Как в книгах сенсея

      Шизуне её правда отчитывает. Сакура стоит перед ней, как пятилетка из Академии, опустив голову и виновато тупя взгляд в пол. Давно отучилась от этого, а сейчас — вот опять. Приходится быть примерной девочкой, которая снова не оправдала чьих-то ожиданий.       — Сакура, — вдруг мягко обрывает саму себя женщина.       Её брови сходятся на переносице, но взгляд выражает теперь больше беспокойство, чем сдержанную строгость. Куноичи даже голову приподнимает — проверяет, точно ли не послышались лишние нотки в тоне.       Не послышались.       — Ты не была так… — Шизуне запинается, выбирая слова, и наконец находится: — растеряна, даже когда Саске ушёл из деревни.       Харуно прикусывает щёку изнутри и отводит глаза в сторону шкафа с документами и медицинскими карточками.       Об Учихе сейчас хочется вспоминать меньше всего.       — Что у тебя успело произойти? — старшая коллега складывает руки на столе и поглаживает своё плечо, терпеливо дожидаясь ответа.       — Может, не выспалась, — кисло бурчит Сакура, поняв, что отмолчаться не выйдет.       — Может? — в голосе Шизуне проскакивает едва уловимое давление.       Этого оказывается достаточно, чтобы Харуно мгновенно замкнулась в себе. Она поджимает губы и с вызовом смотрит на главврача. Та изменилась — теперь выглядит немногим старше своих лет, венерины кольца уже опоясывают шею, а во взгляде прописалась почти такая же усталость, как у Какаши-сенсея. Внутри что-то ёкает на короткое мгновение — становится искренне жаль, что возложенная ответственность может так повлиять на человека.       Шизуне зарывается в работу. Не думает ни об Истинных, ни о затяжных путешествиях Цунаде-самы, ни о себе. Будто весь её мир окольцован территорией больницы и пропах спиртом с хлоркой.       А ведь это может быть и будущим самой Сакуры…       — Я больше не подведу, как не подводила и раньше, — её холодное упрямство, как иглой, прошивает собеседницу, опешившую от такой неожиданной смены настроения. — Могу идти?       Шизуне вскакивает с места и изумлённо вглядывается в лицо раздражённой куноичи.       — Сакура… ты же знаешь, что можешь мне довериться? — женщина наклоняется к ней всем корпусом, пытаясь подчеркнуть их близость.       — Спасибо, — Сакура почти неуловимо отступает.       Слишком демонстративно.       Старшая вздыхает, плюхаясь обратно в своё кресло с явной досадой.       — Хай. Можешь идти.       Шаг Сакуры получается слишком размашистым и уверенным. Будто этим же ходом она сейчас дойдет до Суны, до самого порога Сасори, пока его равнодушное лицо не отпечатается на её подошве. Да так сильно, чтоб с неё можно было карнавальные маски заливать!       Дейдара, мирно дожидавшийся её за дверью, даже теряет контроль над конечностями, когда ирьёнин вылетает из кабинета главврача. Он смешно раскидывает руки и чересчур торопливо перебирает ногами, что едва не падает. Когда его вестибулярный аппарат, шокированный Сакурой, приходит в норму, парень опрометью бросается следом.       — Что? Что? Что? — нетерпеливо кричит он, нагоняя девушку и морщась от запаха лекарств.       — Мне нужны образцы яда, — не сбавляя темпа, командует Харуно.       — Та-а-ак, — блондин притормаживает, складывая руки на груди и смиряя Сакуру выжидающим взглядом.       Заметив, что он отстал, куноичи останавливается в холле больницы и оборачивается через плечо:       — Достанешь же?       — Цветочек, кажется, я уже говорил, что Мастер вернулся в Суну? — как ребёнку, объясняет Тсукури на пальцах.       — Меня это не остановит, — отрезает Сакура. — Но вот без боя я образец точно не получу. В отличие от тебя.       Пазл в голове Дейдары складывается. Он хмыкает, отдавая дань уважения ее смышлёности и готовности пользоваться всеми доступными ресурсами. Даже им. Парень не совсем понимает, в чём заключается план медика, и вообще есть ли хоть какой-то план, но зачем-то выдвигает условие:       — Тогда и ты должна будешь мне услугу.       — Отсасывать я не стану, — сразу предупреждает куноичи, едва не попавшаяся на подобную уловку Кибы.       Тсукури, не сдержавшись, разражается весёлым гоготом.       — Учту твои пожелания, цветочек, но у меня этого и в мыслях не было! — обезоруженно вскидывает он ладони.       