***
Долорес подходила к светло-жёлтому дому с небольшим палисадником. В окне второго этажа девушка заметила Глорию и, улыбнувшись, активно замахала ей. Подруга, увидев гостя, исчезла, чтобы появиться уже в дверях. Мартель легко поднялась по ступенькам, и светловолосые обнялись. — Как ты? Как Бен? — Улыбка сползла с лица Фортескью. — Мы оба в порядке. Я в относительном, а Бен благодаря «Рябиновому отвару», — И Долорес хитро улыбнулась подруге. Та, смутившись, потупила взгляд и стала носком ковырять половицу. — Значит, ты тоже волшебница, — утвердительно протянула Глория, — и теперь я могу, наконец, перестать держать всё в тайне! — Она пригласила Мартель присесть за столик под раскидистым деревом. В тени было приятно прохладно, и солнце не палило нещадно. Устроившись, девушки продолжили разговор. Глория поведала, как в одиннадцать лет получила сову с письмом из Хогвартса, как Фортескью впервые поехала за покупками в Косой Переулок с профессором Уизли (теперь эта женщина заместитель директора, чему Глория не удивилась, и заговорчески поведала, что Матильда Уизли очень мудрая женщина и может найти выход из любой ситуации, будь то проблемы с министерством или же поиск дополнительного источника финансирования Хогвартса), про распределение на факультеты (оказывается, юным волшебникам на голову надевают старую шляпу, и она, покопавшись в мыслях, отправляет тебя на факультет). Долорес крепко задумалась. Не то, чтобы её мысли были какие-то неправильные, но у неё в голове частенько проскакивало то, что Мартель не хотела бы афишировать. Помимо ругательств, у светловолосой девушки присутствовали довольно циничные и хладнокровные высказывания об окружающих. Если бы это узнала её мать, то у неё бы волосы дыбом встали, а сама юная волшебница была бы наказана до конца года. Да и у отца бы пробежали по спине мурашки, знай он об истинных мыслях дочери. Долорес потёрла переносицу, надеясь взять себя в руки во время распределения и показаться лучше, чем она есть. — А ты, значит, попала на Пуффендуй. — Светловолосая девушка улыбнулась подруге. Фортескью смущённо порозовела, и затеребила край юбки. — И я считаю, что это лучший факультет в школе! Там учатся трудолюбивые, отзывчивые, дружелюбные люди, которые всегда придут на помощь нуждающимся! — И гордо вскинула подбородок. — Это всё про тебя, на все сто процентов, — Долорес даже не удивилась: всё вышеперечисленное было в характере Глории, за что девушку любили, казалось, все в округе. — А остальные факультеты? Гриффиндой, Когтеворон… — Нет-нет, — засмеялась Фортескью, — Гриффиндор и Когтевран. Первый — факультет смельчаков, отважных и, честно сказать, немного сумасбродных ребят. Бросаются в пекло, поддерживают любую авантюру, даже не раздумывая… — Долорес мысленно отправила туда Бена. — Когтевран же наоборот, — продолжила подруга, — факультет для тех, кто умеет просчитывать ходы наперёд, тянется к знаниям ради знаний, никогда не упустит шанса узнать что-то новое… — Заучки, в общем, — перебила Глорию Мартель. Фортескью сдержанно вздохнула, сильнее стиснув ткань платья в руках. — Где твои манеры, подруга моя? — И косо посмотрела на Мартель. — А четвёртый факультет? — не обратив внимания на замечание, продолжила Долорес, постукивая пальцами по столику. — Слизерин. Там учатся… — Глория сделала паузу, словно подбирая слова, — те, кому недоступны качества первых трёх факультетов. Мартель непонимающе смотрела на подругу. — Что ты имеешь в виду? — Странное ощущение зародилось у неё внутри, будто Фортескью намеренно что-то утаивала. — Скажем так… — Глория сильнее затеребила ткань, рискованно оголяя ноги. — Ребятам с зелёного факультета