Коктейль партнёров

Невозможная. Ира ведёт себя вызывающе. Слишком откровенно, чересчур развязно, что совсем ей несвойственно. С самого начала их совещания, ещё с того момента, как она зашла в просторный кабинет и с дьявольски хитрой улыбкой присела рядом. Излишне довольная, как кот, обожравшийся сметаны, она ещё тогда кинула ему двусмысленный взгляд вместо приветствия, но Алеников не придал этому значения, решив, что ему показалось. Померещилось, как же. Эта бестия никогда и ничего не делает просто так, расслабляться в её присутствии — ошибка настоящего глупца. Она искусно делает вид, что слушает выступающего, а её ладонь тем временем касается его колена. Ненавязчиво так, едва ощутимо. Вся их коллегия в составе пятнадцати человек, не считая спикера, сидит за достаточно высоким столом, поэтому опасаться быть замеченными бессмысленно. Только вот это не обычная рабочая встреча, а отчёт перед главным министром — максимально ответственное мероприятие. И последнее, что нужно сейчас делать — это исподтишка щупать друг друга подобно школьникам. Анатолий чувствует испарину на лбу и поправляет галстук. «Что же ты творишь?» — хочется спросить ему, а заодно прижать Иру к себе где-нибудь в укромном месте. Она, в свою очередь, пользуется его временным замешательством: не встретив никакой реакции, сжимает колено крепче и поднимается на пару сантиметров выше. Алеников, чувствуя напористые поглаживания, смотрит на неё с укором. Это, возможно, смогло бы подействовать, не будь Ирина Алексеевна, как истинный профессионал своего дела, увлечена речью чинуши. Голова её направлена сугубо прямо, а выражение лица столь сосредоточенно и серьёзно, будто бы это вовсе не её пальцы почти дошли до области паха. На мгновение он задерживается на её профиле, отмечая более яркий макияж: губы подчёркнуты помадой тёмно-лилового оттенка, а на глазах больше туши, чем обычно. Он допускает очередную ошибку и смотрит ниже: пробегается изучающим взглядом по тонкой шее, опускается до ключиц, а после замечает слишком открытую зону декольте, виной которой являются расстёгнутые верхние пуговицы мятной блузки. Едва проглядывающее белое кружево вместе с массирующими движениями наглых пальцев доводит его до ручки. Жар приливает к телу, концентрируясь внизу живота, а член заинтересованно приподнимается. «Этого ещё не хватало», — думает он с раздражением. Он кладёт свою тёплую ладонь поверх её и тут же убирает проворную руку в сторону. Задерживается на секунду, оглаживая большим пальцем острые костяшки — он тоже человек и тоже соскучился — а после чуть отстраняется и прочищает горло. Пытается сосредоточиться на том, что вещает этот придурок в уродском зелёном пиджаке, но вникнуть в суть дела кажется невозможным, когда знакомый аромат её парфюма витает в воздухе. Хочется прильнуть губами к её шее и, прикрыв глаза, как следует насладиться терпкими нотками её духов, одновременно с этим проходясь языком по пульсирующей венке. Ира бы точно не сдержала лёгкого стона, потому что шея — её слабое место, но а он бы продолжил осыпать нежную кожу влажными поцелуями. — … сексуальные связи… — обрывки слов коллеги привлекают его внимание. Анатолий хмурится, потому что тема их встречи вообще никак не перекликается с чем-то подобным. Он выпрямляется, на секунду роняя взгляд на виновницу его непристойных мыслей, и слушает дальше, складывая руки на груди. — Да, я Вас поддерживаю, — доносится её бархатный голос справа от него. — Сексуальные связи совершенно недопустимы на рабочем месте. Её рука в это время возвращается на чужое колено, чуть нажимая кончиками пальцев. Сама же она продолжает говорить ровным голосом: — Это приводит к нарушению рабочей обстановки, — пальцы стремительно ползут вверх, и Алеников остановил бы её, если бы сам главный министр не прожигал бы его внимательным взглядом, — к совершенно ненужным конфликтам, к созданию напряжения, — он дёргается на последнем слове, потому что в этот момент её ладонь сжимает полувставший член сквозь тонкую ткань брюк, — в коллективе. В общем, лишние проблемы, подрывающие репутацию как отдельных персон, так и всей организации в целом. Вы согласны со мной, Анатолий Борисович? Ира поворачивает к нему голову и смотрит донельзя самодовольным взглядом, пока тонкие пальцы продолжают массировать его плоть. Нежными и отточенными движениями, именно так, как ему нравится — и ситуация, во время которой она решилась на свои игры, будоражит и заводит одновременно. Он не может двигаться, потому что его поёрзывания и так вызывают подозрения. Ощущает себя в ловушке и злится от временного бессилия, но при этом не может не признать, что приятно удивлён её смелости. Еле сдерживает себя от того, чтобы опустить руки и откинуть её настырную ладонь куда подальше. Чувствует