Бетельгейзе

Шёпот воды был слышен ещё из коридора. Звук приобрёл объём, когда Коннор шагнул в раздевалку, аккуратно закрыв за собой дверь. Всем сегодня хорошенько досталось, пока они под дождём, по колено в грязи догоняли разбегающихся в разную сторону преступников. Поэтому не было ничего удивительного в том, что душевая оказалась всё ещё кем-то занята, когда он пришёл. Кем-то, напевающим негромкую весёлую песенку и, очевидно, пританцовывающим, судя по характерным шлепкам босых ног по кафелю. Коннор мешать не хотел. Решил, что ему достаточно просто переодеться, а нормально вымыться сможет уже дома. Тем более что голос певца совершенно определённо принадлежал Гэвину Риду. Сталкиваться с ним лишний раз, честно говоря, не хотелось. Несмотря на то, что он давно не проявлял к Коннору агрессии и даже, кажется, смирился с его наличием в Департаменте на правах полноценного работника. Но когда надеть осталось только ботинки, вода литься перестала, а Гэвин, толком не озаботившись тем, чтобы вытереться, прошёл к шкафчикам, обернув белое полотенце вокруг бёдер. Он на секунду замер, увидев Коннора, а потом хмыкнул и продолжил движение, оставляя за собой мокрые следы с чётким контуром ступней. Словно бы ничего и не случилось. Никто из них ничего не сказал. Коннор просто смотрел, как Гэвин проходит мимо, поворачивается спиной и начинает копошиться в своём шкафчике. Капли воды, стремясь по закону тяготения к земле, очерчивали мышцы, прослеживали линию позвоночника, теряясь где-то в складках полотенца. Коннор счёл себя бесстыжим наглецом — так рассматривать коллегу. Но даже если бы он не хотел смотреть, вряд ли сумел бы проигнорировать наличие у Гэвина на правой лопатке изображения созвездия Ориона. Звёзды неярко светились на коже и совершенно точно не были татуировкой. А это значило, что Гэвин носит на коже «метку судьбы», как говорили об этом люди. Значило, что где-то по Земле ходит особенный человек, предназначенный Гэвину. Возможно, они даже уже встретились, но Коннор никогда не слышал, что Гэвин с кем-то встречается. Это, определённо, было не его дело. Кого-то другого, возможно, он и расспросил бы. Кого-то более дружелюбного, открытого. Узнал бы больше, просто потому что его упорядоченные и логичные программы не подразумевали веру во что-то сверхъестественное, иррациональное. Ему было интересно понять, как живёт человек, «отмеченный» чем-то высшим, как рассуждает об этом, что чувствует. Но, глядя на Гэвина, он понимал, что никогда не коснётся с ним данной темы. И знать, встречал ли тот человека с такой же меткой, ему совершенно не нужно. — Не пялься, жестянка, — всё-таки небрежно бросил Гэвин, не оборачиваясь. Словно чувствовал чужой взгляд как настоящее прикосновение. — А то я решу, что тебе нравится. Коннор не уточнил, что же ему должно нравиться. Нагота, открытость, капли воды на теле? В общем — Гэвин? Его согласие, как и отрицание, могло привести к конфликту. Но и говорить, что сильнее прочего его привлекло созвездие на спине, он не собирался. — Прошу прощения, задумался, — ёмко ответил он и ушёл, прихватив с собой свои вещи и ворох непонятного ожидания. Наверное, неразгаданная тайна тревожила покой, и ему стало казаться, что впереди его ждёт что-то, связанное с нею.

