"ГоСекс": Сыграем ещё раз?

Новогодняя ночь! Как много слов написано о ней, как много потрясающих фильмов снято. Прекрасная, волшебная! Неповторимая. А вот наутро… Наутро начинается пиздец. Феликс после своей новогодней ночи проснулся в собственной постели (что определённо хорошая новость!). Правда, к сожалению, совсем один. Это уже явный минус, но не самый главный. Голова болела, шея была украшена засосами, а во рту творился какой-то кошмар. Хотелось проблеваться и утопиться в туалете. А всё потому, что вчера ночью он совершил самую большую глупость на свете. Три слова. Хван, блядь, Хёнджин. Феликс смотрел на своё бледное лицо в зеркале и не мог поверить, что все воспоминания о новогодней ночи — это не его ночной кошмар. Всё начиналось просто отлично. В их группе художников на двадцать девчонок было всего два парня. Таким золотым составом они и отправились в загородный домик, снятый заранее кем-то из девчонок. Несколько ящиков с вином, куча пива, немного салатиков (для атмосферы!) и почва для лёгкого перепихона готова. И не просто перепихона, а новогоднего! С атмосферой! В последнее время огромной популярностью пользовалось приложение «ГоСекс», разработанное специально для пар, которые хотят разнообразить свою сексуальную жизнь. Помните игру «бутылочка», в которой главный приз — поцелуйчик? Прошлый век, забудьте. В «ГоСекс» можно такое, о чём и мечтать многие не смеют. От невинного «поцелуй в щёчку» (как в бутылочке!) до секса в общественном транспорте. Правда за последнее можно получить нехилый такой штраф и несколько суток в обезьяннике за неподобающее поведение. Одним словом, всё, о чём ты мог и не мог мечтать, в этом приложении. Многие осуждали его. Другие же вовсе просили запретить. Третьи же грезили в него сыграть. Оно было везде, не оставляя никого равнодушным. Феликс был из тех, кто хотел попробовать. С той блонди с красивыми губами или рыженькой, которая даже в лютый мороз носила мини-юбки. А попробовал, блядь, с Хван Хёнджином, который, сука, мало того, что брюнет, так ещё и с приличным болтом между ног. Феликс так сильно разозлился при одном упоминании своего одногруппника, что вывернул кран холодной воды на полную и засунул голову под струю, желая остудиться. Помогало так себе. В голове то и дело звучал его голос: «Не бойся. Я тебя не съем». — Вот же блядь! — прошипел Феликс и от души пнул стиральную машинку, словно та была виновна во всех грехах. Реальность была такова: вся его шея была усыпана засосами. Он до сих пор чувствовал прикосновение чужих губ к своей коже. Места поцелуев приятно зудели. Их хотелось касаться, почувствовать это ещё раз или даже… — Да ну что за сука! — вскрикнул Феликс и схватился за мокрые волосы, вцепившись в них. — Заткнись! — крикнули ему из соседней квартиры. На часах было только девять утра. От нового года прошло всего каких-то несколько часов, а Феликс уже заебался. Всё хуйня, отматывайте назад, в прошлом году было лучше! По крайней мере в его заднице не побывали чужие пальцы, от которых было… — Да блядь! — от души крикнул Феликс в форточку, сжимая сигарету дрожащими не от холода пальцами. Стыд и позор в чистом виде. Его любовь к прекрасному противоположному полу обернулась полной задницей. Ни прекрасного, ни тебе противоположного. Хван Хёнджин, дамы и господа, получите и распишитесь. Первый опыт в «ГоСекс». Он же и последний. Феликс твёрдо и чётко решил для себя — с алкоголем и «ГоСекс» он завязывает. Вот прямо точно. «Из тебя получится хорошая сучка, если ты наконец-то станешь честным в своих желаниях». Феликсу хотелось выкинуться из окна. Но — вот незадача! — этаж был первым и открывалась только форточка. Короче, год начался с полной задницы. Так ещё и сессия была на носу. Несколько экзаменов, плюсом закрыть долги с прошлого года. Откровенно говоря, страдать по своей поруганной чести и первому сексуальному опыту с мужчиной у него не было времени. Но прекратить страдать всё никак не получалось. В групповом чате все наперебой поздравляли друг друга с Новым Годом. Отличился и Мистер Придурок, конечно же. «хёнджи: с новым годом, девчонки». А через пару секунд: «хёнджи: и Феликс ;)». И куча реакций от тех самых девчонок, которые, конечно же, знали, чем два единственных парня в их группе занимались в закрытой комнате с двуспальной кроватью. Ставили реакции даже те, с кем сам Феликс успел переспать, блядь! Короче говоря, его настроение портилось в геометрической прогрессии — с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Он отписал короткое «с нг гёрлз» в чат и закинул телефон подальше, чтобы не видеть всего этого безобразия. Да, Хёнджин поругал его честь актива, а Феликс не поздравил его с Новым Годом. Один — один, хули! Когда пришло время выходить в универ, засосы на шее стали совсем бледными, а некоторые и вовсе пропали с кожи. Поруганная честь чутка оклемалась и, в целом, после череды вечернего самобичевания, Феликс к той ночи стал относиться по-философски. Ну, трахнул его Хёнджин пальцами. Ну, с кем не бывает? Такое сплошь и рядом происходит. Подумаешь! Стоял на коленях перед ним? Пустяки! Сидел сверху и тёрся об его промежность своей? Тоже рядовой случай! Считай и контакта никакого не было! Так, поцеловались пару раз, кончили на пару и по домам. Хуйня. Он на этого Хван Хёнджина и не посмотрит даже. Были у него и получше партнёры. Настрой на первый день учёбы был боевой! Сдать рисунок, проигнорировать Мистера Задницу и с положительной оценочкой в зачётке укатить отмечать с девчонками начало сессии. План надёжный, если бы не одно «но». За рисунок ему влепили трояк, девчонки ехать пить отказались, а Хван Хёнджин сам игнорировал Феликса. Так, будто никакой ночи между ними не было. — Нет, ну какой мудила! — возмущался Феликс, прикладываясь к баночке с пивом. Обещать-то бросить пить он себе обещал, но повод-то был! — Знаешь, так даже с партнёрами на одну ночь не поступают. С ними, хотя бы, здороваются, — продолжал жаловаться он, прижимаясь губами к горькому горлышку, — а он!.. А что «он» Феликс договорить не успел. Его кошка, явно утомлённая хозяйским нытьём, раздражённо мяукнула, дёрнула хвостиком и скрылась на кухне. Оставшись без слушателя, Фел концерт прекратил, допил банку за один присест и сел за холст. К окончанию сессии нужно было закончить одно-единственное полотно, которое он ещё даже не начинал, потратив всё своё свободное время на нытьё. У Феликса тема была «желание». Цвет, материалы и размеры были произвольными. Главное — отобразить тему. У Феликса слово желание ассоциировалось только с острым желанием написать Хёнджину детскую гневную смску. Или распустить слух, что у этого самого Хёнджина член кривой. Или… Или! Короче, всё было связано с этим придурком Хваном и с желанием показать ему, что Феликсу вообще-то на него поебать, да! На консультации Феликс закономерно клевал носом. Уснуть ему удалось только под