(Не) банальная История Любви. His Sleeping Curse

      Как уже было сказано, друзей у Северуса Снейпа за всю его жизнь было только двое. Лили, которая перестала быть ему другом, потому что находилась в здравом уме. И Люциус Малфой, который на самом деле, никогда и не был ему другом. Так что привязываться к людям, Северус не умел.       Он трагично и нелегко отпустил Лили. Не пережил, но переборол ее смерть. И крепко накрепко решил, что больше никогда и ничего подобного с ним не произойдет. Если не любить никого, то никто не способен сделать больно. Не привязываться – значит не страдать от потери. За годы работы в школе у него выработался иммунитет к ненависти. Он думал, что его душа просто умерла и не способна ничего чувствовать. Но явившаяся белокурая голубоглазка все перевернула с ног на голову, хотя и явилась она всего лишь в его сны. А что было бы, если бы она явилась в жизни?       В жизни – у нее не было бы шансов, – решил сам про себя Снейп. В жизни у него черный характер и далеко не солнечная душа.       – Вы плохо выглядите, Северус, – участливо протянула МакГонагалл, незаметно оказавшись перед его столом в его собственном кабинете. Раньше он бы заметил ее еще у порога или даже за порогом, но сейчас с ним действительно не все было в порядке. Он даже не помнил, как сам оказался у себя в кабинете. Вроде бы только что был в большом зале. Обедал. Потом у него должен был быть урок… и…       И да, он провел этот урок. Хотя и мало что помнит. Кричал на всех без разбору. Назвал Малфоя разгильдяем… это он зря. Завтра непременно получит сову от его отца. Впрочем, может даже сегодня.       – Вы плохо спите?       Нет уж – слишком хорошо и много сплю, – чуть было не буркнул ей в ответ Снейп. Но ничего не сказал, неопределенно мотнул головой.       – Может, вам наведаться к мадам Помфри?       – Чтобы она поставила мне капельницу сонного зелья? – раздраженно отозвался он.       – Вы не можете заснуть? Вас мучает бессонница?       Если бы МакГонагалл учила зелья чуть лучше в свое время, она бы знала разницу между сонным и снотворным зельем. Они оба помогают выспаться, но первое облегчает сон и убирает из него кошмары и любые сновидения, в то время как второе просто усыпляет в любое время дня и ночи.       – А вы когда-нибудь любили, Миневра? – неожиданно и больше даже для себя неожиданно, чем для старой женщины спросил Снейп.       МакГонагалл слегка наклонила голову направо и еще пристальнее посмотрела на мужчину.       – Ну нет, у меня на лице не написано, что я свихнулся, если вы это пытаетесь разглядеть,– обозлено выкрикнул Северус, вставая на ноги. – Это довольно простой вопрос. Разве нет?       – Я любила когда-то. Очень давно.       – И что с ним случилось?       – Он погиб в магическую войну.       – Паршиво.       – Я удовлетворила ваше любопытство? Теперь я могу сопроводить вас к мадам Помфри.       – Какое вам до меня дело? Миневра, ведь все обрадуются, если я просто,– он щелкнул пальцами,– испарюсь. Представьте, как обрадуются ученики… наконец-то, он извел сам себя… наконец-то, можно ничего не учить. Наконец-то… Обо мне на самом деле, никто не взгрустнет.       – Северус, вы всю свою жизнь сознательно делали все, чтобы так и было. Вы отталкиваете от себя любого. Никого не пускаете в свой мир.       – Я не хочу, чтобы было больно.       Северус шумно выдохнул. Уж откровенничать с МакГонагалл он собирался в последнюю очередь. Но, наверное, на организм плохо влияет не только недостаток сна, но и его очевидный переизбыток, а он за прошедшую неделю бодрствовал от силы часов двадцать пять. Он отменил все факультативные занятия и консультации. Умудрялся даже между уроками прикорнуть на десять-пятнадцать минут, чтобы снова вернуться в свой сон. Однажды он забыл закрыть кабинет и пятый курс не стал ломиться в дверь, что он делал обычно и чем бы его разбудил, а тихо-мирно вошел внутрь. Оценил обстановку и своего профессора не добудился (а говоря честно, попросту вообще не стал будить). Так они и просидели в тишине – он во сне, ученики, играя в гляделки.       Сон знает почему, но он всегда возвращался в свой сон на то же место, где остановился. Кроме тех случаев, когда он падал с башни. Распластанным, окровавленным со свернутой набекрень головой в ее изножье он себя не видел ни разу.       В последнее время, он слишком часто прыгал с этой башни. Потому что очень часто туда ходил и постоянно застукивал там влюбленную парочку. Может быть, он зациклил свой сон. Нерешенная проблема. Он не знал, как еще уйти оттуда, кроме как спрыгнуть… вот сон постоянно и возвращал его к этому месту. И он всякий раз все равно прыгал. Медленно и по-готически красиво перелазил через перила, раскидывал руки в стороны и прыгал. Слышал ее протяжный крик.       И просыпался.       – Северус? Мне применить силу?       Снейп понял, что когда-то успел снова сесть за стол и устало облокотиться на него. Устало? Где он растерял все свои силы? Как можно быть усталым, когда ты спишь большую часть своей жизни?       Он чувствовал себя так, словно выпил бутылки три дрянной настойки своего папаши. Он как-то нашел одну такую, что осталась после него. От одного глотка ему стало плохо, хотя он легко переносил крепкий алкоголь.       Но теперь он был пьяный без алкоголя.       – Не надо ничего. Оставьте меня в покое.       – Чего вы боитесь? Это не страшно, когда рядом есть кто-то, кому не все равно. Кто позаботится, выслушает, поможет.       Да уж, спрашивать ее любила ли она когда-то, было самой плохой идей в его жизни. Задав такой личный вопрос, он словно дал и ей право что-то спросить в ответ.       – Вот! – Северус быстро поднялся на ноги и открыв шкаф вытащил из него склянку с снотворным зельем. – Вот зелье. Я выпью его. Посплю, и все будет хорошо. Только уходите уже, Миневра. Мы с вами никогда не будем сидеть на одной скамье, обсуждая жизнь, учеников, или что бы то ни было еще. Мы никогда не будем друзьями. Идите,– с нажимом в голосе.       Миневра МакГонагалл стойко выдержала словесную пощечину от мужчины. Лишь изящно наклонила голову, с чисто-английской гордостью поджала губы, и вышла из кабинета.       Дверь за ней плотно закрылась и даже не хлопнула. Такой выдержке мог позавидовать любой, в особенности Снейп, который просто кинул склянку в эту самую дверь.       Он чувствовал себя больным. Вот незадача – если болезнь эта от переизбытка сна – значит лечение парадоксально простое – не спать как можно дольше. Но он чувствовал себя усталым – а это лечилось прямо противоположным способом.       Так что же ему делать?       Он огляделся по сторонам. На столах стояли котлы, которые ученики не стали мыть, а он забыл им об этом сказать. По оконным стеклам противно хлестал осенний дождь.       Перефразировал вопрос.       Что ему _здесь_ делать? Здесь ничего не происходит. Когда-нибудь война начнется в открытую, он сделает, что должен или что там прикажет ему сделать Дамблдор. Здесь нет жизни.       Жизнь только во сне. Только рядом с синеволосой, белоглазой…       Снейп замотал головой. Снова с тоской посмотрел на дверь.       МакГонагалл всегда было до него дело. Она могла бы стать его другом. Но наверное - ненадолго. В ней ведь здравого смысла даже побольше, чем в Лили Эванс будет. Значит и она оставит его. А значит, им никогда не быть друзьями.