на себе взгляд министра. «Я убью тебя», — говорит он одними глазами, хотя всё тело, напротив, излучает дикую благодарность. Ира, естественно, всё понимает, и отвечает ему короткой невинной улыбкой. — Что же Вы молчите, Анатолий Борисович? — она приподнимает брови и оборачивается к коллегам, словно призывая их поддержать её. Эта наглая женщина даже умудряется изобразить на лице возмущение, пока её пальцы в очередной раз проходятся по стволу и мягко нажимают в районе головки. Он старается собрать мысли в кучу и выдавить из себя хоть что-то разумное, но все они разбегаются по углам, оставляя место лишь болезненной пульсации внизу. В голове нет ничего, кроме непристойных картинок, фантазий, как он прямо сейчас хватает эту доигравшуюся стерву за талию, раскладывает на этом столе и… «Заткнись», — обрывает он сам себя. Сердце учащённо бьётся в груди, пока внимание всех в этой комнате сосредоточено на нём одном. Дыхание сбито совершенно, и он уже трёхсотый раз подряд проклял эту чёртову женщину и мысленно овладел ей во всех позах и на всех поверхностях этого душного кабинета. — Анатолий Борисович, с Вами всё в порядке? Вы покраснели, — отмечает министр. Его маленькие чёрные глазки сверкают недовольством. — Давление подскочило, — его голос подобен стали. Он исподлобья смотрит в глаза министру и, наконец, опускает руки. Хочет схватить ладонь, но Ира опережает его, вмиг отпрянув. Без её прикосновений соображать становится легче. — Я не понимаю, почему мы так сильно отошли от темы. Если никто не против, я был бы рад вернуться к сути нашего разговора, потому что мы все занятые люди, а время не резиновое. Предлагаю оставить всю эту романтику на потом, — говорит он размеренно и спокойно, складывая руки в замок перед собой. После устало вздыхает. Если бы не многолетний опыт слагать длинные речи, он бы точно попал в неудобную ситуацию, но его голос уже давно перестал его подводить. Коллеги только кивают головой как болванчики, но Анатолий смотрит только на одного человека, который теперь усиленно его игнорирует. — Одно могу сказать, — добавляет он, окончательно придя в себя, — Рабочие интрижки — это ещё и умение брать на себя ответственность. Начиная что-то подобное, нужно быть готовым к последствиям, — он особенно выделяет последнее слово. Ира поднимает на него свой взгляд. Анатолий ожидает прочитать в нём хотя бы намёк на вину и извинения, но её губы окрашивает усмешка. Она медленно кивает головой. — Разумеется, — соглашается она серьёзным тоном. — За любой поступок следует отвечать. Это справедливо. После этого Ира вновь обращает внимание на спикера, потеряв к нему всякий интерес. Больше Анатолий на неё не смотрит. Он делает вид, что слушает болтливого придурка, медленно, ровно дышит и ждёт, когда окончательно спадёт эрекция, иначе он точно её убьёт. Однако проходит в районе семи минут, а ситуация почти не меняется, потому что перед глазами только Ира: он тщательно планирует свою месть. После этого совещания она никуда от него не спрячется и как следует расплатится за свою выходку. Он возьмёт её прямо в своей машине и доходчиво объяснит, почему не следует себя так вести. Ответит взаимностью, проходясь по каждому миллиметру мягкой кожи, заставит её извиваться в его руках и просить большего. Доведёт её до крайности отрывистыми толчками и заставит чувствовать то же самое, намеренно лишая её долгожданной разрядки. Он прекрасно знает, как обращаться с её телом и что именно надо будет сделать, чтобы она тихо скулила на каждом выдохе, томительно сжимаясь на его члене. Чтобы смотрела на него так, как умеет только она: с полной покорностью и всепоглощающей страстью. Чтобы выпрашивала возможность кончить и извинялась за то, что она здесь устроила. Чтобы они вместе достигли пика, наконец-то став единым целым после такой долгой разлуки. И чтобы в конце она трепетно вжалась в его тело, стискивая ладонями плечи, и замерла, восстанавливая дыхание. — Простите, — снова доносится голос справа от него, выдёргивая Аленикова из сладкого плена мыслей. — Извините, пожалуйста, что перебиваю, но я заранее предупреждала о том, что мне надо уйти чуть раньше. Утром произошёл взрыв на водопроводной станции, в нашем отделении сейчас перенагрузка, я просто не имею право отлучаться надолго. — Да, конечно, Ирина Алексеевна, — отвечает министр неприсущим ему мягким голосом. — Я всё помню. Идите. Она встаёт изо стола и на прощание дарит опешившему мужчине всю ту же невинную улыбку. Специально же нарывается, намеренно его провоцирует. И никак не желает останавливаться. Он сдерживает сиюминутный порыв вскочить вслед за ней, ещё будучи способным мыслить рационально. Губы складываются в тонкую линию. «Ну ничего, Ирина Алексеевна. Ваш кабинет ничем не хуже машины».