утро. Сначала он кое-как сделал несколько набросков карандашом в блокноте, а потом, терзаемый всякими разными мыслями, всё вертелся с боку на бок в кровати, пока за окном не стало светать. Думал о разном, но всё об одном. О придурке по имени… — Хван Хёнджин, — объявил преподаватель, зачитав имя из журнала, — ваш рисунок, пожалуйста. — Не готов, — легко ответил Хёнджин. Так, будто это был не разгар сессии, а обычный день в кружке любителей порисовать мелком на асфальте. Его тема была «счастье». А его холст — девственно чист. — В чём причина? У вас был целый месяц на подготовку. — Нет вдохновения, — пояснил Хёнджин. Он пожал плечами, откинулся на стул и уже тише добавил. — А я не пишу без вдохновения. — А университет не оставляет студентов с отметкой «неуд» в зачётке, — парировал препод, не поднимая взгляда от ведомости. Феликса вызвали одним из последних. По кислому выражению лица учителя и так всё было понятно — его наброски никуда не годятся. Он это и сам знал, но у него, как и у придурка Хёнджина, тоже не было вдохновения, а голова была забита чёрте пойми чем. Хотелось кофе, спать и больше никогда не думать о Хёнджине. И всё это как-то нужно было отразить в итоговой работе, день сдачи которой неумолимо приближался. Из кабинета Феликс вышел последний, морально выебанный и физически уставший. Курил он редко, но после таких выматывающих консультаций под конец сессии особенно хотелось. Сигарет у него с собой не было, но стрельнуть у кого-то уже на месте — не проблема. Только если в этой самой курилке есть кто-то, кроме Хван Хёнджина. — Блядство, — совсем тихо пробормотал себе под нос Феликс, но Хёнджин всё равно услышал. Он тихо рассмеялся и расплылся в усталой улыбке. — Сколько ещё ты собираешься от меня бегать? — спросил он и медленно затянулся, не сводя с Феликса внимательного взгляда. — Ты слишком много о себе думаешь, — небрежно бросил Фел. — Больно надо от тебя бегать, Хван, — добавил он, у которого ровно секунду назад был только один план: быстрее съебать из курилки, пока придурочный не увидит. — Правда? — хмыкнул Хёнджин и выдохнул дым в сторону Феликса. — Как скажешь. Тебя угостить? — предложил он и протянул Фелу пачку, в которой была последняя сигарета, чем автоматически в глазах Феликса стал «ровным», «классным» и «вообще отличным» парнем. — Как будто меня ждал, — ляпнул первое, что пришло в голову Фел и поджёг свою сигарету о чужую, приложив один кончик к другому. — Конечно, ждал, — тихо засмеялся Хёнджин и облокотился на стену, делая неспешные затяжки. Феликс в такой обстановке заметно расслабился. Вокруг была тишина, на языке играла приятная горечь. — Он тебя развернул, да? — спросил Хёнджин. Он смотрел куда-то вперёд. От сигареты осталось чуть меньше половины. — Ага, — выдохнул Феликс и свободной рукой устало потёр глаза, — я в душе не ебу, что он хочет от меня по теме желания? — Нарисуй ему секс, — посоветовал Хёнджин и постучал пальцами по сигарете, стряхивая пепел. — Уже, — без энтузиазма ответил Фел, — он назвал это «пресное, ничего не выражающее, скучное порно двух уставших от жизни старичков». — Мрак. — А у тебя что? — А я и не начинал, — пожал плечами Хёнджин, — тема — дерьмо. Я буду счастлив, когда сессия закончится. А чтобы закончить — нужно сдать работу по теме «счастье». Замкнутый круг, чёрт его дери. — Сочувствую, — мягко постучал ему по плечу Феликс, — может, что нарисуешь ещё. — Разве что в последний момент, — хмыкнул Хёнджин. — А бывает как-то по-другому? — наигранно удивился Фел. Хёнджин в ответ тихо засмеялся и покачал головой. Сессия и для него не прошла бесследно: под глазами у него залегли неглубокие тени, будто он так же не спал этой ночью, как и сам Феликс. Оказалось, что общаться с Хёнджином вполне возможно. Приятно. Разговаривать там о всяком. Какие преподы мудаки, например. Короче, Феликсу даже почти стыдно стало за то, что он его с Новым Годом не поздравил. Тот, вон, последней сигареткой поделился! Святой человек, не иначе. — Кстати, — вдруг сказал этот «святой человек», — я всё хотел тебе сказать. — Что? — спросил Феликс и повернулся в его сторону. Хёнджин затушил сигарету об импровизированную пепельницу, выпрямился и зачесал упавшие на лоб прядки волос назад. — Ты так быстро убежал в новогоднюю ночь, что я не успел сказать тебе… Он сделал шаг в сторону Феликса. У второго от волнения перехватило дыхание. Нахлынули те же ощущения, что и тогда в комнате. Низ живота приятно царапнуло, а колени будто чуть подломились и легко задрожали. Хёнджин из расслабленного парня по щелчку превратился в хищника, который вот-вот схватит свою очередную жертву. Он наклонился к Феликсу и прошептал ему на ушко: — Ты был прекрасен той ночью, Ли. Особенно под самый её конец. Финиш. Пиздец. Требуется замена на нового Феликса, этот сломался! — Ага, — растерянно выдохнул он в ответ. — Увидимся, — мягким тоном добавил Хёнджин и мимолётно погладил Фела по бедру. Тот от неожиданности выронил сигарету. По его телу пробежалась тёплая волна из мурашек. Воспоминания о той ночи вновь возникли перед глазами. Он сидел сверху на Хёнджине, сжимал пальцами его горло и потирался об его бедро членом. Скулил, стонал и умолял не своим голосом. От воспоминаний Феликса отвлёк телефон. Тот дважды звонко пропищал, а на экране выскочило новое уведомление. «Вам понравилось? Хотите сыграть ещё раз?» от приложения «ГоСекс». — Ебучее приложение, — выругался Феликс и зажал иконку пальцем, — надо было удалить тебя ещё тогда. Окошко для удаления приложения всё никак не открывалось. Телефон откровенно тупил, выводя Феликса из себя. Он раздражённо тыкнул по экрану несколько раз, и приложение открылось. — Вот же блядь. На экране высветилось «Ваше последнее действие: асфиксия». Феликса охватил жар. Он словно вновь почувствовал, как дёргался чужой кадык под его пальцами, и как Хёнджин жадно хватал воздух ртом. В глазах у него плясали чертята, а на губах играла такая улыбка, будто он в тот момент был абсолютно счастлив. Феликс и сам не помнил, как добрался до квартиры в тот день. Он взял свой самый большой холст, сделал быстрый набросок и просидел над картиной до утра. Все руки его были в масляных красках. Он заканчивал работу пальцами, смешивая всё на палитре и вырисовывая финальные аккорды за несколько минут до выхода, будто одержимый. С сырым холстом до универа он добрался с божьей помощью, не иначе. Отыскал преподавателя, вломился к нему в кабинет в середине консультации и со взглядом умалишённого, который не спал уже двое суток, без очереди влез перед другими студентами. — Я закончил! — сообщил Феликс на выдохе. Он без лишних прелюдий опустил свой холст на стол и столкнулся с удивлённым взглядом преподавателя. — Феликс Ли, сейчас не время для Вашей группы, приходите… Матерь божья! — ахнул он и поднял очки на лоб. Он прищурился, несколько раз поморгал и выпрямился в спине. — Это… — Никуда