***

С таким аппетитом поглощать углеводную массу, ошибочно названную кем-то комплексным обедом, мог только Хэнк. Коннор смиренно молчал о своём отношении к столь нездоровому образу жизни, но и о работе в кои-то веки не болтал. За что Хэнк, скорее всего, был ему очень благодарен. По крайней мере, через некоторое время он заговорил сам, закончив есть и тщательно вытерев губы салфеткой. — Ну и? По какому поводу ты так загнался? Коннор вскинул на него непонимающий взгляд, но старого копа невинными глазами было не провести. Тот демонстративно откинулся на стуле, скрестил руки на груди и совершенно точно намеревался дождаться внятного ответа. — Ладно, — по скорости своей капитуляции Коннор и сам понимал, что тема его достаточно сильно волнует. Не понимал только почему. — Недавно узнал, что у детектива Рида есть метка. Мне казалось, «предназначение» является чем-то вроде городских легенд. Хэнк хмыкнул, отвёл взгляд в сторону, подбирая слова. — Да уж, не думал, что когда-то придётся с тобой говорить об этом. — Ты же знаешь? Это точно не подделка по типу кругов на полях или спиритических сеансов. — Не подделка. Гэвин всем говорит, что эта фигня — родимые пятна. Коннор моргнул, переваривая услышанное. Гэвин не верил в свою особенность или просто скрывал за напускным безразличием настоящее отношение? — И что, он никогда не пытался найти человека, у которого есть точно такой же рисунок? В подобное верилось с трудом. Не зря Гэвин был полицейским. У них в крови хвататься за зацепки и тянуть их до последнего: пока не приведёт к ответу или не оборвётся, оставив ни с чем. Но они всегда пытаются. Не могут не пробовать. Сам Коннор уже проверил в сети наличие сообществ, где люди с метками пытались найти свою пару. Конечно же, они были. Но настолько малочисленные, что даже в приложении с самым большим количеством пользователей, охватывающем множество стран, имелась лишь пара тысяч зарегистрированных абонентов. — Понятия не имею, Коннор. Мы с ним не то чтобы кореша. Звучало убедительно. И Коннор мигом вспомнил, что и сам не горел желанием кидаться с расспросами к непосредственному обладателю метки. Хэнк бы тоже не стал, пусть и имел куда больше авторитета. — А ты? Что ты сам об этом думаешь? Хэнк демонстративно вскинул брови, собрав на лбу ряды морщинок, точно они своим количеством могли помочь ему защититься от глупых вопросов. Но, конечно же, ответил. Не для того он выводил Коннора на искренность, чтобы самому позорно сбежать. — Я думаю, что многие мечтают о каком-то указании свыше. Хоть о каком-то намёке, что во всём этом, — он многозначительно обвёл руками пространство, словно жесты могли помочь ему подобрать слова, — есть смысл. Возможно, такие штуки и вправду работают. Только вот между рисками навсегда потеряться в фантазиях и погрязнуть в бренности всего сущего всё равно придётся ловить баланс. Ни то, ни другое к хорошему не приведёт. А что касается меня самого, так я ещё ни разу не видел нашедшую друг друга счастливую парочку с метками. Так что мне куда легче поверить Риду, что на коже у него всего лишь выёбистые родимые пятна, чем с ужасом представить, как он отыщет свою родственную душу. Только представь, какая она у него должна быть ебанутая. Коннор слегка улыбнулся, не то чтобы признавая правоту Хэнка, но понимая, что он имеет в виду. По крайней мере, из этого разговора он узнал, что детектив Рид ещё не встречал того, кто был ему предназначен. А о том, что истории с рисунками всё-таки иногда заканчиваются нахождением своей пары, Коннор уже знал из мониторинга сети. При всех поправках на попытки мошенничества и порой разделяющее двух людей расстояние, языки и даже статусы.

***

На плечо легла тяжёлая ладонь и крепко сжала, будто Коннор мог попытаться сбежать. — Ты всё ещё смотришь, робокоп, — сообщил Гэвин, наклонившись к уху. Коннор оторвался от отчёта, который дописывал, недоверчиво оглянулся, ловя на себе наглый, отчего-то довольный взгляд. — Не прямо сейчас, — пояснил Гэвин. — Время от времени. Думаешь, я не замечаю. — Время от времени я смотрю на всех. Такова уж особенность андроидов, что большую часть информации мы воспринимаем с помощью зрения. Он ждал, что Гэвин сейчас же ответит чем-то колким, чтобы подловить его и продолжить их словесный поединок. Но тот почему-то только растянул губы в улыбке и сказал: — Пятница вечер, а ты всё ещё в трудах. Предлагаю пойти воспринять информацию с помощью зрения в какое-нибудь более уютное место. Гэвин Рид звал его на свидание? Коннор на всякий случай запустил процесс сканирования системы на признаки неисправностей. Возможно, слухового модуля. А может быть, тириум в головном отделе перегрелся. — Здесь недалеко есть боулинг. И там даже подают специальные коктейли для таких термосов, как ты, я узнавал. Погнали. Фаулер этот отчёт с тебя до вторника точно не спросит. И Коннор, совершенно не понимая ни себя, ни Гэвина, почему-то кивнул и завершил рабочие процессы. Сканирование же собственной системы, конечно, ничего странного не обнаружило.

