***
Несколько часов назад...
— Вот уж не подумала бы! А с виду очень даже интеллигентный. Осаму неприязненно фыркнула, высасывая из трубочки остатки коктейля, а сидящая напротив неё подруга сделала большой глоток вина, чтобы лучше переварить полученную информацию. Яркие лучи цветомузыки, часто скользившие по столу, служили единственным источником света в полумраке ночного заведения, шум вокруг заглушал отдельные голоса, и в подобной обстановке легко было говорить о самом личном. — Все они с виду интеллигенты, пока ходят в очках и глаженых костюмах. — Но Анго меньше всех похож на негодяя, — продолжала настаивать подруга, поправляя заколку в пучке своих алых волос. Она смотрела в зеркало почти через каждые пять минут, то и дело прихорашиваясь, отчего её макияж становился всё более броским. — Поверить не могу, что он мог изменить тебе, да ещё и с мужчиной, прямо в вашей постели! — Мне кажется, даже с двумя: презервативы были разбросаны по всему полу... И не напоминай. Только имей в виду, Коë, я тебе ничего не говорила. — Само собой! Ты правильно сделала, что ушла от него. Знаешь, когда муж сказал мне, что вы с Анго расстались, я подумала: «Вряд ли всё настолько плохо, обычно они быстро мирятся». Однако же ситуация на редкость мерзкая! Надеюсь, ты не собираешься его прощать. — Разве он ищет прощения? — По-моему, он о тебе теперь и не вспоминает. Ужасный человек. Полуголая стриптизëрша, танцевавшая рядом на шесте, прогнула спину и вытянула шею, дотронувшись подбородком до плеча Коë. — Не подсыпешь мне на грудь? — спросила она с чарующей улыбкой. — Ты слишком увлекаешься дурью, а у тебя ещё клиент, — отрезала та. — Ну хотя бы на одну, Озаки-тян! — Иди переодевайся. Следующий заказ — плохая училка. Супруг Коë занимал значимую должность в администрации города, но она, вступив в брак, не решалась оставить свой прибыльный бизнес. Муж, разумеется, считал её заведение обыкновенным баром и не вдавался в подробности того, что происходило там в действительности. — Плохая училка. — Осаму игриво прикусила губу. — Мне это подходит. — Ох, представляю, каково тебе сейчас, раз уж ты пошла работать в школу! Совершенно несправедливая судьба. Взять вот Узумаки — ты её помнишь, она из нашего приюта; и что ж? Вышла замуж за владельца кафе! — Узумаки... Вроде бы помню. Это она тогда из петли меня вытащила? Голос Осаму был абсолютно ровным и спокойным, однако Коë стало не по себе. Много лет назад приютским воспитателям пришлось написать немало объяснительных, чтобы замять дело о попытке самоубийства четырнадцатилетней воспитанницы. — Да не смотри ты на меня, как на смертельно больную, — отмахнулась Осаму, заметив её растерянность. — Я давно переросла тот возраст, когда из-за сплошных неудач хочется кони двинуть. На свете полно чужих нервов, так зачем тратить собственные? — Правильно, — мягко кивнула Коë, — выпьем за твои будущие успехи.***
Осаму опасно прищурилась. — Я имею право распоряжаться свободным временем по своему усмотрению, лишь бы мои действия не выходили за рамки закона. Никаких скандалов, связанных со мною, не происходило, а прогуливать я не собиралась. Ещё вопросы? — У меня больше нет к вам вопросов, Дазай-сан, — рассерженно процедил Мурасэ, — но я приму во внимание всё, что сегодня увидел. Скоро мне предстоит запросить вашу характеристику у Фукудзава-сана, вот тогда и посмотрим, чего вы добились. Всех благ! — Он молча удалился вместе с помощниками, семенившими за ним по пятам. Осаму и правда не имела намерения весь день провести дома. Ей без предупреждения полицейских было ясно, что за прогулом последует увольнение, потому, переодевшись, надушившись самыми стойкими духами и надев тёмные очки, она поспешила на работу в надежде незаметно проскользнуть охрану, словно перебравшая на выпускном старшеклассница. Как выяснилось по прибытии, волноваться не стоило вовсе: долговязый охранник крепко спал, склонив голову на рабочий стол. В его длинные волосы, очевидно, кто-то из детей неумело вплëл разноцветные ленты, а бейдж с именем «Говард Лавкрафт» шутники прикрепили на прядь у самого лба. Текущий урок ещё не закончился, и Осаму, радуясь, что у неё есть