не годится? — закончил за него Феликс, упирая обляпанные красками ладони в бока. На его свитере, джинсах и даже ботинках были свежие кляксы от краски, которые уже хрен ототрёшь. Он вдруг почувствовал себя очень-очень уставшим. В голове было только «если он меня развернёт, я иду отчисляться». — Нет же, — ответил ему преподаватель, — это именно то, что я хотел увидеть. Даже больше! Такие изящные линии, страстные цвета, а сюжет! — не переставал хвалить он. — Вам нужно было сразу нести её мне… Чёрт! — выругался он, вляпавшись пальцами в края фона. — Я закончил только с утра, — признался Феликс. Преподаватель с кислым лицом вытер палец о свой белый платок, который теперь был с добавлением красного и чёрного. — Считайте, что вы сдали на отлично. Отнесите это в кабинет живописи, к концу недели холст как раз должен высохнуть. И никого не заляпайте по пути! — добавил он и отодвинулся на стуле от картины подальше. — Да, хорошо, — быстро закивал Феликс, пребывая вне себя от счастья. — И, ей богу, переоденьтесь. Вы выглядите так, будто по пути свалились в бочку с красками. Феликсу, на самом деле, было глубоко насрать, как он выглядит. Он закрыл сессию! Жизнь удалась! Можно спокойно нихуя не делать до самого начала занятий и со спокойной душой страдать по придурку Хван Хёнджину! — Так стоп, — пробормотал Феликс и остановился посреди коридора с холстом в руках. Благо, все студенты сидели по кабинетам или же готовились к сессии по домам, так что Феликс мог сколько угодно резко тормозить, бегать взад-вперёд и даже разговаривать сам с собой. Кстати, об этом! Какой это Хван Хёнджин? В списке дел до начала занятий есть только один пункт «спать до обеда». Никаких страданий по Мистеру Заднице там не предусмотрено. В общем и целом (если не считать новых пятен от краски на, уже разноцветной, некогда белой толстовке), добрался до аудитории он без проишествий. У стены стояло несколько свободных мольбертов. Фел, водрузив свой холст на один из них, в победном жесте потёр одну ладонь о другую и уже собирался идти домой отсыпаться, как… — Серьёзно? — раздался знакомый голос сзади. — Я, признаться, чувствую себя использованным, Ли. Феликсу пиздец как не хотелось оборачиваться. Сзади стоял этот еблан, для которого Фел был «ничё такой». — Отвали, а, — небрежно бросил Феликс и хотел было просто пройти мимо, но Хёнджин остановил его рукой, обхватив его локоть пальцами. — Почему ты решил изобразить именно это? — не скрывая своего интереса спросил Хёнджин. — Не твоё дело, Хван. Отпусти. — А, по-моему, как раз моё. На твоём холсте изображён… — Это не ты, — перебил его Феликс. — Что, правда? — хмыкнул Хёнджин. — Тебя так сильно зацепила наша игра в новогоднюю ночь? — Тебя это не касается, — передёрнул плечами Феликс. Он старался держать мину при плохой игре, хотя слово «игра» неприятно царапало что-то в груди. Хёнджин неотрывно следил за меняющимися выражениями на лице Феликса. Он наклонился к нему и совсем тихо прошептал: — Или тебя так сильно зацепил я? Феликс бросил быстрый взгляд на свой холст. На нем был Хёнджин. Точнее, его шея, подбородок, губы, прядки волос. А ещё рука Феликса. Она с силой сжимала чужое горло. На губах у Хёнджина играла абсолютно безумная, счастливая улыбка. А пальцы Феликса жадно сжимали его шею до красных следов после. — Сыграем ещё раз? — вдруг предложил Хёнджин. — Зачем? — небрежно отозвался Феликс. Он старался не смотреть на Хёнджина, чтобы не видеть, с каким выражением лица он это говорит. Предлагает от скуки? Или же и правда хочет повторить ещё раз? Может быть, потому что Феликс зацепил его? Или… — Хочу закончить свою работу, — ответил Хёнджин, а потом добавил ещё тише, — использовать тебя, как ты использовал меня, Ли. Феликс сжал кулаки и поджал губы. — Предлагаешь мне лечь с тобой в постель ради того, чтобы ты закончил свою ебучую работу? — Ага, — легко ответил Хёнджин. — Извини за мой французский, — начал было спокойным тоном Феликс, но под конец таки поднял голос, — нахуй мне это надо, а? — А ты, мой французский друг, наконец-то решишь для себя: гей ты или просто напился, а злой Хван Хёнджин заставил тебя скулить от пальцев в твоей заднице насильно. Так, что весь твой сексуальный опыт «до» показался тебе скучным и невыразительным недоразумением. Феликс с силой вырвал свою руку из захвата и злобным взглядом посмотрел на Хёнджина. Тот своими словами попал точно в цель, будто знал, что творилось в голове у Феликса. — Пошёл нахуй, — бросил Фел и стремительным шагом пошёл на выход. Сердце у него стучало где-то в груди. Ему хотелось убежать, закрыться дома, тысячу раз повторить себе, что этот уёбок его не интересует и всё в этом роде. — Ты знаешь, где меня найти, — в спину бросил ему Хёнджин. По тону казалось, что он улыбался. Будто ему было забавно наблюдать за тем, что происходило с Феликсом все эти дни после Нового Года, когда он открыл ту самую дверь, которую никогда, блядь, и не стоило. Конечно, он знал, где его искать. Все знали, где живёт Хван Хёнджин. Кто-то из девчонок даже был у него дома с известной целью. Он жил в малоэтажном доме на несколько квартир напротив университета. Со своим небольшим закрытым двориком там, парковкой для машин, хуё-моё! У Феликса во дворе парковались только бабушки и котики на лавочках. А двор был типа «проходной». С подъездной дверью, завешанной объявлениями «досуг». У Хёнджина же дверь была белой, без лишних бумажек, аж подпортить захотелось. Феликс стоял напротив неё и тихо ненавидел себя. Две грёбанные ночи без сна, измученная нытьём кошка и три бутылки пива. Доведённый до ручки самим же собой, Феликс подумал — а ебись оно всё конём! Хуже, чем уже есть, точно не будет. Его гордость растоптана, нервная система расшатана, а привычная жизнь уничтожена. Феликс, задержав дыхание, постучал в чужую дверь, оставляя себя прежнего позади. — Ты пришёл, — не без удивления в голосе сказал ему Хёнджин. На его плечах висело белое махровое полотенце, кончики волос были ещё немного влажными, словно тот только недавно был в душе. Из одежды только чёрные боксеры с понтовой серой резинкой с логотипами известного бренда. — Пришёл, — ответил Феликс и ещё зачем-то для верности кивнул. Он и сам (охуевал) был удивлён своему поступку не меньше. Хёнджин открыл перед ним дверь, пропуская его в комнату. Феликс помедлил с несколько секунд и вошёл внутрь. За ним с тихим щелчком закрылась дверь. Дороги назад уже не будет. Комната у Хёнджина была на удивление очень светлая, чистая и преимущественно в белых тонах. Внутри ненавязчиво пахло стиральным порошком, жасмином и немного зелёным чаем. У Феликса же в квартире был полный беспорядок. Его домашние вещи были перепачканы в масляной краске, которую уже ничем не ототрёшь. Художника в Хёнджине выдавал только деревянный мольберт в углу комнаты, который он быстро завесил кремового цвета шалью. — Твоя комната