Семь ингредиентов любви

— Ну может ты никуда не пойдешь? — Уэйд весь вечер крутится вокруг Питера скулит, как щеночек, заглядывает в глаза. Даже под ноги так же пытается кинуться. Его бы пнуть как следует, прям по ребрам, на миссиях иногда даже срабатывает, но Питеру жалко. «Жалко у пчелки», мерзенько шипит на ухо внутренний голос, но Паркер все так же беспомощен перед этим щенячьим взглядом Уилсона. И вместо того, чтобы хорошенько врезать наемнику, хоть тот и заслуживает, Питер лишь со вздохом отодвигает его и снимает с крючка пиджак. — Ты знаешь, сколько я сделал для того, чтобы получить приглашение на это мероприятие, а сейчас предлагаешь отказаться и просто пропустить всё? — уточняет он, бросая строгий взгляд на Уилсона. Тот прячет голову в плечи, но упрямо стоит на своём. — Ну Питти-пай… — Уэйд хочет добавить ещё что-то, но натыкается на такой строгий взгляд, что язык моментально немеет. Тонкий лед, по которому можно балансировать заканчивается, а заходить дальше и рисковать отношениями Уэйду не хочется. — Я тоже буду скучать, — смягчается Питера и наклоняется, оставляя на губах Уилсона легкий поцелуй. — Постараюсь вернуться как можно раньше, может быть через пару часов, после окончания официальной части. — Мне придется постараться, чтобы не думать о взглядах, которые ты сегодня соберешь, — вздыхает Уилсон. — Тебе чертовски идет. Питер и правда невероятен. Своему протеже костюм к презентации подбирал лично Старк. И с чем, а вот со вкусом у миллионера и филантропа проблем не было. Дорогая ткань, эксклюзивная модель, подгон размера у личного стилиста. Да черт побери, один костюм стоит больше, чем вся квартира Уэйда. С другой стороны охренительный Питер в этом неприлично дорогом пиджаке сейчас собирался на чертову презентацию именно из его, Уилсона, нищебродской квартиры. И этот факт бессовестно греет сердце. Это его Питер краснеет до самых кончиков ушей от обычного комплемента и бормочет в ответ что-то неразборчивое. Уэйд не выдерживает. Он зажимает Питера к стене, целует отчаянно, словно в последний раз, лапает любимую до безумия задницу и мнет костюм. Но стоит только его ладони дернуться в сторону ширинки, как Уэйд получает по пальцам. — Вернусь — тогда. А сейчас мне пора ехать, — раскрасневшийся от поцелуев, растрепанный и домашний. Такой Питер принадлежит только ему. — Удачи на презентации, — наконец выдавливает из себя Уилсон. Внутри он всё ещё противится мысли, что Питера надо выпускать куда-то из дома. Уэйд ревнив до дрожи в коленках, до истерики и нервного смеха. Уилсону для спокойствия надо обладать партнером больше, чем на сто процентов. Он не сомневается в Питере, но не хочет, чтобы кто-то кроме него самого любовался бы его мальчиком. Уилсон чертовски ревнив. Когда Питер уходит, Уилсон слоняется по квартире из угла в угол, залезает в душ в костюме, воет на лампочку в коридоре, немного ругается с тараканами и на кухне, после чего нервный и уставший падает на диван. Он берет с собой чипсы и пульт от телика и уже оттуда бесцельно щёлкает, переключая каналы. Уэйд не концентрируется ни на чем конкретном, а просто не хочет оставаться в тишине. Он нажимает на кнопку быстрее, чем успевает вникнуть в суть происходящего на экране. У дивана лежит тарелка и раз в три канала он достает чипсину, обмакивает её в сырный соус и отправляет на язык. Система доходит почти до автоматизма — канал, канал, канал, чипсина, канал — пока в какой-то момент Уэйд не улавливает ноты знакомого голоса. Уилсон резко выпрямляется, роняет чипсину на ковер, возвращается на канал обратно и внимательно всматривается в картинку. На экране — прямая трансляция с какого-то глупого мероприятия. Крупный план смещен с говорящего, камера показывает торжественно обставленный зал, толпу каких-то серьёзных мужиков в костюмах и зоны с закусками. За доли секунд получается рассмотреть даже шоколадный фонтан на одном из столиков. Уэйд не сразу замечает, что совсем перестал дышать. Только когда картинка перед глазами плывёт от недостатка кислорода, он заставляет себя сделать глубокий вдох. Уилсон закусывает губу с внутренней стороны щеки и всматривается в экран, нервно сжимая пульт пальцами. Камера вновь возвращается на