Приходи, если понадобится помощь

Зачастую реальность не превосходит наши ожидания. Мир далёк от справедливости, далёк от понятия толерантности. Люди не хотят быть добрыми, так как это приносит боль и предательства. Почти каждый готов питать ненависть к тому, кто хоть чем-то отличается от серой массы. Необоснованная ненависть встречается на каждом шагу. Если хоть немного отходишь от стереотипов — становишься целью насмешек и различных издевательств. Егор стоит неподвижно секунд семь, после чего начинает вертеть головой в разные стороны, словно выискивая ответ на свой же не заданный вопрос. Его взгляд ненадолго останавливается на той маленькой лужице крови, а Антон готов просто слить себя в унитаз рядом, лишь бы никак не объясняться и вообще не показывать своего опозоренного лица. Единственное, что выдает Шастуна в том, что он ещё жив — так это его хриплое дыхание и редкие всхлипы. Не видно даже лица юноши, он спрятал его в своих коленях и не собирался поднимать голову ближайшее время точно. — Эй, парень? — ну попытаться стоит, даже если вероятность ответа от юноши крайне мала. — Слушай, я не хочу тебя как-то обидеть или что-то такое. Антон сидит молча. Уже скорее не из-за страха, а от стыда. Что остаётся делать? Он изнасилованный, грязный и заплаканный, сидит на холодном полу перед человеком, который нравился до бабочек в животе и учащенного сердцебиения. Он был готов восхищаться Егором издалека. Тело ломит от боли, глаза и щеки уже щиплет от раздражения, а в голове миллиард мыслей, которые не собрать в одну кучу. Чему надеяться? То, что он просто уйдет? Нет, ну это, конечно, возможно, но почему-то очень слабо верится, особенно после того, как он заговорил с Антоном. — Давай я помогу тебе пройти в медпункт. Эй. Я же вижу, что тебе нужна помощь, — парень коснулся плеча Шастуна, тот в свою очередь вздрогнул всем телом и шмыгнул носом. — Что произошло? Ты можешь написать заявление или хотя бы рассказать о произошедшем учителям, — он расхаживает туда сюда, пробуя подобрать слова поддержки. Впервые в жизни попав в такую ситуацию, парень просто не знает как действовать и что говорить. — Скажи хотя бы из какого ты класса, я позову учителя, — нервно поправляет волосы, проводит ладонями по лицу. — Прости, но я понятия не имею, что сейчас делать. Я хочу тебе помочь, но ты, видимо, совершенно этого не хочешь. Я могу просто оставить тебя здесь, но потом меня сожрёт совесть. Так что давай ты не будешь молчать и хоть что нибудь скажешь или подашь знак что-ли. — Десятый, — прохрипел Антон, не узнавая своего голоса. В воздухе витает недосказанность, из-за чего, прокашлявшись, парень продолжил, — Б. Всё тело Антона обмякло. Он хочет помочь? Грустная улыбка все-таки поселилась на покрасневшем лице мальчишки, заставляя чувствовать бабочки в животе, которые приносят ещё больше боли. Всё тело расслабилось, а в глазах потемнело. Шастун пробует взять себя в руки, собрав все силы в кулак, но сознание всё же отключается. Кудрявая макушка полностью устраивается на коленях, плечи опускаются и руки расслабляются. Больше не нужно хвататься за реальность. *** — Блять. Каждая буква звучала настолько отчётливо, что это заставило сознание Антона придти в себя. На долю секунды он понадеялся, что все произошедшее было жутким кошмаром, но боль в теле напомнила о настоящем. — В первый рабочий день. Все тот же незнакомый голос. Первый рабочий день? На раздумья нужно слишком много сил, поэтому Шастун просто поднимает голову с колен, смотря снизу вверх на говорящего. И в самом деле, он ни разу не видел этого мужчину в школе. Антон уверен, потому что настолько аккуратного человека в выглаженном костюме он бы точно запомнил. Поняв, что пялится на него уже полминуты, парень вспомнил о своем внешнем виде, и решил снова спрятаться, будто это спасет его, будто если он ничего не видит, то и другие тоже. Его снова начинает трясти от стыда. Боже, можно просто провалиться сквозь землю здесь и сейчас? Мужчина подходит ближе и аккуратно пытается поднять парня, но Антон зажимается лишь сильнее, не давая поднять себя на ноги. — Арсений Сергеевич, — сказал он, пытаясь смягчить ситуацию. — Ваш новый классный руководитель, — что он сейчас сказал? Новый классный руководитель? А где Татьяна Юрьевна? — Я, конечно, и подумать не мог, что буду знакомиться с учениками таким образом, — на этом его речь закончилась, и больше не пытаясь поднять Антона на ноги, тот взял его на руки, перед этим укрыв парня своим пиджаком. Шастун подумал лишь о том, что теперь одежда мужчины тоже испачкана. Поднявшись на третий этаж, Арсений Сергеевич направился в медпункт, стараясь хоть немного спрятать парня. — Господи… — При входе медсестра сразу же ринулась к мужчине, разглядывая Антона, словно пытаясь его отсканировать. — Вы же новый учитель? — Отвлекает его женщина, пока всё-таки ставит Шастуна на ноги и проводит на кушетку за перегородкой. — Сегодня все только о вас и говорят. — Обследуйте парня и окажите ему помощь. — игнорируя произносит Арсений, проходя за перегородку к парню. — Вы можете идти, я справлюсь, такое не в первый раз, — улыбается женщина, говоря