такая… — начал было Феликс, осматриваясь по сторонам. Он культурно разулся у двери (стянул кроссы, поочередно наступив на задник ботинка) и поправил рюкзак на одном плече, будто тот был его последним спасением в этой квартире. — Стерильная? — мягко усмехнулся Хёнджин, доставая из шкафа белую футболку и свободные шорты. — Опрятная, — добавил Феликс и неловко улыбнулся, — у меня в разгар сессии даже кошка в масляных красках перепачкана. И всё вокруг пахнет растворителем. — Я в основном работаю карандашом. Иногда акрилом, но редко. Сейчас я его почти не использую, — ответил он, — так ты пришёл обсудить рисование или есть ещё какой-нибудь повод? Феликса такой резкий переход с темы на тему на пару мгновений выбил из колеи. Внушить себе дома, что он готов, что он этого Хёнджина на флаг порвёт — это одно, а вот вести себя так же уверенно перед ним — совсем другое. Он растерянно огляделся, пытаясь найти ответ у себя под ногами и, собравшись с силами, сказал: — Я согласен. Сыграть с тобой ещё раз. — Вот как, — ответил Хёнджин, который такому раскладу дел был, казалось, ни капли не удивлён. Будто у него таких Феликсов по пять на дню. Последняя мысль неприятно ранила его. Фел невольно поморщился и отвёл взгляд в сторону. — Хочешь проверить, на самом ли деле у тебя стоит на парней или это был флёр новогодней ночи и дешёвого вина из местного магазина? — Хочу проверить, на самом ли деле у меня стоит на тебя, — небрежно бросил Феликс. Хотелось добавить что-то из разряда «и чтобы больше никогда не думать о тебе», но признаться в этом Хёнджину — растерять остатки гордости, которая и без этого в последнее время чувствовала себя из разряда вон хуёво. Хёнджин кивнул и улыбнулся. — Мне тоже нужно кое-что проверить, — сказал он и кивнул на застеленную светло-бежевым мягким покрывалом постель. Феликс невольно передёрнул плечами и сел на самый краешек. Он сбросил с плеча рюкзак (который со своими нашивками и колечками на фоне Хёнджиновского минимализма смотрелся инородно) и достал из большого отделения айпад, обклеенный со стороны камеры миллионом разноцветных наклеек. Феликс отработанным движением разблокировал устройство и положил его в центр кровати. — Так сразу? — расслабленно усмехнулся Хёнджин и сел на противоположный край кровати. Он наклонился над айпадом и тыкнул по иконке приложения. — Не хочешь выпить? Вина? — Нет, спасибо. Я с вином того, — ответил Феликс и жестом показал, что он и вино теперь несовместимы. Ну, неловко махнул ладонью в сторону, но Хёнджин, видимо, и так всё понял. — Хорошо. О, последнее действие «асфиксия». Так ты и правда больше ни с кем не играл? — спросил Хёнджин и улыбнулся одними уголками. — Играл. Мне выпала «ебля без смазки» с сессией. Мне не понравилось, — не смотря на Хёнджина, сказал Феликс. Он забрался с ногами на постель и, собрав всё мужество в кулак, сел ближе к центру кровати, с другой стороны от планшета. — Ограничения? — уточнил Хёнджин и поднял взгляд на Феликса. — Такие же, как и в прошлый раз. — Та-а-ак, — протянул Хёнджин и уже тише зачитал с экрана, — из кинков убираем бладплей, золотой дождь, вагинальный секс… Римминг? — спросил он и вновь поднял взгляд на Феликса. Тот неловко кивнул. Хёнджин мелко кивнул в ответ и быстро пробежался по списку до конца. — Минет, анальный секс? — снова спросил он. Складывалось ощущение, словно они выбирали, какие суши им заказать на вечер. По крайней мере Хёнджин говорил именно таким тоном. — Оставляй, — вмиг охрипшим голосом сказал Феликс. Играть так играть. По-крупному! — Что по времени? — Давай в этот раз без ограничения по времени. — Хорошо, — согласился Фел, — кто первый? — Давай я, — предложил Хёнджин и под такую непринуждённую атмосферу нажал на кнопку «начать». После этого на планшете запустилась анимация с двумя схематично изображёнными человечками, которые в разных позах делали друг с другом «всякое» разной степени извращенности. У некоторых фигурок присутствовали плётка, у других во рту был кляп, а на третьем вообще был костюм горничной. Феликс смущенно кашлянул в кулак и бросил быстрый взгляд на Хёнджина. Тот сидел в расслабленной позе, опираясь на одну руку. Его лицо было спокойным, а взгляд ничего не выражал. Так, будто это игра не вызывала в нём никаких эмоций. Эта комната, её цвета, отлично подходили ему. Он будто был её частью. Спокойный, почти безразличный. Холодный. — «Разденьтесь до нижнего белья. Ваш партнёр также должен выполнить это действие», — ровным тоном зачитал Хёнджин, — и зачем я вообще одевался? — посетовал он и без лишних прелюдий стянул белую футболку через голову. К тому моменту, когда Хёнджин сидел на кровати в одних чёрных боксерах, Феликс только возился с толстовкой, снимая её до неприличия медленно. Ремень и вовсе застрял в джинсах. В итоге Феликс на всё плюнул и стянул с себя штаны вместе с носками, оставаясь в светлых боксерах. Без логотипов бренда на резинке, конечно, как у Хёнджина, но тоже ничё такие! Новые, только из пачки, хули! — Тебе нужно в душ? — вежливо уточнил Хёнджин. Так вежливо, что Феликс чуть не вышел из себя. Они сидели друг перед другом, почти что обнажёнными. А он! Говорил! Вежливым тоном! И на Феликса не смотрел! — Я только там был, перед выходом, — небрежным тоном ответил он, пытаясь за грубостью скрыть обиду. Он, блядь, об этом сухаре с начала года думал! А этот придурок вёл себя так, будто он его уролог и проктолог в одном флаконе. Словно сам Феликс был на приёме у врача, а не играл с одногруппником в секс-игру для быстрого траха. — Ладно, — пожал плечами Хёнджин, — твоя очередь, — добавил он и развернул планшет в сторону Феликса. — Ладно, — отзеркалил безразличный тон Феликс и, не раздумывая, нажал на кнопку. Анимация вновь закрутилась, выдавая одну непристойность за другой. Через несколько бесконечно долгих для Феликса, секунд они остановились и на экране появилось… — «Обездвиживание», — прочёл Хёнджин и заметно оживился, — а ты умеешь выбирать, Ли. «Ваш партнёр на его выбор может связать Вам руки или ноги». Что больше хочешь? — уточнил он. — Всё равно. У тебя есть чем связать? — безразлично бросил Феликс, тогда как у самого в голове крутилось только одно слово. «Пиздец!». — У тебя есть, — хмыкнул Хёнджин и прополз по кровати вперёд к Феликсу. Он наклонился над ним, протянул руку вперёд и поднял с пола его джинсы с ремнём на поясе, что бесхозно валялись прямо на полу. Хёнджин лёгким движением руки вытащил ремень и придирчиво осмотрел его. — Подойдёт. Феликс задержал дыхание, стараясь лишний раз не дышать. От Хёнджина пахло миндальным гелем для душа и немного обычным мылом. А ещё мятной зубной пастой, вкус которой хотелось почувствовать на… — Тебе нравится потуже или свободнее? — спросил Хёнджин и расправил ремень в руках, намотав одним концом на руку. Феликс шумно сглотнул. В голове повторялась уже совсем другая мысль. «Полный пиздец!». И ещё одна