не чужд эгоизм, собственничество, они не понимают, что такое настоящая дружба, и предательство другого для них обыденное дело… — и она потупила голову. Повисла гнетущая тишина. Долорес честно оценивала свои шансы попасть не в Слизерин. Гриффиндор? Ну нет, авантюры не для неё. Когтевран? Где она, и где тяга к знаниям?! Пуффендуй? Сомнительно… Девушка часто подтрунивала над Глорией и, что уж таить, внутренне посмеивалась над её наивностью и считала «простушкой». Оставался только один факультет, где Мартель ждали с распростёртыми объятиями. Вдалеке от матери Долорес точно бы покорилась своей истинной сущности, которую так тщательно, годами выкорчевывала из дочери миссис Мартель. И тут девушку как будто прошибло молнией. — А если я не попаду на Пуффендуй, мы же сможем общаться? — Конечно! — заливисто засмеялась Глория, и новоиспеченная волшебница расслабилась. — В Хогвартсе поощряется дружба между факультетами. — Как ты думаешь… — Мартель посмотрела прямо в глаза подруге. — А на какой факультет могу попасть я? — Девушка заранее знала, что ответит Глория. Фортескью отвела глаза. Она ещё с первого курса мысленно определила подруг по факультетам: Елену, без сомнения, на Когтевран, Долорес — на Слизерин. И с каждым годом только сильнее убеждалась в правильности своего выбора. По видению Глории, одна из подруг тянулась к знаниям, не упускала ни единой возможности набраться ума или же проверить себя, а вторая становилась хитрее, скрытнее, и Фортескью казалось, будто в душе у Долорес были чёрные тени. Врать смысла не было: — Думаю, ты бы прижилась на Слизерине… — Название факультета Глория прошептала. Долорес резко и шумно втянула воздух. Её подозрения подтвердились. — Но ты не думай, ты не плохая, — поспешила заверить подругу Фортескью. — В Слизерине также ценят целеустремлённость и амбициозность! А у тебя этого хоть отбавляй! — И, словно в подтверждение своих слов, усиленно закивала. Но Мартель довольно скептически отнеслась к уверениям подруги. Девушка признавала, что именно за все свои недостатки она попадёт на самый жуткий факультет школы. Но не успела юная волшебница продолжить расспрос, как из дома появилась миссис Фортескью: — Глория, поторапливайся, а то опоздаем! — заметив Мартель, улыбнулась. — Ах, Долорес! Я не знала, что ты у нас в гостях! — Спустившись с веранды, мама Глории пошла к поднявшимся со своих мест девочкам. Долорес присела в реверансе, стараясь сделать его как можно грациознее. — Ну-ну, милая, — миссис Фортескью засмеялась и махнула рукой, — не надо этих экивоков, перестань! Глория, — посуровевшим голосом обратилась к дочери женщина, — повторяю последний раз: собирайся, иначе опоздаем на торжество! — вновь обратилась к Долорес, улыбаясь, — Милая, прости нас, нам нужно ехать на крещение кузена! Мартель, не желая более задерживать семью Фортескью, спешно попрощалась и направилась домой. Благо, девушка жила буквально на соседней улице.***
Остаток дня прошёл как обычно. Перепалки с братом, ментальные тычки от мамы, тихий нейтралитет отца за ужином. Казалось, жизнь не изменилась ни на йоту. Будто и не было собаки, травмы Бена, профессора Фига и магии. Бенджамин и новый питомец Долорес спелись: мальчик втихую подкармливал животное запечённой курицей, а Люци, съев лакомство, принимал самый невинный вид. Такой же был и у брата, когда взгляд матери устремлялся на эту парочку. Отец нет-нет, да и поглядывал на футляр с телескопом. Однако любоваться красотами ночного неба мужчина не решился — в планах у Джордана было выспаться, так как на следующий день предстояла поездка в суд. Эмма Мартель словно тонула в своих мыслях. На первый взгляд, женщина вела