лишние минуты на отдых, направилась к школьному ларьку. — Добрый день, — приветливо улыбнулась она пожилому мужчине с моноклем. Тот, надменно кивнув, продолжил протирать чашки бумажным полотенцем. — С кем имею честь? — Рюро Хироцу, — представился владелец ларька таким возвышенным тоном, будто ему принадлежал по меньшей мере целый ресторан. — Очень приятно. Хироцу-сан, не найдётся ли у вас среди напитков чего-нибудь, скажем так, бодрящего, для поддержания настроения? — Кофе. Латте, капучино, американо... — Боюсь, одного кофе будет недостаточно, чтобы поднять мой боевой дух. — Осаму кокетливо подмигнула, но на Хироцу её чары не подействовали. — Ничем не могу помочь. В школах алкоголя не держим. — Совсем нет? Ну хотя бы энергетические? Я в долгу не останусь. — Девушка, это школьный ларёк! Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в коридоре не послышались шаги третьего человека, в котором Осаму сразу узнала замдиректора. Внезапно побледнев, она попыталась было уйти, но не тут-то было. — А-а-а, Дазай-сан, счастлив видеть вас снова! — обрадовался Фукучи, разведя руки в стороны, и ей оставалось только поприветствовать его в ответ. — Что, весёлая выдалась ночка? Тёмные очки в хмурую погоду всегда выдают любителей выпить, скрывающих лицо от посторонних глаз. Будучи ценителем алкоголя со стажем, Фукучи не мог не раскусить этот несложный трюк в два счëта. — Погодите, я не за выговором, — хмыкнул он, увидев, что Осаму попятилась назад, облокотился на стенку ларька и махнул рукой его владельцу. — Мне как обычно. Хироцу невозмутимо положил перед ним две пачки сигарет, после чего замдиректора, расплатившись, поманил Осаму за собой. — Вы не думайте, вообще-то у нас так нельзя, — заговорщически поделился он, — но Рюро своих знает. Выпить ищете? — По-моему, вы приняли меня не за того человека, — строго отчеканила Осаму, всё ещё не решаясь верить любезностям Фукучи, хотя желание опохмелиться было уже больше, чем желание дожить до завтрашнего дня. — Будет вам, я не стукач! Между прочим, вы для меня большая удача: время даже к обеду не подошло, а я уже нашёл, с кем можно поболтать за бутылочкой сакэ. Светящиеся от предвкушения глаза Фукучи красноречиво говорили о том, что он не обманывал и не пытался загнать её в ловушку. — Но Фукудзава-сан..? — Фукудзава сейчас занят — ему до нас дела нет! Не сомневайтесь, я-то на этом собаку съел. Стол в кабинете чуть ли не трещал от количества бумаг, потому казалось, что каждую минуту жизни замдиректора целиком и полностью посвящал работе. Однако внимательный наблюдатель легко заметил бы, что разложены они были очень беспорядочно, словно затем только, чтобы создавать видимость процесса; по факту же трудиться в такой обстановке не представлялось удобным. Осаму отодвинула кипу документов в сторону и плюхнулась в одно из кожаных кресел. — Ну, за пополнение коллектива! — Бокалы соприкоснулись с характерным звоном. — Надолго вы к нам? — Моя практика длится месяц. — Полагаю, у нас и останетесь, — отмахнулся Фукучи, вытирая усы. — По молодости стабильность не ценится, а после птенцы возвращаются в родные гнёзда — на собственном опыте убедился! Мы с Фукудзавой оба отсюда вышли, сюда и вернулись. — Вы давние друзья? — Угадали! — Он мгновенно воодушевился, как по обыкновению воодушевляются люди его возраста, когда кто-то интересуется их прошлым. — Считай, выросли вместе... Если что понадобится от директора, смело обращайтесь ко мне! — Замëтано, только не жалуйтесь потом, что надоедаю. В следующий миг Осаму едва не поперхнулась — дверь приоткрылась безо всякого предупреждения, и к их компании присоединился неизвестный юноша. — Государственная инспекция! — объявил он, подкинув над головой кепку, которая повисла точно на дверце шкафа. — Так-так, замдиректора! Чем занимаемся в рабочее время? Распиваем сакэ на территории школы? Фукучи и бровью не повёл. — А что поделать? Коньяк вчера закончился. Это всё шутки, Дазай-сан, — пояснил он, — Рампо-кун вечно дурачится. Осаму помнила Рампо как неявившегося на собрание учителя, однако по внешнему виду и манерам он гораздо больше походил на беззаботного мальчишку. Проигнорировав ответ старшего коллеги, юноша забрался на подоконник, вытянул ноги и вынул из ботинка прикрытый штаниной леденец. — Чего опять расселся? Уроков нет? — не унимался Фукучи. — Вот Фукудзава задаст тебе трëпку, если узнает! — Не узнает, если не донесëшь, — парировал Рампо, раскрывая журнал. — Вертел я эту географию вокруг всей глобусной оси. А ты тоже прогуливаешь, Дазай-сан? Учитывая, что они до сих пор не представились друг другу, для Осаму фамильярный вопрос стал неожиданностью. С другой стороны, поведением Рампо настолько напоминал ребёнка, что обращение на «ты» из его уст звучало не развязно, а вполне невинно. — Мой урок пока не начался, — вежливо отозвалась она, — решила немного поболтать с Фукучи-саном. — Советую поспать перед началом занятий. В твоём случае необходимы хотя бы два часа. Намёк прозвучал слишком прямо, чтобы осталась возможность не понять его. «Видимо, самое сложное при похмелье — делать вид, что ты не с похмелья, — подумала Осаму, — неужели у меня на лбу всё написано? Нет, скорее всего, я чуточку навеселе». — Благодарю за совет. Но я сплю, где хочу, когда хочу и с кем хочу, — улыбнулась она. Переглянувшись, замдиректора и Рампо одновременно рассмеялись. — А девушка не промах! — похвалил Фукучи, подливая сакэ. — Предлагаю выпить за... — Пожалуй, хватит, — Осаму отодвинула бокал. — Лучше подскажите, как мне найти Сакуноске-сана? У нас с ним есть кое-какие совместные дела. От утренней дозы алкоголя её лицо вновь просветлело, и оставалось лишь немного подкраситься, чтобы с чистой совестью отправиться покорять сердце Оды. По собственному убеждению Осаму, основанному на многолетнем наблюдении, в лёгком опьянении флирт с мужчинами ей давался особенно хорошо. — Хм, так ведь я за ним не слежу... — пробормотал Фукучи, расстроенный отказом выпить. — Поверь мне на слово, он в концертном зале, — подсказал Рампо, — готовится к школьному спектаклю. — Рампо-сан, вы меня выручаете! И откуда вам всё про всех известно? — Во мне пропадает великий детектив. Между прочим, за информацию с тебя шоколадка. — Завтра же принесу, — пообещала Осаму. Ей определённо понравились и общительный замдиректора, и эксцентричный географ. Однако, как бы ни рвалась она на встречу с Одой, обязанности учительницы никто не отменял. Урок начался целых пятнадцать минут назад, и Осаму поторопилась в класс, рассчитывая ещё на первом этаже услышать болтовню учеников, почувствовавших свободу. Вопреки ожиданиям, в коридоре стояла мёртвая тишина, потому испугалась она не на шутку. «Убежали домой? — тут же мелькнула страшная мысль. — Мелкие балбесы, не хватало мне только выговора!» Ворвавшись в кабинет, Осаму обнаружила ребят за партами; те послушно писали в тетрадях какие-то конспекты. Выглядело это настолько идеалистически, что она едва не разочаровалась в нынешнем поколении: в её время отсутствие учителя дольше пяти минут означало и отсутствие урока, а сейчас что, вокруг одни заучки?.. Но в следующее мгновение ситуация прояснилась. — Дазай-сан, я вас заждался. Знаете, опоздания здесь не приветствуются. — Суровый брюнет с несвойственной ему осторожностью, проявлявшейся исключительно по отношению к искусству, поправил на стене одну из картин. Прежде их насчитывалось всего три, теперь же класс украшали не менее десятка красочных иллюстраций. — Акутагава-сан?.. Осаму наконец вспомнила, что сама недавно попросила художника заняться оформлением кабинета. — О, какой сюрприз... Разве можно было не опоздать хотя бы ради того, чтобы вы успели его подготовить? Акутагава широко распахнул глаза, сразу выдав смущение. Даже плотно сжатые губы и спрятанные за спину руки не вернули ему солидный вид. — Я не собирался устраивать сюрпризов, — заявил он, прокашлявшись в кулак, — и не думайте. Всё сложилось случайно. — Значит, очень милая случайность, — хихикнула Осаму. Ей всегда доставляло удовольствие дразнить людей, маскировавших эмоции за грубостью. — Так вы и за ребятами присмотрели? — Вообще-то, я не знаю ваш план работы, Дазай-сан... поэтому велел переписать пару глав из учебника. — Мы пишем биографию Герберта Уэллса. Тридцать пять страниц, — встрял в диалог смелый девичий голосок. В