From the very beginning (C cамого начала)

      Брайтон, Англия, лето 1890 год       В первый день летних каникул солнце настырно светило сквозь неплотно сдвинутые шторы лучами прямо спящей Долорес в лицо. Девушка недовольно хмурилась, не желая размыкать глаза и выныривать из сновидений. Ей опять снилось что-то настолько захватывающее, что просыпаться не хотелось от слова «совсем». Повернувшись на другой бок, Мартель подставила солнцу затылок и, наконец, перестала хмуриться и мирно засопела. Небесному светилу же не было никакого резона светить ей в голову, и от обиды оно зашло за большую тучу, намереваясь оставаться там до обеда.       Однако девушке не суждено было поспать подольше. Нос, словно издеваясь над хозяйкой, учуял аромат готовящейся на кухне яичницы с беконом и свежесваренного кофе. Если жареные яйца и мясо вряд ли смогли бы вытащить девушку из кровати, то вот перед горьким запахом молотых зёрен Долорес уже не смогла устоять.       Смирившись, Мартель открыла глаза и села. Заплетённая на ночь светлая коса растрепалась и отдалённо напоминала собой пушистую змею. Глаза девушки расфокусированно блуждали по комнате, и Долорес слегка хмурилась, пытаясь вспомнить, что же было во сне. Память услужливо подсунула ей видение о яркой белой вспышке, грохоте и чьём-то пронзительном крике. Этот сон Мартель видела уже не в первый раз, и с каждым разом он становился как будто всё более отчётливым и ясным.       Хмыкнув, девушка ладонями с силой потёрла щёки и выбросила из головы всё приснившееся. Не будет же она забивать себе голову всякой ерундой в первый день летних каникул!       Всё ещё не проснувшись окончательно, Мартель сползла с кровати и поплелась к умывальнику с зеркалом. В отражении на неё смотрела сероглазая девушка с пшеничного цвета волосами, чуть широким носом, тонким ртом и острыми скулами. В то время как большинство девчонок изгалялись, изо всех сил стараясь сделать свои губы пухлыми, а ресницы иссиня-чёрными, Долорес фыркала в их сторону и упрямо не желала ничего приукрашивать в себе. Пусть любят такой, какая она есть! Да и зачем нужны пухлые губы и чёрные ресницы, когда у неё на левой щеке россыпь мелких родинок, спускающихся от виска вниз и теряющихся где-то под воротником одежды? Ещё в прошлом году, будучи четырнадцатилетней девчонкой, она стала ловить на себе заинтересованные взгляды мальчишек, разглядывающих её левую часть лица, а пара смельчаков даже сделали девушке комплименты. Поэтому Мартель решила, что природное украшение — самое лучшее украшение.       Умывшись и распустив косу, Долорес спешно расчесала волосы, сквозь зубы ругаясь на застревающий гребень, и уложила в низкий хвост. Её мама, придерживающаяся строгих правил, опять будет недовольно ворчать на причёску дочери, но сооружать сейчас хитроумную и, честно сказать, порядком надоевшую «корзинку» на голове не было никакого желания. Понадеявшись на то, что никто не отошлёт её с завтрака приводить себя в порядок, девушка вышла из своей комнаты, направившись к лестнице.       Перегнувшись через перила, светловолосая увидела уже накрытый к завтраку стол, стоящий посередине большой и светлой комнаты. Долорес заприметила три рыжие макушки, принадлежащих матери, отцу и брату, и вздохнула: вся семья уже была там, а она опять встала позже всех. Спускаясь по лестнице, девушка невольно залюбовалась на своих родных: несмотря на то, что на улице было облачно, все три огненных головы как будто подсвечивались и отливали золотом. Долорес часто недоумевала, как она уродилась такой светлой и даже невзрачной в такой яркой семье.       