Чёрное сердце

— Как ты сюда попал? — слова вырвались раньше, чем Никита понял: звучали они не особо дружелюбно. В квартире ещё чувствовался запах Вовы, и незапланированное появление другого альфы на закрытой территории, которая должна быть для омеги безопасной, настораживало. Это чувство было в новинку, особенно по отношению к Портному, но забыть о себе не позволяло. Никита сам бы его нашёл, нашёл бы и рассказал всё, честно! Но сперва ему нужно было самому разобраться, что к чему. Портной помолчал, испытывающе разглядывая Никиту и натягивая нить молчания до звона в ушах, а потом озвучил его мысли: — Омега твой сбежал, дверь оставил нараспашку. Вот я и вошёл. Кащей глянул на него исподлобья, подавив тяжёлый вздох. Он решил ничего не отвечать, и вместо этого прошёл к раковине, взял с полки две побитые кружки и поставил на стол. Кружки были разные — одна низкая, широкая и в коричневый горошек, другая высокая, с золотыми полосками. Портной посмотрел на них, а потом вязко перевёл взгляд в угол, где на полу стояли запылённые и не запылённые бутылки. Никита приподнял брови — будешь? Тогда я достану рюмки. Портной не ответил и склонился обратно к деревянной фигурке. Чёрные прямые волосы выскользнули из-под ушей и наполовину скрыли его бледное лицо. Кащей тоже не проронил ни слова. Портной сам научил его этому приёму — тяжёлому молчанию, вынуждающему собеседника нервничать и говорить больше, чем тот хотел, лишь бы заполнить неловкую тишину. Никита не думал, что когда-то испытает это на себе. Тишина и вправду давила. Хотелось её нарушить, но он не знал, с чего начать. Столько всего произошло… — Со Ржавым нехорошая ситуация вышла, — как ни в чём не бывало заговорил Портной, бросив на Никиту испытывающий взгляд. И откуда он всегда всё узнавал? Сидел в своём подвале, но видел оттуда далеко. Обычно эти знания были Никите только на руку… Он шумно выдохнул, со скрежетом отодвинул стул и сел напротив. — Знаю. Я разберусь. Схожу, покумекаю с ним, разрулим. Когда-то они с Портным договорились не врать друг другу, да и бесполезно это было — любую фальшь со стороны Кащея тот чуял за километр и безжалостно пресекал. С Портным Кащей был честен настолько, насколько мог — не преуменьшал, не заговаривал зубы, не делал вид, что впервые о чём-то слышит. — Пользоваться привилегией потенциально высшего альфы во время свалки не по-альфийски. Кащей осклабился. Безоружному ему было бы сложно победить в драке на чужом районе, а бросить Вову одного он не мог. — Я был один, а их четверо. — Стоил он того? — Портной самым кончиком ножа стал прорезать мелкие детали на фигурке. То ли сова, то ли бочка какая-то. Никита решил не гадать — под конец станет ясно. Он не знал, что сказать. Спасением левых людей он никогда не страдал, а разговоры о Вязке и омегах у них были табуированы. У Кащея не было тайн от Портного, но о Вове почему-то рассказывать не хотелось. — Ты влез в драку на чужой территории, пахана их расстроил, нарушил альфийский кодекс, пациента у людей увёл, лишил честного заработка, — чёрные глаза слегка сузились. — Позволил себя пометить, — при этих словах Никита, сам того не желая, низко зарычал. — Вот я и спрашиваю — стоил он того? Омега, бросивший тебя одного в отключке на полу. Рычание не произвело на Портного никакого впечатления. Приложив усилие, Никита замолчал и разжал кулаки. — Я не мог иначе, — ответил раздражённо, неохотно, но взгляд отвёл. — Меня его запах вёл. Я раньше никогда такого не чувствовал, бляха-муха! — Вижу, — Портной чуть глубже втянул воздух. Будоражащий, пробуждающий ото сна кофейный Вовин запах. Никита знал, каким сладким он