центральном ряду, прямо напротив учительского стола, сидела Ая Кода — дочка следователя Миноуры. А поскольку Осаму не трудилась читать списки учеников, присутствие этой девочки стало для неё очередной неожиданностью. — Всего лишь жалких тридцать пять? Надо думать, даже папка с моим досье, которое накатал на меня твой отец, будет потолще. — У Сакуноске-сэнсея был совершенно другой подход к образованию, — продолжала спорить Ая, стиснув зубы от негодования. — Правда? Тогда я пойду к нему и узнаю, в чëм же заключался его подход, а вы пока пишите, что велено. Акутагава-сан, можно вас на минуточку? Акутагава кивнул, и оба преподавателя вышли за дверь. — Мне неудобно вас отвлекать, — Осаму изобразила нерешительность, — но у вас, кажется, сейчас нет занятия... — В чëм дело? Я не люблю длинных вступлений. — Мне действительно нужно согласовать пару вопросов с Сакуноске-саном. Сами понимаете, я ещё не полностью влилась в учебный процесс... — Просите, чтобы я остался с классом до конца урока? Хотя тон Акутагавы и был по обыкновению холодным, Осаму почему-то не сомневалась, что последняя фраза звучала просто как уточнение. — Да. Вы останетесь? — Как скажете. — Брюнет равнодушно пожал плечами, будто говоря: «Мне абсолютно всё равно, где убивать время». — И снова я у вас в долгу, вы просто мой герой! Надеюсь, наша дружба будет только крепнуть. Желая чем-нибудь подкрепить свои слова, Осаму поверхностно чмокнула его в щёку. Она хорошо разбиралась в этикете поцелуев и знала, какие из них позволены в отношении знакомых, друзей или возлюбленных; при всей склонности к кокетству ей были известны грани допустимого поведения с определённым мужчиной. Но Акутагава, не привыкший к столь явному вниманию со стороны девушек, порозовел контрастно оттенку бледной кожи. — Вот этого не нужно, — грозно предупредил он, прижав ладонь к размытому отпечатку помады. Казалось, у бедняги голос охрип от волнения. Осаму усмехнулась и побежала вниз по лестнице, напоследок шутливо добавив: — Ничего страшного: раз не нужно, то больше и не будет! Рампо не ошибся: Оду она обнаружила в концертном зале, где тот, сидя в первом ряду, молча следил за действием на сцене; а там, усиленно пытаясь подражать настоящим актёрам, двое детишек из начальных классов торжественно выкрикивали заученные слова какой-то пьесы. Ни костюмы, ни лёгкий грим на них не меняли очевидного факта — играли они совершенно неумело. Осаму присутствовала рядом с ними меньше минуты, но кровь уже готова была течь рекой из её ушей и глаз. — Спасибо, ребята, — прервал репетицию Ода. — Думаю, на сегодня можно закончить. Дети радостно похватали сложенные в углу портфели и побежали прочь, бросив на ходу короткие приветствия учительнице литературы. Только тогда Ода наконец заметил, что в зале есть четвёртый человек. — Дазай-сан? — немного удивлённо произнёс он, двинувшись ей навстречу. — Разве у вас нет урока? — О, не беспокойтесь, у нас сегодня самостоятельная работа! Школа ведь должна прививать ученикам самостоятельность — вы так не считаете? — Мне трудно судить о ваших методах. Наверное, вы разумный педагог. — А вам, значит, ещё и театр по душе? Ода выдержал небольшую паузу, собираясь с мыслями. — Я полагаю, что постановки на сценах помогают закрепить литературные знания, однако в нашем кружке самодеятельности давно ничего не происходит. В школе полно талантливых ребят, которые отсиживаются в стороне из-за нехватки свободного времени, а дети из начальной школы... сами понимаете, они пока не очень хорошо подготовлены. — Вы всерьёз расстроены из-за... — Осаму прикусила язык, поскольку с него едва не слетело «такой ерунды». — ...