***

Поверить было сложно, но они действительно играли в боулинг. Вдвоём с Гэвином Ридом, который ещё полгода назад прохода ему не давал — лишь бы подколоть. А теперь они играли и смеялись, потому что Гэвин время от времени бросал пошлые шутки, иронизировал, что предоставил Коннору лучший вид на свою аппетитную задницу, пока прицеливается. Коннор щурился, но до поры до времени не комментировал. Потом сам подходил к дорожке, наклонялся, отводя руку с шаром назад, прекрасно зная, что отлично выглядит без пиджака с закатанными по локоть рукавами рубашки. Знал не только потому, что видел краем глаза, как пожирает его чужой взгляд, и не потому, что слышал, как задерживается дыхание. Гэвин говорил сам, нормальным человеческим языком. Оказалось, умел и так. А ещё — что Коннору этот флиртующий Гэвин Рид на самом деле нравится. После одного из бросков Гэвин подошёл со спины и очень банально, но до невозможного мило предложил помочь, конечно же, понимая, что Коннор успел изучить все подходящие ситуации гайды по боулингу. И даже сделал калибровку с поправкой на вес и диаметр каждого шара. Не дожидаясь последовавшего кивка — Коннор ждал физического контакта и хотел его, — Гэвин прижался, обхватив пальцами кисть. — Мягче, мягче, кибер-убийца, — сказал он, улыбаясь. — Этот шар тебя не съест. Коннор поддался направляющему движению. Почему-то казалось, что внутри всё коротит, точно техник сунул в корпус индикаторную отвёртку, не отключив питание. Казалось бессмысленно и иррационально, потому что никаких сбоев на самом деле не возникало. Он отпустил шар, когда Гэвин подал знак, и тут же развернулся, прекрасно зная, что даже одной кегли в этот раз не выбьет — момент для броска был самый паршивый. Момент для того, чтобы оказаться в кольце чужих рук и рассмотреть каждую искорку эмоций на лице — идеальный. — Попал? — поинтересовался он. — Страйк, — без зазрения совести соврал Гэвин. А может быть, сказал правду. Но совершенно точно не про боулинг.

***

Вечер завершился тем, что Гэвин отвёз Коннора домой. Они недолго посидели в машине, прежде чем расстаться. Никаких поцелуев и обещаний новых встреч. Но Коннор и так понимал, что всё впереди и одним свиданием дело не ограничится. Видел в реакции Гэвина. Понимал накатившую вдруг осторожность перед более интимным контактом после всех тех вольностей, что они себе позволяли. Словно новая среда, в которой они оказались, стала для них пропуском в другой мир отношения друг к другу. Хотя он подозревал, что началось это куда ранее осознания. Ещё в тот момент, когда они оба делали вид, что терпеть друг друга не могут. И всё вроде бы шло как надо и куда надо. Но одна мерзкая, непрошенная мысль напомнила о себе, когда Коннор остался наедине с самим собой. Высветилась в памяти мокрой лопаткой с поблёскивающими звёздами. Где-то по земле ходил человек с точно таким же созвездием. И Коннор не мог быть им просто физически — он был андроидом, рукотворным созданием, и все детали его облика придуманы просто хорошим дизайнером, а вовсе не Богом или кем-то подобным. По большому счёту он не вписывался в концепцию подходящей пары даже при условии, что никакого «предназначения» не существовало. Он не был биологическим организмом. Он не должен был чувствовать то, что чувствовал, и не должен был желать себе чужого. Но, один раз ощутив прикосновение дыхания к волоскам на затылке, утонув в жаждущем взгляде, он уже не мог перестать хотеть большего. Себе. Как бы эгоистично это ни звучало.