себя, как обычно: готовила, убирала, встречалась с подругами, распекала нерасторопную горничную… Но в какой-то момент уходила в себя и не замечала происходящее вокруг. Перед сном Долорес вновь проверила всё необходимое для учёбы. И оставшись вечером в гостиной одна, с особым трепетом достала волшебную палочку. Предмет лёг в ладонь со знакомым ощущением. Как будто так и должно быть. Как будто так и было всегда. Вдруг девушка увидела тонкое свечение, окутавшее палочку. Подчинившись какому-то внутреннему импульсу, Долорес взмахнула рукой, и антикварная ваза, стоявшая в столовой, разбилась на несколько больших осколков. — Упс… — Ощущение неминуемого наказания повисло в воздухе. Однако никто не спустился на шум. Резко выдохнув от напряжения, Мартель соображала, что же ей делать. Мать точно заметит исчезновение вазы — выкидывать разбитый фарфор не вариант. Склеить не получится. А что, если…? Поддавшись внезапной мысли, Долорес сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Закрыв глаза и представив вазу целой, девушка направила в сторону осколков волшебную палочку. Совершенно не представляя, что нужно делать, но поддавшись внутреннему импульсу, начинающая волшебница описала кистью круг. И ещё один. И ещё. Осколки вазы всё так же насмешливо смотрели на Долорес с пола. Но девушка не унывала. Ещё круг в другую сторону. Пассы вверх-вниз. Туда-сюда. Так прошло несколько минут. Магия, что вырвалась из палочки и разбила фарфор, никак не хотела чинить предмет. — Да ну и черт с тобой! — в сердцах ругнулась Мартель и резко опустила руку. И снова синеватый луч из кончика ударил в вазу. Долорес застыла в изумлении. Осколки вдруг поднялись в воздух, закружились и склеились друг с другом. На тумбе снова красовалась целая ваза, словно и не была разбита пару минут назад. Девушка покосилась на руку с палочкой. Получается, стоит только захотеть, и магия всё сделает? Тогда как она убила собаку? Просто захотела? Внезапно Мартель пробрала дрожь. Раз она способна вот так просто убить собаку, то, получается, человека тоже? Медленно, с опаской вернув волшебную палочку в футляр, Долорес закрыла его и отложила подальше, решив, что она подумает об этом завтра. Все вопросы стоит задавать кому-то знающему, а не самой себе. Поэтому завтра профессору Фигу придётся ответить на парочку.***
Ночью Долорес опять приснился тот самый кошмар про молнию. Но даже во сне юная волшебница понимала, что это всплеск её магии. Девушке снилось какое-то огромное существо, нападающее на неё, и ей просто пришлось защищаться, развеяв его, как собаку. Резко открыв глаза, Мартель увидела потолок своей комнаты. Рядом урчал жмыр, грея бок. Сомнения терзали юную волшебницу: неужели сегодня снова придётся с кем-то столкнуться, как в прошлый раз? Опять кому-то грозит опасность? Выкинув из головы все тревожные мысли (хотя, скорее загнав их подальше), девушка, совершив все утренние процедуры, последовала вниз на запах кофе. К сильному удивлению Эммы, да и самой Долорес, они были единственными, кто спустился на завтрак. Ни брата, ни отца не было в столовой. — Доброе утро? — скорее вопросительно, чем утвердительно, произнесла девушка. — Доброе, милая… — Миссис Мартель, глядя на дочь во все глаза, чуть не пропустила момент, когда кофе начало убегать. Спохватившись, женщина сняла турку с плитки и отставила. — Тебе помочь? — поинтересовалась Долорес, почесав затылок. — Было бы неплохо. Накрой на стол, пожалуйста. — Эмма суетилась у плиты, а девушка стала доставать посуду и накрывать на стол. Люци, грациозно проскакав по лестнице вниз, уселся на стул Долорес и внимательно следил за юной волшебницей. Только девушка положила