из-за отсутствия театра? Поверьте, чтобы освоить программу, ученикам вполне хватает и уроков! — Дело не только в этом. Приближается конкурс среди городских школ на лучшую постановку классической пьесы, и мы, похоже, не участвуем в нём по известной причине. Если бы нам удалось одержать победу, выигрыш покрыл бы многие расходы казны. — Погодите, в Йокогаме проводятся конкурсы с денежным призом?.. — Новый мэр, Сантока Танеда, объявил его в начале года. За первое место полагается семь миллионов йен на ремонт. Ода говорил со свойственным ему безразличием, а Осаму вложила все силы в своё самообладание, чтобы лишь сдержанно кивнуть. — Целых семь миллионов? — спросила она, поражаясь его искреннему спокойствию. — Хотите сказать, абсолютно никто, услышав такую сумму, не поспешил войти в актёрский состав? — Никакой личной выгоды в конкурсе нет, ведь все деньги уйдут на благоустройство школы. Проблема именно в том, что никто не желает стараться для нашего учебного заведения, да и вряд ли у кого-то имеется хоть малейшая надежда на победу. «Вот же простота! — выругалась про себя Осаму. — Какой идиот отдаст семь миллионов на ремонт здания? Ясно же, что это обыкновенное прикрытие: выигрыш абсолютно не подотчётен». — Знаете, мы могли бы вместе созвать группу подходящих актёров. Не опускайте руки, я обязательно найду способ уговорить ребят поучаствовать! Их всего-то нужно убедить, что учиться в обновлённой школе будет гораздо приятнее. — По правде говоря, я пробовал, но потерпел неудачу, — наивно признался Ода. — Впрочем, мне кажется, у вас получится, Дазай-сан. Мне кажется, с вашими умом и сердцем добиться чего-либо не составит труда. И собеседница расплылась в красивой улыбке — на сей раз даже невольно.***
По окончании занятий Осаму собралась было домой, однако Фукудзава оставил её в директорской на лишние пару часов, чтобы уладить технические вопросы, касавшиеся работы. — На данный момент у меня к вам претензий не имеется, — важно сообщил он положительную новость, — и если Миноура-сану будет угодно затребовать вашу характеристику, можете не переживать на счёт её содержания. Надеюсь, вы продолжите в том же духе. С целью получить дополнительную «галочку» Осаму рассказала о намерении организовать участие школы в конкурсе. Директор отреагировал также сухо: — Что ж, тогда жду результатов. Тем не менее, его одобрительного отношения к начинающей учительнице нельзя было не заметить, и та осталась весьма довольна собой, несмотря на долгий рабочий день. Уже уходя из практически пустой школы, где потихоньку начали выключать свет на этажах, она накинула пальто и закрыла кабинет на ключ, но подозрительный звук в полной тишине заставил её вздрогнуть. — Д-Дзай-с... Даз... Дз... Обернувшись к снековому автомату, откуда доносился странный шорох, Осаму прикрыла ладонью рот, чтобы не расхохотаться: внутри него, согнувшись в неестественной позе, стоял Накахара Чуя. Говорить громко он не мог, поскольку его правая щека была буквально приплюснута прозрачной стенкой, а о внятности речи и вовсе можно было молчать. — Дазай-сан, не знаю, как вас благодарить! — счастливо выдохнул Чуя, когда Осаму неторопливо приоткрыла одну из миниатюрных стеклянных дверок. Ему наконец-то удалось пошевелить головой и произнести полноценное предложение, хотя остальные части тела по-прежнему были всё равно что скованы. — Я тут с шестого урока торчу, никому дела нет! Как вам удалось сломать дверцу?! — У меня редко бывает мелочь на автоматы, вот и научилась этому фокусу. А вы почему решили поиграть в гробницу фараона? — Ох, я ненавижу старшие классы! В прошлый раз они намазали клеем края моей шляпы, теперь вообще... — Чуя опустил взляд, сильно смутившись. — Дазай-сан, так вы... выпустите меня отсюда? Осаму лениво зевнула, сунула кисть в приоткрытую дверку. Её рука, потянувшаяся за шоколадкой, скользнула в миллиметре от уха Чуи; тот сразу покраснел, как рак. — Спасибо, что напомнили! Верну долг Рампо-сану, — невозмутимо объяснила Осаму, подавляя веселье, после чего отвернулась и пошла дальше. Чуя ужасно заволновался: — Дазай-сан! Дазай-сан, вы за помощью? Вы куда, чëрт возьми?! — Домой, конечно. Надо поменять юбку, прежде чем продолжать разговор, а то, насколько я поняла из последней нашей встречи, вам не по нраву моя манера одеваться. — Ты!.. — Физик вспыхнул так, что вздулись вены на лбу. — Тебе воровство даром не пройдёт, слышишь?! — Мы опять на «ты»? Почти что лучшие друзья. — Остановившись, Осаму достала из кармана телефон. — Улыбочку! — Сучка! Немедленно убери! — До скорого, Накахара-кун. Я сохраню твой секрет в обмен на собственный. — Она послала воздушный поцелуй и окончательно удалилась.