обложка отчего-то заставляет её дышать мелко-мелко. Та самая книга. «Приди, приди, Рай!». С одной стороны — запретная, а с другой — желанная.       На секунду девушка замирает. Границы стираются. Заглянуть за переплёт — заглянуть в голову Какаши-сенсея. И от этого становится стыдно. Стыдно, но всё ещё соблазнительно. Воровато оглянувшись, Сакура сдаётся искушению и приступает к чтению. Шероховатая бумага шелестит под пальцами, а голодный взгляд блуждает между строк. Глава за главой Сакура краснеет всё больше и больше, как ни за одной из прочитанных книг. Стоит представить, что сенсей читал то же самое, при них, всё это время, становится до головокружения волнительно.       Куноичи облизывается, закусывает нижнюю губу и переходит к следующему абзацу. Становится всё горячее и горячее. Сакура тяжело сглатывает и чувствует, как ткань белья становится влажной. Хочется не то выкинуть книгу и стереть о ней память, не то дочитать всё разом и выучить каждое написанное Извращённым Отшельником слово. На секунду девушка откладывает книгу, чтобы перевести дыхание, но палец меж страниц не вытаскивает.       Когда Харуно возвращается к тому моменту, на котором остановилась, воздерживаться уже невыносимо. У Сакуры странная дразнящая ломка, и в этом впервые виноват не мужчина. По крайней мере, прямо.       Она перелистывает и удерживает книгу одной рукой. Вторая нашаривает между стенкой и кроватью последний подарок Кибы. То, что нужно. Пламенная волна предвкушения окатывает её, заставив передёрнуться от возбуждения. За чтением девушка ни о чём не задумывается, спуская бельё. Лишь инстинктивно раздвигает ноги и без прелюдий вставляет в себя забытую игрушку. Та проскальзывает мгновенно. Сакура недооценивает её размеры — резко выгибается в пояснице и вскрикивает, выпустив книгу из рук, стоит причудливой резинке заполнить её изнутри.       Куноичи останавливается. Пытается привыкнуть к форме. Только мышцы бесконечно сокращаются, умоляя начать хоть какое-то движение. Невозможно не поддаться. Сакура прерывисто выдыхает, когда заталкивает игрушку глубже, а её торчащий рог натирает клитор. Теперь понятно, почему эта штука выглядела так странно. А Харуно, мёдом растекающейся по кровати от желания, ещё понятнее, почему девчонки так яро раскупали новый товар.       Киба был прав.       В этих извращённых непотребствах правда что-то есть. Что-то слишком интимное и вместе с тем откровенное. Иначе сейчас ей не было бы настолько хорошо. А ей хорошо, Сакура признаёт это. Закатывая глаза от удовольствия, представляя каждую описанную сцену в главах, но что ещё хуже — представляя Какаши-сенсея за чтением той самой книги, признаёт это. Дрожь пробивает тело, и мышцы напрягаются. Комнату наполняют приглушённые стоны, звучащие всё звонче, подобно соловьиной трели. Сакуре всё сложнее удерживать имитатор в пальцах — он вот-вот выскользнет ещё до желанной разрядки.       В следующий раз она обязательно поблагодарит друга за такой подарок. А сейчас… сейчас комната вокруг плывёт и будто плавится от жара. Всё, о чём получается думать — вертящееся в мыслях «он взял её прямо там, грубо, как умел и хотел, но она желала этого не меньше» из книги и знакомые — такие знакомые! — чёрные глаза, чуть ли не выбитые на потолке.       — С… Саске?.. — неуверенно срывается с девичьих губ.       Сакура рвано всхлипывает, утопая в объятиях удовольствия.       Лишь неозвученное обещание повисает в раскалённом воздухе: больше не бояться пробовать новое.