последнюю вилку, как по лестнице, намного менее грациозно и более шумно, проскакал Бенджамин и удивлённо застыл на последней ступени. — Вот это да! Явление сестры народу! — И, подскочив к столу, плюхнулся на своё место. — Ты не спала, что ли, раз так рано торчишь на кухне? Долорес не удостоила брата ответом, только пыталась прожечь взглядом, надеясь, что вчерашний фокус сработает, и у брата хотя бы подгорит зад. — Бенджамин, что за выражения! — Эмма грохнула на стол поднос с кофе так, что оно немного расплескалось. — Такое ощущение, что ты все приличные манеры растерял в школе! — Что за шум, а драки нет? — Раздался голос отца с верхней площадки лестницы. Джордан лёгким шагом спустился и присоединился к семье за завтраком. — Папа, а Долорес сегодня встала раньше нас! — Тут же сообщил рыжий мальчишка, наблюдая, как мать раскладывает по тарелкам завтрак. — О, Долорес! Неужели? Похоже, сегодня пойдёт снег! — Мистер Мартель шутливо всплеснул руками. — И тебе доброе утро, папуля! — Девушка, подхватив Люци, умостилась на стул и посадила жмыра на колени. — А где моё: «Доброе утро, любимый братик»? — возмутился Бен, хитро глядя на сестру. — Вот когда будешь «любимым» братом, тогда и услышишь! — огрызнулась Долорес. Люци, тем временем, быстро подцепил когтями кусок колбасы и теперь, шмыгнув под диван, наслаждался добычей. Долорес с грустью посмотрела на одинокую яичницу в тарелке. Бенджамин же, поймав взгляд сестры, демонстративно насадив на вилку свою порцию мяса, теперь откусывал по чуть-чуть, нагло ухмыляясь. — Долли, милая, — мягко начала Эмма, — может, не стоит позволять котику хватать еду со стола? У него есть своя миска. «Милая Долли» закатила глаза. За те пару дней, что Люци провёл дома, были капитально подъедены все колбасы, сосиски и остальные виды мяса, помимо той еды, что ему клали в миску. Но, казалось, животное никогда не бывает сытым. Вот и сейчас, громко урча, жмыр голодными глазами посматривал на обеденный стол. Бенджамин, не доев последний кусочек колбасы, незаметно бросил его рядом со своим стулом. Люци вальяжно прогулялся до мальчика, делая вид, что ну никак не заинтересован в угощении. Однако дойдя до Бена, быстро проглотил мясо и довольный сел рядом на пол, сделав задней лапой «хоба». — Нам стоит поторопиться, — предупредил Джордан, кинув взгляд на часы, — скоро уже должен прийти профессор Фиг. А я, — он быстро вытер рот салфеткой, — уже собираюсь в суд. Долорес, услышав слова отца, тоже спешно прикончила клубничный тост, и теперь допивала крепкий кофе. Только она поставила чашку на стол, в дверь раздался громкий стук. Мистер Мартель, как раз направлявшийся ко входу, с лучезарной улыбкой открыл гостю. В проёме показался профессор Элеазар Фиг. Он был одет практически как не-волшебники, но сиреневая мантия всё равно выдавала в нём необычного человека. Прозвучали дежурные приветствия. Мистер Мартель, откланявшись, отбыл на работу, а миссис Мартель, хмуро поглядывая на гостя, убирала со стола. Бен и Люци с одинаковым выражениями лица и морды устроились на диване. Долорес же занервничала. А что, если профессор уже знает про вазу, и ей влетит за неправомерное использование магии? Скомкано поздоровавшись с мужчиной, девушка застыла в ожидании. — Что ж, — Элеазар Фиг принял деловой вид. — Для обучения нам потребуется пространство. Можем ли мы занять двор? — И пожилой волшебник вопросительно уставился на хозяйку дома. Эмма, тяжело вздохнув, медленно кивнула и хмуро пробурчала: — Надеюсь, моя герань не пострадает после ваших уроков. — Уверяю вас, миссис Мартель, всё будет на своих местах! — Вежливо поклонившись, профессор направился к Долорес. — Сегодня нам