Тук-тук-тук.
Биение собственного сердца заглушало другие звуки. Голова, словно напичканная свинцовыми пулями и приставленная к огромному магниту, звенела изнутри. Хотелось кричать, но не получалось, и этот крик оседал в горле комом. С холодного лба летели капли пота, разбиваясь с хрустальным звоном, что резал уши сталью. Мышцы в ногах словно рвались с каждым шагом, умоляя сбавить темп. Но ноги не слушались, ноги бежали вверх по лестнице. А руки? Руки хватались за перилла, скользили по ним из-за пота, обессиленно срывались и снова хватались за жгучее лакированное дерево.Клац-клац-клац.
Стучали зубы, сдирая эмалевый слой на них, причиняя резкую боль. Полет за пролетом, лестница за лестницей, ступенька за ступенькой. Казалось, это бесконечный цикл из лестниц, невозможно его прервать, только если… На секунду он обернулся. Пустота. Не было никакой лестницы позади него, не было ничего, пути назад не было. «Хлюп» — раздался неприятный тягучий звук, словно он наступил в весеннюю лужу из грязи и льда. Лужа эта была мутно-красного цвета, напоминая ржавую воду. Келус попытался сглотнуть, но ком уперся в глотке, начиная душить. Впереди него показались очертания коридора с единственной распахнутой дверью, из которой и вытекла эта лужа.Кап-кап-кап.
Неприятный звук протекающего крана заполнил коридор, с каждым шагом к открытому номеру этот звук становился еще громче, а значит и противнее. Даже громко хлюпающие шаги Келуса не могли его заглушить. Он оказался у самой двери, резко в нос ударил запах крови, ком в горле стал вдвое больше. Келус замер. В переполненной жидкостями чаше номера лежала Светлячок. Первопроходец отважно ринулся к девушке, он запрыгнул в чашу и схватил девушку, но было уже слишком поздно. Огромная рана на животе начала пузырится, пузырьки крови надувались и лопались, обрызгивая все вокруг. Келус одной рукой заткнул рану, второй попытался растормошить девушку, но в этом не было никакого смысла. Вода в номере уже смешалась с кровью, а чаша активно бурлила, пытаясь отчиститься, что означало, что Светлячок мертва уже давно. Келус вцепился в мертвое тело, как то неожиданно начало растворятся в его объятиях, превращаясь в небольшие кристально-чистые пузырьки. Словно светлячки, они неторопясь парили в воздухе, медленно поднимаясь к потолку, облипая стены и предметы мебели. Не прошло и минуты, как бренное тело девушки полностью исчезло из рук Келуса. Он не жалел слез, вцепившись уже в свои плечи, он кричал что есть мочи.Ха-ха-ха.
Громкий хохот раздался по оживленной улице. Келус пришел в себя. Он сидел в фонтане, обнимая самого себя. На его губах застыл немой крик. — Это было невероятное представление! — радостно воскликнула девушка из толпы зевак, ее лицо было скрыто под яркой лисьей маской, которая выдавала ее личность. То однозначно была одна из Недотеп в масках, или как она представилась ранее — «Искорка». Она вышла вперед, медленно приближаясь к застывшему от пережитого ужаса Келусу. — Ну все, все, веселье закончилось, расходитесь, здесь не на что смотреть! — недовольно буркнула Недотепа и махнула рукой в сторону собравшихся вокруг людей. Те замерли на несколько секунд, а затем развернулись и пошли прочь, словно заведенные игрушки, одни странно покачивались, как неваляшки, другие маршировали, словно солдатики. Искорка хихикнула и наклонилась к сидящему в воде Первопроходцу. Даже под ее пестрой маской чувствовалась мерзкая улыбочка. Преодолевая дикую усталость, он медленно повернул свою голову в сторону подошедшей девушки. В его глазах застыл неописуемый ужас, на смену ему вместе с осознанием произошедшего приходил гнев. Однако вверх над всеми эмоциями брало чувство безысходности и собственной никчемности, неспособности что-либо изменить. — Тебе понравилось мое представление? Мы могли бы повторить его еще разок, только попроси, — хихикнула Недотепа, открывая половину лица, ранее прикрытого маской. Однако то лицо никогда не принадлежало ей. Глаз, что смотрел на Келуса, был невероятно мягким, словно закат в начале лета, белесые ресницы беззвучно порхали, как крыло мотылька. Теплая улыбка расплылась на половине фарфорового лица. — Келус, ты в порядке? — и этот голос никогда не принадлежал ей. Подавленный и раздавленный бременем, которое он был обречен нести в одиночестве, он не был в силах ответить хоть что-то, он не мог и двинуть пальцем в сторону Искорки, принявшей облик потерянной подруги. — Божечки, ты такой скучный, теперь с тобой совершенно не весело, — разочарованно заключила девушка, приняв изначальный облик, легким движением руки она сняла маску с лица и обидчиво надула розовые щеки. Келус опустил голову, в попытках собраться с мыслями он начал считать монетки в фонтане. Когда он нашел, что ответить Недотепе и поднял голову ее уже не было. Слова неприятно застряли в глотке, но ему ничего больше не оставалось, кроме как молча встать и уйти.