Каждому досталась порция яичницы с беконом, на большой тарелке девушка заприметила поджаренные тосты, а рядом — баночку её любимого клубничного варенья. Отец, Джордан Мартель, неизменно сидел во главе стола, спрятавшись за газетой, и Долорес видела только огненно-рыжие кудри над бумагой. Мужчина уже управился со своей порцией и теперь ушёл с головой в новости. В это время её одиннадцатилетний брат Бен вовсю уплетал бекон, не притронувшись к яйцам. Мать, Эмма Мартель, сняв с плиты турку, аккуратно разливала горячий кофе по трём чашкам. Младшему же члену семьи разрешалось пока пить только чай.       — Всем доброе утро… — хмуро пробурчала Долорес и проследовала к своему месту напротив брата.       — По тебе не скажешь, — ухмыльнулся тот.       — Всё потому, что приходится смотреть на твою рожу уже с утра, — огрызнулась девушка.       — Это что за выражения? А ну, оба прекратили! — прикрикнула на них мать. — Каждый день одно и то же! Как вам только не надоело! — Она поставила чашки на маленький поднос и, не спеша, принесла их к столу. — Что опять с причёской, Долли?       Долорес закатила глаза. Мало того, что мама сразу зацепилась за внешний вид, так ещё и назвала самой нелюбимой формой имени.       — Будешь так сильно закатывать глаза — увидишь мозг. — Отец отложил газету и, бросив взгляд на дочь, взял с подноса чашку.       — Нельзя увидеть то, чего нет, — противно протянул Бен, и Долорес со всей силы пнула его ногой под столом. Мальчик, взвыв, схватился за голень. У Бенджамина на глазах выступили слёзы.       — Причешусь позже, — коротко бросила девушка матери, потянувшись за своей порцией кофе.       — Уж я надеюсь, милая! Тебе в мае исполнилось пятнадцать, и позволь мне напомнить, («Можно подумать, я могу что-то не позволить тебе», — промелькнуло в голове у Мартель), что молодые леди — да-да, милая, не хмурься! — должны выглядеть и вести себя соответствующе! Так что, будь добра, после завтрака поднимись к себе и приведи волосы в порядок!       Наставления матушки уже были у Долорес поперёк горла. Семья Мартель была не из самых богатых, однако их можно было спокойно отнести к «хорошо обеспеченным», поэтому они вращались в обществе, где царил этикет, фальшивая вежливость и аккуратная недосказанность, а к молодым девушкам предъявляли необоснованно завышенные, по мнению Долорес, требования, как к их поведению, так и к их внешности. «Не сиди нога на ногу!», «Не смейся громко и прикрывай рот!», «Говори то, что нужно, а не то, что ты думаешь!» — это были самые раздражающие правила. Энергия, которая бурлила в Мартель, не терпела контроля и рамок, поэтому живая и эмоциональная девушка частенько вела себя «неподобающе», а про её острый язык не знали, разве что, младенцы.       Угукнув, она взялась за вилку и нож. Поедая слегка остывший завтрак, Долорес задумалась о том, что утро точно придумал Дьявол, чтобы люди страдали как можно сильнее.       «Однако Ангелы над нами сжалились и придумали кофе», — сделала девушка вывод, отпив горячий напиток и слегка поморщившись от его горечи.       — Какие у вас сегодня планы? — поинтересовалась миссис Мартель, аккуратно отрезая себе кусочек яичницы. — Первый день каникул выдался таким тёплым и безветренным!       — Дай нам, Господь, сил пережить эти каникулы, — пробурчал мистер Мартель, не поднимая взгляд от газеты. Жена метнула на мужа красноречивый взгляд.       — Мы с девочками собираемся на пикник на пляже! И хотели выйти пораньше, чтобы найти удобное место. — Светловолосая аж засветилась в предвкушении встречи со старыми подругами. Ведь им столько нужно было обсудить!       — А я не знаю… — тоскливо протянул младший Мартель.       — Возьмите с собой Бенджамина, Долорес, — попросила миссис Мартель, намазывая тост вареньем.       Вилка с беконом замерла на пути в рот блондинки — уж что-что, а присмотр за братом не входил сегодня в её планы.       — Ну уж нет! — воскликнула она.       — Ну уж да, — отрезала мать.       Пара крепких выражений уже были готовы сорваться с языка Долорес, но тут юная Мартель перехватила взгляд отца и замерла. Тот смотрел на неё…умоляюще? Рука с вилкой опустилась сама собой, и девушка вздохнула.       — Хорошо, мама, как скажешь, — произнесла она, глядя отцу в глаза. Тот одними губами произнёс: «Спасибо».       Долорес знала, что отец не переносит их перебранки, и сдалась. Мартель уже поняла, что ей придётся взять Бена с собой, хочет она этого или нет, вопрос в том, со скандалом или без. Бросив уничижительный взгляд на довольного Бенджамина, девушка без былого аппетита доела свой завтрак, запив его кофе.       — Будь готов через час. И сам себе сделай сэндвичи! — Долорес показала брату язык.       Тот показал ей язык в ответ. Миссис Мартель громко кашлянула, и дети угомонились.       После завтрака все разбрелись по своим комнатам. Брат и сестра, негромко переругиваясь, собирались на пикник, а мистер и миссис Мартель о чём-то тихо беседовали за закрытой дверью в кабинете.       Долорес перед выходом сделала всё-таки себе высокую причёску, убрав волосы в замысловатый пучок. На побережье, скорее всего, будет ветрено, и девушке не хотелось бы, чтобы локоны лезли в глаза и рот. Нацепив шляпку и завязав её ленты под подбородком, Мартель выпорхнула из комнаты — Долорес не терпелось отправиться на место встречи с подругами.       Прихватив корзинку с едой, девушка малодушно понадеялась ускользнуть из дома без брата, но тот уже дожидался сестру.       Они недружно прокричали прощания родителям и вышли из дома.

***

      Через десять минут, стоя на улице, Долорес нервно постукивала ногой по земле. Солнце так и не соизволило выйти из-за туч, но было по-летнему тепло и дул лёгкий ветерок, поднимая дорожную пыль. Она превращалась в маленькие торнадо, которые разбивались о различные препятствия: камни, кусты и ботинки. Неподалёку шла стройка нового огромного здания. Поговаривали, что это будет фабрика.       В другом конце улицы показались две фигуры, и Долорес узнала в них своих подруг — Елену и Глорию. Мартель вздохнула. Им точно не понравится то, что ей навязали брата. Бен же, напротив, расплылся в улыбке, выпятил вперёд грудь и чуть приподнялся на носках, чтобы выглядеть выше. Девушка фыркнула, глядя на него.       Подруги подошли к Долорес и Бенджамину.       Елена была высокой, с идеально прямой осанкой. Длинные тёмные волосы были всегда причудливо уложены. Девушка была во всех смыслах «леди»: безупречные манеры и поведение, исключительная вежливость в разговорах и дотошное следование этикету. Долорес рядом с ней иногда чувствовала себя неотёсанной деревенщиной, и частенько подтрунивала над «идеальной» Еленой, стараясь скрыть своё смущение.       Глория же была жизнерадостной, чуть полноватой девушкой с пепельными волосами. Весёлый и лёгкий нрав подруги подкупал каждого, кто имел с ней дело; девушка могла развеселить любого и избавить от его печалей. Именно она мирила Долорес и Елену после их, нужно признать, многочисленных ссор.       Девушки познакомились очень давно, будучи ещё детьми. Они вместе с родителями каждое лето проводили на побережье Брайтона, где дома их семей стояли неподалёку. Девочкам-одногодкам было весело вместе играть, купаться и исследовать окрестности. Младший брат Долорес нечасто проводил время с ними, предпочитая компанию кузена. На школьное время каждая уезжала свою школу, но девушки часто обменивались письмами: делились новостями, сплетнями и, став постарше, даже секретами про первые влюблённости. И если школы Елены и Долорес были в Англии, в окрестностях Лондона у одной и Брайтона у другой, то школа Глории находилась далеко в Шотландии, поэтому девушка приезжала домой не на каждые каникулы в течение года. Так что вместе девочки собирались только летом. Бенджамин же обучался второй год в военной академии, однако, по мнению сестры, с ним там должны были обходиться построже. И не отпускать домой на лето.       — Привет, девчонки. К сожалению, сегодня к моей корзинке для пикника прилагался ещё и брат, — Долорес развела руками в стороны.       Глория мягко улыбнулась им, а Елена, если и была недовольна, то ничем не выдала себя. Подруги нечасто пересекались с юным мистером Мартель; они имели о нём смутное представление по рассказам Долорес.       — Здравствуй, Бенджамин! Приятно видеть тебя! Как ты поживаешь? — Елена учтиво улыбнулась и протянула ему руку тыльной стороной вверх, ожидая вежливый поцелуй. Мальчишка же был не силён в этикете, и вместо того, чтобы легонько прикоснуться к ладони губами, схватил её и сильно затряс. Девушка поспешно выдернула руку, решив, что ей ещё дороги конечности. Глория тихо рассмеялась.       — Рада снова увидеть тебя, Бенджамин! Долорес нам рассказывала, что ты хочешь стать военным! Это прекрасная профессия для молодого человека! — девушка же предусмотрительно просто помахала Бену рукой.       — А как я-то рад! — И во всё лицо у парня засияла улыбка. — Да, быть военным непросто, однако им хорошо платят и…       — Нам пора! — Долорес бесцеремонно перебила брата. — Чтобы от меня не отходил ни на шаг! — процедила она в его сторону.       Тот не обратил на неё никакого внимания, разглядывая всё вокруг.       Где-то неподалеку раздался резкий грохот, и Мартель вздрогнула. Он почему-то напомнил девушке о громе из сна, и Долорес овладело странное чувство. То ли это было предчувствие, то ли страх — она и сама точно не могла определить. Но в сердце определённо поселилась тревога.       Компания заозиралась в поисках источника звука.       — Ох, бедный! Я надеюсь, он жив? — внезапно Глория в страхе прижала ко рту руки. Оказалось, один из строителей сорвался с лесов на стройке неподалёку и упал прямо на гору металлических листов. Его тут же окружила толпа неравнодушных.       — Если бы он соблюдал технику безопасности, ничего подобного бы не произошло! — надменным тоном произнесла Елена.       — А давайте подойдём поближе? — Бенджамин аж подпрыгивал на месте от нетерпения, готовый сорваться на бег.       — Никуда мы не пойдем! — отрезала Долорес. Сердце от испуга билось намного чаще, а руки слегка тряслись от испуга. — Помочь мы вряд ли сможем, а зевак там и без нас хватает! — И, развернувшись на каблуках, направилась в сторону променада. Елена, поджав губы, последовала за подругой. Глория же, вздохнув, заколебалась. А вдруг она сможет чем-то помочь? Но, решив не отставать от друзей, подтолкнула Бена и поспешила вперёд.

***

      На брайтонском променаде была тьма народу. Все высыпали на улицу, радуясь тёплому дню и наслаждаясь морским бризом. Даже обидчивое солнце немного вышло из-за облака и лениво освещало песок и воду. На первый взгляд, все столики для пикника были заняты, однако Бенджамин заприметил пожилую чету, которая, не торопясь, складывала бокалы и остатки еды в корзинку. Он тут же подскочил к их столику и грохнул на него корзину. Леди почтенного возраста испуганно вскинула мальчика взгляд, а мужчина уронил остаток сэндвича.       — Вы же уходите? Я вот место занимаю! — ничуть не смущаясь, произнёс Бен. Долорес пришло в голову, что, возможно, родителям нужно пересмотреть свои взгляды на воспитание детей. Покосившись на Елену, брови которой взлетели настолько высоко, что грозили слиться с волосами, Мартель обратилась к паре:       — Я прошу извинить моего брата! Он бывает очень несдержанным. — Долорес постаралась улыбнуться как можно очаровательнее, чтобы сгладить ситуацию.       — Что ж, мы действительно уходим. Располагайтесь, — мужчина поднял уроненный мусор, а его спутница, закрыв корзинку, сметала полотенцем крошки со стола.       — Мы вам очень признательны! Хорошего дня! — Елена поблагодарила их, слегка склонив голову.       