потребуется только палочка, будем учиться концентрировать энергию в одной точке. Юная волшебница, прихватив длинный футляр, поспешила за наставником. Выйдя во двор, Элеазар Фиг стал водить палочкой по воздуху, а из неё вылетали разноцветные лучи, образующие радужный купол вокруг сада. — А это… — От изумления слова Долорес потерялись где-то в горле. — Это поможет нам быть незаметными для магглов, а также не позволит вашим заклинаниям улететь дальше положенного. Мартель поёжилась. Её терзали сомнения относительно магии. Казалось, у неё ничего не получится. И тут девушка вспомнила про инцидент с вазой. — Э-э-э, профессор, — неуверенно начала начинающая колдунья. — Я вчера рассматривала свою палочку… — М-м-м? — Элеазар заинтересованно посмотрел на Мартель. — И из неё случайно вырвался луч и разбил вазу. — Потупила взгляд Долорес. — А, это именно тот неосознанный всплеск магии, про который я говорил! — Казалось, профессор ни капли не разозлился. — Где же ваза? Я починю её. — Не нужно. Я как-то сама смогла… — Ковыряла землю девушка, пытаясь подобрать слова. — Просто представила вазу целой и оп! Осколки соединились. Воцарилось молчание. Элеазар Фиг молча смотрел на юную волшебницу, а та всеми правдами и неправдами избегала его взгляд. — Интересно, — наконец, пробормотал он. — Могу вас уверить, это замечательная новость! Значит, что наше обучение будет продвигаться быстрее, чем я рассчитывал. Профессор ободряюще похлопал Мартель по плечу и улыбнулся. Долорес воспряла духом и даже повеселела. — Давайте с этого и начнём. — Волшебник оглянулся в поисках хрупкого предмета. — О, пожалуй, этот гном подойдёт как нельзя лучше! Депульсо! — И глиняная фигурка, отлетев, разбилась об дерево. — А обещали, что ничего не сломаете! — Раздался возмущённый женский голос. На террасе стояла, уперев руки в бока, миссис Мартель, а за её спиной маячил Бен. — Не волнуйтесь так! — крикнул профессор. — Я всё приведу в порядок! — И мужчина помахал рукой. Фыркнув, Эмма исчезла в глубине дома, прихватив с собой возмущенного младшего ребёнка. — А теперь, — как ни в чем не бывало продолжил профессор, — сосредоточься и постарайся вспомнить, как ты вчера починила вазу. И произнеси «Репаро!» Долорес вздохнула и направила палочку на то, что осталось от гнома. Воссоздав в памяти цельную форму керамического старика в смешной шляпе, девушка сильно пожелала починить фигурку. — Репаро! Взмахнула рукой. Сделала кончиком круг. Рассекла воздух сверху вниз. Снизу вверх. Но ничего не происходило. Мартель битые полчаса пыталась следовать инструкции профессора: «Расслабиться, сосредоточиться и направить энергию изнутри в руку с палочкой и произнести заклинание», но всё было напрасно. И тут, психанув, волшебница дёрнула рукой сильнее обычного, и из кончика вырвалось пламя и угодило прямо в садовую скамейку. — О Господи! Профессор! — Долорес в ужасе смотрела на полыхающую мебель. — Всё хорошо, без паники! Агуаменти! Репаро! — Быстро потушив огонь, профессор привёл лавочку в первозданный вид. Однако после неудачной попытки юная волшебница так и не продвинулась в обучении. Из-за страха вновь что-то поджечь, Мартель чувствовала, как сдерживает магию внутри себя, не позволяя ей выйти наружу. Промучившись всю первую половину дня и не получив никакого результата, Долорес чувствовала себя как выжатый лимон. А вот профессор не унывал. Он уверял, что всё идёт по плану: мало у кого получается сразу контролировать свои силы. Девушка устало улыбалась, но на душе скребли кошки. Наступило время обеда. Миссис Мартель хмуро предложила Элеазару суп из рыбы и тушёные овощи, но мужчина вежливо отказался и поел еду, принесенную с