следом. «Он пиздец какой горячий с ремнём в руках». Короче, не одна, а целый ворох мыслей с сексуальным подтекстом, от которых вмиг стало жарко. И это на втором, блядь, раунде! Из семи! — Феликс? — окликнул его Хёнджин. — Делай, как хочешь, — ответил ему Феликс своим максимально безразличным тоном, будто бы они всё ещё играли в ту игру «кто кого завалит». — Мне нравится делать так, как я хочу, — хмыкнул Хёнджин и наклонился к Феликсу вновь, — заведи руки за спину, — скомандовал он, а потом добавил, — твои разведённые в стороны ноги мне ещё пригодятся сегодня. — Заткнись, — бросил Феликс и послушно завёл руки за спину, — блядь! — тихо выдохнул он, когда Хёнджин, не церемонясь, туго стянул его руки за спиной, но после слегка ослабил. Феликс на пробу дёрнул руками. Те были на совесть закреплены сзади так, что без чужой помощи не вырвешься. — И как я буду нажимать на кнопку? — спросил он. — Ногой, — хмыкнул Хёнджин, — моя очередь. Он мягко жмякнул по экрану и бросил насмешливый взгляд на Феликса. Тот закатил глаза и отвернулся в сторону, будто ему совсем не было интересно, что же там такое выпадет. — «Дедди-кинк», — зачитал Хёнджин. — «Условие: до конца сессии обращайтесь к вашему партнёру так, будто Вы его папочка». На лице у Феликса случилась непроизвольная гримаса смеси удивления, отвращения и смущения. — «Называйте своего партнёра деткой, малышом, крошкой»… — Перестань! — оборвал его Феликс и поморщился. — Господи, какой ужасный кинк, просто мерзость. — Тебе правда так не нравится, детка? — как ни в чём не бывало сказал Хёнджин. — Хван Хёнджин! Если ты ещё раз назовёшь меня!.. — Как, детка? — Я, клянусь, изобью тебя! — Ногами? — усмехнулся Хёнджин и ловко увернулся от пятки, летящей ему прямо в нос. Он перехватил чужую стопу, крепко обхватил её за пятку и, наклонившись, прошептал: — Аккуратнее, детка, — он оставил лёгкий поцелуй на подъёме стопы. Чувствительная дрожь пробежала по телу Феликса. Он шумно выдохнул и попытался отнять ногу к себе, но Хёнджин держал его очень крепко. — Твоя очередь, — сказал он и мягко улыбнулся, — выбери что-нибудь горячее, детка. — Уёбок, — тихо фыркнул Феликс и одарил Хёнджина красноречивым взглядом. — Для тебя, Феликс, кто угодно, — хмыкнул он и выпустил чужую стопу из рук, — выбирай. Фел показательно закатил глаза и, чуть выгнувшись, потянулся ногой к планшету. Он аккуратно нажал пальчиками по кнопке в середине экрана, запуская уже знакомую анимацию с рисованными извращенцами. — Осталось четыре раунда, — зачем-то сказал Феликс. — Знаю, — ответил ему Хёнджин, — и, кажется, они будут очень горячими. Только вот насколько — Хван и не предполагал. Анимация на экране остановилась и появилась перевёрнутая надпись. Хёнджин прочитал её про себя и расплылся в улыбке. Феликсу эта лыба сразу не понравилась. Он приподнялся, встал на колени, вытянулся немного вперёд и прочитал написанное. — Пиздец… — растерянно выдохнул он. — О, ты не прав, детка, — усмехнулся Хёнджин, — это просто прекрасно. На экране красовалась надпись «кроссдрессинг». И внизу пояснение: «Вы должны надеть на себя предмет из гардероба противоположного пола: будь то нижнее бельё или любой другой предмет одежды». Феликс, прочитав весь текст, легко выдохнул и заметно расслабился. — Если действие выполнить невозможно, то оно пропускается, верно? Значит, нам осталось всего три раунда и… — Почему пропускается? — многозначительно хмыкнул Хёнджин. — Посиди на кровати, детка, я сейчас вернусь. — Что значит посиди на кровати? — переспросил Феликс. В тот самый момент его задница почуяла неладное. А она, чёрт возьми, ещё ни разу не ошибалась. Хёнджин оставил вопрос без ответа, зато минуты через две вышел из гардеробной с пакетиком «Виктория Сикрет». — О нет, — пробормотал Феликс. — О да, детка, — с улыбкой на всё лицо ответил ему Хёнджин. Он перевернул пакетик и высыпал всё содержимое на постель. Внутри оказалось красное кружевное бельё. Женское. Тканевый лифчик без чашечек, какие-то ниточки вместо трусов и чокер с колокольчиком. Феликс посмотрел на всё это добро, потом на Хёнджина, потом снова на бельё. — Ты и такое носишь? — Выбирай, — проигнорировав дурацкую шутку, сказал Хёнджин, — хотя если бы выбирал я, то ты надел бы всё это, без исключений. Твои серые боксеры тебе не подходят. — Какого хуя… — хотел было начать возмущаться Феликс. Боксеры были охуенными. Удобными такими, с резиночками вокруг бёдер. В одну сотую от цены комплекта от «Виктории Сикрет», конечно, но Феликс не привередливый! Вон, даже к Хёнджину пришёл. Настолько непривередливый. — Откуда у тебя это? — вместо праведного возмущения спросил Феликс. — Купил в подарок одной, но она бросила меня раньше своего дня рождения, — пожал плечами Хёнджин, рассказывая о расставании без сожаления и грусти, — зато пригодилось. Тебе, — добавил он и серьёзным тоном сказал, — надевай, Ли. Меж двух зол выбирают наименьшее? Феликс с опаской посматривал на красный комплект на светло-бежевом покрывале, будто это было не женское нижнее бельё, а как минимум какие-нибудь особо опасные шмотки, которые только наденешь и сразу умрёшь. От стыда, блядь. — Значит, наденешь всё? — Подожди, Хван, — огрызнулся Феликс. Он выбирал между чокером с колокольчиком и бюстгальтером. Кружевные стринги же выбыли из голосования первыми. Сука, он с серыми боксерами тут до конца! — Вот же блядь, — поморщился Феликс, — давай это, — сказал он и кивнул подбородком на красный тканевый лифчик, — господи, блядь, почему я. Хёнджин подцепил это безобразие пальчиком, а Феликс зажмурился и для верности ещё и отвернулся в сторону, чтобы не видеть этого позора. Он почувствовал, как на его шею опустилась лёгкая, почти воздушная ниточка с кружевом. — На мне бы он смотрелся совсем ужасно, — ответил ему Хёнджин, — приподними руки, вот так… Ну вот и всё! За спиной под лопатками у Феликса щёлкнула застёжка. Что-то очень мягкое и приятное коснулось его груди. Оно ощущалось как вторая кожа. Красная, кружевная вторая кожа. — Идеально, — на выдохе произнёс Хёнджин. Из его тона пропали весёлые нотки. — Заткнись, — огрызнулся Феликс и поджал колени к груди, пытаясь скрыть этот позор. Справа от него, прямо напротив кровати, стояло большое зеркало в рост. Он всеми силами избегал смотреть на своё отражение, всё ещё надеясь сохранить хотя бы грамм гордости. — Теперь твоя очередь, — небрежно бросил Феликс, — надеюсь, тебе выпадет перо в задницу. — Это даже не кинк, — хмыкнул Хёнджин и, не отводя заинтересованного взгляда от Феликса, нажал на экран не глядя. Касание запустило уже ненавистную для Фела анимацию, которая сменилось новым действием. Приговором для Хёнджина. И для Феликса тоже. Фел увидел это первым. Его губы растянулись в издевательской улыбке. Казалось, вот он! Триумф. Теперь этот чёрт за всё ответит. Но когда Феликс осознал весь масштаб пиздеца, улыбка на его губах растаяла так же быстро, как