Истории любви 2

Скрывать от посторонних глаз то, что было между ними, становилось все труднее. Выдать их могло все, что угодно. Не тот взгляд, не тот жест, едва уловимое движение. Наверное, не составило бы особого труда прочитать все их тайные мысли их глазам. Осложняло все то, что все они четверо были под прицелом всей деревни. Уши были даже у стен. Это было закономерно, потому что не может быть в тени самая большая головная боль деревни, ни те, кто к ней причастен, как и не могут быть в тени последние обломки кланов, навсегда запятнанные в крови. Наруто был более всего не осторожен. Казалось, ему было вовсе плевать, что могут подумать люди, когда увидят их переплетенные с Саске или Сакурой руки. Словно забыл, как остры бывают чужие взгляды, как ядовиты людские пересуды и во что они вытекают после, и какие последствия могут повлечь. А с его репутацией и прошлым ему нужно было бы вести себя ниже травы, тише воды. Даже если он герой деревни, даже если он хороший шиноби. Простить все не могут даже джонину. Наверное, будь воля Наруто, он бы залез на башню Хокаге и закричал бы на всю деревню, кого и насколько он любит. Он бы гордился этим. Его распирало от этого чувства, ведь когда ты влюблён, кажется, что можешь свернуть горы, и море тебе по колено. Какаши искренне надеялся, что Наруто этого все же не сделает. С Саске было все проще, потому что он избегал излишнего внимания. Но проблема была в том, что он не был равнодушен — ненависть была хуже любви, которая зрела одновременно в нем. Саске был похож на бомбу замедленного действия, и оставалось только ждать, когда придёт его время. Какаши знал, что это неизбежно. С каждым разом он мог все меньше влиять на Саске. Он становился отчаянней, взгляд холоднее, а чидори в руки пылало все сильнее. Сакура трезво смотрела на ситуацию. Ей приходилось хуже, ибо зависть — опасная штука. Было слишком хорошо для одной неё быть близкой одновременно к одним из самых выдающихся шиноби деревни. Выдающихся, опасных и не менее привлекательных. Все знали, что и у Наруто, и у Саске большое будущее и богатое прошлое. Про Какаши говорить не приходилось. Нести этот крест было тяжело, и она осознала это, только став старше. Сакура знала, что за глаза её называют много как, хотя в лицо всегда улыбаются. И шлюхой, и подстилкой, и походной сучкой. И это всегда было невыносимо обидно, словно она была никем, лишь придатком к её сильным сокомандникам. Сколько бы она ни сделала, чего бы ни достигло, этого никогда не будет достаточно, просто потому, что Саске и Наруто затмят это. Какаши знал, что это сильно беспокоит Сакуру, и прекрасно понимал, почему. Он сам слышал эти разговоры, пересуды и сплетни, растекавшиеся по Конохе, штабу, частях, академии. Конечно, они жёстко пресекались Какаши на корню, но он не мог быть везде одновременно. Он знал, что Сакура может постоять сама за себя, но пытался сделать все, что мог, чтобы облегчить её участь — а она была очевидной ещё тогда, когда ее распределили в его команду. Его вина была в том, что он предупредил её сразу, когда это стало возможным. До того, как он мог позволить себе коснуться её, да и вообще кого-либо из них троих. Что ж, если бы их уличили в той связи, что они есть сейчас, было бы худо. Причём, Какаши бы ничего не было бы, а вот его подопечным… Он знал, что это считается аморальным. Но странным было то, что ему было действительно все равно. — Почему мы просто не можем уйти? — пробормотала Сакура. Они были наедине, тет-а-тет, вчетвером. На окнах заглушки, стены оцеплены по периметру. У Какаши было по-настоящему уютно, и это было единственное место в деревне, где они чувствовали себя в безопасности. По правде говоря, им было спокойне всего за стенами деревни, и каждый раз, когда они возвращались с миссий, усталые, как собаки, на плечи ложилась непомерная тяжесть чужой зависти, сплетен и неозвученных мыслей. И это после всей грязной работы, что они делали во благо Конохи. Их нещадно эксплуатировали, Какаши и Саске — из-за шарингана, Наруто — из-за неисчерпаемого запаса чакры и биджу, Сакуру — потому что хороший ирьенин в команде — залог её стопроцентной выживаемости. После всего дерьма, через которое им приходилось проходить, хотелось оттряхнуться, как от налипшей грязи. Помогал в этом алкоголь, пусть и ненадолго. Какаши следил за тем, чтобы это не превращалось в привычку, потому что прекрасно знал, к чему это приводит. — Куда ты уйдёшь? — спросил Наруто. — Это наш дом. — Дом? — насмешливо переспросила Сакура. — Нас тут всех ненавидят. Ты-то должен это знать, Наруто, как никто другой. — И пусть! — фыркнул тот. — Люди быстро меняют свое мнение. Сегодня они ненавидят тебя, завтра — зовут героем. — Сакура права, — сказал Саске. Он обвел тяжелым взглядом всех троих поочерёдно. — И клан мой тому подтверждение. А ты, Какаши, готов просто терпеть все это, как твой отец? Где он сейчас? — Саске, — одернула было его Сакура, но Какаши перебил её. — Там же, где и вся твоя семья, — их взгляды пересеклись, и меньше, чем за долю секунды, Саске оказался на ногах с руками, почти сложившими несколько печатей. Какаши тоже был уже в боевой стойке, его левый глаз как никогда прежде напоминал Саске о его крови. Прежде, чем кто-либо из них двоих успел нанести друг другу увечья, Наруто встрял между ними, с силой оттолкнув в стороны. Все это заняло меньше секунды. — Отпусти, черт подери! — зло выплюнул Саске, оказавшись в его железной хватке, пытаясь вырваться. Наруто крепко сжал его в своих объятиях, удерживая, чувствуя, как напряжены его мышцы. Сакура же стояла перед Какаши, уперев ладонь в его разгоряченную грудь. — Замолчали оба, — выдавила она. — Хватит. Какаши отступил первый, встряхнув головой, и тяжело уселся обратно. Он не сводил пристального взгляда с Саске, но отвел его, когда тот тоже нехотя сел на свое место. Наруто уже отпустил его, но оставался рядом. — Больше не поднимаем эту тему, — произнёс Какаши, прервав наконец молчание. — Но… — начала было Сакура. — Никаких «но». Предательство Конохи карается смертью, — Какаши обвел поочерёдно всех взглядом, который не терпел возражений. — Вы шиноби Конохи, хотите вы того или нет. С тех самых пор, как вы взяли в руки кунай, как повязали хитайате, у вас больше нет пути назад. Единственный выход — исполнить свой долг перед деревней до конца. — Она и так нам сильно задолжала, — пробормотал Саске. — Может и так, — согласился Какаши. — Но такова жизнь. Повисло молчание. Наруто первым нарушил его, подхватив бутылку и разлив жидкость по стопкам. — Предлагаю тост, — поднял он свою пиалу. — За нас. За то, что мы есть друг у друга. Это самое важное. Все потянулись за своими стопками, чтобы воссоединиться в круге.