собой. После обеденного перерыва обучение продолжилось. Профессор показывал, как варить Рябиновый отвар. Само зелье состоит всего из двух ингредиентов и варится очень просто и быстро. В начале Долорес только помогала мужчине выдавливать сок из невиданных ранее грибов — мурлокомлей. В первый раз Элеазар продемонстрировал все этапы создания Рябинового отвара, а вот во второй девушка должна была сама сварить его. Она старалась не отвлекаться на Бена, который находился рядом, так и норовя сунуть в котёл нос. В конце концов, профессору пришлось попросить мальчика удалиться, так как тот чуть не перевернул котёл, стремясь заглянуть внутрь. Зелье получилось… приемлемым. Не такого ярко-салатового цвета, как у профессора, но хотя бы зелёного. Волшебник был безумно рад, но Долорес не разделяла его энтузиазм. Ей хотелось делать всё идеально. Быстро. Быть лучше всех. И, желательно, сразу! Но пока она не могла справиться даже со своей магией, и девушку это бесило и огорчало одновременно. После заката профессор Фиг, напоследок приведя сад в порядок, стал прощаться. Мужчина уверял, что Долорес — способная ученица и быстро наверстает школьную программу. Стоит только поверить в себя. Откланявшись, он покинул дом, обещая вновь приехать через день. Сама юная Мартель хмуро промолчала. Новые способности вызывали у неё противоречивые чувства. За ужином, вернувшийся с работы Джордан расспрашивал дочь про обучение. Вяло отвечая на его вопросы, Долорес поведала об уроке владения палочкой и впервые сваренном зелье. Отец, решив, что девушка просто устала, прекратил расспросы, и остаток вечера прошёл в молчании. Проглотив еду на ужине и не особо почувствовав вкус, Долорес помогала матери убирать со стола. Бенджамин игрался с Люцифером в гостиной, а Джордан удалился в кабинет. Неуклюже повернувшись к столу, девушка локтём смахнула тарелку. Посудина упала и разбилась на мелкие осколки. Это стало последней каплей за сегодня. Неудачный урок магии, невероятное количество новой информации и неожиданных событий — всё навалилось на юную волшебницу. Сев на корточки рядом с разбитой тарелкой, девушка разрыдалась. Миссис Мартель, бросив мытье посуды, кинулась к дочке. — Дорогая моя, — Эмма присела рядом с дочкой и обняла её. — Неужели ты так расстроилась из-за уроков с профессором? Не стоит так близко принимать к сердцу неудачи. Я наблюдала за тобой сегодня весь день, как ты не покладая рук следовала наставлениям Элеазара, пытаясь починить этого гнома! Я горжусь тобой! Ты у меня очень сильная, упрямо добиваешься своего, идёшь к целям, несмотря ни на какие препятствия. Тебя невозможно прогнуть и подчинить, у тебя стальной характер и воля. Я не знаю более целеустремленного человека, чем ты. Меня всегда поражало, как ты сочетаешь в себе лучшие качества: мои и Джордана. И я уверена, что ты добьёшься успеха в волшебном, и в нашем мире, и в волшебном. В любой сфере. В любом деле. — Женщина обхватила лицо дочки ладонями и вытерла слёзы большими пальцами. — Да, мне пока сложно принять то, что ты волшебница. Что ты отличаешься от меня. Но мне всё равно. Это не отменяет того факта, ты — моя дочь. И я принимаю тебя любой. Я люблю тебя больше жизни. Именно этих слов как будто и не хватало Долорес. Она почувствовала небывалое облегчение после монолога матери. Девушке необходимо было услышать, что несмотря на новые силы, минувшие и грядущие события, она любима и ценна для своих родных. Долорес Мартель этим вечером в объятьях матери словно выплакала всю свою боль, страх и неуверенность. На душе стало невероятно легко. Девушка теперь была уверена, что справится со всеми трудностями, которые будут ждать её впереди!