и появилась. — Что за пиздец… — прошептал он и поджал губы. Хёнджин опустил взгляд вниз и неоднозначно усмехнулся. — Ты сам сказал не убирать это. На экране большими буквами было написано: «Римминг». Без дополнительных пояснений. — Ты же не собираешься?.. — оборвал фразу Феликс и замолчал, шумно сглотнув. — Хёнджин! — шепотом прокричал он и для верности отполз по кровати назад. — Ты для этого сюда пришёл, — ответил он. Голос его был ровным и спокойным. — Ты же никогда… — Надеюсь, в следующий раз тебе выпадет кляп, Ли. В первом же раунде, — сказал Хёнджин и обхватил лодыжку Феликса пальцами. Он резко дёрнул её на себя, укладывая парня спиной на кровать. — Какой следующий раз! Блядь, Хван! — тихо прошипел Фел, у которого из-за позы неприятно ломило руки за спиной. — Какая же ты сука. — А я знаю, — с улыбкой на губах ответил Хёнджин и ловко подцепил резинку боксеров пальцами, стягивая их с Феликса одним движением. Пала последняя линия обороны. Феликс же, не имея возможности сопротивляться из-за связанных за спиной рук, закономерно сделать ничего не мог. Он попытался зарядить пяткой Хёнджину в лицо, но тот легко увернулся и устроился между ног парня, подтягивая того за бёдра к себе. Ситуация буквально хуже некуда. Феликс, со связанными руками, в красном кружевном бюстгальтере, без трусов, с раздвинутыми ногами и приметным стояком между. Хёнджин облизнул губы и улыбнулся. — А тебе нравится, — сказал он и склонил голову вбок, — каково это — хотеть меня на трезвую голову? Феликс шумно сглотнул и бросил в Хёнджина злобный взгляд. Он и подумать не мог, на что идёт. Хотя, конечно же, он понимал, что всё это могло закончиться именно так, но готов к такому определённо не был. И если тело реагировало однозначно — член стоял и был готов к труду и обороне, то вот треклятая, уже в который раз пострадавшая гордость… Точнее её жалкие остатки. Щёки Феликса вспыхнули от стыда. Под внимательным взглядом Хёнджина вмиг стало по-настоящему жарко. Тот без стеснения осматривал парня под собой. На его губах играла лёгкая ухмылка, которую Феликсу хотелось стереть. Желательно ударом пятки в нос. — Успокоился? А то я хочу не только смотреть, знаешь, — сказал Хёнджин и, стянув резинку с запястья, пальцами зачесал волосы назад, собирая пряди в небольшой хвостик на затылке. — Пиздец, — прокомментировал Феликс. — Согласен, — хмыкнул Хёнджин и наклонился вперёд, касаясь нежной кожи бедра губами. Он оставил лёгкий поцелуй чуть ниже коленки и негромко прошептал, обдавая участок тела горячим дыханием: — Тебе когда-нибудь делали это? — Нет, — выдохнул Феликс и зажмурился, будто готовился к самому худшему. — Тогда для нас обоих это будет впервые, — ответил Хёнджин. Феликс задержал дыхание. От волнения у него заложило уши. Он ни черта не слышал, а каждая секунда казалась ему вечностью. А потом чужой влажный язык коснулся его входа. И его жизнь окончательно разделилась на до и после. Будь у него свободны руки, он бы зажал ими рот. Но, к несчастью для него, это было невозможно. С его губ слетали невольные, совсем тихие стоны. Он сильно прикусил щёку изнутри, но отвлечься от ощущений снизу это помогало мало. — Бля-я-я… — горячо прошептал Феликс и чуть прогнулся в пояснице. Ощущения были необычные, ни с чем не сравнимые. Будто запретные, неправильные. Хёнджин закинул одну его ногу себе на плечо, ещё сильнее раскрывая и без того разведённые ноги Феликса в стороны. Фел сминал пальцами покрывало и глотал стоны и всхлипы, желая, чтобы это как можно скорее закончилось. Или же, наоборот, не заканчивалось никогда. Хёнджин не давал ему и шанса опомниться. Он мял его ягодицы пальцами, ласкал языком вход, слегка надавливая на дырочку. Феликс чувствовал, как у него из-за ощущений взмокла спина. Было страшно, стрёмно, но пиздец как приятно. — Перестань! — просил Феликс и одновременно прогибался в пояснице. С его губ срывались стоны, которые уже граничили со скулежом. Это была пытка, сладкое бесконечное мучение. Его задница была мокрой от слюны. Чужой язык то и дело проникал в расслабленный вход, вызывая по телу Феликса табун обжигающих мурашек и волны лёгкой дрожи. Он чувствовал себя странно. Это определённо было удовольствие, но другое. То, которое до недавнего времени было для него запретным. Но хуже всего было то, что член его по-предательски крепко стоял. Гордо лежал на животе и требовал, так сказать, к себе полного внимания. Ну и был, судя по всему, совсем не против сложившейся ситуации. Это той, в которой Феликс в одном шаге от потери своей анальной девственности. С Хван, блядь, Хёнджином, которого он терпеть не мог, но о котором думал двадцать четыре на семь. — Твоя очередь, — прошептал Хёнджин. Его губы были влажными от слюны. Несколько прядей выбилось из-под резинки и упало ему на лицо. Он смотрел на Феликса хищно и по-собственнически, прямо как в ту новогоднюю ночь. Выглядел так, будто был готов вот-вот наброситься, но каким-то чудом всё ещё продолжал держать себя в руках. — Нажми за меня, — на выдохе произнёс Феликс и прикрыл глаза. В него вошло сразу два пальца. Расслабленный после языка вход спокойно пропустил их внутрь. Фел быстро и отрывисто задышал. Мучительнее всего было то, как сильно он хотел коснуться своего члена. Он был готов уже, как тогда, по-собачьи тереться о ногу Хёнджина бёдрами, только чтобы скорее ощутить оргазм и всё закончить. — «Кинк на мольбы», — зачитал Хёнджин уже далеко не ровным тоном, — «умоляйте своего партнёра сделать вам приятно или разрешить вам кончить. Время: до конца сессии». Феликс ничего не ответил. Будь у него свободны руки, он бы закрыл ими лицо, разбил бы Хёнджину нос и вообще!.. — Бляяя, — в голос простонал он, когда Хёнджин, вылив на ягодицы Ликса что-то холодное и липкое, стал двигать пальцами в его заднице. — Кинк на мольбы, детка, звучит не так. — Пожалуйста!.. — прошептал Феликс, сам до конца не понимая, о чём именно он просил. Чистое удовольствие. Фел чувствовал его каждой клеточкой своего тела. Три пальца входили уже свободно, а сам Феликс не задавался вопросом, какого чёрта они вообще там делают. Хёнджин проходился по какому-то местечку внутри — и Феликса будто подбрасывало, а по его телу проносился разряд тока. — Последний раунд, — произнёс Хёнджин, — моя очередь. Феликсу было глубоко поебать, что ему там выпадет в этот раз. У него затекли руки, ему хотелось кончить, и чтобы пальцы в заднице прошлись по той чувствительной точке ещё пару-тройку раз. Но Хёнджин исполнять желание не спешил. — Прекрасно, — хмыкнул он. На экране большими буквами было написано «Проникновение без презерватива». И на моменте, когда Фел был готов вот-вот кончить, из его задницы пропали пальцы. Он не смог сдержать шумного всхлипа. Всё его тело покрылось мелкими мурашками. Феликс всё это время старался не пересекаться взглядом с Хёнджином. И заодно с самим собой, в зеркале напротив