***

Прогулка в вечернем парке выглядела так же приторно-сладко, как и рисовалось в комедийных мелодрамах. Но Коннор бы соврал, если бы сказал, что разочарован. Ему нравилось греть свою руку в чужой, чуть более горячей. И слушать рассказы о том, как Гэвин в юности расшиб себе колено, рухнув с велосипеда, разогнавшегося на наклонной дороге, зато потом целый месяц успешно выпрашивал у родителей мороженое жалобными глазами. Он раскрывался с какой-то мягкой, хрупкой стороны, не изменяя себе в дерзости и забавной придурковатости. А Коннор слушал, чуть сильнее сжимая ладонь, тщательно сохраняя в своей памяти каждое слово и осторожный взгляд. Гэвин поймал его на мостике через ручей, прижав спиной к перилам и лишая пути отхода. Коннор и не планировал сбегать. Изгибал губы в мягкой, говорящей «да» улыбке, будто у них ещё могли оставаться какие-то сомнения насчёт намерений друг друга. — Всё ещё будешь отрицать, что пялишься? — поинтересовался Гэвин, не скрывая поддразниваний. — Я не пялюсь, — хмыкнул Коннор и скользнул ладонями по его бокам, сразу под куртку. — Я абсолютно точно — смотрю. И мне очень нравится то, что вижу. — Ещё бы тебе не нравилось. Со всех сторон тогда разглядел. Гэвин придуривался вместо того, чтобы просто податься вперёд и окончательно обозначить свой интерес. И это было даже в какой-то степени очаровательно. Но в последнюю очередь сейчас Коннор хотел получить напоминание о злосчастном «Орионе». Он закаменел всем телом и едва не упустил момент, когда его губы наконец ощутили чужое тепло. Мягкое, но совсем не робкое прикосновение. Он закрыл глаза, отмечая сенсорами шероховатость щетины и волнообразность движения: чуть назад, чтобы глотнуть воздух, и вновь вперёд, чтобы задержаться, прильнув плотно и так правильно. Но когда Гэвин отстранился спустя несколько мучительно-приятных мгновений, чтобы оценить реакцию, Коннор не смог сдержать разочарованного, абсолютно не требующегося ему выдоха. На секунду ему показалось, что если они не остановятся, то и не будет смысла в терзавшем его всё это время вопросе. Потому Коннор отчаянно хотел, чтобы эта близость никогда не прекращалась, и боялся, что, если она ещё хоть немного продлится, он не сумеет спросить, навсегда оставляя себя в слащавом, трусливом неведении. До тех самых пор, пока всё закономерно не рухнет. — Почему, Гэвин? — потребовались силы, чтобы вновь открыть глаза. — Зачем ты это всё затеял? Я андроид, и у меня не может быть «метки». За короткий миг на лице Гэвина отразилась целая гамма противоречивых, зачастую противоположных друг другу эмоций. От непонимания до злости, от разочарования до тоски. И Коннор даже подумал, что Гэвин сейчас пошлёт его к чёрту с его совершенно непонятно откуда вылезшими загонами, и они продолжат отношения ровно с того, с чего начали — подколов и немотивированной агрессии. Но этот новый, ещё не до конца познанный Гэвин, почему-то уходить не спешил. Лишь нахмурился и поцеловал вновь — твёрже, увереннее, жёстче. До боли прижимая к перилам, стискивая плечи и волосы на затылке. И это было куда красноречивее банального: ты, Коннор, дурак. — Слушай сюда, жестянка, — почему-то прохрипел он, прижимаясь своим лбом к его. — Нет никакого предназначения. А если бы и было, на хую я вертел чужие указки, кого мне хотеть. В кого, блин, влюбляться. Но если тебя… именно тебя так е… волнуют какие-то идиотские родинки, поехали в тату-салон, и тебе такие организуем. В Киберлайф поехали. Пусть привинтят диоды на спину, чтоб моргал в темноте не только виском. Будем как ёбаные идиоты с парными колечками, татуировками, футболками. Хочешь? — Ты что, согласен ради меня выглядеть идиотом? — осторожно уточнил Коннор, осознавая, что только что каким-то чудом избежал огромной катастрофы. Что ужасный ураган обошёл стороной, даже не задев по касательной. — Только ради тебя, — нарочито обречённо подтвердил Гэвин.