непринужденно. — Не в первый раз? — Удивляется мужчина, подняв брови. А медсестра видимо для себя закончила этот разговор, поэтому начала рассматривать парня: заглядывает в глаза, изучает ранки на лице. Приносит тазиком с водой, чтобы смыть кровь, и хлоргексидин. Женщина снимает пиджак, отдает его владельцу и поднимает брови в удивлении. Белая порванная рубашка, на которой осталось лишь три пуговицы, вся в семенной жидкости и каплями крови к низу, темно-синие штаны в некоторых местах порваны по швам, и черных пятен крови на них куда больше. Женщина заглядывает в глаза Антону, но тот старается увести взгляд в сторону. — Изнасиловали? — После минуты молчания все-таки задаёт свой вопрос медсестра, аккуратно снимая с парня рубашку. Шастун молчит. Даже сейчас, почему-то, он считает, что заслужил это, будто сам сделал что-то не то, будто стоило что-то изменить в своих действиях, но совсем непонятно что именно. И чувствует вину. — Что? — Арсений Сергеевич медленно переводит взгляд с такой же удивленной женщины на Антона и обратно. Медсестра игнорирует учителя, вынимая руки парня из рукавов рубашки. Оттирает пятна крови с губ, убирает рубашку в сторону, и, стараясь заглянуть в глаза парню, начинает стягивать с него штаны. Антон лишь сильнее поворачивает голову, пряча свой взгляд. — А вот сейчас, Арсений Сергеевич, я попрошу вас подождать за перегородкой. Мужчина повинуется словам медсестры и остаётся ждать по ту сторону перегородки. — Где это было? — Деликатно начинает медсестра, пытаясь вывести парня на разговор. Но с раздвинутыми ногами второй раз за день Антон лишь сильнее абстрагируется от реальности. — Сколько… Сколько их было? Это стало последней каплей — он больше не может сдерживать истерику, из-за чего резко начинает плакать, довольно быстро перейдя на вой и всхлипы от недостатка воздуха. Медсестра приносит Шастуну стакан воды с успокоительным и обезболивающим. — Постарайся взять себя в руки и рассказать мне, чтобы я могла предпринять меры, — она приподняла его, придерживая за лопатки, вложила в одну его руку стакан, во вторую две таблетки. Дрожащими от истерики пальцами Антон обхватил стеклянный сосуд, стараясь прибрать ноги как можно ближе к себе, стараясь спрятаться, и, сморщившись от горьких лекарств, запил их водой. Он вернул стакан обратно медсестре, который она поставила на тумбу рядом и снова вернула свое внимание на парня, который совсем не хочет не то что отвечать на вопросы, он не хочет даже думать. Смотрит отрешённо куда-то в сторону, сквозь стену. — Антон, — начинает она, — Мы с тобой здесь не впервые встречаемся, ты же знаешь, я не желаю тебе ничего плохого. Я хочу помочь тебе. Все слова будто проходят сквозь парня, даже не останавливаясь в его сознании на долгое время. Он просто хочет спрятаться. — Можно я оденусь? — спустя пару минут молчания подаёт голос Антон. Медсестра кивает и приносит ему одноразовый халат, которым накрывает парня. Шастун закутывается в очень тонкую ткань и немного успокаивается. — Я, — начинает он прокашлявшись, — Не знаю. Женщина вопросительно поднимает брови ожидая продолжения, но, видимо, это был конец предложения. — Что именно ты не знаешь? — Как все дошло до такого, — вот сейчас, впервые за долгое время, юноша поднял глаза на медсестру: красные, заплаканные и совершенно пустые. — Я не знаю, за что меня ненавидят настолько. И, — прочищает горло Антон, — Не знаю, что мне делать. Я так больше не могу, — под конец голос срывается из-за кома в горле. Паника подступает к горлу, не позволяя сделать ни вдоха, но спустя полминуты все проходит снова, будто ничего и не было. Успокоительные все же помогают, но рисковать снова не очень-то и хочется. — Сегодня, думаю, тебе стоит вернуться домой, а с завтрашнего дня мы начнем разбираться с этим, хорошо? Нужно будет обязательно написать заявление, — и, видя испуганное выражение лица юноши, она продолжила, — Антон, это обязательно. Сейчас не думай ни о чем, все с завтрашнего дня, сегодня отдыхай, пожалуйста. Шастун поджимает губы и еле заметно кивает. Он старается переместиться с лежачего положения в сидячее, это приносит много боли, от чего он шипит, но все же встаёт на ноги. Женщина уходит за классным руководителем. Антон переводит взгляд со своих брюк на рубашку и обратно, приходит к выводу, что лучше уж надеть это, чем совсем ничего, поэтому начинает натягивать штанину на ногу. — Если честно, я в ужасе, — начинает медсестра, на что Арсений кивает, соглашаясь, шёпотом добавляя «а я то в каком», — Шастун часто здесь бывает, но такое впервые, в этот раз его совсем сломали. Он сильный парень, надеюсь, что и с этим ему удастся справиться, — женщина глубоко вздохнула, отвела взгляд. — Там был не один человек, как минимум двое. Отвезите его, пожалуйста, в больницу. Я думала над тем, чтобы вызвать скорую, но это будет лишь ещё бо́льший стресс для парня, лучше без лишней шумихи, — попыталась объяснить медсестра свои действия новому коллеге и, дождавшись согласия, кивнула головой, мол, можете забирать мальчика. — Присмотрите за ним, — едва слышно добавила она. За этот день Арсений, мягко сказать, ахуел трижды.