Проводив взглядом пожилую чету, девушки и Бенджамин стали накрывать на стол. Бутылка домашнего лимонада, сэндвичи с ветчиной и сыром, ломтики белой грудинки и яблочный пирог на десерт появились на импровизированной скатерти из большого зеленого полотенца. Бен уже потянул руки к пирогу, однако Глория мягко остановила паренька:       — Сначала нужно протереть руки, милый! И стоит начать всё же с сэндвичей. Уверена, они тоже вкусные!       Мальчик молча взял полотенце, ожидая, когда девушка смочит его специально принесённой водой.       Мартель, уже намочив свою салфетку и протирая ею руки, удивлённо замерла. Мало того, что брат послушался с первого раза, так ещё и не попытался поспорить!       Рассевшись за столом, — Долорес села с Еленой, а Глории достался в соседи Бен, — ребята приступили к трапезе.       — Как тут здорово! Прямо чувствую себя Эмилией Сэдли! — Елена подставила лицо под солнце и слегка сожмурилась.       — Мне всегда больше импонировала Ребекка. Она такая сильная и упорная и никогда не упустит своего, — Долорес придирчиво рассматривала сэндвичи, и, выбрав тот, что в самой середине, удовлетворённо хмыкнула и положила его себе в тарелку. — А тебе кто ближе, Глория?       На удивление девочек, их подруга смущённо потупила глаза.       — Я…не читала этот роман, — прошептала та смущённо.       — Как это? Он же входит в школьную программу! — недоумевала Елена. — И его неоднозначность сильно нервирует нашу учительницу, миссис Питтипэт. Она искренне полагает, что такие книги не должны быть прочитаны юными леди. — Девушка элегантно отщипнула себе кусочек сэндвича и отправила его в рот. Долорес же, откусившая сразу половину и теперь жевавшая с набитым ртом, поймала, полный неодобрения, взгляд Елены.       Спешно проглотив хлеб, Мартель подозрительно сощурилась и посмотрела на Глорию:       — Помнится мне, ты и прошлым летом многое не знала. И позапрошлым… Как же ты учишься там, в Шотландии?       Глория слегка поёрзала на своём месте, отпила лимонад и неопределённо ответила:       — У нас немного иная программа…       Елена внимательно посмотрела на подругу.       — Это какая? — не отступала Долорес. — Что вы там читаете? Какие у вас предметы?       — Да такие же, как у всех, — нервный смешок Глории только усилил подозрения девушек, — литература, языки, история…       — И какие книги входят в вашу программу? Какие именно языки вы там учите? — упорству Мартель могли позавидовать все шотландские бараны.       Бенджамин, уловив напряжённую обстановку, замер с сэндвичем в одной руке и со стаканом лимонада в другой и переводил взгляд с Долорес на Глорию и обратно.       Нужно заметить, девушки редко обсуждали школьную программу летом, ограничиваясь только оценками за экзамены. Подруги предпочитали получать новые впечатления вместе, а не переживать старые.       Но тут, незнание Глорией нашумевшего романа выходило за все рамки. Бедная девушка не знала, куда ей деться.       Резкий порыв ветра сбил шляпку Долорес, и та повисла на лентах. Внезапное ощущение чего-то неминуемого снова захлестнуло Мартель. Она стала озираться по сторонам, и вдруг её взгляд выцепил огромного бульдога, несущегося в их сторону, а именно, к Бенджамину. Поводок собаки истошно трепался где-то над спиной животного.       Время как будто остановилось. Как в тумане, девушка смотрела на приближающегося бульдога, краем глаза заметив бегущего к ребятам мужчину. Долорес попробовала крикнуть, но голос как словно выключили. Елена, Глория и Бенджамин словно не замечали несущуюся на них шерстяную опасность.       И в тот момент, когда бульдог прыгнул на Бена, вцепившись ему в бок, руки юной Мартель окутались синим светом, а с ясного неба ударила яркая молния и угодила прямо в собаку.       Животное разлетелось чёрным взрывом, и от ничего не осталось от него.       Бенджамин, схватившись за окровавленный бок, побледнел и упал без сознания на скамейку.       Глория подскочила к нему. В её руках Долорес увидела палочку…