может быть. Ему захотелось довести Вову до состояния, чтобы вся комната заполнилась тягучим медовым ароматом — настолько, что голова пойдёт кругом. — Так, — Портной положил ладонь на стол, почувствовав смену настроения Никиты и уловив ход его мыслей. — А что ты будешь делать, когда он уедет? Улыбка Никиты померкла. Он нахмурился и отодвинул пустые чашки в сторону, чтобы между ним и Портным ничего не было. Кроме ножа и деревяшки, которую тот скоблил. — Куда уедет? — Никита прочистил горло. — Ну, куда… — Портной медленно собрал мелкие стружки, почти пыль, в кучку, выдерживая паузу. — Ты же не думаешь, что он останется с тобой? Поиграешь с ним в любовь, развлечёшь, и всё. Либо сам уедет в другой город, либо отец увезёт. Никита приподнял уголок губ — вообще-то, отец Вову как раз и привёл в первый раз. Во второй Никита его приволок в бессознанке. В третий хорошо бы сам пришёл. Добровольно. — Не придёт, — чёрные глаза Портного смотрели прямо в душу, выжженную и оттого недоверчивую. — Кащей, глупо. Признаться, не ожидал. Никита потупил взгляд. Он привык во всём полагаться на Портного, доверять его суждениям, повторять мысли слово в слово. Они высмеивали Вязки, которые делали омег глупыми, а альф озабоченными. Был у них в группировке омега, так Портной избивал его каждый раз, когда тот пропускал сборы из-за течек. Кащей наблюдал со стороны и хмурился — ну, ты же хотел равного отношения к себе… Любой, кто пропускает сборы без уважительной причины, получает по ебалу. Течка для Портного уважительной причиной не являлась. «Пустили бы его тут все по кругу, и дело с концом. Ему, думаешь, не всё равно было бы в таком состоянии?». — Посмотрим, — Никита фыркнул. — От меня так просто не отделаться. Он хотел сбросить градус напряжения, успокоить Портного, оправдаться перед ним. Да, они всю жизнь были заодно в этом вопросе, у Кащея и в мыслях никогда не было предавать их заветы, нарушать слово. Тем не менее, вот они — сидят друг против друга на залитой солнцем кухне. Кащей вдвойне проебался. Портной не проебался ни разу. И, скорее всего, он был прав — Никите с Вовой не по пути. Но добровольно от такого омеги Никита отказаться не мог. — Я вас познакомлю, — кивнул он будто самому себе, а потом закивал, глядя на Портного. — Познакомлю тебя с Вовой! Он ровный омега. Увидишь. — Ты откуда знаешь? — в прищуре чёрных глаз читалась насмешка. Никита ничего не знал про Вову, кроме того, что он невиданной красоты, точно царевич из сказки. В противовес тяжёлому земному Кащею Вова был лёгкий, небесный. Но они толком и не разговаривали, не до этого было… — Ровный он, — упрямо повторил Никита. — Познакомишь, — кивнул Портной. — Когда время придёт. Если он задержится хотя бы на месяц. — Задержится, куда денется. В голосе Никиты сквозила неуверенность. Он думал, что после меток партнёрам уже никуда друг от друга не деться, и Вова даже при всём желании не сможет уехать в другой город, но… из квартиры-то он смог уйти? Ничто его не остановило. Ничто не ёкнуло. Никита вдруг ощутил стянутую кожу на виске. На подушечках пальцев остались бурые песчинки крови. Это Вова его приложил? Или сам ударился? При попытке вспомнить момент Вовиного укуса голова давала сбой и неприятно ныла под переносицей. — Я найду его и всё выясню, — Никита посмотрел в глаза Портному. Тот явно не верил, что эта история хорошо закончится. И пусть — веры Никиты хватит на всех. — И после — через месяц — познакомлю вас. Несмотря на то, что он ничего не знал про Вову, а Вова ничего не знал про него, охотничья чуйка подсказывала Никите, что этот омега ему нужен. А своей чуйке Никита привык доверять.