Тогда Сакура впервые замечает на них языки… самые настоящие языки! Рты на руках словно повторяют ослепительную улыбку Дейдары, но тут же затягиваются под кожей, оставив девушку пребывать в глубочайшем недоумении. Она медленно хлопает ресницами и чувствует, как отвисает челюсть.       Один-ноль в пользу Дейдары и гравитации.       Осталась самая малость — ни в коем случае не представлять этого шиноби с теневыми клонами.       — Сакура, цветочек, — вытирает выступившие на глазах слёзы от смеха Тсукури. — Да ладно тебе, я же предложил начать всё сначала! Узнаем скоро друг друга поближе. Может, я тебе даже понравлюсь! — задорно тараторит он.       — Настолько близко знакомиться мы не будем, — обрывает его Харуно, передёрнув плечами. — Так ты отправишься в Суну? — с нажимом уточняет она.       Разумеется, это уже не просьба.       — Предположим, я соскучился по Сасори-но-данна, — снова растягивает губы в хитрой улыбке Дейдара.       — У тебя неделя. Не заставляй меня ждать и постарайся управиться… — Сакура осекается, не договорив.       — Воу-воу, лады, — снова вскидывает ладони блондин, от чего куноичи на всякий случай прикрывает глаза. — Ты меня пугаешь и говоришь совсем как он!       Однако Харуно и сама это понимает. Он. Опять этот Скорпион… Девушка до боли прикусывает язык и быстро отворачивается. «Ненавижу ждать» звучит с пошлым придыханием в голове. Коленки подкашиваются от проигранного мысленно голоса Сасори. Даже так некстати пронесённый мимо медсестрой кофе отбрасывает Сакуру в ту проклятую ночь со всеми её невероятными ощущениями, за которые до безумия хочется мстить. Прочистив горло, она делает глубокий вдох и снова обращается к Дейдаре:       — Удачи. Встретимся через неделю, а ты пока подумай, чего хочешь взамен.       — Я-то знаю. Лишь бы ты своё слово сдержала.       Тсукури обходит её и, подмигнув, идёт в сторону выхода. Сакура недолго провожает его взглядом и чувствует, как поникают плечи. Секундная слабость проходит. Она так просто не отступится, особенно заручившись поддержкой Дейдары — друга Сасори. Ирьёнин берёт себя в руки и, вновь вытянув спину по струнке, направляется в восточное крыло.       Пора браться за дело.       Неожиданности встречают Сакуру за каждым поворотом. У двери лаборатории медика дожидается некто чересчур знакомый и чересчур нелепый в этой конфигурации.       Киба.       — Сакура! — он отлипает от стены и широко улыбается подруге.       В нос ударяет характерных запах Акамару, с которым Инузука неразлучен.       — Чего тебе?       По тону ясно — ему не рады.       — Подумал, что ты ещё не обедала и мы… ну… могли бы сходить на ужин? — Киба неловко почёсывает затылок, случайно сбив протектор со лба прямо к ногам девушки.       Вздохнув, она наклоняется и передаёт чужую вещь обратно. Раздражение сменяется небывалой утомлённостью. Куноичи даже завидует Обито, у которого был Камуи с измерением, где можно ото всех спрятаться. Сейчас это было бы весьма кстати. Чтобы разобраться с Сасори нужно уединение и абсолютная концентрация. В то же время все будто сговорились достать Харуно разом!       Киба заискивающе вглядывается в её каменное лицо пару секунд, в итоге забирает протектор и пытается развязать ленту. Сакура, улучив момент, проскальзывает в лабораторию.       — Ну Сакура… — так и не разобравшись с узлом, оттопыривает нижнюю губу Инузука, зайдя следом.       — Не сегодня, — отмахивается та, пробегаясь взглядом по свободным столам.       — А когда? — совсем по-детски канючит Киба.       Он оставляет попытки развязать протектор и теперь со всем вниманием следит за действиями ирьёнина. В особенности — за сменой её настроения. Сакура с самым сосредоточенным выражением лица проходит к запертому шкафу с медицинскими принадлежностями, отпирает его и выуживает шприц с вакуумными пробирками.       Киба настораживается.       Полностью игнорируя его присутствие, Харуно наспех перевязывает волосы и закатывает рукав халата. Надо сосредоточиться. Медик снова пробегается глазами по столу и, смочив найденный кусок ваты в спирте, без колебаний вонзает иглу в вену под тихий писк Инузуки. Кажется, будто кто-то оттащил щенка за хвост. Сакура бросает на него недоуменный взгляд и на секунду забывает, чем она тут вообще занимается.       