***

Его возвращение домой знаменуется оглушительным хлопком входной двери. Медленно снимает с себя верхнюю одежду и обувь, чувствуя, как захватившая разум ярость растекается по венам. Неприятно щекотавшее изнутри раздражение, посеянное несколько часов ранее и перемешанное с похотью, затмевает почти все здравые мысли. Если бы не натренированная годами выдержка, он бы точно сорвался. Чудом сохраняет ледяное спокойствие, и лишь тяжёлые шаги выдают его состояние. Это если не учитывать напряжение, плотным туманом окутывающее его тело, отчего каждая мышца кажется каменной. Ира сидит за барным столом и пьёт кофе, болтая правой ногой, закинутой на левую. Вид её совсем расслабленный и непринуждённый — в корне отличающийся от его. Она поднимает на мужчину взгляд, не спеша делает глоток, после чего произносит: — Что-то ты задержался после совещания. Он вглядывается в её лицо, рассчитывая прочитать на нём хотя бы намёк на стыд. Подходит к столу, глядя на неё сверху-вниз. Пока сохраняет дистанцию, не приближаясь вплотную. Иначе точно не сдержится. — Ездил к тебе на работу. Оказалось, у тебя сегодня выходной, а никакого взрыва нет и в помине. — Правда? — вскидывает она брови и прячет улыбку за кружкой в руках. — Вот так прямо взял и примчался ко мне на работу? А как же вечные дела в министерстве? — чуть наклоняет голову вбок, выставляя открытую шею. В её глазах отчётливо читается веселье. Играется, совершенно не боясь последствий. Продолжает его доводить. Он молча стоит, какое-то время просто её разглядывая. Считает до десяти. Словно физически ощущает, как жар распыляется по телу. От кончиков пальцев на ногах до самой макушки, доводя его до бессилия. В эту секунду он действительно её ненавидит. По-особенному, с бескронтрольным влечением и обожанием, но ненавидит. — Как тебе совещание, Толя? — будничный тоном интересуется Ира и открыто ему усмехается. Внутри что-то обрывается. Накалённое до предела, оно не выдерживает и разбивается в эту секунду. Зрачки становятся темнее, а любые мысли вылетают из головы. Его словно охватывает импульс, сражая всё на своём пути — это помутнение рассудка, быстрота и резкость движений, выдвинутые вперёд животные инстинкты и полное подчинение желанию. Секунда, и Ирина уже сидит на поверхности стола в его цепкой хватке, а кружка стремительно летит на пол. Звон разбивающегося стекла раздаётся одновременно с её лёгким вскриком. Он заключает её в свои объятия — не объятия даже, а звериное вжимание её тела в своё собственное. С наслаждением утыкается в шею, вдыхает нотки пачули, корицы и гвоздики, перемешанные с её естественным запахом — этот действует подобно афродизиаку. Попутно трётся о неё между бёдер, давая почувствовать своё возбуждение, и слегка толкается через одежду. Она стонет, отчаянно цепляясь за его плечи, и обхватывает его ногами. Алеников замирает, сжимая ладони на талии крепче. Растворяется в этом мгновении, слыша звон в ушах от переизбытка эмоций. Он наконец-то дождался того момента, когда врученное ему сегодня утром бессилие перейдёт в чужие руки. И этим он уж точно насладится сполна. Его невозможной, но такой любимой женщиной.