кровати. Но с исчезновением пальцев пришло ощущение, что всё закончилось. Фел расслабился и перекатился на бок. Руки неприятно ломило из-за ремня на запястьях. За спиной у него чиркнула зажигалка, а через пару мгновений комната наполнилась запахом табака. — Ты готов проверить то, ради чего ты здесь? — спросил его Хёнджин. Феликс видел его профиль в отражении. Тот сидел полубоком, лицом к Феликсу, в одних чёрных боксерах. Взгляд Хёнджина был направлен на экран планшета, а сам же Феликс старался не смотреть на самого себя — с красным лицом, что было в цвет кружевного лифчика на груди, стянутыми руками за спиной и без трусов. Хёнджин в отражении поднёс к губам сигарету и неспешно затянулся. Феликс понимал, о чём идёт речь. О том, чтобы по-настоящему пересечь линию. Его тело всё ещё легко подрагивало после последнего контакта. В заднице было неприятно пусто, а сердце всё не успокаивалось, то и дело колотясь о грудную клетку. — Дай и мне, — попросил Феликс немного охрипшим от стонов голосом. А потом добавил совсем тихо. — Пожалуйста. Хёнджин усмехнулся и поднёс сигарету, которой пару секунд назад и сам касался губами, ко рту Феликса. Тот жадно затянулся и прикрыл глаза, медленно выдыхая сигаретный дым. Одна затяжка, две. Сердцебиение постепенно приходило в норму. — Давай, — согласился Феликс после нескольких минут молчания. Эти слова слетели с его губ так легко и звучали настолько естественно, будто никакого другого варианта и не было. Хёнджин сначала ничего не ответил. Зеркало отразило его улыбку, которую в одно мгновение сменил хищный оскал. — Тогда я хочу отодрать тебя без резинки, — сказал он и быстро затушил сигарету о пачку, — теперь тебе не сбежать, детка. Атмосфера в комнате после этих слов стала другой. Солнце скрылось за облаками, погружая помещение в полутень. Хёнджин опустил ладонь на обнажённое бедро Феликса и мягко погладил его по ягодице. — Хочешь освободить руки? — спросил Хёнджин. — Ты всё это время, как хороший, послушный мальчик, держал их за спиной, — добавил он и ласково провёл пальцами по слегка покрасневшим запястьям Феликса. Феликс держал другой конец ремня в кулаке, самостоятельно стягивая и удерживая свои руки на месте. Просто потому, что Хёнджин попросил его сделать это. Феликс в ответ отрицательно покачал головой. — Мой послушный мальчик, — завороженно произнёс Хёнджин, — я хочу наградить тебя за это. Как именно — он не сказал. Феликс в отражении зеркала видел, как тот немного отполз по кровати назад, наклонился вперёд, а потом… — Бля-я-я, — на выдохе выругался Феликс. Его головки члена коснулся влажный горячий язык. Возбуждение, что немного отступило за те несколько минут передышки, накатило вновь. Хёнджин сосал ему так, будто делал это в первый раз. Он задевал чувствительную кожу зубами, брал не на всю длину, сбивался с ритма. Но Феликс… Феликс от этих манипуляций улетал куда-то далеко. Он в голос стонал, прогибался в спине, кусал свои губы и шептал только негромкое: — Пожалуйста, пожалуйста!.. Он с силой цеплялся за ремень, удерживая руки на месте, чтобы оставаться «его послушным мальчиком». Ощущения были такими острыми, что горячие волны стали накрывать его быстрее обычного. Феликс развёл ноги в стороны, стал толкаться навстречу горячему рту и был уже готов кончить, как… — Не так быстро, — хриплым тоном сказал Хёнджин и усмехнулся. Его губы были влажными от слюны. Он накрыл головку Феликса большим пальцем, не давая тому кончить. — Пожалуйста, пожалуйста! — просил Феликс. Это было почти невыносимо, находиться в шаге от заветного ощущения полного погружения и не получить его. — Ещё рано, детка, — ответил ему Хёнджин. Он накрыл его тело своим и прошептал ему в губы. — Я не успел как следует распробовать тебя. Феликс в последнюю секунду увернулся от поцелуя. — Я не целуюсь после того, как мне отсосали, — выдохнул он. — Теперь целуешься, — ответил ему Хёнджин, и, прихватив его пальцами за подбородок, накрыл чужие губы своими. Последний раз они целовались ещё в прошлом году, и Феликс уже успел забыть, насколько это охуенно. Поцелуи с Хёнджином отличались от всех, что были у Фела раньше. Хёнджин целовал его жадно, не давая ни единого шанса на доминирование. Феликс позволял чужому языку в его рту делать всё, что этому Хвану вздумается. Целоваться таким образом было непривычно, но, блядь, доставляло пиздецки. Особенно, если учесть, что Хёнджин целовал его после того, как отсосал ему. — Пиздец, — выдохнул в поцелуй Феликс. Ему вновь было жарко, нечем дышать, а перед глазами плыло. Похоже на опьянение из-за алкоголя. Только это из-за Хван Хёнджина. — Нет, — хмыкнул Хёнджин, — пиздец будет сейчас. Он приподнял Феликса за бёдра, будто ни черта не весил, и посадил его к себе на колени. Феликс ощутил, как сразу несколько пальцев вошли в него. — Ты готов, — прошептал Хёнджин. Пальцы покинули зад Феликса, а через несколько мгновений в его дырку стало проникать что-то сильно большее, чем пара сложенных пальцев. — Блядь! — тихо выругался Фел. Когда Хёнджин начал плавно входить в него, у Феликса перед глазами всё потемнело. Он зажмурился и напрягся всем телом. — Расслабься, — сбивчиво прошептал Хёнджин, которого самого неплохо так колотило от ощущений, — сейчас будет легче, детка. Было проще сказать, чем сделать. Размер у Хёнджина был такой, скажем, какой Феликс не мечтал засунуть себе в зад. В первые несколько бесконечно долгих секунд он ощущал только боль. Такую сильную, что Феликс думал, будто вот-вот умрёт. Боль в считанные мгновения распространилась по всему организму и захватила тело. Хёнджин вошёл на всю длину и замер внутри. Феликс сильно сжимался вокруг него, доставляя парню ответный дискомфорт. — Всё хорошо, — ласково прошептал Хёнджин. Он наклонился и оставил несколько лёгких поцелуев на влажных от слёз щеках Феликса, — ты так хорошо справляешься, детка. Такой мягкий, узкий и горячий внутри. Он продолжал нашёптывать какую-то чепуху о том, какой Феликс красивый, сексуальный и притягательный. Как хорошо в нём внутри, как прекрасно он смотрится в красном кружевном бюстгальтере. Его голос и близость волшебным образом и правда успокаивали. И с каждой незамысловатой похвалой Фел легко вздрагивал и заметно расслаблялся. Хёнджин продолжал водить пальцами по его спине, пояснице и бёдрам, будто снимая чужое напряжение, слой за слоем. Боль стала постепенно притупляться, оставляя после себя ничего, кроме дискомфорта от распирающего зад члена. — Я могу двигаться, детка? — прошептал Хёнджин, когда парень под ним перестал дрожать. — Пожалуйста, — тихо выдохнул Феликс. Хёнджин мягко толкнулся. Раз, другой. А на третий у Феликса перед глазами возникли цветные пятна, будто салюты. Он зажмурился и открыл глаза вновь. Голова закружилась, а по телу пробежалась горячая волна. Она осела внизу живота, и Феликс сам и не понял, когда начал двигать бёдрами в ответ. — Пиздец, — прошептал