Нужда

Не часто качающее кровь сердце бешено колотилось, с каждым биением отдаваясь в собственных ушах. Плечи и лицо горели, явно по цвету напоминая привычные ярко-алые одежды, что лежали недалеко в бесформенной куче, а пот стекал под черными волосами, заставляя пряди неприятно липнуть к коже шеи и плеч.   — Готово, — любимый голос совсем рядом с ухом вызвал короткую дрожь предвкушения.  Се Лянь слегка потянул красные веревки, проверяя на прочность, и это действие заставило ноющий голый член демона дернуться. — Как ты себя чувствуешь? — спросил бог, снова оказавшись перед Хуа Чэном.  — Прекрасно, — вымолвил тот.  Повязка на глазах не давала увидеть лица мужа, но Хуа Чэн мог слышать его тяжелое дыхание и ощутить дрожь в руках, когда они касались голой кожи. Се Лянь был возбужден, и нетерпение заиграло ниже живота в виде стремления быстрее доставить возлюбленному удовольствие.  Красные толстые веревки впивались в мышцы. Руки плотно смыкались за спиной, колени, что упирались в мягкий ковер, разъехались, бедра слегка болели от напряжения и шнура, что связывал их с голенью и не давал возможности подняться. Грудь была украшена теми же красными полосами, перекрывающими дыхание, как и сжимающий горло шнур.  Хуа Чэну не нужно дышать, но в их игре это стало необходимостью, которую веревки у него забирали.  — Ты такой красивый, — мягкая ладонь легла на щеку, с нежностью приподняв голову, — этому богу действительно повезло получить такое сокровище.  — Этот слуга более чем рад…  — Ш-ш-ш, — большой палец прижался к губам, — тебе не нужно говорить мне, как ты счастлив. Я вижу и без этого.  На мгновение Хуа Чэну захотелось сомкнуть колени вместе. Та уязвимость, в которой он находился, была настолько большой впервые — по крайней мере, Его Высочество все еще был одет в богато вышитые одежды, когда как демон, полностью обнаженный и связанный по рукам и ногам, истекал на ковер давно ноющим членом.  Се Лянь, все еще стоящий перед ним на коленях, по-доброму хмыкнул и нажал большим пальцем на губы. В приоткрывшийся в тот же момент рот скользнула фаланга, задевая нижний ряд зубов. Хуа Чэн шумно выдохнул, сомкнул губы и вобрал палец целиком. Се Лянь погладил язык, размазывая слюну по всей подушечке.  — У тебя во рту так мокро, это от нетерпения? — длинное мычание стало ответом, — не стоит торопиться, Сань Лан. Сегодня ты мой подарок, помнишь?  Конечно, он помнил.   Се Лянь сам предложил, указывая на изображения в свитке, а Хуа Чэн, вмиг почувствовавший интерес и предвкушение, не мог отказать. Находиться в полном подчинении любимого и единственного бога стало благословением, а для Се Ляня полное доверие со стороны мужа — самым искренним проявлением любви.  Принц достал мокрый от слюны палец и смазал им пересохшие губы демона — сначала верхнюю, потом нижнюю. У того очередной раз вырвался вдох, тело подалось вперед, чтобы почувствовать больше.  — Нетерпеливый!  Хуа Чэн на это лишь усмехнулся, с восторгом услышав шорох тканей и больше не ощущая чужое присутствие рядом — Се Лянь поднялся с колен и принялся снимать с себя тяжелую одежду, в которой ходил весь сегодняшний вечер. Через мгновение нос уперся в мягкую плоть.   — Язык.  Хуа Чэну не нужно повторять дважды — демон открыл рот и провел по сильному горячему бедру языком, жадно, стараясь слизать вкус кожи. Еще раз, и еще раз, по одной ноге, по второй, от колена до тазовой косточки, и дальше, к внутренней стороне бедра, где кожа была особенно мягкая и разгоряченная. Сверху было слышно довольное мычание, рука бога зарылась в волосы, притягивая ближе к себе. Хуа Чэн простонал, всосав чувствительное местечко в рот и нетерпеливо зажав его между зубами. Все, что сейчас он мог дать — это свой рот, и желание угодить и сделать все, что в его силах, заставляло задыхаться от жадности.  Он кусал, кусал и кусал, оставляя метки между чужих ног, то горбясь к прекрасным нежным коленям, то вытягивая шею к стыку бедра и лобку.  