Как она могла забыть…       Этот герой войны, чунин и один из самых смелых шиноби деревни, получивший даже больше травм, чем Рок Ли, до смерти боится иголок! И его перекошенное от ужаса лицо при виде бесстрастной Сакуры, заполняющей уже вторую пробирку своей кровью, говорит громче любых слов.       — Тебе было необязательно смотреть, — вздыхает девушка, закончив с процедурами.       — Но тебе больно! — Киба восклицает громче запланированного.       — Да нет, — пожимает плечами Сакура и заклеивает ранку пластырем. — Ты, как всегда, преувеличиваешь.       — Это больно. Я знаю. Ты сама у меня кровь брала перед призывом в Альянс Шиноби! — протестует друг.       Но он вдруг сбивается. Принюхивается. Подозрительно сощурившись, Киба приближается к Сакуре и забирает одну из пробирок. Под вопросительный взгляд медика он открывает только что запечатанную крышку и принюхивается ещё тщательнее. Вокруг его глаз выступают гусиные лапки, нос сморщивается, губы, обычно растянутые в игривой улыбке, сейчас напоминают тонкую полоску.       Сакуре кажется, будто она улавливает низкое, почти неслышное рычание, похожее на землетрясение. Однако ей не кажется. Киба правда рычит.       Вот и попала…       Было слишком наивно предполагать, что ищейка клана Инузука ничего не заподозрит.       — Сакура… что это? — его клыки хищно обнажаются, а на лице застывает сердитая маска.       — Не знаю. Но я разберусь, — хмурится Харуно, возвращая пробирку обратно.       Только бы не лез…       — Одна собралась? — Киба со злостью перехватывает запястье девушки и заставляет её посмотреть на себя.       Во взгляде столько эмоций, что можно перебрать на лоскуты по одному. Больше, чем ему положено испытывать по отношению к Сакуре. А он испытывает. Даже скрыть не пытается.       Не хочется этого видеть.       Он делает только хуже.       — Нет, — мгновенно возражает куноичи и, прежде чем друг успеет хоть что-то ответить, добавляет: — Тебя это не касается, Киба. Уйди, прошу.       — Сакура, на кого ты повелась? Это, — не сдерживая праведный гнев, он кивает на пробирки. — Это не шутки. Понятия не имею, что это, но кровь не должна пахнуть так!       — Я сказала, что разберусь с этим, не лезь!       Харуно с такой силой выдёргивает руку, что окажись на месте Кибы какой-нибудь гражданский, остался бы без пальцев точно. Девушка стискивает зубы и старается дышать как можно глубже, чтобы окончательно не взорваться. Нет, она не просто зла… скорее оскорблена, что каждая фраза подчеркивает её несостоятельность как ниндзя. Но что ещё хуже — её неразборчивость как девушки. И указывает на это не кто иной, как Киба.       Друг с привилегиями.       Видеть его сейчас не хочется совершенно.       — Сакура, я!..       — Хватит, Киба!       Его мнимая забота, попытки вмешаться в её жизнь, опекать и контролировать, значить гораздо больше, чем друг — это всё лишнее. Ненужное Сакуре. Не её. Дело ведь в них обоих. Она ведь знает, что у Кибы тоже где-то есть Истинная. Не может Харуно привязать его к себе и держать вечно рядом. Да и, по правде, не хочется.       Сама ведь ищет другое…       Может, поэтому когда Киба снова подступается к ней, с готовой возвышенной речью, Сакура прогоняет его. Просит уйти, пропасть или мечтает провалиться в какую-нибудь дыру сама. Её резкости на этот раз оказывается достаточно.       Киба уходит.       Словно впервые огретый её хладнокровностью по отношению к себе, он теряется. Наслышался за всё время такого, что пора бы привыкнуть, только… только отчего-то чувства внутри к этой несносной девчонке каждый раз растут, разрастаются, вспыхивают — всё вместе и сразу! И от этого её безнадёжные попытки вырвать всё с корнем только делают больнее. Сакура ведь не подозревает, что вырывает не чувства, а его сердце.       Киба правда уходит.       Куноичи прекрасно знает, куда и зачем — возьмёт миссию или сразу две, унесётся подальше от Конохи, от Сакуры и её запаха. Он делает так всегда. Однако, что важнее для самой девушки — Киба будет вдалеке от её проблем. Хватит всего, что ему приходится от нее терпеть. Харуно не позволит ему вмешаться в свою жизнь, состоящую сплошь из бед. Она слишком хорошо помнит, что это сделало с Наруто.       И только когда друг оставляет её одну, Сакура осознаёт: каждый выбор требует решительности.