Фел, — это просто… — Охуенно, — закончил за него Хёнджин, удерживая бёдра Феликса руками, — ты так сжимаешь меня, детка. — Блядь, да, вот здесь, сильнее, — на выдохе произносил Фел, прогибаясь в пояснице и подставляя под глубокие толчки. В его ушах отдавались шлепки, когда бёдра Хёнджина стукались о его зад. — Иди сюда, детка, — позвал его Хёнджин и притянул к себе парня за шею, вновь накрывая его губы своими. Чистое безумие. Чужой член рваными толчками проникал в него без всякой защиты, чего Феликс себе никогда не позволял раньше. Он всегда использовал презервативы, даже тогда, когда ему говорили «меня можно без». А теперь его самого «имели без». Феликс не смог бы точно сказать, сколько это продолжалось. Хёнджин несколько раз менял позу, ставил его на колени и вбивал в кровать мощными толчками, а потом наоборот, укладывал рядом с собой и проникал так медленно и нежно, что хотелось выть от удовольствия и умолять его не останавливаться. Он слышал это бесконечное «детка, детка», что в один момент не выдержал, а с его губ слетело: — Назови меня по имени. Хёнджин остановился на несколько секунд и замер. А потом улыбнулся одними уголками и нежно коснулся щеки Фела пальцами. — Феликс, — прошептал он, — мой чувствительный, послушный мальчик. — Чёрт, — тихо выдохнул Фел и спрятал своё лицо на плече у Хёнджина. Чужие слова разожгли что-то горячее в его груди. Что-то новое и не совсем понятное. Странное, но приятное. Какое-то удивительное чувство, название которому всё крутилось на языке, но Феликс так и не мог произнести его. — Отпусти руки и обними меня за шею, — попросил его Хёнджин, и добавил совсем тихое, — пожалуйста. Будто ему и правда было нужно это. Феликс отпустил конец ремня, которым он всё это время стягивал себе руки. Пальцы из-за долгого натяжения почти не ощущались и начали покалывать, когда кровь прилила к ним вновь. Фел освободил одну руку и прямо так, не снимая ремня с другой, обнял Хёнджина за плечи. Феликс чувствовал, как член внутри него становился больше. Хёнджин проникал в него глубоко, резкими и быстрыми толчками. Чувствовать всё это лицом к лицу, еле сдерживая стоны и обнимая Хёнджина за плечи — для Феликса слишком много. В ушах у него зазвенело. Перед глазами всё поплыло. По всему телу стал распространяться жар и мелкая дрожь. Ощущения, там, внизу, были новые, необычные, почти пугающие. Феликс невольно стал сжиматься вокруг члена, сильнее хватаясь за шею Хёнджина, как за спасительную соломинку. — Хёнджин! — на выдохе позвал он. — Давай, Феликс, — ласково прошептал тот в ответ и погладил парня по влажной от пота спине, — давай сделаем это вместе. Он сильно прижимал Феликса к себе, будто так же нуждался в нем, как и сам Феликс в Хёнджине. Феликс чувствовал безграничное тепло. Оно накрыло его с головой, оглушая на несколько мгновений. Он улыбнулся и мягко коснулся губ Хёнджина лёгким поцелуем, а потом кончил, так и не прикасаясь к себе спереди. Вместе с этим его тело покинули оставшиеся силы. Он обмяк и прикрыл глаза. Сознание, даже не помахав на прощание, оставило его. Сквозь сон он чувствовал, как кто-то бережно, едва касаясь, чтобы не разбудить, обтирал его прохладными влажными салфетками. Сон и вовсе улетучился, когда этот кто-то отодвинул одну половинку ягодицы и двумя пальцами проник в его зад, извлекая из него сперму. Феликс закусил щёку изнутри, чтобы не издать лишнего звука и не выдать себя. От нежных прикосновений кожа покрылась крупными мурашками. Хёнджин ласково гладил его вдоль корпуса, оставляя совсем лёгкие, почти неощутимые поцелуи то тут, то там. Феликс так сильно не хотел испортить момент, что решил и дальше притворяться спящим, ведь принимать такие незамысловатые ласки от парня, с которым у тебя, вроде как, негласная вражда, намного приятнее, чем казалось раньше. — Поспи ещё, — прошептал Хёнджин и накрыл Феликса большим тёплым мягким одеялом. Фел моментально задремал, забывая обо всех своих планах на «тайком проследить за этим». От подушки приятно пахло зелёным чаем, жасмином и немного горькими сигаретами. Этот аромат погружал Феликса в пучину спокойствия и безмятежности. И пока он боролся со сном (проиграл по всем фронтам, всухую), Хёнджин, закончив ухаживать за своим мальчиком, стянул шаль с мольберта и бесшумно переставил его к кровати. На холсте схематично был изображён кто-то на большой кровати (подозрительно похожей на Хёнджиновскую), укрытый одеялом. Лицо, тело, было отображено только несколькими линиями, очень грубо и примитивно, без уточнений. После той новогодней ночи, с уходом Феликса, Хёнджина оставила Муза. Вдохновения не было, и всё, что он смог из себя выжать в новогоднюю ночь, небрежный набросок человека в его кровати. Хёнджин с тех пор потерял покой. Он ощущал себя пустым, стерильным холстом, в своей белой квартире без ярких тонов. Он всегда стремился к порядку и сторонился хаоса, а когда столкнулся с ним, то понял, что нуждался в нём больше всего в скучной серой жизни. Он бросил взгляд на спящего Феликса. Тот обнял одеяло ногами, оголяя задницу и даже не подозревая, в какой потенциальной опасности под названием «второй раунд» находится. У него были небрежно растрёпаны волосы, а ещё он смешно причмокивал губами, во сне дуя их на манер уточки. Хёнджин невольно улыбнулся и пальцами огладил его нечёткий силуэт на холсте. Желание в голове возникло в мгновение ока. Он уже миллион лет не рисовал акварелью. В какой-то момент все цвета пропали из его жизни, и он стал работать исключительно простым карандашом или угольком для графики. Акварельные краски валялись у него в самом дальнем ящике, где-то в углу, рядом с вещами из разряда «надо уже отнести их на мусорку». Упаковка была совсем новая. Хёнджин купил её с надеждой, что апатия когда-нибудь отступит, и он вновь вернётся к нежным цветам и ярким картинам. Но этого не произошло. Ни через неделю, ни через месяц. Даже ни через год. Но теперь он чётко ощущал, что готов. Время пришло. Он вскрыл новую пачку и вдохнул запах краски. Сладковатый, давно забытый, но такой тёплый и родной. Хёнджин с замиранием сердца окунул кисточку в воду, взял в руки палитру и замешал несколько тёплых оттенков. Персиковый, бежевый, розовый. Он наносил их на холст, на котором проявлялся силуэт Феликса, такой нежный, воздушный. Тёплый. Хёнджин заворожённо, не касаясь холста, провёл пальцами поверх картины. Нежно-коричневый — веснушки, тёпло-жёлтый — волосы, розовый — следы от поцелуев на шее и лице из-за пролитых от удовольствия слёз. Хрупкий, но сильный. Красивый и удивительный. Будто настоящая драгоценность в его кровати. Чистый хаос, разогнавший чёртову апатию и не оставивший от неё ни следа. Феликс, конечно, на сдаче работ будет полностью красным, с головы до пят. Вся группа во главе с преподавателем, будет пялиться на его покрытый веснушками зад. А снизу подпись: Хван Хёнджин. «Моё счастье».