Будь у него возможность подняться выше или опуститься до самых пальцев ног, он бы вылизал своего принца с шеи до пят, оставил столько меток, сколько позволят его губы, чтобы челюсть болела, а язык немел. Чужой твердый член уперся в подбородок. Ладонь в волосах направила к продолжению.  Все еще охваченный жадностью, Хуа Чэн провел по мошонке языком, оставляя глубокие поцелуи. Было желание прикусить ствол, заставить бога шикнуть и сжать ладонь в волосах сильнее, но он был покорным мужем. Языком дойдя до горячей головки, демон слизал скопившийся на кончике предэякулят и довольно сглотнул. Сомкнув губы, Хуа Чэн полностью вобрал в себя член одним плавным движением.  — А-ах!.. Не торопись! — это было единственным, чего Хуа Чэн не мог выполнить. Без возможности видеть остальные чувства обострились до предела, тяжелый запах чужого возбуждения окружал его, с каждым тяжелым вдохом заставляя все внутри трепетать, звуки стонов и чужого сердцебиения, что он мог ощущать между ног пульсациями, затмевали собственные мысли. А вкус, этот вкус..! Движения головой взад-вперед каждый раз сопровождались слетающими с губ чужими «ах-ах-ах», дрожью бедер и сильнее сжимающими волосы пальцами. В какой-то момент Се Лянь толкнулся вперед, и от того, как глубоко вошел член, под повязкой на глазах защипало.  Дыхание через нос щекотало густо покрытый волосами лобок. Разгоряченный этими ощущениями бог продолжил толкаться, прижимая голову Хуа Чэна ближе к себе. — Так хорошо, так тесно, Сань Лан! Ты такой молодец!..  Только после этих слов Хуа Чэн понял, насколько болезненно был возбужден. Тело двигалось вперед, колени разъезжались еще сильнее, стараясь дать собственному члену хоть какое-то внимание, будь то через ковер или чужую ногу. Мышцы тела напряглись, веревки от этого впивались все плотнее. Челюсть с каждым ударом мошонки по подбородку начинала болеть сильнее, постепенно немея.  Се Лянь на мгновение остановился, немного расставил ноги и вцепился руками в плечи демона, создав себе опору. Не успел Хуа Чэн и вдохнуть, как чужие бедра начали двигаться настойчивее и сильнее, втрахивая член в самое горло.  Стоны разносились по комнате все громче и громче. Пальцы Се Ляня впивались в ключицы, под этим углом тело всем весом давило на Хуа Чэна. И демону было так хорошо от этого напора, что слезы начались просачиваться сквозь плотную повязку и скатываться по скулам, мешаясь с чужой липкостью на щеках и губах. — Вот так, вот так, — бормотал бог.  Длинный громкий стон и крупная дрожь по всему телу Се Ляня произошли одновременно с толчком, что до основания загнал член. Горячая сперма хлынула в горло, стекая вниз и обжигая стенки, и ее было так много, что все тело Хуа Чэна свела судорога от нехватки воздуха.  Собственный ствол дернулся, и ни разу не ощутивший прикосновения демон кончил на ковер с еще одним коротким толчком в рот и протяжным мычанием, что больше походило на скулеж.  Через минуту Се Лянь осторожно достал обмякший ствол со рта. Его ноги все еще дрожали, еле удерживая тело. — Молодец, Сань Лан… — прошептал он, пальцем стерев белесую каплю с уголка губ напротив, — такой молодец, как же этому богу с тобой повезло.  Не было нужды упоминать, что стенки горла Хуа Чэна болели от трения. Прокашлявшись, мужчина поежился и прохрипел:  — Этот слуга… тот, кому несказанно повезло стать дыркой для ублажения Его Высочества.  — Сань Лан!.. Какой же у тебя грязный рот. — Он не может быть грязным, когда там только что был Его Высочество.  Се Лянь обреченно вздохнул, сдавшись. Несмотря на их положение сейчас, в такие промежуточные моменты бог ощущал себя тем, кого пытаются довести до бессвязности.  — Прижмись щекой к полу.  Хуа Чэн моментально исполнил приказ и положил голову на ковер. От позы веревки болезненно натянулись и впились в мышцы. Уши уловили щелчок склянки с маслом. Шорох позади перешел в прикосновения к сгорбленной в нелепой позе спине, когда Се Лянь сел на колени позади. — Не жестко?  — Гэгэ говорит про веревки или ковер?  — Про все.  Высунувшийся язык облизал налитые кровью опухшие губы.  — Идеально.  Хуа Чэна не было нужды растягивать, не было нужды вновь поднимать член после недавнего оргазма. Ему вообще ничего не нужно, кроме ощущения чужого возбуждения внутри, однако Се Ляню доставляло удовольствие видеть его желание. Два смазанных пальца проникли в отверстие, сразу найдя нужную точку внутри и толкнувшись в нее.  Хуа Чэн почти подпрыгнул, скользнув по ковру вперед. Пальцы ног поджались.  — Мх!.. — с губ тут же сорвались стоны, которым ничего не мешало звучать открыто. Мягкий член между ног дернулся, вновь постепенно наливаясь кровью, — ахах, Ваше Высочество… ты можешь не жалеть этого слугу, я уже готов!..  К двум пальцам присоединился еще один, а потом еще, и от четырех сразу демон мог лишь судорожно дышать и мычать, не зная, куда себя деть. Веревки натирали кожу от постоянных нетерпеливых движений, пот заставлял кожу блестеть на приглушенном свете комнаты. — Гэгэ, гэгэ, пожалуйста!.. — пальцы внутри натирали стенки, разводились в разные стороны, беспощадно давили на простату. Ствол вновь окреп и истекал. В такой позе головка утыкалась в ковер, и демон несдержанно задвигался бедрами вперед для трения.  Пальцы внутри вмиг остановились.  — Что ты делаешь? Хуа Чэн замер, не смея пошевелиться. И лишь тяжелое дыхание выдавало его нетерпение.  — Гэгэ… мне больно, — это была правда. Член болел так, что демон вот-вот разрыдается. Хотелось прикосновений, трения, и отсутствие возможности сделать хоть что-то удручало. Се Лянь помолчал и достал пальцы. Руки бога схватили веревку на талии и потянули, заставив тело под ним приподняться.  Поза стала до дрожи развратной, и Хуа Чэн в какой-то степени был рад, что его глаз не видел выражения лица мужа. Боль в коленях усилилась, ведь прижатые к бедрам голени сейчас находились стопами вверх, а спина прогнулась в пояснице, заставив грудь прижаться к полу. Хуа Чэн не смел двигаться, дожидаясь, что дальше предпримет его бог.  — Мой бедный Сань Лан, — демон вздрогнул, ощутив чужое дыхание между ягодицами, — мне еще предстоит научиться принимать такие подарки.  Только Хуа Чэн собрался запротестовать, как горячий язык прижался к мошонке и одним плавным движением провел мокрую полосу по промежности. Низкий стон вырвался незамедлительно вместе с табуном мурашек вдоль позвоночника. Ладонь принца обхватила висящий между ног ствол, что в тот же момент дернулся от долгожданного прикосновения и выпустил порцию смазки. — Аах, гэгэ… — чужие губы прижались к  растянутому ранее анусу, язык свободно проник внутрь. Зубами прижавшись к краям отверстия, Се Лянь жадно вылизывал демона изнутри, пока рука в это время накачивала тяжелый член резкими движениями. Низ живота приятно тянуло, хотелось расставить колени еще шире. Бедра подавались назад, навстречу мокрому рту и руке, Хуа Чэн дрожал от напряжения и чувствовал, как все его тело горело, как горло сжималось, как все больше крови приливало к нижней части. Се Лянь не отрывался от него, продолжая прижиматься ртом. Рука двигалась все быстрее, сжимала сильнее, и сквозь затмившее разум возбуждение демон мог отчетливо слышать чужие стоны позади себя.  Свободной рукой бог провел вверх по бедру, зацепив пальцами алый шнур, и положил ладонь на ягодицу. Вместе с громким хлопком по комнате разнесся вскрик, перешедший в долгий стон.  Хуа Чэн содрогнулся, ноги задрожали до болезненных судорог. Член выпустил очередную порцию белесой вязкий жидкости, что рука принца непрерывно выкачивала грубыми быстрыми движениями. Ягодица, на которую пришелся удар, пылала от боли.  — Гэгэ, гэгэ, гэгэ!.. Чувствительность стала невыносимой. Стремясь отодвинуться от чужой руки, Хуа Чэн лег на ковер всем телом. Ноги и руки затекли от неудобного положения в веревках, и после оргазма боль обострилась. Нужна была передышка, ему по-живому нужен был воздух, который шнур на шее и вокруг груди не давал втянуть. Однако Се Лянь так не думал.  Возбужденный член бога несколько раз провел по мокрой от масла и слюны промежности и одним плавным движением вошел внутрь. Хуа Чэн хрипло задохнулся и сжался вокруг ствола. — Гэгэ, слишком, слишком…  Укус пришелся на плечо. Руки Его Высочества натянули веревки — одну вокруг груди, вторую — вокруг шеи, полностью перекрывая доступ к кислороду и способности говорить. Толчок, еще один. Се Лянь грубо втрахивал его в пол, шлепая бедрами по ягодицам и загоняя член все глубже. Собственный ствол болезненно натирался ковром, мокрый и полумягкий.  Все, на что был способен Хуа Чэн, это хныканье и бессвязное кряхтение. От удушения вокруг шеи все тело дрожало. Простату непрерывно таранили — его бог всегда знал, под каким углом надо входить, чтобы доставлять удовольствие и боль без передышки. Горячее тело прижималось сверху, приятно тяжелое и липкое от пота.  — Как хорошо, Сань Лан..! Конечно, конечно, делай все, что тебе хочется, трахай до беспамятства, сделай так, чтобы я забыл все, кроме твоего имени! — хотел сказать Хуа Чэн, поглощенный ощущением чужой толщины внутри, но все, что срывалось с губ, это мяуканье и скулеж вперемежку с грубыми стонами. Он не мог дышать, не мог говорить, видеть, и это приводило в восторг, обостряло все чувства до предела, доставляло приятную боль. Стоны его бога возле уха с каждым толчком заставляли связанные руки сжиматься в кулаки, хотелось порвать алые веревки и что-то сделать, податься навстречу распирающему толстому члену или перевернуться, стянуть ткань с глаз и увидеть искаженное в удовольствии лицо мужа.  — Черт возьми… — с трудом прохрипел Хуа Чэн, чувствуя, как по щекам текут слезы, — боже, блядь, гэгэ, я не могу… Его бог, его милый бог сейчас получал то, что хотел. Загонял себя по самое основание, прижимался своими яйцами к мошонке Хуа Чэна, до предела растягивал покрасневшее от грубых толчков и ранее зубов кольцо мышц, а Хуа Чэн с радостью отдавался, сам до приятного чувства в затылке наслаждаясь окружающим его божественным телом.  Се Лянь наклонился к его лицу, с трудом доставая, и провел языком по уголку губ, где слезы мешались со стекающей слюной.  — Ты можешь, Сань Лан, — горячее дыхание обожгло ухо, — мой дорогой муж, мой лучший подарок… ты хорошо чувствуешь меня внутри? Оно идеально, ты идеален, так подходишь для члена этого бога… Если бы Хуа Чэн знал, что может так кончать, предложил бы подобное раньше. Перед глазами даже в темноте повязки все побелело, рот открылся в беззвучном крике, и все тело прошибла сильнейшая дрожь, взрывом разнесшаяся по телу от низа живота. Внутри разлилось тепло. Сквозь заложенный слух Хуа Чэн уловил стон удовольствия своего бога, что все еще толкался и стремился отдать демону все, что имел. Се Лянь отпустил веревки. Демон мог лишь судорожно глотать воздух, стараясь прийти в себя.  Приятная тяжесть ушла, оставив холод комнаты на горячей коже. С непристойным звуком бог достал мокрый член и отодвинулся, чтобы посмотреть на плоды своих стараний.  Хуа Чэн мог представить, как он сейчас выглядит — не способный сделать движение, красный с ног до головы, под цвет веревок, от которых кожа явно налилась в этих местах фиолетовым, взъерошенный и растрахарый до предела. С отверстия вытекало, и попытки удержать все в себе не увенчались успехом.   — Гэгэ хорошо справился, — Хуа Чэн постарался вернуть себе самообладание. — Правда?  Не дав ответить, демона перевернули на спину и положили бедра на чужие колени. Повязку с глаз аккуратно сняли, чтобы свет комнаты не причинил боль. Хуа Чэн проморгался от слез здоровым глазом, фокусируя взгляд. Се Лянь смотрел на него сверху вниз, с нежностью и, черт возьми, самым диким желанием, что демон когда-либо видел у своего мужа. — Еще разок?