Чёрное сердце

Никита вышел на улицу, дверь позади мягко закрылась. Сверху сыпался поздний февральский снег, ледяными песчинками врезаясь в лицо. Поморщившись и запахнув пальто, Никита привычно перешёл на тёмную сторону улицы и по тени двинулся в сторону дома. Внезапно среди сырости, прелых листьев и земли чуткий нюх альфы уловил знакомый аромат свежесмолотого кофе. Он некоторое время будто шёл рядом с Никитой, пока альфа, прищурившись, сам не пошёл за ним. Запах увёл его с основной дороги, поманил за собой через небольшой парк, а после в тёмный переулок, где… — Я тебя так отмудохаю, что родная мать не узнает! Как истинный охотник, Никита остановился в тени с подветренной стороны, чтобы не выдать себя запахом. При малейших изменениях направления ветра он неслышно переступал из стороны в сторону, не отрывая взгляда от происходящего в переулке. Три чёрные фигуры почти вплотную обступили человека. Одна из фигур сильно толкнула его в грудь. — Чё ты на это скажешь?! Повторишь, что до этого сказал? Никита узнал голос Ржавого, одного из самых опасных альф в городе, инстинктивно расправил плечи и приподнял верхнюю губу, обнажая клыки. Ржавый с его приспешниками кошмарил местный район всю свою жизнь. По сути, они были на своей территории и имели на это полное право, вот только запах, исходящий от человека, до которого они докопались, не давал Никите развернуться и бесшумно раствориться в темноте. Запах этот принадлежал парню из клуба, который так дерзко его прокатил. Омеге. Вот сука! — Я сказал — руки убрал! — омега, видимо, всё-таки осмелился повторить свои слова. И сразу же получил глухой удар в живот, после которого рухнул на асфальт. Никита сжал руки в кулаки — если этот парень не ожидает подмогу или в кармане ветровки у него не лежит пистолет, то он сумасшедший или самоубийца. В любом случае, бить омегу в живот — низко. Даже для Ржавого. Вмешиваться в чужой гоп-стоп — дело неблагодарное, зачастую чреватое большими непрятностями. Никита же считал себя человеком разумным и на рожон старался без причины не лезть, поэтому удивился, когда услышал свой хрипловатый голос: — Пацаны… — он тяжело вышел из тени, приподнимая руку в знак приветствия. — Здорóво. — Иди, куда шёл, Кащей! — взвизгнул Ржавый и пнул валяющегося на асфальте омегу, обратившись уже к нему. — Я тебя зарежу! Кожу с тебя сдеру! В слабом свете фонаря блеснуло лезвие ножа. По загривку Никиты побежали мурашки, которые он прогнал, по-собачьи встряхнувшись. — Не-не, пацаны, это свой! Он просто малёк попутал… Даже на своей территории Никита бы не бросился на Ржавого и его прихвостней без раздумий. Все знали, что у жестокого альфы после смерти матери окончательно поехала кукуха, так что угроза про содранную кожу вполне могла оказаться не просто угрозой. — Чиво-о-о?! — взвыл Ржавый, замахиваясь ножом. — Не мешай мне вершить правосудие! Какое ты имеешь право? Никита поднял ладони вверх, показывая, что безоружен. В поисках ответа он посмотрел на омегу — тот полулежал, прикрывая разбитую скулу рукой. Неясно, узнал ли он Никиту, но смотрел враждебно. Неужели не страшно? — Какое. Ты. Имеешь. Право? Ты что — его альфа?! — брызнул слюной Ржавый, снова полоснув по воздуху ножом. Сходил в клуб развеяться, блять! Никита утробно зарычал, напоминая, что он не просто альфа, а потенциально высший альфа. — Да! Это мой омега, — при этих словах у лежачего в глазах мелькнул ужас, но Никита этого не заметил. Он переводил хмурый взгляд со Ржавого на его прихвостней, в любую секунду ожидая нападения. — А что он тогда ходит у тебя немеченый? — Ржавый опустился на корточки, схватил омегу за грудки и притянул к себе. — Ты Кащея знаешь? Говори! Чёртов омега помотал головой из стороны в сторону. — Не знаю и знать не желаю. — Ты зачем людей обманываешь? — наклонил голову вбок Никита, изо всех сил стараясь говорить спокойно. — На обиженных воду возят, слыхал такую пословицу? Пойдём, это, в квартиру. Там перетрём обо всём. По-человечески. — Не пойду. Ржавый смотрел то на Никиту, то на свою жертву. Его приспешники по обеим сторонам скалились, ожидая указаний. — Немеченая омега никому не принадлежит, значит, будет принадлежать нам! — заявил он, — Сварим пельмешки из немеченой омежки! Будут на ножке из кожи новые сапожки! — Ржавый приставил ко рту лежачего парня нож и надавил. Горький запах кофейной гущи резко ударил Никите в нос и в голову. — СТОЙ! — взревел он так, что все три бандита инстинктивно отпрянули и втянули головы в шеи. Никита быстро подошёл к лежащему омеге, схватил его за шкирку, вздёрнул к себе и, несмотря на сопротивление, вонзил зубы ему в шею.