говорящего и у Уэйда проваливается пол под ногами. На сцене Питер. Его Питер. Увлеченно рассказывает о революционном способе протезирования, биомеханических моделях и успехах, которых они уже смогли достичь не только на животных, но и группе добровольцев… пока чертов Старк собственнически обнимает парня за талию. Уэйда затапливает глухая, бессильная ярость. Старк лучше во всем. Он умней, влиятельней, красивей, богаче и просто круче. Уилсону не хочется сравнивать себя с ним, но так или иначе он возвращается в мыслях к этому сравнению. Между ним с Питером есть недо-признание на крыше, пару совместных миссий и парочка месяцев дружбы и несколько недель отличного секса, время от времени заканчивающихся завтраками на узкой кухне. В это же время благодаря «стажировке» у Старка Питер занимается любимым делом, учиться в престижнейшем вузе страны, параллельно развивая собственные исследования в супернавороченной лаборатории с почти бесконечным бюджетом. Или в случае необходимости возможность проконсультироваться с любым ученым мира. О, это если не брать напичканный технологиями костюм паука, обеспечивающий максимальную защиту и безопасность. И всё это на протяжении последних трех лет. Да Питеру и шестнадцати-то не было, когда он попал под крыло Старка. И крыло это до сих пор, прикрывает Питера металлической броней от остального мира. Уэйду чудом повезло проскочить, словно бы в слепую зону попал. Если вдруг однажды Старк решит побороться за сердце Питера у Уэйда не будет и шанса. Уилсон не отрывает взгляд от экрана. Он не смотрит трансляцию, только следит за Питером, словно это что-то изменит. В голове шумит, звуки доносятся как сквозь вату. Ему кажется, что если не отворачиваться, то ничего плохого не произойдет. Уэйд понимает, что голоса, которых уже несколько недель не было слышно, начинают просыпаться. Экранный Тони звонко смеется и целует Питера в щеку. *** — Ты мог бы не целовать этого придурка, — обрушивается на него, стоит только Питеру перешагнуть порог. У Уилсона дрожат руки, глаза красные, воспаленные, а от него самого пахнет сигаретами. Паркер удивлен и немного напуган. Возвращаясь к шести утра он явно не ожидал найти своего парня в таком состоянии. — Кого? — ошалело спрашивает Питер. Он не понимает, что происходит и что так задело Уилсона. В идеале бы сейчас пойти отдохнуть, а уже на свежую голову разбираться. Но Уэйд слишком импульсивен. Питер и представлять не хочет, что тот может выкинуть на эмоциях. — Твоего Старка! — взрывается Уилсон. Белый нашептывает, что он зря нападает на мальчишку. Красный убеждает что они вполне себе могут попробовать отправиться лично к мудаку в железном костюме и выдать ему пиздюлей. — Уэйд, притормози, — Питер смотрит на наемника, который мечется как тигр в клетке. Чтобы он сейчас не сказал — Уилсон не услышит И Питер находит, как ему кажется, единственное действенное решение. Он опускает на пол. Садится в позу лотоса в узком проходе прихожей, чуть касаясь коленями стен. И когда Уэйд удивленно замирает, то жестом предлагает ему сесть напротив. — На будущее, я не очень ценю такие сцены ревности и было бы лучше, если бы ты на следующий раз озвучивал бы претензии словами через рот. Это раз. Уилсон кивает, не перебивая. — Два. Мне с тобой охуенно. Я люблю тебя любить. Мы работаем, трахаемся, поддерживаем друг друга в сложные дни и можем классно провести время. Мы с тобой встречаемся, черт возьми. И поверь, если я захочу закончить эти отношения, то скажу тебе первому об этом. Словами через рот. Я не буду ничего делать у тебя за спиной или пытаться создать иллюзию того, чего нет. Договорились? Уилсон кивает, не в силах сказать хоть что-то. На глазах выступают слезы, он пытается сморгнуть их, но не справляется. У него была целая ночь, чтобы накрутить себя и он отлично с этим справился. Его отпускает медленно и Питер сидит рядом, поддерживая его своим присутствием. Уилсон опускает голову, Паркер подползает ближе и обнимает его. Чувствует, как дрожат плечи, как уходит напряжение из спины и дыхание становится хоть немного, но глубже. — Больше никакой ревности, — шепчет Питер. — Больше никакой ревности, — вторит ему Уилсон и по-настоящему верит в свои слова.